***
Тэ проснулся, когда чувствительный нос уловил запах свежесваренного кофе. На кухне вовсю орудовал Чонгук, с повязанным на бедрах полотенцем, а влажные волосы прядями спадали на серьезное лицо. Он готовил неуклюже завтрак, но сам растворился где-то в мыслях, не обращая внимания на то, как из спальни появилась каштановая макушка, с особым интересом наблюдавшая за утренней картиной. Омега словил себя на том, как это ему понравилось на самом деле. — Уже выспался? — голос омеги отвлек от размышлений. Даже горячий, как в аду, душ не справился с этой задачей, но банальный вопрос смог. — Можно и так сказать, давай устроим сегодня совместный выходной, только ты и я, никакой работы, м? Предложение омеги пришлось по вкусу, потому что по планам была только галерея, но несрочное дело можно и отложить. В принципе, каждый, кто работает двадцать пять часов из двадцати четырех не ради нолей на счету, осознает, что это всего лишь сокрытие какой-то душевной боли. Ибо если ты на последнем издыхании тащишь ноги до постели, то времени думать о своих проблемах просто нет. Ким себе в этом не признается. Чонгук еще полчаса провозился в ожиданиях, пока Тэ разберется с утренними ритуалами и соберется, залипая в телефоне на авиарежиме. Разве он не заслужил хотя бы один день отдохнуть от дел? — И куда мы направимся? — Тэхён подключил телефон к монитору в авто, выбирая плейлист сегодняшнего дня. — Хотел отвезти тебя в дом за городом. Без шума и других лиц, просто побудем вдвоем, — пальцы отстукивали неизвестную мелодию по рулю, а Чонгук наблюдал и отмечал про себя, стоя на светофоре, неповторимый профиль омеги, что расслабленно уставился в боковое стекло и снимал видео на телефон. — Это твое замаскированное предложение про то, как не вылезать из постели сутки? — такой расклад устроил бы Чона даже больше, чем изначальный план. А обтянутые в узкие джинсы бедра будоражили обеспокоенное сознание. Съемку видео прервал звонок, который омега без раздумий принял. Чон резко сбавил скорость езды, прислушиваясь к разговору. Знакомые нотки, что он мгновенно узнал. Гука заставили ухмыльнуться, потому что поведение стало, видимо, настолько очевидным, что до Тэ добрались довольно быстро. — Да, со мной, — омега сделал небольшую паузу, нахмурив брови и повернулся в сторону альфы. — Ну, хорошо, сейчас включу. — Чонгук, ты совсем обезумел? — стальной голос брата послышался на громкой связи, а в мыслях вновь всплыли картинки вчерашнего вечера. — Срочно приезжай на ферму, мы все здесь, кроме тебя и Фауста. Тот вообще словно исчез. Ты умудрился натворить дел, а теперь что? Будешь отсиживаться? Вот только Чон знал, что взрослый омега никуда не пропал, а занимается подготовкой оружия и наемников в своей импровизированной берлоге. Свободной рукой альфа выхватил телефон и сбросил звонок, убирая его в бардачок машины, пока Тэхён не мог даже сообразить, что на такое необходимо сказать. — И что это было вообще? Если бы в мире существовала горячая линия для тех, у кого парень полный идиот, то Тэхён бы гарантированно ею воспользовался. Ну, когда достал бы спрятанный телефон. А пока остается только терпеть и периодически глотать. — Планы немного меняются, — альфа произнес это и резко крутанул руль, перестраиваясь в левый ряд и пересекая двойную сплошную, чтобы развернуться посреди дороги. От внезапности, омега схватился за дверные выступы, чтобы не удариться по инерции. — Поедем на море, — Чон вдавил педаль газа в пол, и машина стала набирать скорость, следуя в противоположном направлении. Авто резко перестраивалось между другими машинами, словно водитель играл в шашки, но тот лишь уверено менял ногу с педали на педаль, вызывая бурю громких сигналов. Но Чонгук не думал притормаживать. — Чонгук, — резко вскрикнул омега, когда бампер машины чуть не поцеловался со впереди едущим авто. — Объясни, что происходит, иначе высади меня здесь же, — Ким положил свою ладонь на чужое запястье, что впилось со свей силы в руль. — Немедленно. Он обычно никогда не кричит, особенно на Чонгука, но сейчас остро необходимо отрезвить его. Альфа слегка отпустил газ, встраиваясь в свободном ряду и поглядывая на тонкие пальцы на собственном запястье, что сейчас крепко его сжимали. — Если будешь хорошим щеночком, то расскажу, как приедем, — омега демонстративно фыркнул, скрестив руки на груди и откинувшись на автомобильном сидении. В этом раунде ему не выиграть, особенно, когда он всего лишь на пассажирском сидении.***
Погода значительно испортилась, но никак не влияла на общее впечатление, когда они прибыли на место, съехав с трассы к побережью. Кроссовки утопали в мокром песке и оставляли следы двух единственных на этом пляже. Отпечатки обуви символично напоминали отношения, когда они шли вдоль берега, а море пеной смывало предыдущие следы. Мокрые песчинки прицеплялись к низу брюк, но Тэ такое только веселило. Подобные шалости напоминали детство, когда он часто выезжал к морю, где мог часами играть с волнами в догонялки, иногда специально проигрывая. Омега нашел выступ небольших скал, волны до которых не достают своими мокрыми брызгами. Ведя Гука за собой, он плюхнулся на задницу и потянул альфу к себе, уступив немного места. Сероватое небо отражалось на неровной поверхности воды, купалось в холодном бирюзовом цвете. Муссоны приносили с собой соленый запах, забивающий все рецепторы. На пустынном пляже совершенно никого, только гуляющий ветер, заносящий пышную морскую пену на песок. Вдоль берега летают жирные чайки, которые ловко что-то подхватывают прямо из волн, унося подальше. Тэхён долго смотрит на улыбающегося альфу, который глазами ловит каждую морщинку на лице собеседника. Самое главное, проскальзывающее в голове, это оставить этот момент на повторе. В абсолютно черных глазах плескается пряная теплота, которая дурманит и заводит в одинаковой степени. Радужка, что сливается вместе со зрачком — абсолютная противоположность тем изумрудным глазам, в которых танцуют черти, продавшие души Чонгуку. Омега приближается к лицу, водит взглядом вверх-вниз, а высунутым кончиком языка ведет по чужим губам. Чону срывает тормоза, он впивается в губы, обхватывая ладонью чужую шею так, чтобы Ким даже на сантиметр сдвинуться не мог. А тот и не против, подается и впускает его язык в свой рот. Омега, не разрывает поцелуй, но привстает, чтобы опереться на Чона, уперевшись коленом в пах. — С тобой невыносимо тяжело, ты знаешь это? Но я словно цепями к тебе прикован все эти годы, — омега шепчет в самые губы, но даже гул ветров не способен его перебить. — Я бы назвал тебя своим грехом, бременем, которое мне нести дальше. — Звучит, как признание в любви, — Альфа обхватывает руками его ноги, гладя их через грубую ткань джинсов. — Я этого не говорил. Все-таки отношения — это гладиаторские бои, в которых проигравший уходит с поля боя с самым большим количеством душевных травм, а порой и физическими. И признаться в чувствах первым — это, значит, добровольно вручить сопернику свой единственный нож. А Ким пока проигрывать войну не собирался. — Я был неправ, — хоть альфа и сменил тему, но Ким понял, о чем он говорит. — Тэ, я так знатно проебался, потому что все время считал, что нам лучше порознь, желательно вообще на сотни километров. Всегда отрицал истинность, потому что это неоправданная вещь, подобно какой-то городской легенде. Я не верю в любовь и прочую поебень, которую все умело вешают на уши, но чувствуя твой запах, я успокаиваюсь, почему-то. Не могу объяснить, но знаешь, когда заходишь в чужой дом, то понимаешь, что странновато пахнет, не так, как дома. Но с тобой все иначе, я могу прижать тебя и ощутить то, как мне комфортно в эту секунду. — Вот это уж точно похоже на признание, — омега засмеялся и обвил холодными руками горячую шею. Он мысленно подписался под каждым словом, сказанными Чоном. Слова любви в их лексиконе, в принципе, отсутствуют. Они могут выразить ее и заботу своим поведением, чрезмерной настойчивостью или вообще удостоенным вниманием, но только не озвученными буквами, что складываются в три простых слова. Да и зачем они нужны, если можно не отлипать от чужого тела, впитывая в себя его запах и делясь своим? Минуты летят незаметно, здесь их будто охраняет холодное море. Они бы не назвались парочкой, но именно сейчас идут рука об руку вдоль берега. Омега изнутри аж светится, глазами ищет на песке вынесенные морем ракушки, собирая самые достойные. Альфа совершенно не сопротивляется, когда частички моря оказываются в карманах дорого пальто. Они заключили между собой хорошую сделку: за каждую новую раковину, омега обещал целовать. Здесь выигрывают сразу оба. — Чонгук, расскажи мне всю правду. Я же вижу, что мы не так просто сбежали сегодня, да и звонок от Хо не был доброжелательным. И от тебя ночью пахло кровью и костром, что особенно странно, — Тэхён стоял боком и боялся заглянуть в чужое лицо. Погода словно чувствовала меняющееся настроение и усиливала свой ветер, что поднимал волны. — Умеешь ты портить моменты, конечно, — невидимая омеге улыбка проскользнула по губам Гука. — Ну, хорошо. Я взорвал их склад и убил людей, это ты хотел услышать? Если собираешься начать читать мне мораль, то лучше не открывай рот. Тэхён бы сказал, что в шоке, но нет. Чуйка, проявляющаяся повышенной тревожностью, не ошиблась. Проблем действительно прибавилось. Загадкой остается поведение Линя и честность его намерений, или же все это было частью плана? А если нет, то насколько глобальный ущерб будет в сделке с ним? Ким не может признаться Чонгуку, что ведет дела за его спиной, тем более, с таким человеком. — На сколько ты уверен, что победишь по итогу? — вопрос застал врасплох, ведь меньше всего Чонгук ожидал спокойной реакции и серьезного лица омеги. Нормальной реакцией была бы истерика и нравоучения, но Диабло все время забывает, что с этим парнем норм не существует. — Я бы сказал, что ни на сколько. Они объединены в синдикат, так что финансово защищены, а я отстраиваю все заново с тех пор, как разорвал связи с отцом. Они настоящая банда, потому что там каждый является членом и знает, за что, конкретно будет бороться, а у меня же только наемники, которые работают чисто за определенные суммы на счетах. Можно бесконечно философствовать на тему того, что в мире дороже: вера во что-либо или деньги. Чонгук бы предпочел деньги, а Тэхён все годы верил. — Тем не менее, никто на этой части света не может переводить наркоту в жидкое состояние и обратно, если предложишь свой товар другим наркодилерам Азии, то не только быстро пополнишь бюджет, но и заручишься необходимой поддержкой. Китайцы делают все только в свою пользу, не принося выгоду другим. — И где я возьму столько товара, чтобы обеспечить и себя, и других? — Ты же у нас гениальный стратег в бизнесе, так что ты и думай, — омега сжал его лицо обеими руками, приблизившись к губам и еле слышно нашептывая. — А я поддержу, ведь так делают щенки? Они разрушили друг друга еще давно. Не предсказать, как бы повернулась жизнь, не разбив хрупкие чувства много лет назад. Чонгук уничтожил в нем хорошее, сам того не зная, превратил подростка в настоящего одержимого лишь одной идеей — стать тем, на кого альфа будет смотреть снизу вверх. Никакие психологические травмы так яро не оставляют отпечатки на теле, как полученные в детстве. Ким встал и отряхнулся, но вместо пути вперед, медленно и верно шел к Чонгуку, взращивая в себе человека, лишенного понятия чистой любви. Теперь она была похожа на соревнование, где выигрышем было сердце оппонента. Однако, Чон стал и жертвой хлопка двери, которая, казалось бы, захлопнулась навсегда. Но он мог бы пойти по стопам отца, управляя законным бизнесом, жениться на интеллигентном омеге и возвращаться по вечерам к нему домой. Но вместо этого, альфа решился определять конец чужой жизни посредством наркотиков и оружия. Для того, чтобы создать нормальные гармоничные отношения, в них необходимо вступать со здоровой психикой, но те, кто с самого начала похожи на неисправные устройства, априори не способны на такое. Таким людям просто жизненно необходимо найти себе, точно такого же партнера, чтобы не покалечить. А они сломали друг друга еще давно. — Расскажи мне о них подробнее. — О китайцах? — Чонгук получил положительный ответ. — Как я и говорил, у них синдикат, всего во главе три равных партнера, которые отвечают за свои территории. Ху, которого мы встретили в Японии, самый конченый ублюдок из них, что барыжет дешевой синтетической херней, толкая ее направо и налево, да и казино содержит, где дает в долг тем, кто никогда не отдаст долги. Мозг размером с горошину, зато самомнение развито до небес. Он абсолютный подонок, который под собственными солями режет людей за неправильный взгляд. Второй — его братец, не особо значимый, но держит бордели по всему Китаю, ему отстегивают даже те, кто работает на улицах, потому что элементарно боятся Ху. Третий же изощренный психопат Линь, самый, пожалуй, умный среди них, любит смешивать законный бизнес с полной чернухой, при этом умеет делать деньги буквально из воздуха, так что побогаче своих дружков. Про него ходят жутковатые слухи, что ему нравится скармливать части тела жертвы ей же. По телу Кима прошла волна мурашек, когда слух резанула знакомая фамилия. Значит, ему как обычно фортануло на самый плохой вариант из всех возможных. Тэхён чувствует, как ногами все сильнее тонет в болото, в которое погрузился по собственному желанию. — И почему тогда мы сейчас без твоей охраны в виде больших дяденек с оружием? Хотя бы риски осознаешь, что отследить нас и поймать здесь проще простого? — Осознаю, поэтому с сегодняшнего дня вокруг тебя тоже будут мои люди. Понимаю, что просить тебя не покидать квартиру — бесполезно, но очень хотелось бы, чтобы ты меня послушал, — Чон придерживает омегу за талию, а носом и щекой трется о совершенную и мягкую кожу, словно помечает своим запахом, как пес. — А нам пора возвращаться.***
Пробки в Сеуле в привычном темпе окрашивали линии в навигаторе в темно-красный. Люди перебегали затопленные тротуары, придерживая свои мокрые зонтики, и становились больше похожи на черных муравьев, что мечутся туда-сюда в панике. Дождливая осень здесь не имела своего шарма, зато без устали заливала город всеми оттенками серого, который отражаясь в бесконечных стеклах зданий, погружал город в постоянный мрак. Солнце здесь не частый гость, но Чонгук безумно любил эту погоду, искренне считая, что именно проливной дождь за окном стимулирует к работе. Под стук капель о различные поверхности ему работалось гораздо лучше. — Ты мог хотя бы предупредить о том, что собираешься сделать, потому что со стороны это выглядело так, словно нам всем не доверяешь, — Джин отпивал маленькими глотками холодный виски, который налил себе, Чонгуку и усталому Хосоку. Последний за вчерашний день окончательно выдохся, пока носился с перевозкой родителей в их неожиданный отпуск заграницу. Несколько часов понадобилось, чтобы уговорить отца и папу сесть в джет и улететь на Бали, где виллу тщательно охраняли. Все изворотливые схемы провалились, и Хо принял решение о том, чтобы рассказать почти всю правду, немного утаив, что зачинщиком конфликта стал их младший сын. Чон Сухо со слезами на глазах поднимался на борт и бормотал лишь о том, чтобы дети были осторожны. Отец же без отдыха твердил, что Гуки сведет их в могилу такими темпами. — Вы могли поднять панику, а это было бы уже заметно для тех, кто может сливать информацию китайцам. Тогда бы ничего не вышло, — альфа согревал напиток в руке, слабо покачивая бокал и наблюдал, как жидкость омывает стенки. — Есть подозрения, что где-то крыса? — Джин самостоятельно доливал себе виски, он почти не пьянел, но значительно притуплял тревогу. Вопрос по правде очень глупый, поэтому так и остался проигнорированным. Идеальным решением было просто сменить тему, чтобы не превращать вечер в один сплошной тяжелый разговор. Чонгук посматривал на наручные часы, понимая, что Тэхён обещал приехать к нему в восемь после того, как закончит дела в галерее. Альфа первым делом выставил вокруг него охрану, хотя и полагал, что вряд ли он будет первой целью атаки со стороны иностранцев. Однако, лишняя осторожность здесь не помешает. За омегой присматривали хорошо обученные военные, которые должны были сопровождать его все сутки напролет. Чон так погрузился в свои мысли, что не обращал внимание на разговор еще двоих между собой, которые значительно охмелели и пускали свои шутки. Но резко дернувшаяся ручка двери и залетевший в кабинет побледневший Пак, отрезвил всех. — Чонгук, — громкий голос напряженно терялся, когда Чимин заглянул в глаза Чона, не зная, как правильно донести новость. — Мне доложила охрана, что в кортеже, который сопровождал Тэхёна, одна из машин взорвалась. В паре кварталов отсюда, — мужчины, буквально смеявшиеся секундой ранее, повернулись одновременно в сторону альфы. — Две минуты назад. Белый шум захватил сознание настолько, что посторонние звуки рассеивались в нем окончательно. Сердце с аритмией сжимается глубоко в груди, а рёбра бетонно сковывают и не дают ему выскочить. Зрение резко обрезается по бокам, и Чонгук впереди видит только мелькающие стены, двери авто, руки собственной охраны, держащие рычаг коробки передач, и они несутся по тротуарам, обгоняя вечернюю пробку. В соседней машине в мертвой тишине сидят Хо и Сокджин, опьяненный мозг которых медленно переваривает информацию о том, что машину с Тэ взорвали. Они не знают, как это ударит по члену их святой троицы, но то, что и так нестабильный Чон может слететь с катушек, и ребёнку было бы ясно. Как забавно, что жизнь способна перевернуться в один миг. Оценивать наличие шанса, что он останется жив после такого, бессмысленно. Но Джин просто не хочет верить, что сейчас придётся увидеть тело того, с кем он не так давно разговаривал о работе, увеселительных выходных и алкоголе. Последствия взрыва заметны ещё за сотни метров, так как чёрный дым заволок всю улицу, фактически застряв между деловыми небоскребами. Вдалеке все окружающие слышат сигналы скорой и пожарных, отдающие в голове. Альфа почти забыл, как дышать нормально, потому то внутри все так давит, что любой вдох причиняет нереальную боль. — Оставшаяся охрана сейчас не отвечает, они пытаются спасти и потушить огонь, господин Чон, — Гуки с каждом словом своего водителя где-то внутри разбивается. Казалось бы вчера, он был готов переломать ноги Тэхену, чтобы тот не смог уйти далеко, а сейчас отсчитывает секунды, когда машина подъедет поближе. Как только колёса со скрежетом останавливаются посреди улицы, Чонгук выскакивает из салона машины, даже не закрыв за собой дверь. Вокруг толпятся зеваки, часть из которых снимают на видео, а другая вызывают аварийные службы. Мужчина распихивает всех, пробираясь через людей, отодвигая руками и тормозит недалеко от остатков обгоревшей машины, у которой были раскрыты все двери с разбитыми стёклами и с ещё тлеющей обшивкой. Почти в ряд выстроены три эсклалейда, где один напоминает бывшее авто одним покорёженным металлическим корпусом с разбросанными вокруг пластиковыми деталями. Внутри уже никого не было, что-то похожее на часть сидений, до сих пор оставалось в салоне, но тел внутри нет. Чонгук почему-то резко вспомнил, как начинал свою карьеру именно с огня, как горели чужие тела и весь его путь был пропитан каплей крови и запахом дыма. К ошарашенному Чону подбегает один из сопровождения, говорящий что-то, видимо, важное, но Чонгук не слышит. Для него все замерло, рецепторы перестают реагировать на раздражители. Неподалёку глаза улавливают пару тел, лежащих на грязном асфальте и скрытых чёрной плотной тканью. Отгадать, где лежит Тэ просто нереально, да и альфа старается смотреть перед собой прямо в машину. Он взял с него обещание, планировал совместный ужин и предложение переехать все-таки к Чону, но судьба умеет пошутить. Он стоит напротив машины, всматриваясь в открытый салон, из которого поднимаются остатки чёрного дыма. Джин обнимает друга, старается развернуть его от этой картины, но тот словно кремень. Чонгук не различает чужие касания, потому что на плечи словно повесили неподъемную плиту. Выходит, что Тэ больше его не бросит, как и обещал. В ушах до сих пор стоит шум с протяжными ревами сигналов скорой помощи. Какие-то незнакомые лица мелькают вокруг той самой машины, если ее все еще можно так назвать. Кто-то стоит прямо над лежащими трупами, но Чонгук не способен сдвинуться с места. Он ничего не чувствует. Окаменевшее тело с остатками сознания, которое в настоящий момент меняет реальность под себя. Хосок всячески старается оттолкнуть прилипшего к брату Джина, который орет несвязно на ухо, но младший все никак не реагирует, изредка моргает и смотрит так умиротворенно в пустоту перед ним. Он лишь трясет брата за плечи, готовясь к серьезной пощечине, чтобы хоть как-то привести в чувство. Второй раз увидеть Чона, умирающего внутри, Хо не желает.