Просыпайся...

Мои мысли были далеки от того, что происходило на собрании. Ши Цин вернулась к своему брату, которому она изредка что-то шептала на ухо во время речи небесного владыки. На это Ши Уду слегка улыбался одним лишь уголком рта и легонько толкал еë локтем. Она прятала хихиканье за веером, охватывая взглядом весëлых глаз всех присутствующих. Я сделал вид, что очень интересуюсь, из чего же сделан пол под моими ногами, чтобы она ненароком не поймала мой пристальный взор, полный больного интереса. Она явно могла задержать свой взгляд на мне после того, что было только что — нас же всë-таки ожидал совместный ужин...к которому я был совсем не готов. Не готов был поддерживать диалог. Я просто не знал, о чëм с ней говорить. Не знал, потеряю ли я контроль, когда мы останемся наедине... Это вгоняло меня в большую неловкость, которую я совсем не хотел обнажать своей возлюбленной деве. Я снова поднял взгляд, убедившись, что она вновь делится своими наблюдениями с братом. "Они неплохо ладят", — подумалось мне, и я удивился тому, что не почувствовал ревности. Наверное, моя эмпатия к этой девушке так велика, что я счастлив просто тогда, когда радуется она. После собрания Ши Цин оставила брата в недоумении, кинувшись искать меня в толпе богов Небесной столицы, покинувших дворец владыки. — Хэ Сюань! — внезапно дëрнула она меня за рукав ханьфу, чуть ли не порвав его. От такого неожиданного по силе действия с еë стороны я резко обернулся и чуть не упал, угрожающе нависнув над девушкой, но в этой ситуации, когда толпа могла снести нас, остановившихся в движении, и втоптать в землю, я сообразил схватить свою богиню за талию и аккуратно переместить подальше от чужих тяжëлых ног, сильных рук и громкой брани. Когда мы оказались достаточно далеко, я тут же отстранился, отступив на пару метров от неë в сторону небольшого прудика, полного золотых карпов кои. Чешуя этих необычных рыб поблëскивала, показавшись для меня слишком яркой и вычурной в своëм великолепии. Я тут же сощурился и отвëл от рыб взгляд в сторону вновь удивившей меня особы. — Цзецзе, я так счастлива, что ты согласилась на встречу со мной! Я понимаю, как всë это выглядит, но мне отчего-то кажется, что ты очень искренний и честный человек, — поймав мой взгляд, она отчего-то опустила голову, продолжив уже тише. — Постоянно сталкиваясь с людьми, которые льстят и превозносят, я была удивлена, не увидев в тебе этого. Став богами, они вознесли себя на пьедестал, но им мало этого — они хотят добиться всë большего, пытаясь быть вежливыми и приятными людьми, а на деле оказываясь сплетниками и ворами. Да я и сама, имея такое большое количество храмов и молящихся, не могу позволить себе конфликтовать с кем-либо. Ты же кажешься совсем другой — похоже, ты действительно честно исполняешь свои обязанности, не стремясь к высотам и живя в своë удовольствие. Она вновь посмотрела на меня — и еë взгляд был наполнен таким благоговением, что я невольно вздрогнул и нервно сглотнул, поражëнный таким необъяснимым еë доверием к незнакомке вроде меня. Что ж, действительно в чëм-то она была права. Но есть одно маленькое "но". Моя проблема была как раз-таки именно в том, что в моей жизни не было той заветной незыблемой цели, которая была у богов, стремящихся стать ещë выше своего божественного положения. Я уже и не помню, что заставило меня вознестись. Не помню, почему вообще должен выполнять обязанности божества. Я не чувствую этой божественной ответственности, как и не переживаю за то, увеличивается ли у меня количество молящихся или нет, довольны они или проклинают меня за плохую службу. Я просто занимаюсь этим делом, ставшим мне привычным, но ещë не тягостным. А потом просто так же привычно отдыхаю от этого всего за прогулками и гастрономическими экспериментами. В моей жизни нет ничего яркого. Точнее, не было до появления еë. Задумавшись, я не сразу ответил ей. За те недолгие мгновения еë лицо несколько переменилось — она стала выглядеть растерянной и смущëнной. Видимо, из-за серьëзных дум мой взгляд стал неприветливым или даже суровым, что напугало еë или расстроило. Как только я осознал, что мог обидеть еë, что-то закапало сверху — пошëл дождь. Я тут же поспешил ей ответить: — В чëм-то ты права, но многого не знаешь. По твоему мнению я лучше, чем я есть на самом деле, — я сделал шаг к ней, вступая в зрительный контакт. Еë глаза блеснули — неужели из-за слëз? Почему? Я забеспокоился. — Нам нужно идти, иначе ты совсем промокнешь, — сказал я еле слышно, доставая из мешочка цянькунь на поясе воздушную полупрозрачную накидку с капюшоном, которая, вопреки ненадëжному материалу, почти не промокала. Видя, что Ши Цин нечем укрыться, я очутился совсем рядом с ней, вкладывая ей в руку край плаща, второй рукой придерживая накидку с другой стороны. Почувствовав, насколько силëн ветер, я подхватил богиню за талию — она подалась мне навстречу, и таким образом лëгким, но быстрым шагом мы направились в сторону своих дворцов. По пути мы не говорили. Но это молчание вовсе не было неловким. Да и вообще не было тишиною! По нашему "укрытию" стучали капли, плащ шуршал, а наши тела, прижатые друг к другу, обменивались теплом, которое шло прямо от громко бьющихся сердец. Возможно, мне кажется, но наши чувства совпадают... Хотя они и могут оказаться ненастоящими, обращëнными к выдуманному идеалу, который при ближайшем рассмотрении окажется обычным ничем не примечательным богом с таким же непримечательным прошлым. Совершенно банальные личности, хотящие верить в чудо, которого нет, ища его в других, но не в самом себе, прогнившем насквозь в своëм одиночестве и запутавшемся в своих убогих мыслях, запрятанных в самые дальние уголки сознания и сплетëнных в большой клубок недопониманий и простых выдумок. Она коротко попрощалась на развилке, ведущей к территориям наших дворцов, и убежала, пытаясь руками заслонить причëску от вероломных капель, льющихся с неба нескончаемым потоком. Наверное, стоило проводить еë, но подумал я об этом уже тогда, когда переступил порог своего дома. Во дворце меня тут же встретил мой служащий Мин Цзинь, который бросился ко мне с вопросами и проблемами. Обсуждая их и пытаясь найти решения, я не заметил, как прошло довольно много времени. И когда я спохватился, понял, что уже стемнело, а значит, где-то меня ожидает повелительница ветров. А, собственно, где? Мы же так и не договорились о встрече. Ни даже не обменялись паролями от духовной сети. Нет, если по существу, то связаться с ней в общей сети не составит труда — Ши Цин часто проводит там время, следя за последними новостями и вступая в различные дискуссии. С другой стороны стоит ли другим богам знать о том, что я еë ищу? Не породит ли это слухов и сплетен? Я не придумал ничего лучше, чем пойти к ней во дворец. Но, как только я вышел за порог, в моей голове раздался знакомый голос: "Цзецзе, я буду ждать тебя в цветочной таверне". Вопросов была масса. Во-первых, откуда она знает пароль?! Вот что-что, а информацией о пароле от духовной сети повелительницы болот располагала разве что всезнающая Линвэнь, работа которой как раз-таки и заключается в общении с богами, контролируя их деятельность. Во-вторых, ничего не объяснив, она оборвала связь. Не сказав, где находится эта самая цветочная таверна. Нет, не то чтобы я не знал, где она находится. Я знал. Но как она могла знать, что я знаю? Заметила мою слежку?.. Я тут же бросился ей навстречу, пытаясь собраться с мыслями и желая высказать ей всë прямо сейчас. Цветочной таверной называли особое место, вход в которое был доступен только девушкам. Здесь девы могли обсудить последние новости, наряды, рецепты, ну и всë, что обычно обсуждают дамы. Вокруг таверны был красивый сад, полный цветущих деревьев, которые по осени давали сладкие плоды, а совсем рядом, чуть ли не на заднем дворе, располагался красивый водопад с прилегающим к нему горячим источником. Я так и не осмелился посетить таверну, хотя уже некоторое время и был женщиной. Что-то незримое отталкивало меня, не давая войти в этот храм женственности и иньской ци. Но теперь, когда всë зашло так далеко, отступать было некуда. Дождь, шедший и в этом небольшом городке, уже закончился, оставив после себя лишь небольшие лужи, а в них — белые лепестки вишни. В освещении фонарей это создавало ощущение таинственности и волшебства. Остановившись на мгновение и собравшись с мыслями, я вошëл в помещение таверны. Не знаю, насколько здесь вкусно кормят. Надеюсь, что хорошо, потому что Ши Цин так сказала. А вообще, поесть это здорово. Особенно когда компания хорошая. Да, приятное место. Особенно приятно здесь выглядят девушки-танцовщицы в своих воздушных нарядах, да и девушки-музыканты — дева, играющая на пипе, привлекла моë внимание, заставив вслушаться в красивую мелодию. Она пела, рассказывая историю богини, спустившейся в мир в поисках своей любви. Красиво. Девушка посмотрела на меня и улыбнулась — и только в этот момент я понял, что мои мысли улетели слишком далеко и та, что ожидает меня, наверняка уже заскучала, просидев так долго. Найти Ши Цин было не так сложно — она была одета в воздушное платье цветов цин, украшенное бусинами и серебряными нитями. Изящная гуань в виде цветов на еë голове блестела драгоценными камнями, оттеняя яркий оттенок глаз моей возлюбленной. Она была прекрасна. Настоящая богиня. Я замер, не в силах сопротивляться еë улыбке — алые губки приоткрылись, снова обращаясь к несуществующей сестре. И я всë же сделал шаг навстречу ей. Но и он дался мне нелегко. Мои чувства прорвало вулканом, и они будто бы незримо разлились между нами горячей лавой. И чем дальше я буду идти, тем быстрее заживо сгорю, становясь очередной жертвой красоты повелительницы ветров. И всë же я сёл к ней за стол, на котором уже расположились вино и лëгкая закуска — клëцки со сладкой мандариновой начинкой. — Откуда ты узнала мой пароль? — тут же накинулся я на неë с прямым вопросом, не давая увильнуть от ответа. Она продолжала улыбаться, но что-то в еë лице слегка напряглось, будто она всеми силами пыталась скрыть свой дискомфорт: — Извини, я действительно не знаю. Я просто сказала его, как будто постоянно произносила. Я не знаю, как так вышло, — даже под столом я чувствовал, как дрожат у неë руки — наверняка она сейчас нервно мнëт края своего прекрасного одеяния. — Не нужно меня бояться, — заглянул я ей в глаза, подливая в еë чашу вино. Зря я сказал это — никому нельзя доверять, особенно такому, как я, но, как всегда, осознание приходит уже тогда, когда произнëс заветные слова. Она залпом выпила, глядя куда-то мимо меня, видимо, всë ещë пребывая в смущении. А потом... Она взяла кувшин и подлила ещë — и так же быстро осушила чарку, оставив меня в недоумении. — Цзецзе, это очень вкусное вино, попробуй, — вновь еë руки обхватили сосуд, и она наклонилась ко второй чаше, которая находилась подле меня. Только сейчас я заметил еë декольте. Попытался отвести взгляд, но всë же это удалось не сразу — еë вид пьянит меня больше, чем какое-то там вино. — На что ты смотришь, цзецзе? — наигранно возмутилась она, но, когда я поспешно перевëл взгляд на еë лицо, она улыбнулась. Искренне и горячо. Еë речь стала несколько вальяжной — похоже, моя спутница уже пьëт далеко не первую чашу вина, возможно, даже не первый кувшин. Чëрт. Надо было прийти раньше, чтобы она не оказалась в таком состоянии. Я знал, что бывает с моей богиней, когда она напивается. Она начинает гоняться за бабочками и птицами, петь песни на людных улицах, ловить голыми руками рыбу в горных ручьях... Словом, пить ей нельзя категорически. Но есть у этого состояния и другая сторона — Ши Цин становится совсем другой. Из милой скромной девушки, коей она обычно предстаëт своим деловым партнёрам, которых зовëт приятелями, она превращается в уверенную в себе молодую женщину, готовую постоять за себя и которая может обаять любого своей харизмой. Жаль, что ей нужен алкоголь, чтобы быть собой. Когда-нибудь я вмешаюсь и заставлю еë прекратить пить. Но увы, пока мы не настолько близки, чтобы я мог как-то повлиять на неë. Да и с такой Ши Цин наверняка проще будет общаться — без стеснения и неловкости. Заполнив мою чашу до краëв, она вновь села, положив на стол руки и опустив на них голову. Исподлобья она взглянула на меня — так нежно и невинно, что у меня ком встал в горле. Я тут же схватился за чашу и пригубил — напиток казался не слишком крепким, но возможно только лишь казался, судя по ухмылке повелительницы ветров. Растягивая слова, звучание которых для моих ушей было подобно мëду, она снова заговорила: — Цзецзе, тебе нравится? Налить ещë? Хочешь каких-нибудь закусок? Тут подают вкусную рыбу...в имбирном соусе, — еë улыбка стала ещë шире и безмятежнее, а сама она будто готова была провалиться в волшебный сон. — Нравится, — буркнул я себе под нос, но, судя по еë реакции, она всë-таки расслышала и поспешила снова вскочить на ноги. — Я пойду закажу что-нибудь из еды. Что ты будешь? — еë глаза будто бы заискрились непонятным мне воодушевлением. — На твоë усмотрение, — попытался ответить я холодно, но порозовевшие щëки, кажется, всë же выдали меня. Немного неустойчиво передвигаясь, но Ши Цин тут же кинулась к персоналу, оставив меня на попечение размышлениям. Отсутствующим взглядом я окинул помещение таверны. Но через некоторое время кое-что показалось мне странным. Сама атмосфера этого места слишком давила на меня по какой-то причине, и дело было явно не в демонической энергии. Тогда мой взгляд и пал на двух девушек, сидящих в уголке. Одна из них очистила мандарин и чуть подалась навстречу другой — их тела оказались совсем рядом, меньше, чем на расстоянии ладони, и тогда девушка отломила дольку мандарина и, то ли игриво, то ли зловеще улыбаясь, поднесла ко рту другой девы. Та обхватила дольку губами, кажется, захватив и палец юной особы. Что это за место?! Теперь мне всë казалось странным. От полураздетых танцовщиц до странных слов песни девушки с пипой. В песне говорилось о любви богини... к земной женщине. Несмотря на то, что у этой женщины были муж и дети, она ушла с прекрасной богиней в еë прекрасные владения, чувствуя вину, но будучи по-настоящему счастлива с любимой. Моë сердце тут же ушло в пятки. Зачем Ши Цин привела меня в такое странное место?! Из-за еды ли?.. Вскоре она вернулась, не дав мне окончательно сойти с ума. У неë в руках было фарфоровое блюдо, от которого по залу доносился приятнейший аромат специй. Я тут же забыл обо всëм на свете, чуть ли не выхватывая из рук богини закуску и принимаясь еë уничтожать. Прошло совершенно немного времени, когда от блюда остались лишь рыбьи кости. И только тогда я вспомнил, в каком месте мы оказались. — Давай прогуляемся? — предложил я, надеясь покинуть эту гнетущую обстановку. — Да, конечно, цзецзе, — тут же с необъяснимой прытью вскочила она, схватив меня за руку и потащив на выход. Красивейшие беседки, обвитые цветами луноцветов, украшали сад при таверне. Белые, розовые лепестки — всë смешалось у меня в глазах от быстрого движения. Ши Цин настойчиво куда-то меня вела. Мне почему-то не хотелось спрашивать, куда мы идëм. Возможно, такое было действие у вина, или же я расслабился в тепле и сытости... Но понимание того, где мы оказались, пришло ко мне только тогда, когда на меня попала капля водопада. Я замер, оказавшись от него совсем близко — переходя ненадëжный мостик, я чуть приостановился, вглядываясь в стену воды, поражающую своим могуществом и кажущейся силой. Но дева Ши не дала мне надолго задуматься — вновь дëрнула меня за руку, и мы снова побежали куда-то между зарослей бамбука и одиноких придорожных фонарей. Мы оказались в горячем источнике. Когда-то я уже пробрался за ней в этот источник... Стыд тут же накрыл меня с головой — моë лицо тут же начало приобретать красноватый оттенок. Я надеялся, что она не догадается, списав на температуру вокруг и горячие пары. Как только мы достигли водного пространства, оказавшегося безлюдным, повелительница ветров отпустила мою руку, а затем опустила на землю кувшин с вином, который я и не заметил, пока мы шли. Не давая мне времени на размышления, Ши Цин начала медленно избавляться от своей одежды — развязывая пояс, снимая слои одеяния один за другим и наконец оставшись совершенно обнажëнной. Я слегка попятился, оказавшись не готов так близко видеть еë голое тело, но она схватила мою руку — я не мог ей сопротивляться — и подвела меня ближе к воде: — Цзецзе, давай искупаемся? — теперь уже от невинности в еë лице не осталось и следа — я нервно сглотнул, снова задержав взгляд на еë формах. — Если ты не можешь сама раздеться, я могу помочь, — она оказалась близко. Очень близко, и еë горячий шëпот обжëг мне ухо. — Ши Цин! Что ты себе позволяешь?! — всë-таки не выдержал я, оттолкнув еë и отвернувшись, пытаясь скрыть своë ужасно разгорячившееся лицо и то, как сильно трясутся мои руки и гремит сердцебиение. — Зови меня просто А-Цин, — медленно подошла она ко мне совсем близко, так, что наши лица отделяли какие-то жалкие несколько миллиметров, а еë обнажëнная грудь коснулась моей. Она стала развязывать пояс моего ханьфу, одновременно спускаясь губами к моей шее и целуя еë. Я уже не мог изображать холодность и равнодушие: — А-Цин, пожалуйста, прекрати это, — испугался я своего чуть ли не плачущего голоса. — Ты будешь жалеть об этом. Слегка посасывая мою кожу и одновременно избавляясь от одежды, которая совершенно не скрывала моей дрожи, она тихо ответила: — Цзецзе, ты мне очень нравишься. Так сильно, что я не могу ничего с этим сделать, — она посмотрела мне в глаза — преданно и честно. Я не могу устоять перед ней. Она — моë главное желание. Когда наша одежда оказалась сброшена и все маски стеснения были сняты, А-Цин трепетно коснулась моей руки, слегка сжимая еë, а затем увлекла меня в воду. И, лишь почувствовав жар воды источника мы, глядя друг другу в глаза, не в силах контролировать своë желание, соприкоснулись губами, слившись в страстном поцелуе.