Тысяча и одна причина любить тебя

***

      Если человек умер, его нельзя перестать любить, черт возьми. Особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?       Именно так ответил на заданный Хэнком вопрос мужчина, еле сдерживая собственные эмоции и горькие слёзы. Времени нормально похоронить своего лучшего друга совсем не было, но отдать честь такому человеку всё же стоило, несмотря на недовольство вечно куда-то спешащего убийцы. Сымитированная могильная плита из парочки больших камней и сложенное рядом оружие когда-то живого стрелка. В тот момент бедному наёмнику просто не хотелось верить в происходящее, а уж тем более в то, что в скором будущем судьба подарит двум быстро бьющимся от адреналина сердцам неожиданную встречу. Столько слёз было пролито в те, кажется, вечные пять минут, столько слов проронили они в порыве эмоций и чувств.       Даже и не верится, что сейчас, лёжа под тёплым мягким одеялом, на плече Форда мирно сопит, по хозяйски закинув ногу, тот самый недавно объявленный мёртвым хакер. Тяжёлая, но заботливая рука аккуратно проходится по пепельным грязным волосам, которые небрежно выпирают из-под белоснежно чистых бинтов. Деймосу не раз приходилось слышать от любимого о "неряшливом" виде и выслушивать лекции о влиянии чистоты на здоровье, однако в ванну тот лез всегда только по своему желанию, что стало для сожителя уже чем-то обыденным. Мыться парень ещё как не любил.       Милое личико недовольно морщится от пробивающихся через, казалось бы, плотные шторы алых лучей Невады, которые заменили собой угасшее на веки вечные солнце. Мужчина сразу же замечает изменившееся лицо напарника, резко убирая руку, словно боясь ошпариться, но после с совсем тихой усмешкой вновь продолжил перебирать непослушные пряди. В комнате снова воцарилась приятная для уставших от шума ушей тишина, нарушаемая лишь редкими звуками выстрелов где-то совсем далеко от спящей парочки.       В такие моменты и вовсе забываешь о всём том безумии, что творилось и продолжает творится снаружи. Редко даже удаётся выловить пару минут на лёгкие поцелуи и нежные объятия, так как чаще всего это тисканья прерываются внезапным появлением треклятых агентов или спонтанным желанием "начальника" дать им задание в выходной день. Наёмники уже, мягко говоря, устали ходить на эти бессмысленные миссии, однако, при отказе даже на самое абсурдное задание, их просто могут уволить, а найти новую работу в таком месте, как Невада, довольно проблематично.       Итак, из раза в раз, каждый день и каждую ночь, парням приходится непосильными трудами зарабатывать себе на жизнь, лишаясь любой ласки и любви, так как в крови и безумии нет места телячьим нежностям. Казалось бы – как они вообще смогли полюбить друг друга в такой агрессивной обстановке?       – Лежать, кому сказал... – тихим и охрипшим от неведомо чего голосом буквально приказал Сэнфорду оставаться на месте курильщик, когда тот попытался незаметно встать с кровати. Для ещё большей уверенности, что любовник никуда не убежит, младший сильнее прижался к такому же тёплому телу и обхватил его одной рукой для своего же удобства. Такой расклад событий крюкофилу даже понравился, ведь не придётся будить его вечно недовольное на всё живое солнце, которое может при желании и голову откусить за прерванный сон.       Гордый, эгоистичный и порой переходящий все рамки... Именно таким Форду он и нравился.       – Слушаюсь, Повелитель – выделив интонацией последнее слово, мужчина в бандане, которую, прошу заметить, он не снимает даже ложась спать, снова положил свободную руку на пустую макушку хакера, по новой наглаживая забинтованное место. Слишком уж сложно ему отказать своему зубастому комочку счастья, которое теперь для полной картины сопело прямо в шею. Тепло и до невозможности приятно.       Если бы не затёкшие от долгого бездействия конечности, то оба пролежали бы на этой потрёпанной кровати хоть целый день. Да и не стоит забывать, что они находятся в чуть ли не самом опасном месте мира, где в любую секунду их существование может прервать всё, что угодно, даже совсем, казалось бы, безобидные вещи. Деймос уже давно привык к таким рискам, поэтому и живёт себе припеваючи, совсем не заботясь о безопасности, в то время как Сэнфорд постоянно озирается по сторонам и держит пару огнестрельных пистолетов под подушкой.       Любимые искалеченные в боях руки потянулись прямиком к ещё сонной головушке Форда, который вовсе не противился уже привычным действиям. Немного дерзко, но с такой же любовью, младший резко притягивает чужое лицо как можно ближе к себе, сокращая расстояние до нескольких сантиметров, а после ехидного, совсем тихого смешка жадно впивается в губы.       Разум затуманивается, глаза непроизвольно закрываются, всё вокруг пропадает на несколько мгновений. Каждая частичка тела пытается впитать приятное тепло, отдаваемое недолгим, но страстным поцелуем. Острые до невозможности зубы партнёра кусают и так израненные в порыве их ночных страстей губы, создавая во рту приятный для курильщика, но отвратный для Сэнфа металлический привкус крови. Однако, такие махинации вовсе не смущают наёмника, ведь за столько лет совместной жизни с садистом это самое безобидное, что он мог сделать.       Немного странноватый, с маниакальными наклонностями и совсем непредсказуемым характером... Именно таким тот казался для Сэнфорда идеалом.       Руки хакера медленно и незаметно проскочили под чужую растянутую футболку, проходясь вдоль всего тела, ощупывая каждый сантиметр. С одной стороны, приятно и даже как-то тепло, но с другой, крюкофил прекрасно знает о хотелках напарника, которые всегда заканчиваются одинаково. Намерения парня сразу стали понятны после резко проскользнувшей под шорты руки, которая, на этот раз, была быстро перехвачена уже уставшим от происходящего мужчины в бандане.       – Не в этот раз, детка – с издёвкой на последнем слове усмехнулся наёмник, после чего крепко обнял любимого, не давая тому что-либо сделать. Сверху послышался недовольный хрип, немного матов и оскорблений, однако быстро посыпались мольбы и просьбы выпустить из удушающих объятий, дабы не погибнуть такой глупой смертью. Молитвы были услышаны: хватка немного ослабилась, а сам мужчина залился смехом.       – Да иди ты... – курильщик показательно надул губы, что для старшего было уже не в новинку, еле как высвободился из "плена" и, бубня себе под нос какие-то несуществующие ругательства, направился в сторону кухни. Крюкофил же оставался лежать на своём месте, поглядывая то на занавешанное окно, через которое алое свечение становилось ярче к полудню, то на старые, подобранные где-то на помойке часы, оказавшиеся в их временном пристанище из-за прихотей младшего.       Потрескавшийся потолок, обшарпанные стены и вечно стоящая сырость. Для давно заброшенного района эта квартирка была чуть ли не пятизвёздочным номером с работающим водопроводом и электричеством. Целая двуспальная кровать, удобный диван, уцелевшие книжные полки и ещё множество другой мебели, которую, к удивлению, даже пальцем не тронули, что уж говорить о неразбитых окнах... Такие квартиры – на вес золота, доставшийся влюблённой парочке идиотов совершенно случайно, а именно из-за невнимательности обычного гранта, за которым те проследили до самого дома и выгнали с пустыми руками. Жестоко, но в условиях безумной Невады что только не сделаешь ради выживания.       Суровые реалии постапокалиптического мира давят на голову сильнее гидравлического пресса... Однако тот старается как можно сильнее сжимать руку любимого человека, которого второй раз терять точно не собирается.       С кухни снова послышались недовольные возгласы и треск посуды, что означало только одно – в доме закончилась еда. Ну как еда – вредный фаст-фуд и всевозможные полуфабрикаты были для них основным рационом питания, так как готовить, по понятной на то причине, времени и сил совсем не было. Однако, чаще всего по выходным, Сэнфорд радовал изголодавшегося по нормальной пище напарника то обычной стряпнёй, то блюдами ресторанного уровня. Деймосу, к слову, к плите и любым другим кухонным приборам подходить запрещается, так как его умения в готовке оставляют желать лучшего, а с его кривыми руками он может и что-нибудь сломать.       – Ты собираешься поднимать свою жирную задницу с кровати или нет?! – раздался сердитый голос голодного хакера из кухни, который, видимо, разозлился не на шутку. С ещё одним тихим смешком в пустоту мужчина, наконец-то, соизволил встать с тёплой постели и, немного размяв затёкшие мышцы, направился в сторону источника звука.       Тусклый свет кухонной лампочки неприятно бьёт в глаза, в то время как алые лучи Невады пытаются пробиться сквозь заколоченное окно – единственное в квартире, что пострадало от потерявших страх мародёров. С крана раздражающе иногда капает вода, а небольшой холодильник, который ломается чаще, чем там успевают появляться продукты, издаёт характерные гудящие звуки. Электрический чайник с резким щелчком выключается, оповещая о вскипятившейся воде, однако, никто даже и не торопится подходить к нему. На кухне стоит относительно спокойная атмосфера, сдавливаемая лишь монотонными серыми стенами.       – Что, кушать нечего, солнце? – неимоверно слащавым голосом произнёс Форд, останавливая свой взгляд на парне, сидящем за столом. Тот, в свою очередь, лишь снова выругался и отвернул голову в сторону заколоченного окна. Сэнф же не стал зацикливаться на каждодневном поведении партнёра и, показательно цокнув, подошёл к столешнице с чайником. "Чёрт, даже кофе нет... " – пронеслось у старшего в голове, когда он шарился по верхним полкам. Услышав недовольное мычание крюкофила, младший тихо прыснул, однако быстро вернул свой обиженный настрой.       Клоун, неудавшийся шутник и тот ещё юморист с баянистыми шутками... Да как его можно не любить?       На лице ненароком появилась улыбка. Других вариантов не было, поэтому пришлось заваривать непонятно где найденный чёрный чай. В последний раз мужчина употреблял этот странный, по его мнению, напиток на день рождения одного из сослуживцев, которого, возможно, уже давно нет в живых. Сэнфорд просто не видел смысла в пакетиках с каким-то там "полезными" и успокаивающими травами, когда есть более проверенный временем бодрящий кофе. В любом случае, после сна нужно хотя бы чем-то разогреть сонный организм.       – Если ты будешь долго дуться – останешься без завтрака – отпивая заваренный, слегка горьковатый чай, Форд поставил тому ультиматум, уже думая над вариантами утренних блюд. В холодильнике, оказывается, мышь повесилась, а из съедобных продуктов остались лишь пара яиц и остатки овощей, которыми заботливый крюкофил хотел накормить вечно жалующегося на плохое самочувствие напарника. Не долго думая, наёмник с такой же ухмылкой спокойно добавил: – Хотя, знаешь... А я и не буду ничего тебе готовить, потому что беру отпуск от работы повара.       У младшего чуть ли челюсть не отвисла от такого неожиданного заявления, ведь тот был слишком предсказуем для своей натуры. Сэнф прекрасно знал, что парень даже пытаться что-то приготовить не будет из-за пресловутых принципов и гордости, поэтому захотел таким жестоким способом вымолвить из любимого пару слов о том, какой он хороший и такой единственный у него. Не только курильщик в этом дурдоме любит поиздеваться над кем-то и удовлетворить своё эго.       – Не скучай, солнце, я в душ – быстро бросил уже уходя с кухни Сэнфорд, напевая себе под нос знакомую только ему мелодию. Хотел бы тот увидеть лицо хакера в тот момент, что выражало негодование, злобу и обиду в одном букете, только вот не хотелось раньше времени раскрывать все свои карты. Конечно, Форд не собирался морить зубастого голодом больше дозволенного, потому что, во-первых, не хотел получить от бестии, которая долго церемониться явно не станет, а во-вторых – уж слишком сильно он любил его, чтобы доставлять какой-либо дискомфорт или, тем более, вред.       Такой жестокий снаружи, что внушает страх в сердца врагов, и такой невинный внутри, что хочется затискать до смерти... Какой же он бесподобный.       Дверь в ванную комнату негромко защёлкнулась, после чего послышался успокаивающий шум включённого душа. По телу приятно стекают долгожданные тёплые струи воды, увлажняя сухую, в некоторых местах шершавую из-за заживающих ран кожу. Тёмно-серые волосы в стиле армейской стрижки еле заметно покрываются влагой, очищаясь от засохшей запёкшейся крови, которая чуть ли ни литрами проливается в бесконечном месиве. Чужая она или своя – не понятно, но, если честно, даже и знать не хочется.       Редко удаётся насладиться такими простыми бытовыми вещами, или хотя бы просто нормально помыться по причине их частого отсутствия дома, за промежуток времени которого парни начинают не то что неприятно пахнуть, а "благоухать" своим ароматом за десятки километров. Поэтому, поход в душ каждый подвернувшийся раз являлся чуть ли не праздником для уставшего и потного тела.       Однако, на тело напарника, каким бы оно не было, мужчина готов был смотреть хоть часами. Обмотанные свежими чистыми бинтами худощавые, но в то же время накаченные руки, на которых старший зацеловывал каждую даже мелкую царапину. Искалеченные в боях, покрытые синяками всех цветов, но сильные длинные ноги, что не раз помогали хозяину убежать от потенциальной опасности, и так сильно соблазняли партнёра. Прекрасное, такое хрупкое в чужих руках тело, которым младший хвастается в любой удобный момент, несмотря на явное превосходство крюкофила в этом параметре. Стройная тонкая шея, покрытая не только синяками, но и многочисленными любовными укусами, что тот постоянно пытается скрыть за бинтами или длинным воротником.       А лицо... Его красоту даже словами не опишешь. Глубокие выразительные глаза пепельного цвета, в которых хочется зависнуть навсегда. Своими удивительными оттенками они всегда напоминают о дожде и пасмурной погоде – о тех временах, когда безумие не считалось чем-то обычным и обыденным, когда над головой была прекрасная голубая синева, наполненная различной формы облаками. Тонкие, постоянно искусанные до крови губы, что так манят к себе одним лишь своим видом, в которых уже неудивительно часто можно заметить излюбленную Деймосом сигарету. Аккуратный, когда-то покрытый веснушками нос, чаще всего разбитый или с идущими ручьями крови. А что уж говорить про нижние части тела...       Невероятно красив, словно снизошедший с небес греческий бог, и чертовски сексуален, будто создание самой похоти... Как же ему повезло с ним.       Ненароком такие мысли о напарнике совсем не во время привели к бабочкам в животе, что в свою очередь вызвало неоднозначную реакцию у "дружка". Однако, в отличие от курильщика, тот умеет сдерживать свои желания и перенаправлять поток мыслей в другое русло, поэтому эта небольшая проблема быстро ушла на второй план. Шум воды с неприятным скрипом вентиля затихает, в то время как до ушей доносится новый непонятный звук предположительно из кухни. Мужчина, конечно же, не придал этому особого значения, уже оборачивая бёдра в чужое полотенце, попутно смотрясь в покрытое трещинами зеркало. "Нужно бы за тренировки взяться..." – подметил про себя крюкофил, рассматривая своё накаченное тело и руки в отражении. Не смотря на и так прекрасное телосложение, Сэнф всегда пытается быть лучше, чем есть на самом деле – отчасти, ради того же хакера, который и без каких-либо слов любит своего мускулистого дурачка.       Шум с кухни всё никак не прекращается, а в добавок к нему ещё и прибавился отвратительный запах горелого, словно сожгли чей-то труп или пережарили мясо. Вроде ничего необычного – кто-то, а возможно те же мародёры, решили замести за собой следы таким сомнительным путём, либо же хулиганы захотели поиграть в пироманьяков, чем иногда страдает и сам зубастый. Всё бы ничего, да только вот от парня, который должен был находиться на кухне, не было слышно ни одного слова или замечания по этому поводу, что крайне подозрительно и неестественно для него. "А что если..." – мельком пронеслась в голове незаконченная мысль о неведомой опасности, однако быстро растворилась в потоке других, более важных.       Дверь с режущим слух скрипом медленно открывается, откуда показывается уже чистый, воодушевлённый и готовый к новому прекрасному дню Сэнфорд. Бандана тёмных оттенков уже была на ещё не высохшей полностью голове, в то время как тот поленился надеть даже свои боксёрки, скрывая все свои прелести за тонким, но длинным полотенцем. С приближением к кухне запах становился всё чётче, а шум более понятнее. Осознание происходящего дошло только тогда, когда, стоя в проёме, Форд через пелену едкого дыма увидел младшего за плитой. Продукты, сковородка... ДЕЙМОС!       – КАКОГО ХЕРА?! – грубый голос отвлёк слишком погрузившегося в процесс курильщика от "занимательной" готовки, заставляя неловко повернуться в сторону любимого. Реакция мужчины не заставила себя долго ждать, поэтому горящая сковородка была быстро перенесена в заполненную посудой раковину, что сразу же залили холодной проточной водой. А ведь это была его любимая сковородка... Огонь остановить хоть и удалось, но ужасный запах подгорелого всё ещё стоял еле заметной пеленой на кухне, распространяясь по всей квартире – Ты решил раньше времени нас на тот свет отправить?!       Совершенно неаккуратный, вредный и невероятно бесячий... И почему только ему это нравится?       – Я лишь хотел удивить тебя, но, как видишь, у меня плохо с этим получается, хех... – неестественно робко для себя оправдался младший, неловко почесав затылок. Сэн показательно сложил руки на груди, укоризненно смотря сверху вниз на виновника чуть ли не случившегося пожара, дожидаясь более внятного и правдоподобного ответа. Глаза бегали из стороны в сторону, стараясь не наткнуться на чужие, в то время как в голове, словно пазл, пытались собраться слова и предложения. "Я испортил одну из его любимых вещей... Я испортил ему настроение... "       Со стороны это выглядело забавно: зрелый мужчина, стоя перед менее взрослым на ум парнем, словно родная мама прямиком из детства смотрит на провинившегося проказника сына, которому, в кои-то веки, стыдно за содеянное. Вот, кажется, что сейчас его поставят в угол и отберут приставку на несколько дней, в худшем случае – запретят выходить на улицу, где мальчика уже давно заждались друзья... Но их уже давно нет в живых.       Напряжение разрослось до предельных размеров, а зрительное давление и вовсе выводило из зоны комфорта. Так, по крайней мере, думал сам прижатый к столешнице хакер. Мускулистые сильные руки по обе стороны от парня сокращали любые возможности побега, в то время как сам Сэнфорд навис над напуганным с непонятной для того целью. Более тёмные, наполненные таинственной серой пустотой глаза осматривали свою "добычу" вдоль и поперёк, но в особенности – тонкие, сжатые от страха потрескавшиеся губы. Внезапное тёплое дыхание у шеи проходится мурашками по всему телу, лицо покрывается лёгким румянцем, а в комнате становится невероятно душно. Старший коротко целует и так искусанное, покрытое засосами слабое место, после возвращаясь к искрящимся от избытка эмоций глазам.       – Как же я тебя люблю... – тихо, но так сладко и приятно для ушей произносит Форд, соприкасаясь своим лбом с чужим. На лице обоих проскакивает неловкая улыбка, однако для крюкофила она была особенной, такой детской и невинной, несмотря на наличие острых зубов. Раннее напряжение утопает в тёплых чувствах двух бьющихся в ритм сердец. Милый и такой заразительный смех разносится по немного посветлевшей то ли от атмосферы, то ли от времени суток комнате. Запах уже не был настолько заметен, да и внешний мир заодно отошёл на второй план.       Неповторимый, невероятный и такой единственный... Чёрт возьми... Какая это уже по счёту причина? Хотя... Неважно. Я и без всяких условий буду любить его...       – Закажем пиццу? Или, может, что-нибудь новенькое? – всё так же по-идиотски улыбаясь, Сэн коротко целует парня в нос, не в силах отлипнуть от родных глаз. Руки младшего неожиданно крепко обвили мускулистое тело, от чего тот даже слегка пошатнулся, но после точно так же обнял своё маленькое солнце, упираясь головой в забинтованную макушку. "Что ж, видимо, завтрак подождёт..." – уже не надеялся нормально поесть слегка голодный Сэнфорд, однако, это его даже ничуть не расстраивало. Еда всё же от них никуда не денется...       – А давай суши? Док что-то говорил про них, может и нам попробовать? – вытаскивает из раздумий своего партнёра Деймос, всё так же крепко прижимаясь к тёплой груди, слушая и считая каждый стук чужого сердца. Тот даже не представлял, как в таком отдалённом от цивилизации месте найти хотя бы этот самый магазинчик традиционной японской кухни, но ради любимого можно и Дока с этим вопросом потревожить.       – Как скажешь, солнце – спустя минуту раздумий наконец подал голос мужчина в бандане, а после немного отстранился только для того, чтобы затянуть парня в невероятно долгий и страстный поцелуй, которого тот ждал ещё с самого утра.       Холодный ветер пустошей беззаботно гуляет по переулкам и крышам домов, иногда позволяя себе поиграться с попавшимися на пути листовками и лёгкими упаковками от продуктов, занося их куда только не придумает. Даже красное пугающее свечение неба, что забрало вместе с красивой синевой и любимые им пушистые белые облака, не мешает тому без страха передвигаться по, казалось бы, опасному во всех смыслах месту, успевая юркать то в одну щель, то в другую. Да и он не одинок – вездесущая уличная пыль так же оседает на дома, улицы и машины, конечно, не без помощи ветра. Они уже давно научились работать друг с другом, но только в условиях постапокалипсиса их взаимоотношения стали только крепче. Ветер переносит пыль из одного места в другое, пока тот просто составляет ему компанию, особо не принося пользы.       И так продолжается до сих пор. Один не может существовать без другого. Пока красное свечение полностью не поглотит весь их бренный мир, эти оба будут хвататься за любую возможность максимально бесполезно провести время. Вместе им, кажется, и конец света будет по колено...       – Сэн, ты чего там завис? Дуй обратно, иначе я съем твой сет!       – Иду, солнце! Что-то я засмотрелся...