Ритм сердец

      Небесное полотно, окутанное ночной патокой, очаровывало сверкающими самоцветами вдали. Миллионы и миллионы пылающих звёзд манили своей загадочной аурой. Ацуши потянул руку кверху, очерчивая невидимой нитью знакомые созвездия. На губах непроизвольно заиграла умиротворённая улыбка.       Травинки игриво щекотали пятки, незащищённые заботливо накрытым одеяльцем. Остатки их импровизированного пикника ближе к вечеру оказались неряшливо разбросаны неподалёку, пока два тела тесно прижимали к себе Накаджиму с двух сторон. И ни один из них даже не мыслил замолкнуть хотя бы на мгновение, словно опасаясь связывающей по рукам неловкой тишины. Ацуши тишину таковой не считал. В компании этих людей он чувствовал лишь сладостный восторг. Напряжённые плечи безотчётно опускались вниз, а тревога уходила на нет.       Голос у Дазая мелодичный и тонкий, но лукавый, будто огонёк, опасно пляшущий меж сухого хвороста и способный в любой момент сотворить неистовый пожар. Речи его в силах вгонять в бурную ярость, но чаще всего вгоняют Ацуши в краску стыда. Нагло уверенный в себе громкий глас сейчас же излучал колеблющееся смущение, хоть и успешно скрытое саркастичными шутками, летящими в адрес возмущённого Сигмы, чей тенор становится схож на недовольно шипящего кота.       Ацуши лишь хихикнул на мелкую перебранку. Удивительно как меняются люди в интимной обстановке. С душой открытой нараспашку, дрожащие в неверии, что самовольно прильнули в капкан влюблённости. До сих пор напуганные, ожидая чужого отвержения, будто Ацуши когда-нибудь посмеет их оттолкнуть.       Пальцы переплетаются между собой, смыкая ладони рук вместе: одна тёплая, огрубевшая от оружия, полна мелких шрамов и мозолей, другая тонкая и костлявая с вечным морозным холодом, противясь жаркой погоде. Они в миг затихли. Чуткий тигриный слух уловил два яро бьющихся вразнобой сердца, трепещущих в растерянности. И оба полностью в его владении. Хрупкие, изнеженные рядом с друг другом, драгоценные.       Глаза-аметрины робко оглядели мужчин по обе стороны. Бездонный карий и сверкающий серебристый выражали лишь одно — восхищение-восхищение-восхищение.       Соединённые кулачки подносятся к алым устам. Ацуши целует костяшки — у каждого истерзанные жестоким прошлым, — ластится изголодавшим котом, безвозмездно даря всю нежность, на которую способен. Дазай с Сигмой пунцовеют, тяжело дыша, а взгляд их болезненно ломкий, несвойственно чувствительный. Оторопелый, до сих пор неверующий в происходящее.       Сигма, зачарованный моментом, потянулся мотыльком на свет. Губы у Ацуши мягкие, растянутые в улыбке, сладкие. Сигма невольно прикрывает глаза, отказываясь отрываться. Так хорошо, волнительно. Дазай в стороне складывает брови домиком, жалобно уткнувшись носом в щёку Накаджимы. Он тоже хочет внимания, очень хочет. Растерявший былое бахвальство, молил о новой крупице любви.       Ацуши блаженно выдыхает, растворяясь в мучительно сладкой нежности. Внешние звуки стихают, словно на этом поле только их кричащий ритм сердец. Он оставляет напоследок прелестный чмок на губах Сигмы, и поворачивается к тут же словившему его губы в ловушку собственных, Дазаю.       В отличии от Сигмы — в такие моменты очень напористого, — Осаму выявлял свою покладистую натуру, поддаваясь на каждое движение и подстраиваясь. Послушно размыкал губы, отдавал контроль и тешился самолюбием, когда его охотно забирали. Ацуши отстраняется.       Прежде чем Дазай поспешил бы жалобно всхлипнуть, тёплые ладони Ацуши ложатся на их порозовевшие щёки и тянут друг к другу. Казалось бы, алеть от смущения пуще невозможно ныне в их состоянии, но отчего-то при встрече взглядами Дазай и Сигма вспыхивают до корней волос. Тигр вновь хихикает по-детски вдохновлённо и радостно.       Первым делает выпад, как ни странно, Сигма, приближая к себе за затылок растерянного Осаму; и они оба склоняются над Накаджимой, закрывая вид на усыпанное звёздами небо. И почему поцелуи именно между этими двоими такие нескладные, нервные и очень-очень пылкие. Ацуши поражается противоречиям, которые хранят его возлюбленные.       Красные-красные и очень забавные Осаму с Сигмой затем поспешно прячут лица в стыке плеча и шеи Ацуши, пока он перебирает пальцами пряди волос. У одного — прямые и обрывистые в грубой причёске, у другого — мягкие и завитые в плавные волны. Все трое разные, но дополняющие каждого по разным категориям. Полноценные.