Бессмертные легенды

Чтобы прожить долгую жизнь, мечник должен уметь верно оценивать сильные и слабые стороны противника. Что еще более важно, необходимо иметь представление также и о своих слабых и сильных сторонах. Хико Сейджуро, Тринадцатый Мастер Хитен Мицурюги, слабых сторон не имел. К обману, а уж тем более самообману он склонен не был, а потому, так уж и быть, согласен был признать за собой небольшой недостаток. Он не любил запоминать имена. Не «не мог» — на память он, к счастью, не жаловался. Да и что бы из него за мечник вышел, если бы он простейших вещей запомнить оказался не в состоянии. Нет. Именно не любил. Именно поэтому он в свое время придумал неплохую легенду. И, откровенно говоря, получилась она более чем удачной. Да и как могло быть иначе, когда за дело брался Хико Сейджуро? В этом-то и было все дело. После стольких лет жизни под этим именем он совершенно не желал привыкать к другому. А потом ведь и его пришлось бы менять! Нет. У задачи имелось иное решение, и Хико его нашел. Легенда о преемственности Мастеров стиля Хитен Мицурюги была простой и практичной. Есть Мастер и есть его ученик. Узнав все секреты мастерства, после смерти Мастера ученик принимает его имя, его плащ и его меч. И, очевидно, образ жизни. Оставалось лишь не забывать, сменяя поколения, менять порядковый номер после имени. …Система почти дала сбой, когда Хико Сейджуро, Тринадцатый Мастер Хитен Мицурюги, действительно взял ученика. Но увидев мальчишку в первый раз, Хико приметил в нем нечто большее, чем просто напуганного, измученного ребенка. И, во время второй встречи дав ему имя, Хико также принял на себя и всю полноту ответственности за того, кого собирался вырастить. Существовала вероятность, конечно, что мальчик, получивший от Хико меч и имя под стать клинку, не выдержит обучения. Сдастся, сбежит… Но Хико так не думал. Силы воли в Кеншине было на десяток таких как он. Да и талантом он оказался не обделен. Хико никогда не показывал того, что гордится Кеншином. Никогда не говорил, что тот прогрессирует с необычайной скоростью. Кеншин должен был не считать, что он и так хорош, а стремиться к тому, чтобы стать лучше. Из раза в раз. Видеть идеал — и не достигать его. Впрочем, Хико допускал, что, возможно, и достигнет. Почти. Целеустремленности Кеншину также было не занимать. Гордость за ученика не дала вовремя заметить: Хико ошибался. И однажды Кеншин все-таки сбежал. Сбежал, не закончив обучения. Сбежал — и, столкнувшись с первыми же противниками, не мог не заметить разницу в умениях. В любом случае, какие бы Хико ни испытывал эмоции относительно этого побега, о том, что он учил Кеншина, он никогда не жалел. Даже зная, кого именно вырастил и выпустил в мир. В конце концов, это был все еще Кеншин. Убедиться в том, что его ученик все еще не слишком далеко ушел от того мальчишки, которого Хико однажды спас от бандитов, было не так уж и сложно. Глядя на Кеншина, почти пятнадцать лет спустя вновь объявившегося на пороге и просившего о завершении обучения, Хико буквально разрывался между двумя желаниями: выставить наглеца, все это время даже не дававшего о себе знать, за дверь и… все-таки преподать ему урок. В итоге второе перевесило. В конце концов, Хико действительно был к нему привязан. И хотел, чтобы у того были все шансы выжить. А ученик удивил. Атаку, по всем параметрам обязанную стать смертельной, Кеншин ухитрился провести так, что та лишилась убийственной мощи. И там, где он должен был умереть, читая в глазах ученика все, что тот испытывал бы относительно смерти наставника, Хико неожиданно выжил. Впрочем, разглядеть во взгляде Кеншина он все равно успел достаточно — и для того, чтобы окончательно успокоиться на его счет, и для того, чтобы действительно признать его Четырнадцатым Мастером Хитен Мицурюги. Единственным, кроме самого Хико, Мастером созданного им стиля Хитен Мицурюги — за вот уже почти шестьсот лет. Кеншин ушел, отказавшись от имени и плаща. Меч Хико предлагать и не собирался, несмотря на красивую легенду. Кеншин ушел — его ждали новые сражения. Но Хико знал: ученик еще вернется. Возможно, еще лет через пятнадцать, а то и двадцать — но вернется. Ему еще многое предстоит узнать. Например, о том, почему время над ним больше не властно. Или о том, почему раны стали заживать слишком быстро. Ну а пока — пусть живет и наслаждается той жизнью, которую выбрал для себя сам. Времени для прочего у них будет еще достаточно. В ки Кеншина Хико отчетливо слышал такие же, как у него самого, отголоски бессмертия.