***
Как только Чонгук вышел из ванной, у Тэхена возникло лишь одно желание — уснуть и не просыпаться, пока альфа вновь не уедет на работу и не оставит его в одиночестве. Омега неспешно поднимается на ноги, сил двигаться совершенно нет, вытирает замерзшее тело махровым полотенцем и идет в свою спальню. Там натягивает широкие штаны бежевого цвета на худые ноги и белую футболку. Тэхен забирается на широкую кровать, но звук выстрелов разбивает все надежды на сон. Он резко подскакивает с кровати, отчего в глазах моментально темнеет, но быстро придя в себя, омега направляется на источник шума. Пока Тэхен спускается по мраморной лестнице быстрым, насколько позволяет слабое тело, шагом, он молится о том, чтобы не увидеть ужас, рождающийся в голове. Спустившись на первый этаж, он замирает, словно статуя. Тэхен видит, как по мраморному полу расплывается лужа крови, в которой лежит прислуга. Глаза омеги расширяются от страха, а горло сжимает удушающий спазм, перекрывая доступ к кислороду. По щекам катятся кристальные слезы. Тэхен их быстро смаргивает и переводит взгляд на Чонгука, стоящего в рубашке, покрытой брызгами теплой крови. — Ты убил их, — дрожащим голосом говорит Тэхен, наблюдая за тем, как Чон приближается к нему. — Зачем? Подойдя в упор к Тэхену, мужчина хватает его за локоть и тащит к убитым телам. До омеги с опозданием доходит, что делает мужчина, но сил вырваться совершенно нет. — Смотри внимательно на последствия своих слов, — ядовито шепчет Чонгук, подталкивая его вперёд. Не в силах сохранить равновесие, омега валится на пол возле не успевших остыть трупов. Тэхен отчетливо видит отверстия от пуль в их головах, с которых продолжает вытекать кровь, и чувствует крепкий запах пороха и смерти. Внутри все органы переворачиваются от осознания того, что эти люди только недавно еще расхаживали по дому и работали на благо своего хозяина, а сейчас от них остались лишь мясо и кости. Укол вины задевает Тэхеново сердце, и он закрывает лицо, не в силах больше смотреть на этот Ад на Земле. Чонгук присаживается рядом на корточки, убирает его руки с тонкими длинными пальчиками и заставляет смотреть, сжав щеки татуированными пальцами. — Эти люди могли остаться живыми, если бы ты не капризничал, как ребенок, и согласился бы поужинать, — шепчет в самое ухо альфа и ведет носом по шее, вдыхая терпкий аромат страха и грейпфрута. Адская смесь запахов и такая любимая Чонгуком. — Они не заслужили этого, — сломанно отвечает Тэхен, немигающим взглядом наблюдая за кровавой змеей, которая все ближе подползала к нему. — Я убил не весь персонал, но могу и сделаю это, если ты продолжишь отказываться от еды, — предупреждает мужчина и помогает ему подняться с пола, чтобы омега не испачкался. — Как я могу есть среди горы трупов? — Я не изверг, чтобы заставлять тебя есть в такой обстановке, — совершенно спокойно отвечает Чон. "Ты — монстр", — вертится на языке, но Тэхен не озвучивает этого, чтобы не спровоцировать Чонгука и не стать свидетелем очередной кровавой расправы. — Надень самое красивое, что у тебя имеется в гардеробе. Я буду ждать во дворе, — тоном, не терпящим возражения, просит альфа и направляется к себе, чтобы сменить пропахшую смертью и порохом одежду на что-то более приличное, чтобы соответствовать своему спутнику. Тэхен смотрит удаляющемуся альфе в спину и закусывает нижнюю губу до крови, чтобы не издать истошный вопль, которой родился в горле и хочет вырваться наружу. Видеть каждый раз смерть вокруг себя — невыносимо и дико. Омеге даже кажется, что они с ней скоро станут лучшими друзьями, и он сам вложит себя в ее костлявые руки, потому что жизнь с Чонгуком невыносима. Альфа каждый раз вгоняет раскаленный клинок Тэхену в грудь своими бесчеловечными поступками, оставляя после себя глубокую кровоточащую рану и когтистые следы на сердце. Ким отрезвляет себя крепкой пощечиной и мысленно велит себе собраться и делать так, как требует от него Чонгук. Чонгук любит, когда он ведет себя покладисто, прямо как послушный, выдрессированный зверек, и тогда не применяет насилие. Идти по пути наименьшего сопротивления — лучший вариант, который Тэхен пытается себе внушить. Выпив залпом стакан живительной воды, омега поднимается к себе в спальню и распахивает шкаф, ломившийся от брендов класса люкс. Тэ вспоминает, с каким желанием Чонгук всегда смотрит на его нежную шею и острые ключицы, и останавливает свой выбор на молочной блузке с большим вырезом в области груди. На бедрах оказываются черные штаны из кожи, обтягивающие тощую задницу. Тэхен натягивает на плечи леопардовую шубу и подкрашивает губы ярким тинтом. Свой образ омега намеренно завершает резким парфюмом. Пусть Чонгук задохнется. Ким смотрит на себя в зеркало в пол и остаётся доволен результатом. Спустившись вниз, омега удивляется, когда не видит трупов и лужи крови точно. Вероятно, Чон приказал оставшейся прислуге устранить последствия своего безумства. Охрана распахивает перед Тэхеном дверь, словно он император и сам не в состоянии этого сделать, и он наконец-то оказывается снаружи этой клетки, именующейся домом. Во дворе, вымощенном белым камнем, он видит Чонгука, который прислонился бедром к капоту мерса и неспешно курит. Тэхен намеренно шагает к нему походкой от бедра, как его учили когда-то друзья в старшей школе. Чонгук на секунду зависает от такой грациозной поступи, напоминающей дикую кошку. — Решил сменить образ недотроги на мальчика из эскорта? — довольно скалится Чонгук, притягивая подошедшего омегу за талию и усаживая на капот. — Ты ведь просил одеться в самое лучшее, — равнодушно отвечает Тэхен, выхватив у него сигарету, и делает затяжку, отведя взгляд в сторону. Он надеется успокоить себя никотином, потому что сердце в горле начинает биться от пожирающих обсидиановых глаз. Чонгук оглаживает большим пальцем Тэхеновы ключицы и ощутимо проводит носом по шее, внюхиваясь. Тэхен делает вторую затяжку, забавно морща лицо от горечи табака, и пытается отвлечься от ненавистного запаха горького шоколада, который бьет в нос вблизи. Лучше так уничтожать свои легкие, нежели феромонами Чонгука. — Даже под литрами духов я чувствую твой запах, — порыкивает альфа ему в шею и оставляет поцелуй-укус. Тэхен вздрагивает от этого, но не отстраняется. Пусть лучше Чонгук шею терзает, но только не губы. Что бы Чон с ним ни делал, поцелуи в губы — это сокровенное для омеги. Он только одному человеку готов их дарить. — Как жаль, я надеялся, что это поможет, — театрально вздыхает Ким и хочет затянуться еще раз, но альфа забирает у него сигарету и сам докуривает, смакуя привкус грейпфрута и ягодного тинта с Тэхеновых губ. — Даже в этой порочности ты не теряешь своей ангельской невинности, — Чонгук поправляет блузку на нем и открывает дверь мерседеса. Это уже вошло в привычку. Тэхен располагается на удобном кожаном кресле возле водительского: на заднее он никогда не сядет после того, что там произошло. Чонгук напоминает ему о ремне безопасности и заводит двигатель мерседеса, покидая территорию особняка. — Не вижу твоих цепных псов, — подмечает омега, смотря в зеркало заднего вида. — Разве они не всегда таскаются за тобой? — Там, куда мы едем, охрана не понадобится. — Куда ты меня везешь? — Есть один ресторанчик, где делают вскуснейшее мясо на гриле. — Мясо на гриле, — повторяет следом за альфой Тэхен, облизывая пересохшие губы. Пустой желудок от одной только мысли о пище начинает урчать так громко, что даже шум двигателя не способен заглушить его. — Потерпи немного, мы скоро будем на месте, — с улыбкой произносит Чонгук, смотря на засмущавшегося из-за неловкости омегу, и гладит его по плоскому животу. — Держи свои руки при себе, — Тэхен отпихивает его большую ладонь со своего живота и сам обхватывает его, стараясь хоть как-то унять саднящую боль в желудке. Спустя двадцать минут их встречает Сеул своими яркими огнями и суетой, присущей столице. — За нами хвост, — нахмурившись, говорит Тэхен, заметив хонду, которая подозрительно сворачивала в тех же местах, где и мерседес Чонгука. — Это один настырный журналист, который хочет на моем имени сделать сенсацию, — объясняет альфа, крепче сжимая руль от накатившего раздражения. — Надо было с ним разобраться еще тогда, когда он пробрался на закрытую вечеринку и сделал снимки оргии, в которой я участвовал, после чего слил их в сеть. — Даже не думай о том, чтобы убить этого человека. Он ведь ничего тебе не сделал, оргия не в счет, — Тэхен кривит лицо от неприятного слова. — Я не думаю, что та статья сильно повлияла на твою репутацию в мире бизнеса. Если бы он мог накопать на тебя что-то серьезное, то ты давно бы уже сидел за решёткой. — Малыш, как же ты наивно мыслишь, — Чонгук издает смешок. — Полиция давно уже работает в моих интересах. — Тогда почему ты так переживаешь об этом журналисте? Он ведь для тебя не более чем насекомое. —Я ценю свою приватность. Этот журналист — очень назойливое насекомое, которое крутится под ногами и ждет, когда я его раздавлю. — Долго еще ехать? Я сейчас умру от голода, — хнычет омега, высматривая что-то похожее на кафе. — Мы на месте, — воодушевляет его альфа и ищет место для парковки. — Ничего не понимаю. Где здесь ресторан? — омега осматривается по сторонам, но ничего, кроме многоэтажек, не видит. — Он на последнем этаже этого здания, — альфа тычет пальцем в высотку с неоновой надписью. Тэхен стремительно открывает дверь авто и собирается побежать к источнику еды, но Чонгук его останавливает, крепко взяв за руку. — В чем... — Тэ не договаривает, наблюдая за тем, как из преследовавшей их машины выходит молодой альфа с камерой в руках. — Господин Чон, добрый вечер. Какое совпадение Вас здесь встретить, — с дежурной улыбкой приветствует мужчина. — Кто Ваш очаровательный спутник? Какие между вами отношения? Тэхен внимательно следит за реакцией Чонгука, чувствуя волну гнева, которая рождается в альфе, и гладит его руку своей, чтобы избежать очередного убийства. Чонгук переплетает с ним пальцы, отбрасывая мысль о том, чтобы спустить всю обойму в лицо этого настырного ублюдка. — Наши отношения не для камер, — холодно отвечает Чон и уходит, не отпуская маленькую ладошку.***
Джаз. Это первое, на что обратил Тэхен внимание, когда оказался в ресторане на сорок пятом этаже. Этот жанр музыки он обожал с самого детства и вечерами напролет мог слушать виниловые пластинки, лежа в своей постели и наслаждаясь ласкающей слух музыкой. По одному звонку Чонгука ресторан опустел, и остались лишь шеф-повар и один официант. Альфа выбрал столик возле большого панорамного окна, с которого открывается вид на реку Хан и весь Сеул. Мужчина понимает, что не прогадал, когда видит в Тэхеновых больших глазах удивление, быстро сменившееся на восторг. У Тэхена дыхание перехватывает от мерцающих огней по ту сторону стекла. Машины, здания, люди там, внизу, кажутся такими далекими, что омеге невольно начинает казаться, будто это все не реальность, а искусно написанная гениальным художником картина. — Пожалей свой желудок и закажи что-нибудь наконец, — возвращает его в реальность Чонгук и придвигает меню. Тэхен быстрым взглядом скользит по перечню блюд, от одного только вида которого рот начинает наполняться слюной, и выбирает куриный бульон, стейк из свинины и овощной салат. Чонгук заказывает лишь стейк и бутылку красного сладкого. Официант, омега средних лет, внимательно слушает и записывает заказ в блокнот, молясь о том, чтобы влиятельному гостю и его спутнику понравились блюда, иначе он может лишиться работы. Он готов был уже передать заказ повару, как вдруг Чон остановил его на полпути и попросил вдобавок десерт для Тэ. — Хочешь споить и воспользоваться моим бессознательным состоянием, как в тот раз? — с укором произносит Тэ, снимая с себя шубу, после чего вешает ее на спинку стула. — Ты слишком напряжен. Алкоголь поможет тебе избавиться от стресса, — Чонгук достает зажигалку из кармана своей куртки и поджигает две свечи, наполняя их уголок мягким светом. — Если ты опьянеешь, я помогу тебе добраться до постели, и на этом все. Я не такой ублюдок, каким ты меня считаешь, и свое обещание помню. — Ты забыл, что сделал со мной несколько дней назад? — Тэхен складывает руки на груди и мечет в него взглядом, полным презрения и отвращения. — Я солгу, если скажу, что мне не понравилось иметь с тобой такого рода близость. — Близость? Так ты это называешь? Ты набросился на меня, как дикое животное, — во рту скапливается горечь. — Мое тело получило удовольствие, но это удовольствие было кратковременным. После того, как ты уснул, я вернулся и сидел напротив твоей постели до рассвета. Ты плакал во сне, а у меня внутри все жгло огнем, — Чонгук задумчиво смотрит на пламя свечи, не находя лучшей аналогии для того, что происходило внутри него. — Я не пытаюсь себя оправдать или переложить вину за случившееся на тебя. Я лишь хочу, чтобы ты больше никогда не поступал так безрассудно и мне не пришлось видеть твои слезы вновь. — Ты причина моих слез, Чонгук, и всегда ею будешь. Я несчастен рядом с тобой и ты тоже обрекаешь себя на несчастье, если не одумаешься и не отпустишь меня, — Тэхен тяжело вздыхает и комкает рядом лежащую салфетку. — Ты не даешь мне шанса доказать обратное. — Здесь, — омега тычет пальцем в свою грудь, — есть место только для одного человека. — Ты знаком с ним всего два года. Этого мало, чтобы безвозвратно влюбиться, — погрубевшим тоном заявляет Чон. — Что ты вообще знаешь о наших с ним отношениях? — омега вскидывает руки и со всей силы бьет по столу, от чего сервиз чуть не летит на пол. — Я никогда так в своей жизни не был счастлив, как с Намджуном. Каждая моя минута, проведенная с ним, была наполнена трепетом, от которого у меня внутри тепло разливалось. Он дорожил мной и относился, как к самому ценному, что есть в его жизни. Я ни одной слезинки не пролил из-за него. Тэхен во всем прав. У Чонгука сводит зубы от этой правды, которая режет его острым лезвием, вспарывая грудную клетку и вырывая все органы, лишая жизни. Будь его воля, он бы переродился другим человеком, который был бы достоин Тэ. Но у людей только одна жизнь. В этой жизни Чонгук не умеет любить. Ему никто не показал, что это за чувство такое. Никто не объяснил, что оно светлое и мягкое, подобно крыльям ангела, и такое же сладкое, как сахарная вата. Тэхен в мужчине пробудил столько ранее неизведанных эмоций и чувств, что голова идет кругом. Чонгук хочет обладать его сердцем, и если для этого придется его вырвать собственными руками, то так тому и быть. — Пусть у нас с тобой все началось не так гладко, но я костьми лягу, чтобы ты на меня посмотрел таким же взглядом, как на него. — У меня для тебя плохие новости, Чонгук. Этому никогда не бывать, — у Чонгука что-то в груди скребет от этих слов. — Я упорный человек и всегда своего добиваюсь, независимо от поставленной задачи и ее тяжести. — Человеческие чувства — это не бизнес. Их нельзя получить материальным способом или методом грубой силы. Этому учат родители с малого возраста. Разве тебе папа не объяснял, когда ты был ребенком? — Не продолжай эту тему, — резко перебил его альфа. Тэхен уловил в его взгляде нечто, похожее на боль, но Чонгуковы глаза вновь стали холодными и непроницаемыми. — Ваш заказ, — как по щелчку появился официант и поставил на стол тарелки с едой, клубящейся паром. Вдохнув ароматный запах, Тэхен застонал в голос и принялся быстро ее поглощать, забывая о всех правилах этикета. Пока омега жадно глотал куриный бульон, Чонгук разрезал для него мясо на небольшие кусочки, чтобы желудок не сильно нагружать, и разлил вино по бокалам. Пока Чонгук неспешно доедал стейк, Тэ умудрился съесть всю еду и даже десерт слопать. Омега запивает все красным сладким и откидывается на спинку стула, не в силах нормально дышать. Альфа смотрит на его выпирающий из-за большого количества еды живот и растягивает губы в подобии улыбки. — Было безумно вкусно. Оставь сотрудникам хорошие чаевые, — просит омега, смакуя на языке терпко-сладкий алкоголь. Вино дарит долгожданный покой и убирает куда-то на задворки сознания весь стресс и переживания. — Оставлю, — заверяет его Чонгук, складывая столовые приборы на пустую тарелку. В помещении начинает играть любимая песня альфы. — У меня будет к тебе просьба: подари мне танец. — Ты ведь не отстанешь, верно? — Верно, — мужчина поднимается со своего места и подходит к нему, протягивая руку. — Всего один танец, Тэ, прошу тебя. — Один танец, и мы уезжаем. Я спать хочу, — строго говорит омега и вкладывает свою ладонь в Чонгукову. Они стоят в центре помещения, окутанного приглушенным светом, создающим интимную атмосферу. Альфа располагает левую руку на омежьей утонченной талии, а правой аккуратно сжимает Тэхенову ладошку, такую крошечную по сравнению с его. Чонгук наслаждается этим редким моментом полного умиротворения и запоминает каждую его секунду. Его демоны успокаиваются рядом с ангелом. Между их телами расстояние можно сосчитать в миллиметрах. Будь Тэхен трезв, его наверняка трясло бы от настолько близкого контакта с Чонгуком. Но алкоголь притупляет гадкий, словно змеиный клубок чувств и создает приятную пустоту в сознании. Омега позволяет мужчине вести в танце и слабо покачивается в такт расслабляющей музыке. — Я так скучал по тебе, Тэ, — шепчет на ухо Чонгук и зарывается носом в его каштановые волосы, впитывая в себя ставший родным запах. — Эти три дня тянулись, словно целый месяц. Я думал, что с ума сойду, если не увижу тебя вновь. Три дня, состоящие из рек льющейся крови, — в бизнесе Чонгука по-другому нельзя, — мужчина только мог мечтать о том, чтобы поскорее разобраться со всем и вернуться домой. Для альфы теперь дом там, где есть Тэхен. Он скучал по милой родинке на кончике идеального носа, розовым губам и глазам цвета поздней осени. Чонгук с каждой секундой тонет в этих невинных глазах. Внутренний зверь альфы скулил и выл без Тэхена. Тэхен — зависимость, одержимость, помешательство, сумасшествие, безумие. Чонгук способен на самые безумные вещи ради того, чтобы его личная аддикция была рядом с ним остаток его жизни. — Настолько сильно хотелось трахнуть меня, что не мог дождаться? — это алкоголь говорит за Тэхена. Омега никогда бы не решился говорить настолько провокационные вещи человеку, которому ничего не стоит лишить жизни его любимых людей, а потом и его самого. — Твое тело прекраснее всех известных скульптур, — Чонгук укладывает подбородок ему на плечо, примостившись как кот. — Было бы глупо отрицать, что ты меня не возбуждаешь. Но, кроме физической оболочки, я хочу узнать тебя как человека. Понять, о чем ты мечтаешь и чего желаешь достигнуть в жизни. Я хочу узнать тебя как личность. — Моя мечта — побывать во Флоренции, — выдержав небольшую паузу, отвечает Тэ. — Почему именно этот город? — искренне интересуется альфа и надеется, что омега позволит узнать о себе побольше. — Флоренция — это колыбель эпохи Возрождения, — цитирует своего лектора по литературе Тэхен. — Эта величественная эпоха породила множество известных во всем мире картин, архитектурных скульптур и зданий. Есть там один музей, который я хотел посетить еще со старшей школы... — Ким резко замолкает, когда осознает, что сболтнул лишнего. — Как этот музей называется? Почему молчишь, тигренок? — альфа чувствует себя ребенком, для которого сказку оборвали на самом интересном месте. — Мне интересно тебя слушать, продолжай, пожалуйста. — Мои мечты тебя не касаются. Если бы не вино, я бы не сказал тебе ни слова, — Тэхен прикусывает губу до крови, наказывая себя за выпитое. — Флоренция значит, — довольно хмыкает мужчина, запомнив каждое его слово до единого. — Песня уже закончилась, — напоминает омега и одним взглядом просит отпустить его. — Я бы танцевал с тобой до самого рассвета, но тебе действительно нужно отдохнуть, — Чонгук с неохотой отстраняется от него и подзывает официанта, чтобы расплатиться за ужин. Они спускаются на лифте на первый этаж и покидают здание. Тэхен плюхается на переднее сиденье и прикрывает глаза от накатившей эмоциональной и физической усталости. Звук работы двигателя усиливает сонливость. Омега готов был провалиться в сон, но голос Чонгука вернул его в реальность. — Знаешь, тебе идет Италия. — Ты о чем? — зевает Тэ, прикрыв рот ладошкой. — Я там был несколько раз по работе и могу сказать, что эта страна очень солнечная и теплая. Тебе понравится отдыхать на Средиземном море, я в этом уверен. — Что значит, мне там понравится? — сон как рукой сняло, и омега напрягается от этих слов. К горлу подступает тяжелый ком. — Я отвезу тебя туда. Это будет моим свадебным подарком для тебя, — Чонгук переводит взгляд с дороги на Тэхеново лицо, и ему не нравится то, что он видит. — Я не хочу за тебя замуж. Как ты вообще представляешь наш брак? — вскрикивает омега, задыхаясь от жгучего чувства раздражения и отчаяния. — Думаешь, если наденешь кольцо на мой палец, то это изменит мое отношение к тебе и я сразу загорюсь желанием прожить до конца своей жизни с таким монстром под одной крышей? Может, ты еще и детей от меня хочешь? — Твоя категоричность неуместна в данной ситуации. Будет лучше, если ты смиришься с тем фактом, что твое будущее только рядом со мной. Чем больше ты отрицаешь, тем болезненнее для тебя будет принятие этой реальности, которая скоро наступит. Насчет детей ты прав. Я вижу тебя прекрасным папой моих наследников. Тэхен четко слышит каждое слово, но его мозг отказывается принимать смысл сказанного: Чонгук все решил за них двоих, и его не заботит мнение самого Тэ. Никогда не заботило. Мужчина идет на поводу своего больного эгоизма, как и всегда. Тэхену хочется, чтобы они не доехали до особняка Чона живыми. Пусть лучше они слетят с моста в реку Хан, и она заберет их жизни. Тэхена не пугает смерть. Омегу вводит в состояние ужаса и паники одна только мысль о том, чтобы прожить с этим мужчиной до конца своих или его дней. — Как ты можешь решать судьбы других людей? Кто дал тебе на это право? — во все горло кричит Тэхен, но у Чонгука ни один мускул на лице не дрогнул. Он глух к его мольбам о свободе. У Тэхена больше нет свободы и не будет, как бы сильно он на это ни надеялся. Чонгук собственными руками вырвет с корнем оставшуюся надежду, как и Тэхеновы крылья. С мясом и кровью, но альфа их вырвет и сожжет на костре мечт, покрытых пеплом. — Я решил твою судьбу в тот вечер, когда оставил метку. Дьявольская метка. Клеймо, показывающее принадлежность. У Тэ в голове проносятся события того злосчастного вечера, и слезы невольно начинают катиться по бледным щекам. Тэхен не хочет этого признавать, но Чон прав. У него никогда не было выбора и не будет. — Я срежу ее ножом, — выплевывает омега и ногтями скребет по укусу, покрышемуся огрубевшим слоем кожи. — Попробуешь навредить себе, и я прикую тебя наручниками к постели на всю оставшуюся жизнь. Будешь кормиться с моих рук и ходить в туалет под себя. Я не брезгливый и позабочусь о тебе, можешь не переживать. — Я ничего себе не сделаю, не переживай, — Тэхен резко перестал царапать метку и опустил руки, не сомневаясь в правдивости сказанного. — В следующем месяце мы летим в Италию. Есть какие-то возражения? — Нет, — мотает головой Тэ и отворачивается к окну, не смотря больше в ненавистные Чонгуковы омуты. Тэхен свято верит в то, что чёрная полоса в его жизни скоро закончится и страданиям настанет конец. Главное — дожить до этого момента. Даже если придётся переступить через себя и окунуться с головой в кровавое безумство. Вера — это все, что у него осталось.