***
— Тсукими, кто вам позволил устроить сон-час на моём уроке? Один голос приводит его в сознание. Шин вздрагивает и открывает глаза, чувствуя необъяснимую бодрость, только услвшав голос учителя. Кошмар наяву. Самый настоящий. Шин трясётся. Всё вокруг будто больше не существует. Существует только он и животный страх внутри него. Он паразитирует, выжимает из его бедной грешной душеньки все соки, вгрызается в неё, ломая кости, и с наслаждением слушает их треск и пронзительный крик владельца души. Этот страх вновь прилип к его спине, начав дышать в шею, похрипывая и, кажется, облизываясь с аппетитом. На лбу выступает холодный и липкий пот. По коже носятся мурашки, так, что волосы дыбом встаёт. Взгляд его встречается со взглядом преподши, обрушившей его мирный сон. В её глазах мерцала зверская жестокость, будто она готова, на пару со страхом его, растерзать на месте, не оставив и мокрого местечка. Находиться между этими двумя «хищниками» Шину, мягко говоря, не хотелось. Всё будто в один момент расплылось. Тишина медленно убивала время, которое он смотрел в глаза своей математичке, мысленно каясь в грехах своих. В его парализованном мозгу решение загорелось яркой лампочкой только через пару минут, которые он провёл, как статуя, ничего не отвечая и совсем не двигаясь. Теперь же стало немного легче дышать. Лапы страха не так сильно перекрывали ему дыхание, словно отпустили его тонкую шею и опять дали вздохнуть, как маньяк, упивающийся давать жертве своей надежду и снова её отбирать. — Прошу прощения за то, что уснул. Я могу выйти и решить задачу! — второе дыхание открылось и он с уверенностью произносит эту фразу, совсем не заикаясь. Интересно, удивило ли это кого-то из присутствующих одноклассников? Быть может, его потом будут обсуждать, присуждая ему всевозможные звания «мистер решительность» или «мозг в геометрии». Эх, слава славой, а сейчас ему жизненно необходимо выкрутиться. — Вот как? Решай же, Тсукими. Блесни своим ясным умом и безграничными знаниями! Шин встаёт и подходит. Подходит ближе, совсем уже не обращая внимание ни на что. Ничто сейчас не должно его отвлекать от решения этой задачи. Шин вновь читает условие. В нём пока что то же самое, что они решали полурока:«В равнобедренной трапеции сумма двух углов равна 236°, найдите меньший угол»
«Так это же проще паренной репы!» — думает Тсукими. Как от сердца отлегло. В душе вновь появилось чувство уверенности и лёгкости. Шин быстро управляется и улыбается совершённой работе: решение правильное, рисунок ровный, ответ есть. А что ещё нужно для счастья и облегчения?Определённо что-то другое.
Что-то другое. Не то, что он слышал за спиной сейчас. За спиной можно было различить гул от тихого хихиканья и до заразного хохота. Его дыхание опять перестаёт существовать, сбиваясь. Глотку передавило ещё сильнее. Кромешный ужас вновь проснулся, начав безжалостно душить бедного парня у доски. Руки тряслись. И вся комната, заполнившаяся смехом злорадствующих одноклассников, тоже. За спиной слышны медленные шаги преподавательницы, чьи каблки издавали характерный стук, от которого сейчас больше всего хотелось убежать и спрятаться где-нибудь под лестницей или за углом. И всё опять будто застыло на одном моменте. Времени будто не существует. Существует только два безжалостных зверя в облике его страха и учительницы, что так ненасытно смотрят на свою «добычу» изучая каждую частичку его тела. Сердце бьётся ещё быстрее, чуть ли не выпрыгивая из груди. Быстрее, ещё быстрее… Настолько быстро, что эхо его стука заглушает фразы учителя, которые въелись бы ему в голову надолго. — Тсукими, ты слепой или, может, инвалид? Ты, мальчик мой, решил абсолютно не ту задачу. Это детский сад «Ромашка»! Покажи что ты ещё умеешь, Тсукими! Мы все во внимании. Внутри всё сжимается ещё сильнее. Взгляд замыливается на несколько минут, так, что трудно понять где он вообще находится. Дышать совсем невозможно. Второе дыхание так же, как и первое, обрывается. Его всего колотит, пока голос около его уха хрипло, но так чётко и ясно шепчет по слогам «Не-у-да-чник». Рубашка прилипает к вспотевшей спине. Сейчас он чувствует себя так, будто вернулся с улицы, где не на шутку разыгрался ливень. Но об этом даже нет времени подумать. Нет времени на это дурацкое чувство страха, жадно забирающее его в свои лапы, будто ревнивый партнёр. И Шин уверен: попытайся он убежать, как его песенка будет спета. И чувство страха съест его живьём. Нужно быстрее отстреляться, продлить время хотя бы до конца урока. До спасительного звонка. Подняв глаза, Тсукими смотрит на условие. Смотрит и понимает, что оно правда изменилось. Хотя, может оно таким и было, а он спросонья напутал? «Хорошо, что речь идёт о той же трапеции.» — выдыхает парень и старается вспомнить свойства, которые проходили они на уроках.«Биссектрисы углов A и B при боковой стороне AB трапеции ABCD пересекаются в точке F. Найдите AB, если AF = 24, а BF = 32»
Она уже кажется Шину немного сложнее прошлой. Прошлая действительно была «детским садом». И Тсукими вновь начинает писать. Изо всех сил пытается не поддаваться панике, пока желудок его становится источником боли, расползающейся по телу и вгоняя его все больше в состояние паники. Внезапно мел останавливается на доске. Шин замирает. Замирает с пониманием того, что теперь он в тупике и не понимает что решать дальше. Слышит дыхание за спиной и оглушающий шёпот, который становится громче: «Не-у-да-чник». — Тсукими, что такое? — появляется ощущение, что ком в его горле сейчас взорвётся, — Ты хочешь задачу посложнее, умничка ты наш? Или, наверное, опять условие неправильно списал? Погляди-ка внимательней. Этот голос будто взаправду звучал в голове. И раздавался громче с каждым разом. Настолько громко, что Тсукими уже казалось, что в его голове гремит гром. Ему уже казалось, что он сейчас так упадёт от бессилия на колени и продолжит слушать насмешки, чувствуя как его тело кромсают на части и беспощадно съедают на месте, размазывая кровь по полу и раздавливая органы, остатками которых будут с огромным удовольствием питаться опарыши. Достаточно омерзительно представлять такое, стоя у доски и посматривая на новое условие, которое вновь появилось на месте старого условия. Даже прочитав задачу, Шин не сразу понял как и что чертить.«Углы B и C треугольника ABC равны 70° и 50°. На сторонах AB и AC отмечены точки М и N так, что угол MBC = 40°, а угол NBC = 50°. Найдите угол NMC.»
Поверить было легче в то, что не взаправду. Но как объяснить такой настоящий злой смех коварных ребят за его спиной, своё действительно сильное волнение? Он сейчас забыл только себя ущипнуть, чтоб проверить на самом деле ли всё это. Голова начинает гудеть от боли, будто внутри неё включилась воздушная сирена и не умолкает. Понять как же нарисовать этот треугольник с болью в голове становится ещё сложнее. Шин потратил минут семь или десять на то, чтобы понять как чертить. Понять-то - понял, но что делать дальше? В голове кроме воздушной сирены, устроившей настоящий погром, не звучало ничего. Ничего это и постепенно поглощало его, приводя в ужас. Настолько, что Тсукими подумывал после школы вызвать себе дурку и уехать прямо туда. Неужто он впрямь из ума вышел? Руки с каждой минутой тряслись сильнее, как у больного. Ему хочется заплакать и опозориться прямо здесь, лишь бы этот душераздирающий кошмар закончился.Не-у-да-чник.
И шёпот становится громче.
Не-у-да-чник.
Голос уже живёт в его голове. Он с каждым разом произносит это ещё радостнее, оживлённее, въедаясь прямо в мозг. Нет, не только. Оно живёт там и питается ими, словно паразит, отложивший яйца прямо в его голове. Теперь он чувствует будто по его мозгу ползают только появившиеся из отложенных яиц черви-паразиты, заражающие его и без того больной мозг мыслью о том, что он неудачник. Всё громче становится это крик, уже больше похожий на истерический. Нет, не так. Это его истерический крик. И он заглушил всё. Заглушил смех, унижения учителя и этот проклятый дождь за окном тоже. Тсукими не может остановиться. Стоя на коленях, он бьётся в истерике, выкрикивая по слогам.НЕ-У-ДА-ЧНИК.
***
От ужаса конечности немеют. Голова раскалывается от боли. Глаза еле открываются. Первое, что видит он, это обычная деревянная парта. Деревянная парта, на которой ничего нет. Да и никого в принципе нет вокруг. Все стулья давно подняты, а свет потушен. Дождь закончился. Что за бред?.. Он ведь только что стоял у доски! Шин потирает лоб, вздрагивая от отвратительных воспоминаний из своего кошмарного сна. Лениво поднявшись из-за парты, он разглядывает на столе бумажку и с интересом берёт её в руки. Всё-таки интересно, что там написано. Да вот только после недавно пережитого ужасающего сна открывать что-то такое не очень хотелось. Шин выдыхает и переворачивает стул, поставив его ножками вверх, как все остальные стулья. И теперь нужно только пересилить себя. Один… Два… Три! Записка развёрнута. Глаза быстро считывают понятный почерк, но лицо его бледнеет.«Ты уснул на уроке. Мы отговорили математичку ставить тебе два, поэтому подойди к ней потом. Она попросила.»
Мурашки вновь бегают по его коже, а дышать становится невозможно. Тсукими немедленно сминает бумажку и, открыв окно, выбрасывает её прямо туда. Желание решать геометрию после такого ужаса пропадёт даже у заядлого отличника. Шин отдышивается и стирает пот со лба. Подумать только, ему теперь и от этого отходить ещё. Зато после такой записки он точно бодр и готов выйти на улицу. Теперь его главной задачей было лишь найти успокоительное и решить эту грёбаную задачу. Решить в надежде, что кошмар этот в жизнь не воплотиться. — Куда ночь, туда и сон… — выдыхает Шин и чешет лоб. Уже поздно. В школе нет никого совсем. И ему одному прийдётся идти домой. Хотя кто сказал, что ему на это не наплевать? Ведь Шин всегда держался подальше от своих одноклассников. Осталось только верить в эту его мысль.Куда ночь, туда и сон…