Змеи

Миловидная невысокая блондинка смотрелась бы на берегу Волги весьма органично, если не знать, что у неё на поясе висел, когда-то табельный, ИЖ. Она косо поглядывала на пустой пляж и низкие домики посёлка Боровое Матюшино, до которого добиралась около получаса на своей дышащей на ладан дедушкиной девятке. Против воли Катя не могла сосредоточиться на скорой встрече с бывшим коллегой по службе в ФСБ, который обещал подогнать оружие за символическую плату, мыслями витая в своих фантазиях, позволяя им себя захватить: вот она с мужем расстилает старенький плед, чтобы улечься на песок; он, этот воображаемый муж, непременно такой же невысокий, как она сама, возможно, немного лысеющий, но оттого не менее горячо любимый, в какой-нибудь растянутой футболке, ей подаренной на одну из годовщин; вот ребенок или, нет, дети играют под ярким солнцем и плещутся в реке, заливисто хохоча. Так же дети обычно смеются? Девушка невольно поморщилась от понимания, что не знала, не помнила, каким этот звук должен быть, потому что возвращалась домой за полночь, когда площадки были заняты только алкоголиками да шумной молодёжью с колонками. Вот муж гладит её по колену и говорит, что она у него самая красивая, потому что действительно в это верит, а её щёки смущённо краснеют. Девушка стряхнула движением головы непрошенные образы и сглотнула ком в горле. У неё никогда так не будет. Ей не узнать, как ощущается тихая семейная жизнь, хотя все её мечты давно уже крутятся вокруг пресловутого «найти своих и перестать куда-то бежать; найти своих и успокоиться». Какое тут спокойствие с жизнью, что она вела? Слишком она рвалась в бой, будто надеясь отвоевать у мира право на счастье. Катя усмехнулась с тоской мысли, что её даже прозвали «Боевой», хотя в своё время это была лишь удачная, пусть и приевшаяся, шутка про боевую военную машину «Катюшу». Сама ведь она не была машиной, даже роботом не была, к сожалению. Но кого это волновало? Семья разве что пожала плечами, когда девушка, повинуясь внутреннему порыву, пошла на службу. Опыт создания женских формирований в спецназе ФСБ продлился меньше десяти лет, и, когда к середине 2000-х годов был прекращен, Катя осталась без работы и смысла к дальнейшему существованию. Она была благодарна Змее до кончиков волос, что та взяла под крыло и научила выживать и зарабатывать, пускай не очень законными способами. Тогда, получив задаром вторую, более любящую семью, она задумалась, что хотела бы завести собственную. Но мужчины, как назло, интересовались ей лишь разово, так что пару неудачных опытов спустя она стала обходить их по дуге и только чаще фантазировать о серьёзных, прочных отношениях. Несбыточность желаний причиняла боль, но сила характера была достаточной, чтоб ещё во что-то верить. За спиной скрипнули тормоза, заглох двигатель, девушка обернулась и расплылась в улыбке, увидев машину старого знакомого. Тот в каждую их встречу рассказывал о друге из Воронежа, иногда даже пытался их свести, но Катя всегда соскакивала, ссылаясь на дела, потому что до дрожи боялась себя обнадёжить. Лучше так, как было сейчас. Возвращаться ночью в пустую квартиру, чистить пушки до посинения пальцев и спать в холодной постели лучше, чем разрешить себе влюбиться и снова испытать боль от недостижимости идеальной жизни. Они крепко пожали руки, обменялись дежурными фразами и преступили к осмотру привезённого списанного имущества, среди которого было и холодное оружие, и огнестрельные ШАКи с Вьюгами — такие прекрасные, что захватывало дух — и даже ручные гранаты, от которых девушка поначалу хотела отказаться, но в итоге не смогла устоять. Глупо, но в голове промелькнула мысль, что было бы неплохо, если б кто-то любил её так, как она любила всё смертоносное. Багажник девятки был быстро заполнен, а коллега зачем-то снова завёл шарманку о том самом Диме, который «клянусь, мать, идеальным был бы вариантом для тебя». Катя только снисходительно улыбалась и покачивала головой: не до любви сейчас. Неловкую беседу прервал звонок Менеджера, что взахлёб рассказывала, как Мышь нашла схему нужного им музея, и просила поскорее вернуться, чтоб детально продумать план. Кстати, о плане. Зачем им нужно было оружие для ограбления? Или Змея рассматривала вариант вооруженного отпора? Ответ оставался загадкой. Девушка благодарно приняла из чужих рук без просьбы привезённые бронежилеты, коих оказалось всего четыре, и уже мысленно прикидывала, как те разделить на пять человек, непосредственно участвовавших в операции. Но все схемы заходили в тупик, и она сдалась — пусть об этом думают Ира как главарь и Оксана как тактик, а ее дело простое — драться да стрелять. Сама не заметила, как оставила коллеге личный номер телефона, который тот намеревался передать «идеальному варианту», но заднюю решила не давать — в конце концов чем чёрт не шутит? Прощание вышло скомканным. Катя села в машину и двинулась в сторону города, проклиная и Волгу, и пляж за щемящее сердце ощущение, что жизнь, о которой она так грезила, оказывалась от неё всё дальше.

***

В их родном подвале девушка насчитала только троих подруг, что склонились над большой распечаткой, видимо, плана здания. Перевела взгляд карих глаз на Гимнастку, поднятой бровью выражая вопрос, куда пропали недостающие двое. Та кивнула на запертую дверь в единственную комнату, что иногда служила некоторым из них спальней, когда не было сил добраться до квартиры: — Наша сладкая парочка скоро присоединится. Уже, видимо, заканчивают. Как бы в подтверждение этих слов, за дверью прозвучали женские стоны, компания переглянулась и тихо хихикнула, пока Катя, недовольно хмурясь, подходила к барной стойке: — Они опять, что ли? Нашли место! — Боевая, завидуй молча, — беззлобно откликнулась Змея, чем вызвала новую, более громкую волну смеха. Девушка проглотила вместе с привычным комом и укол обиды, но тоже улыбнулась. Какой бы сукой не была Ира, все в помещении знали, что она до мерзкого права. И проще было свести всё в шутку, чем снова плакать в тёплых объятиях подруг, которые никогда не осуждали её наивные мечты. У каждой были такие болевые точки, наизусть выученные за годы, проведённые вместе, в этом и было основание их духовного родства. Капля крови проскользила по разбитому сердцу Кати от мысли, что у неё всё же была семья. Пусть не та, которую бы хотелось иметь, но эта — многим лучше.