Точки над "И"

Волосы Анны обычно такие аккуратные и ухоженные, туго-туго завязаны в пучок, такие крепкие, что Артему почти показалось, что она приклеила их. Теперь же, теперь пряди выскользнули из-под ее бдительного взгляда и легли ей на лицо. Это делает ее более женственной, по крайней мере, для Артема. Он изо всех сил пытается вспомнить ее такой, когда Анна держит все свое снаряжение в идеальном порядке, включая себя саму как гласят армейские правила прошлых лет. На самом деле довольно странно видеть, как она старается не упускать холод из взгляда, пытаясь быть похожей на своего отца. Но, может быть здесь, в дальнем конце платформы, в гостевой комнатушке, главной особенностью которой было то, что никто не мог видеть их снаружи, действительно не было никого, кто мог бы увидеть ее. Кроме Артема, конечно, и он мог бы не пялиться еще больше на девушку. — Я знаю, что мы могли бы сделать с выпивкой, — сказала она и достала бутылку водки, этикетка старая и исписанная, но тем не менее узнаваемая. И довольно целая, если Артем правильно судил по стуку удара по столу, когда Анна поставила бутылку, а вскоре после этого отрыла две эмалированные чашки. — Есть повод? — спросил Артем, благодарный за уединение, позволившее ей нормально говорить, даже если она по прежнему не решалась. Она не зашла так далеко как Артем, совершая глупые ошибки. Губы Анны дернулись в легком удовольствии, но она покачала головой. — Не совсем. Мне просто легче быть честной, когда у меня внутри алкоголь, — она разлила водку по чашкам, наполнив ближайшую к ней значительно большим количеством жидкости. Едва бутылка была поставлена ​​обратно на стол, как Анна сделала первый глоток, и хотя Артем никогда раньше не видел как она пила, она явно привыкла, ведь не вздрагивает от вкуса и вскоре пьет еще больше. Артем нерешительно потянулся за второй чашкой и отхлебнул из нее немного, и откинулся назад, стараясь не слишком волноваться о состояние Анны. Она вела себя гораздо более небрежно, чем обычно, и единственное оправдание, которое она дала: ради «честности», ничего толком не прояснило в уме Артема, только вызвало у него любопытство и легкую тревогу. Анна отставила свою уже пустую чашку и уставилась на нее сверху вниз, и даже не сделала никакого движения, чтобы показать свое намерение снова наполнить чашку водкой. Ее брови нахмурились под острыми углами. — Я уверена, что ты уже заметил, но я… у меня не так много людей, которых я могла бы считать друзьями. Это в значительной степени намеренно. Я уверена, что ты понимаешь это даже лучше чем я, но, метро не приветствует таких людей, как мы. И я никогда не была особенно теплым человеком. «Холоднее, чем поверхность», — говорил обо мне мой отец, — Анна возилась со своей чашкой, двигала ею по столу и хмуро смотрела на нее. — Но все же рядом с тобой я… я почти потрясена, говоря, что считаю тебя своим другом. На самом деле, мы дорожим самым близким… Даже с нахмуренными бровями, страшнее тоннелей, Артем обнаружил, что не может отрицать тот простой факт, который пояснил с тех пор, как встретил Анну. Женщина прекрасна не только внешне, но и каждым своим действием. Она сильна, достаточно сильна, чтобы каждый, кто ее увидит, знал, что она женщина, она рейнджер и это две великие истины, которые по всем правилам не могут сосуществовать. Она никогда не была достаточно смелой, чтобы рискнуть тем своим местом в Полисе, если кто-то узнает. Какой бы хорошей она ни была, ничто не мешало им выгнать ее. В отличие от Анны, чей отец, по крайней мере, был достаточно влиятельным, чтобы оправдать свою дочь, Артем слишком много раз видел глубокое устоявшееся понимание этого факта в глазах самой девушки. Кто-нибудь другой мог бы возгордиться этим, сочтя себя непобедимыми, но Анна более осторожна. Почти в страхе, потому что даже если она посвятит всю свою жизнь рейнджерам, один-единственный несчастный случай с ее отцом может означать конец всего этого. — Я понимаю, почему ты делаешь то, что делаешь, — сказала Анна, все еще не глядя ему в глаза. — И даже если иногда я хочу, чтобы люди знали, что-то вроде «послушайте, я не из стали, я тоже умею чувствовать». И в основном я рада, что ты мой… друг. На ее лице появилась легкая улыбка. — Хорошо иметь кого-то, кто понимает, — Анна покачала головой и налила себе еще водки, и жидкость через секунду исчезла у нее в горле, почти сразу же, как только ее налили. — Спасибо, — сказал Артем. Слова мягко звучали из его рта. — Ты тоже стала очень важна для меня. Я ценю, что у меня есть кто-то, кто, знаешь ли, действительно разделяет одну проблему. Он допил оставшуюся водку. Анна была права, с водкой, осевшей в желудке, было проще признаться. — Я потерял тех немногих друзей, которые у меня были, когда уезжал с ВДНХ. Да и не совсем просто как следует открыться и довериться людям, когда ты… — Артем помолчал и жестом показал на себя, прежде чем он продолжил. — …что-то скрываешь. Даже если иногда мне почти хочется, чтобы на моем месте был кто-то другой. Анна посмотрела на него снизу вверх, лицо ее было смущенным и любопытным, а сердце Артема тревожным барабанным боем колотилось о его ребра, и даже если Анна сейчас допьет остаток бутылки, Артем по ее глазам может сказать, что она никогда не собирается забыть его слова, серьезно принимая на свой счет. Артем сам схватил бутылку, деля остаток водки на двоих. — Я не люблю рейнджеров, — призналась она. — Лишь потому что они хотят сблизится с отцом, а не со мной. Анна слегка хихикнула, вырвала бутылку из рук Артема и налила себе чуть больше. — Думаешь, я бы… У нас бы что-то получилось? — спросила она и ее губы изогнулись в удовольствии, прежде чем она снова выпила. — Почему бы и нет… — неоднозначно ответил Артем, но на самом деле его сердце бешено колотилось. Рука Анны потянулась через стол к его собственной, и от ее прикосновения голова Артема походила на забитую трубу, давление нарастало, нарастало и нарастало, и пока что ничто не помешало ей взорваться. — Хорошо, что мы одни, да? — сказала Анна, и Артем чувствовал, что он ошибалась каждый раз, когда думал о ней как о стальной леди, когда говорил, что сталь в ее крови. Но сейчас на лице Анны была улыбка, и она была нежной и искренней, даже если Артем уверен, что по крайней мере часть мягкости исходила от алкоголя. Все разные, конечно. И Артем никогда не был так рад каждому собственному извращению до тех пор, пока алкоголь теплится в его жилах, а рука Анны еще теплее в его собственной.