Воспоминания в зеркале

— Прохладно на улице, Уджин, оденься. — мужчина устало потирал переносицу, уже слыша, как захлопнулась дверь в гостиной. Негодник. Чонгук не будет снова брать отгул и вытаскивать своего сына из оков температурной задницы. Хватило ему такого подарка три месяца назад, когда сын прохлаждался на террасе без удлинённых носков, чем и схватил тогда лёгкую простуду, которая затянулась на неделю. Было невыносимо тогда слышать, как бредил его единственный сын, звал маму, которая сидела рядом, папу, который выдыхал на неотёсанность своего чада. Мамсик. Чонгук встал из кресла, в котором уже приятно нагрел место и пошёл на кухню. Галстук давил на шею, почему он его ещё не снял, чёрт побери. — Он опять заболеет, моргнуть не успеешь. — Чонгук, Уджину уже не десять. В четырнадцать позаботится о себе сам. — женщина средних лет стояла у плиты и мешала зажарку для супа в сковородке. Правда, одета она была не по-домашнему. — Как в офисе дела? — Бывало и лучше. — мужчина подходит к жене, обнимает со спины и устало утыкается в загривок. Пахнет приятно, как и всегда. Лаком тянет немного. — С утра завтра объявил собрание директоров. Поувольняю всех к чёртовой бабушке. Осточертело мне исправлять детсадовские ошибки образованных людей. Женщина улыбается, чувствует напряжение мужа, но не отвлекается, продолжает мешать овощи в соусе. — Джинсу, пойдём наверх. Я безумно устал, — хнычет Чонгук, словно маленький ребёнок. С каждой секундой в объятиях жены его мышцы немного расслабляются, притупляется боль, которая копилась с самого утра. — Ты стареешь, любимый, время… — она оборачивается к настенным часам, висящим над входной дверью, — девятый час. Давай я накормлю тебя, а потом сделаю тебе небольшой массаж. Будешь как новенький. — смеётся Джинсу. Чонгук смотрит на жену, и в который раз за их не такую уж короткую совместную жизнь, понимает — ему с ней безумно повезло. Они познакомились ещё давно, если его студенческие годы можно считать далёкими. Джинсу училась на международных отношениях, специализировалась на дипломатии, а Чонгук батрачил на бизнес-менеджменте. Отец Чона силком заставил его учиться на этом факультете, а что тогдашний Гук-и мог сделать? Всё, кроме того, как ослушаться грозного отца. Семейный бизнес и кресло гендиректора крупной корпорации ждёт его чуть ли не с пелёнок. Чон Тэджун не жалел сына, денег на его обучение, и в принципе, от него можно было ждать чего угодно. Характером Чонгук пошёл в маму. В свои тридцать семь Чонгук выглядел достойно. Пресс, пусть и не на шесть кубов, имелся, крепкие мышцы на руках и ногах позволяли выдерживать долгие нагрузки. Его нельзя было приравнять к сверстникам, которые не могли самостоятельно подправить шнурки, или натянуть потуже ремень на брюках из-за свисающего пуза. Чонгук боялся такой своей старости, поэтому походы в зал были регулярными. Тем временем, Джинсу уже ушла наверх после короткого ужина, а Чонгук остался внизу, стоял у окна и смотрел в темноту. Что-то тревожило его душу, но он не мог понять, что именно. Всё же замечательно? Завтра он просто проведёт очередной брифинг с сотрудниками, немного надаст делов отделу кадров, испортит себе настроение и выпьет с Хосоком на пару стопочку соджу. О Хосоке, кстати. Его университетский друг, с которым он до сих пор в хороших отношениях. Неизменный ходячий улыбака, моментами серьёзный, требовательный, но на самом деле — душка та ещё. Джинсу порой из кожи вон лезет, спрашивает о Чонгуке на работе, как он там себя ведёт, но Хосок не каблук, друга не сдаст. Не говорить же жене друга, что они могли перебрать с градусом и уснуть прямо в офисе, потом безбожно наврав ей о большом количестве недочётов в квартальных отчётах, которые исправляли всем отделом. Вот уж. Уджин отпросился к лучшему другу с ночевкой, который живёт в их же благоустроенном районе, вот и побежал впопыхах, весь раздетый. Чонгук невольно вздыхает, вспоминает свою такую же беззаботную молодость, когда не знаешь, чего ожидать от следующего дня. Родители позволяли ему много чего, но в меру. Он благодарен им, но помнит о своих проделках, о которых его родителям знать не стоит. О выкуренных на спор пачку сигаретах, потерянную девственность с самой привлекательной старшеклассницей в их потоке, первую рану на лобке после бритья и многое другое. Всё было. Но оно в прошлом, а теперь подрастает его сын, его частичка, которая обязательно чем-то будет похожа на него самого. Это будоражит мужчину, но, как следует это делать, большинство своих эмоций Чонгук просто не показывает. Он моет кружку, вешает на крючки в стене и направляется в спальню. Этой ночью дом Чонов наполнился стонами, скорыми выдохами и тяжёлым дыханием. Джинсу не сдерживала звуки наслаждения, ведь муж за столько лет не сумеет забыть все её предпочтения в сексе. Чонгук брал жену моментами жёстко, не жалел, оставлял яркие отметины на загорелой коже и ловил губами самые приятные стоны, откровенно наслаждался. Всё настолько идеально, что аж страшно становится. Они оба засыпают в приятной думке, застиланной в потных и скользящих телах после того, как распробовали тела друг друга, кто знает, может, в сотый, тысячный раз. Брак, который длится вот уже пятнадцать лет не грозит каким-то жалким окончанием, ведь как это возможно, если муж и жена лелеят и холят друг друга уже столько времени. И Чонгук не знает, как.

***

— Вызовите сюда Ынгиля со всеми личными делами, которые я упомянул. Быстро. Тон Чонгука не ждал пререканий. Он резал воздух как остро наточенный нож, не давал продыху сотрудникам компании, которые вот уже второй час сутулятся на стульях в конференц-зале с опущенными головами. Раздражает. Чон выделяет на зарплаты сотрудникам сотни миллонов вон, а результат? Матов не хватит, один Хосок довольная морда, сидит в танки рубится, пока босс чистит коллектив от недобросовестных ртов. — Пожалуйста, господин Чон, — паренёк в выглаженном костюме подбегает к Чонгуку с кипой папок, которые чуть не выпали из рук, пока он бежал к собранию. Ынгиль молодой сотрудник, честно выполняет свою работу и, как ни странно, уважает своего работодателя. — Спасибо. Садись, в конце совещания заберёшь дела обратно. Чонгук долго не задерживается на диалоге с парнем и приступает к первому скоросшивателю. Запонки немного чешут запястье, вызывая зуд, но на это сейчас нет времени. — Су Джонхва, начальник отдела рекламы и пиарного хода. Работает пятый год, нарушений не наблюдалось. Личное дело идеально чистое, безо всяких минусов. — папка закрывается. Мужчина в дальнем углу облегчённо выдыхает. — Ынгиль, ручка с собой? Парень кивает. — Возьми новый лист А4, и впиши заметку от сегодняшнего числа. — Чон принимает удобную позу, скрещивает руки в груди и внимательно следит за взглядом мужчины. — Был замечен в сотрудничестве не с дочерней компанией SLM Group и передачей конфиденциальной информации сотрудникам другой корпорации. Уволен по статье «Несоблюдение устава корпорации и передача секретной информации иным компаниям». Мужчина за столом резко встаёт, подходит к Чонгуку и падает на колени. Тот что-то бурчит о подставе, клевете, умоляет сохранить его рабочее место, ведь кормить семью нужно, а зарплата здесь достойная. Правда, не стоило пренебрегать своими возможностями и превышать полномочия. Чонгук зло оттряхивает мужчину с лацкана своих брюк и идёт к окну. — Мерзость, мистер Су. Не ожидал такого от вас, даже в самом страшном сне. Отдел безопасности усилил охрану документов и статей, понятия не имею, как вы до него добрались. Соберите вещи со своего рабочего места, и, пожалуйста, восвояси. — Чонгук почесал запястье. Говорил спокойно, будто сыну сказку рассказывал, а не увольнял человека возрастом с его отца. В кабинете настала тишина, никто даже не смел шумно вдохнуть, не то, чтобы чихнуть. Чонгук со смешком оглядывал своих подчинённых, он видел всех насквозь, но сейчас уволить всех, кто не так выполняет работу, или шкодит в других местах, значит — сорвать проект. Он закроет этот тендер, получит желаемое, а потом разберётся со всеми шакалами. Осталась лишь одна женщина, задача которой была непомерно лёгкой для её достаточно сложной профессии. — Госпожа Сонми, — проговорил Чонгук, садясь, наконец, за кресло. Спина побаливает. — Думаю, вы осведомлены о своей ошибке? — Н-нет, директор, — женщина съёживается под взглядом начальника, но старается держаться. Жаль, ведь Чонгук любит по утрам смотреть новости, а она, видимо, нет, раз настолько спокойна. — Вы наш главный штатный архитектор. Так вот, — Чон складывает руки в замок. — Здание «Shorts Building», построенное под нашим руководством и по вашему чертежу в Кванджу, — выдох. — дало трещину в фундаменте. В зале послышались тихие охи, вздохи, ладошки поднялись к ртам в возмущённых возгласах, а женщина едва заметно побелела. Чонгук исподлобья следил за реакцией сотрудника, что сейчас судорожно мялась в кресле и листала документ в планшете, видимо, выискивала тот самый чертёж и план здания. — Ошибки быть не может, мистер Чон, — быстро говорит она. — Всё расчитано до мелочей, вы сами поставили подпись под актом согласования с инженером стройки. — Тогда объясните мне причину, почему состав грунта не был отправлен на экспертизу, которая бы показала, что он не предназначен для здания такой массы и объёма?! — Чонгук ударяет кулаком по столу, что вызывает кратковременное облегчение. Женщина смирно смотрит вперёд, не может смотреть на того, кто сейчас не разобравшись ни в чём, лишит её работы. Чонгук на секунду закрыл глаза, стараясь унять напряжение, мешающее нормально видеть происходящее. — Мы попрощаемся с Вами. С чертежом разберёмся в суде. Не вижу смысла своего присутствия там, вместо меня будет Чину-щи. Ваша заработная плата за этот месяц не будет зачислена. Сумма переведётся к арендаторам студий в здании на первом этаже. На этом Чонгук закончил собрание. Не скажешь, что он доволен, потому что уволить двоих людей из своей команды — такое себе дело. Отдел кадров должен потрудиться, чтобы найти достойных людей для этой должности, потому что архитектор — самый нужный кадр в их компании, бизнес Чонгука фигурирует на постройке высоток под аренду в крупных городах Кореи, и за её пределами. Чон зашёл в кабинет, оборудованный под его вкус и привычки, так что здесь можно было увидеть большой чёрный кожаный диван, стеллаж с любимыми талмудами, которые он любит периодически открывать и перечитывать моменты, полочка со сладостями, ведь жевать что-то на протяжении трудного рабочего дня — святое. Хосок тенью заходит за Чонгуком, тихо закрывает дверь и всё ещё печатает что-то в телефоне. — Хосок, признайся, когда на свадьбу позовёшь? — смеётся Чонгук, утопая в любимом кресле. Хосок всегда был добрым и понимающим, так что и сейчас он всё вывалит на бедного начальника. — Хён, перестань, — лыбится он. — какая свадьба? Мы познакомились две недели назад. — И кто она? Я буду свидетелем на свадьбе? — глумится. — Она… — мнётся парень. — Она из Кванджу. Мы из одного города. Хосок немного поник после вопроса начальника, по совместительству — хёна, и никто не знал причину этого. Чонгук не обратил на это внимания, рука уже тянулась к кипе бумаг у органайзера, которую положила сюда секретарь. Он искренне порадовался за друга, который уже долгое время был один, хотя и Хосок был на год младше Чонгука. Они долго смеялись над тем, что у них одинаковые фамилии и вообще, они должны быть разлученными братьями. Чон-младший привычно сел на диван, обложившись книгой из полки босса, а сам Чонгук разбирал ерунду, которую не закончил делать вчера. Не хотелось торчать на работе до восьми, да и чего жалеть — его вечер и ночь вчера прошли волшебно. — Джинсу-щи сегодня не подойдёт? — между делом спрашивает Хосок. — Нет, а что? — бумаги шуршат, трель стационарных телефонов за дверью, всё это придаёт атмосферу рабочего дня. — Хотел тебя украсть сегодня на вечер, хён, — Хосок гаденько улыбается, обнажая милые ямочки. Парень-ходячая-улыбка. — Что бы ты там не запланировал… — пауза. — Делай, что хочешь. Спустя секунду Чонгук забывает про планы Хосока, потому что дела заваливают стол начальника огромным количеством дерьма, которое Чонгук должен обязательно схавать, потому что кресло босса обязывает. Так проходит очередной рабочий день, полный на эмоции, злость, чувство сытости и приятной усталости. Чонгук не жалуется. Правда, спина всё ещё стреляет, не даёт нормально функционировать в достаточно удобном кресле, которое он специально купил, потому что оно было с биркой «ортопедическое». Надули. Хосок заваливается в кабинет ближе к семи вечера, вертя в руках ключи от машины, потому что сегодня он обещал Чонгуку быть его водителем, довезёт потом до дома в целости и сохранности. Наверное. Гук не отрывается от очередного договора, мычит согласием на просьбу Хосока собраться побыстрее, потому что, по его словам, паровоз не ждёт. -Хён, мы, нахрен, опоздаем. Доделаешь всё завтра. — свет в кабинете приглушён, что ещё сильнее накрывает на дрёму, Чонгук сейчас точно уснёт. — Пошли, чёрт тебя побери.

***

Свет диско-шаров слепил глаза, всё рябило, полный флэш ворнинг, как бы назвал это Чонгук. А Хосоку хоть бы что, идёт, пританцовывает, виляет бёдрами, так изнылся по танцам, что аж не терпится? Чонгук хихикает, словно спалившийся за курением старшеклассник в школьном туалете, идёт вслед за другом к барной стойке. — Два шота… — задумывается младший, почёсывая подбородок. — текилы с лимончиком! — Начинаешь с крепкого, — Чонгук удобно устраивается на высоком стуле, пригвождается локтями к стойке и смотрит на бармена. Тот с натренированной улыбкой и ловкостью берёт из заднего стеллажа бутылку с специальным дозатором, наливает алкоголь по высоким рюмкам, в тарелочку кладет дольки лимона и рядом щепотку соли. Чонгук предвкушает немного забитую алкогольными парами голову уже через полчаса, но расслабиться сейчас никому не помешает. Сегодняшний день его вымотал особенно. Хосок умело вливает в себя первую стопку и начинает щёлкать клавиатурой в смартфоне. Чон не видит, с кем он там переписывается, да и не нужно это. Личная жизнь на то и личная. Тем временем, лёгкий туман начал появляться перед глазами, язык развязывался, и через час они оба прилично пьяные разговаривали о всякой всячине. Обещание Хосока довести его до дома в целости медленно утонуло в реке с текилой. Внезапно телефон Чонгука вибрирует в кармане брюк, и трель приятно зудит правую ногу мужчины. — Ынгиль звонит, — говорит Чон, принимая звонок. — Да, слушаю, Ынгиль. — Господин Чон, извините, что так поздн- — Говори, я весь во внимание, — весёлый голос начальника явно вогнал бедного секретаря в ступор, но Чону сейчас немного пофиг. — Отдел кадров велел мне срочно передать вам контакты нового архитектора, я не знаю, почему в это время, и почему так срочно… — парень на той стороне трубки тушуется. — На вакансию откликнулся Ким Тэхён, и он настоятельно просил ваш номер телефона. — Ынгиль, дорогой, ты сейчас наверное понял, что я немного не в кондиции, — улыбается Чонгук, заправляя всё выпитое и съеденное светлым пивом. — Назначь звонок, или встречу, или что там хочет наш потенциальный кадр. Всё по плану. Хорошо? — Но, господин Чон… — парень сипит. — Он уже в офисе. Мне его выгнать? — Боже, — выдыхает Чонгук. Ну и экземпляр. — Так не терпится к нам устроиться? — Он сказал, что приехал из Америки, как только увидел вакансию на нашем международном сайте. Проговорился, что немного не расчитал время из-за джетлага. — Ынгиль откровенно ссытся от поддатого босса, но разговаривать приходится. — Из США? — хмыкает Чон. Смотрит исподлобья на Хосока, который тоже прислушался к разговору, отложив свой телефон. — Льстит. Завтра с утра буду в офисе. Пусть готовит свои работы, чертежи и проекты, по которым он стажировался. Пока, Ынгиль. Парень не успевает, что-то сказать, потому что босс отключился, а человек стоит у входа в здание, весь запыхавшийся, с тубусом на плече и ворохом на голове. — Извините, мистер Ким, начальник не сможет сейчас ответить Вам на звонок. — смущается секретарь, когда видит, как глаза Кима немного увлажнились. — Вы так спешили? Зачем? Всё равно господин Чон долго отбирает кадры на собеседованиях, и к каждому человеку относится с пониманием и полной сосредоточенностью. Подойдите завтра к окончанию рабочего дня господина Чона. — Х-хорошо, — судорожный вздох. — Я приду завтра. Спасибо тебе огромное. Мужчина в аккуратном костюме в форме кимоно развернулся у входа в здание и медленным шагом поплёлся к парку, который был рядом. Его тубус и дипломат явно доставляли ему дискомфорт, потому что он то и дело поправлял их. Слёзы увлажняли тыльную сторону ладони, размазывая по всей поверхности руки. Ынгиль мог услышать всхлип, но Тэхён уже успел скрыться в гуще деревьев, оставив за собой гнетущую грустную атмосферу в яркую лунную ночь.