***
— Уилл, я понимаю Ваше отношение к этому, но я никак не могу изменить решение Джека. А, как Вам известно, он категоричен в отношении Вашей терапии, — голос как всегда холодный и убеждающий, внушающий, взгляд внимательный, вылавливающий каждую деталь. Под ним чувствуешь себя как микроб под микроскопом любознательного исследователя. В ответ Уилл не пытается убедить Ганнибала, аргументировать свою точку зрения. Может быть, потому что знает, что это бессмысленно, может быть, потому что он чертовски устал, и его единственное желание — выпить аспирин и уехать домой, возможно, лечь спать, потому что голова опять начинает болеть. Уилл так глубоко ныряет в свои мысли и теряется в них, что не замечает, как Ганнибал замолчал и продолжает молчать уже около пяти минут, не замечает и легкого вежливого касания к руке, когда Ганнибал, очевидно, устал говорить в пустоту, устал молчать и решил хоть как-то привлечь внимание пациента. Уилл инстинктивно отдергивает руку, но… Но у него не получается это сделать. На секунду ему кажется, что он сейчас спит и поэтому не до конца может контролировать свое тело. Ему это кажется. Ему это снится. Это все не правда. Черт, Ганнибал теперь и во снах будет являться. От резкого осознания дыхание перехватывает. Неожиданно ему становится страшно поднять глаза и увидеть только-что-обретенную-пару. А в месте касания начинает ощущаться легкое, даже чуть приятное электрическое покалывание. Столько лет тщательно скрывать все проявления своей природы, пить подавители, чтобы после такой мелочи все полетело к черту. Внутри с бешеной скоростью эмоции сменяют друг друга, не давая распознать себя: злость, разочарование, страх, сладостное предчувствие (которое раздражает больше всего). В голове пульсировал только один вопрос (почти по Чернышевскому): «Что-мать-вашу-делать?» — Уилл, — в голосе слышатся нотки удивления и обеспокоенности, хоть звучал он также холодно и внушающе. Иногда Уиллу казалось, что именно таким голосом разговаривал бы удав, если бы он общался со своей жертвой перед обедом, — Уилл, ты меня слышишь? — Да, — хрипло и едва слышно. — Посмотри на меня, пожалуйста, - Уиллу кажется, что его сердцебиение слышно даже на улице. Хочется зажмуриться и телепортироваться как можно дальше. Осознание накрывает холодными и липкими волнами. — Это ничего не значит, — глотая окончания почти каждого слова, потому что дышать все еще почти невозможно, — Скоро все пройдет, и мы забудем это, как будто ничего не произошло. Потому что это не важно. Это ничего не значит. — Дорогой, послушай меня. Нам нужно спокойно обсудить сложившуюся ситуацию. Я выслушаю тебя, а ты меня, и мы... — но его резко перебили. — Не смей называть меня «дорогой», Ганнибал, мы не женатая уже пять лет пара, чтобы ты меня так называл. И я не собираюсь ничего обсуждать, — слова звучат все еще хрипло, но от этого не менее агрессивно. — Хорошо, мы можем пока это не обсуждать, - Ганнибал работал с парами, которые отрицали свою связь, поэтому знал, что стоит говорить, а что нет, - Но нам все равно придется провести время вместе пока не пройдет сцепка. И мы не сможем об этом забыть, как бы тебе не хотелось. Как минимум на месте касания появятся буквы, — как всегда само олицетворение спокойствия, что бы не произошло. Только на последних словах появилась едва заметная ухмылка. — Ничего страшного, я на подавителях, поэтому сцепка долго не продержится, максимум пару часов, — наконец-то получается вдохнуть полной грудью, и слова не застревают где-то в горле. В ответ Уилл получает лишь нечитаемый раздражающий взгляд. В тишине проходит достаточно долгое время, но он прерывает ее. - Черт, черт, черт, - повторяет Уилл в глухом отчаянии и откидывает назад на столько, на сколько это возможно. — Мы предназначены друг другу, мы — пара. С этим придется смириться. Есть вещи, которые мы не можем изменить. - Все уже должно было пройти, почему мы до сих в сцепке. Мы уже больше двух часов так сидим, - кажется, что он близок к истерике, потому что становится все более и более эмоциональным. Бессилие накатывает с новой силой. — Ты и сам знаешь, что в норме пары проводят в таком состоянии до трех суток. К тому же, ты сам отказываешься выходить из кабинета, пока сцепка не спадет, — голос становится все более уставшим, потому что сидеть в фиксированном положении трудно, а Уилл наотрез отказался пересеть в хоть немного более удобную позу, — Потому что ты устроил какую-то драму из абсолютно природной и естественной сцепки. — Прекрасно! Зато ты у нас само спокойствие! Вся эта чертова сцепка — пережиток прошлого, она ни к чему никого не обязывает. Я не буду твоей парой! Я вообще ничей парой не буду. Потому что я вполне себе цельный, и мне не нужна «половина». Черт бы все это побрал, — эта ситуация раздражала всех, точнее Ганнибала раздражало упрямство Уилла, а того раздражала все в целом. — Пожалуйста, постарайся контролировать себя. По крайней мере, пока мы в таком положении, - он пытается легко коснуться другой руки, потому что сейчас хочется касаться, потому что он, черт возьми, так долго этого ждал. Сцепка не проходит ни через час, ни через два часа. Они оба вымотаны. Они оба устали. Они оба хотят взять перерыв. В другой ситуации Ганнибал бы настоял на своем, добился желаемого в первые полчаса, но не сейчас, не в таких обстоятельствах. — Тебе придется смириться с тем, что мы ляжем спать в таком виде. Я не собираюсь проводить ночь без сна в таком положении из-за твоего упрямства, — они оба уже были готовы к тому, чтобы уснуть, сидя в кресле. И Уилл, честно говоря, был уже близок к тому, чтобы согласиться на что угодно. Удивительно, но головная боль отступает, место соприкосновения все еще электрически покалывает, но от запястья по телу идут приятные волны расслабления, от чего спать хочется еще сильнее. В ответ Уилл лишь едва заметно кивает, но этого оказывается достаточно. Он настолько устал от этого напряжения, этой ситуации, что все больше сомневается в своей адекватности. — Все хорошо? — Ганнибал звучит действительно обеспокоенно, в голосе слышится искреннее участие. — С этой сцепкой мы выглядим как сладкая новобрачная парочка, — слегка усмехается скорее обреченно, чем облегченно. — Возможно, это лишь вопрос времени. Или ты не хочешь быть сладкой парочкой? Хочешь сразу как пара, прожившая десять лет вместе? В этом случае я могу называть тебя дорогой, - неудачная попытка разрядить обстановку. — Боже, Ганнибал, ты порой невыносим. Я согласился с тобой поехать к тебе домой, только чтобы нормально выспаться. Потому что я чертовски устал от этого всего. Ганнибалу становится его жаль впервые за долгое время и хочется приласкать, успокоить, внушить надежду на светлое будущее. Поэтому в качестве высшей степени сочувствия он решил промолчать и ничего не отвечать, а только чуть сильнее сжать запястье.***
— Доброе утро, не-дорогой, — солнце уже светило в окно, пробиваясь сквозь не до конца закрытые занавески, — Нам пора вставать. Сцепка спала еще ночью, первым это заметил Ганнибал, когда смог отделить свою руку от своей не-половины. Но Уилл абсолютно этого не заметил, только сильнее прижимаясь к Ганнибалу, как к постоянному источнику тепла. В ответ он получает только невнятное мычание, которое, очевидно, переводится как «не смей будить меня в такую рань, Ганнибал». — Если ты сейчас не встанешь, то мы опоздаем не работу. И ты, и я. Будет трудно объяснить наше совместное опоздание Джеку, избегая рассказ об индиценте, — кажется, что они могли бы так пролежать еще долгое время, потому что голос Ганнибала был спокойным и ровным, под него можно было скорее уснуть, чем быстро проснуться, потому что тяжесть на плече была необычно приятна. Сонное блаженство прерывается громким звонком телефона Уилла, от чего тот резко просыпается и почти подпрыгивает от удивления, находя себя в одной постели с Ганнибалом, утром, с абсолютно пустой головой. На минуту он подвисает, пытаясь восстановить произошедшее. Ганнибал протягивает ему звонящий телефон, не отрывая взгляда в ожидании реакции. На экране мигало уже знакомое имя. Уилл отвечает, но все еще пребывая в некотором шоке, не может полноценно говорить. Из трубки слышится возмущенный и торопливый голос, но слова понять почти невозможно, даже сам Уилл разбирает их через раз. — Да, я помню, — говорит с трудом, жутко хочется пить или выпить, даже не понятно, чего больше, при этом его постоянно перебивают возмущенные вопросы, — Извини, я помню. Я потом все объясню, когда мы встретимся. Я уже еду. Успокойся, пожалуйста. Да, мы все обсудим. Извини, я опаздываю. Как приеду — сразу перезвоню. Ганнибал с повышенным вниманием следит за всеми реакциями, эмоциями, сменяющимися на лице Уилла. Лишь слегка поджатые губы немного выдают его эмоциональное состояние. Уилл с непониманием смотрит на свое запястье, на котором отпечаталась прописная каллиграфическая буква "Г". Он с опасением берет руку Ганнибала и смотрит на точно так же отпечатанную «У». — Черт, — произносит на выдохе, пытаясь вновь научиться дышать. Закрывает на мгновенье глаза в надежде прийти в себя. — Одна из самых необычных реакций на утреннее пробуждение в моей кровати, — Ганнибал понимает, что Уилл все еще не может поверить в происходящее с мыслью, что это ему снится. — Ничего личного, просто… просто это было чертовски неожиданно. Ты сам понимаешь… У меня должна была быть встреча с Аланой, с которой через пару месяцев должна быть свадьба. А я застрял с тобой в идиотской сцепке. И теперь… Боже мой… — начинает слегка кружиться голова. — И что ты собираешься делать? Скрывать буквы? Рассказать все после свадьбы? В ночь перед ней? Собираешься наплевать на мое мнение и вообще на меня? Напомню, на свою истинную пару? — голос на удивление звучал спокойно и расслабленно, хотя у Уиила создалось ощущение, что при неправильном ответе он рискует остаться на этой кровати, возможно, прикованным к этой самой кровати. Он тихо выдыхает и почти на вдохе произносит. — Только не надо превращать все это в драму с разбитым сердцем. Мы, кажется, опаздываем. Давай обсудим это позже, — хочется добавить «а лучше никогда», но продолжение он произносит уже про себя. — Как скажешь, дорогой, — самодовольная улыбка, как будто он уже все решил и только он знает правильный ответ, — Нам с тобой все равно сегодня по пути. — Мне нужно еще много всего успеть, как минимум, привести себя в порядок. Так что спасибо за все это, но я, пожалуй, пойду. — Даже не останешься на завтрак? - хищный взгляд, Уилл начинает серьезно опасаться остаться здесь на незапланированное время в незапланированном положении. Это первый раз, когда он понимает, что Ганнибал просто так не отступит. - Нет, спасибо, мне пора. Не хочется еще сильнее опаздывать и ругаться с Аланой, - он договаривает это, уже одеваясь, почти выбегает из комнаты, но шокированный каким-то своим предположением возвращается и внезапно смотрит прямо на самодовольного Ганнибала, - Ты же не собираешься ничего ей рассказывать, так? - И в мыслях не было, дорогой, - они долго друг на друга смотрят, Уилл в каком-то оцепенении оценивает все происходящее и решает продолжить: - Пожалуйста, дай мне самому с этим разобраться. - Хочу тебе только напомнить, что даже если ты решишь неожиданно перееехать в другой штат, другую страну, потому что тебе неожиданно этого захочется, я все равно найду тебя, чтобы мы поговорили и обсудили это. До скорой встречи.