воспоминания Гарри

Несколько дней я старался не попадаться на глаза Гилдерою Локхарту, и это мне удавалось. Труднее было избежать встреч с Колином Криви, который, похоже, выучил наизусть расписание моих уроков. Колин был на седьмом небе от счастья: раз десять в день он произносил: «Как дела, Гарри?» — и слышал в ответ: «Нормально, Колин», пусть даже говорились эти слова с нескрываемым раздражением. Хедвиг все еще сердилась на меня за злосчастный полет на фордике, а волшебная палочка Рона до сих пор работала из рук вон плохо. Утром в пятницу на уроке заклинаний она превзошла себя: вырвалась у Рона и ударила хрупкого старого профессора Флитвика в лоб, где у него вскочил огромный зеленый фурункул. Я с облегчением вздохнул, когда наконец наступили выходные. Мы все вместе собирались сходить в гости к лесничему Хагриду. Но в тот день кто-то разбудил меня ни свет ни заря. Я разлепил глаза и увидел Оливера Вуда. — Что… что такое? — сонно пробормотал я. — Тренировка! — решительно заявил Вуд. — Вставай! Я поглядел в окно. Золотисто-розовое рассветное небо подернуто легкой дымкой, оглушительно гомонят птицы — как это они меня раньше не разбудили. — Но, Оливер, — взмолился я, — сейчас такая рань! — Вот именно, — согласился Вуд. В глазах высокого, крепкого шестиклассника горел сумасшедший огонь энтузиазма. — Это новая тренировочная программа. Бери метлу и пошли! Другие команды еще и не приступали к тренировкам, мы будем в этом году первыми… Зевая и поеживаясь, я выбрался из постели и начал искать в чемодане спортивную форму. — Молодец! Жду тебя на площадке через пятнадцать минут. Надев алую форму и накинув сверху мантию — утро было прохладное, — я нацарапал Рону записку: пусть тоже идут с Гермионой на стадион. Закинув на плечо свой «Нимбус-2000», я спустился в Общую гостиную и уже готов был выйти в коридор, как вдруг наверху послышался шум. По винтовой лестнице, сжимая что-то в руке, скатился Колин Криви; висевшая у него на шее камера болталась из стороны в сторону. — Кто-то произнес твое имя, Гарри! Смотри, что у меня есть! Я напечатал их, хочу тебе показать… Я ошеломленно уставился на фотографию, которую Колин держал у меня перед носом. На ней черно-белый Локхарт изо всех сил пытался втащить кого-то за руку в кадр. Я узнал на снимке собственную руку и с удовольствием отметил, что оказал Локхарту достойное сопротивление. Локхарт скоро сдался и устало прислонился к белому краю фотографии. — Подпишешь? — с надеждой спросил Колин. — Нет, — отрезал я и быстро оглянулся по сторонам. В гостиной, к счастью, еще никого не было. — Извини, Колин, я тороплюсь. У меня сейчас тренировка. С этими словами я решительно направился к выходу в коридор. — Вот это да! Подожди! Я никогда в жизни не видел, как играют в квиддич! — И Колин вприпрыжку побежал вслед за мной. — Не будет ничего интересного. Это всего лишь тренировка, — ответил я, но Колин пропустил мои слова мимо ушей. Лицо его сияло от радостного волнения. — Ты ведь самый молодой игрок за последние сто лет, правда, Гарри? Правда? — возбужденно спрашивал Колин, стараясь не отставать от меня. — Ты, наверное, великий игрок. А я вот никогда не летал. Это трудно, да? А это твоя собственная метла? Самая лучшая модель? Я не знал, как его остановить. Все равно что заговорила собственная тень, от которой не избавишься. — Я даже не знаю толком правил квиддича. — Колину не хватало дыхания, но он не смолкал ни на минуту. — Правда, что в него играют четырьмя мячами? Два летают сами и сбивают игроков с метел? — Правда, — мрачно подтвердил я: очень не хотелось объяснять сейчас довольно сложные правила игры. — Эти мячи называются бладжеры. В каждой команде есть два загонщика, у них специальные биты, ими они отбивают бладжеры, которые летят в товарищей по команде. Загонщики Гриффиндора — Фред и Джордж Уизли. — А зачем остальные мячи? — Колин завороженно глядел на меня, споткнулся и чуть не упал. — Большим красным мячом, квоффлом, забивают голы, — пояснил я. — Игроки пасуют его друг другу, стараясь забросить в кольца противника. Кольца закреплены на высоких шестах, по три на каждой половине поля. — А четвертый мяч? — Четвертый — золотой снитч. Он маленький, летает быстро и поймать его очень трудно. Это задача ловца. Матч кончается, когда ловец поймает снитч. Его команда выигрывает, потому что получает за это сразу сто пятьдесят очков. — А ты ловец сборной Гриффиндора? — благоговейно прошептал Колин. — Да, — кивнул я. Мы уже вышли из замка и шагали по мокрой от росы траве. — Еще в каждой команде есть вратарь. Он охраняет кольца. Вот, кажется, и все. Но Колин не переставал засыпать меня вопросами всю дорогу до спортивного поля. Я избавился от него только перед входом в раздевалку. — Пойду поищу себе местечко получше! — пропищал мне в спину Колин и побежал к трибунам. В раздевалке все уже были в сборе. Фред и Джордж Уизли, заспанные и взъерошенные, сидели рядом с четверокурсницей Алисией Спиннет, которая дремала, откинувшись назад. Напротив них зевали два других охотника — Кэти Белл и Анджелина Джонсон. Вуд же был бодр и энергичен — сна ни в одном глазу. — Ну, наконец, Гарри. Что ты так задержался? — повернулся ко мне Вуд. — Вначале позвольте мне объяснить нашу новую тактику. Я разрабатывал ее все лето, и, уверен, она поможет нам в этом году выиграть школьный чемпионат… Вуд прикрепил к доске большой лист пергамента, где было изображено поле для квиддича, испещренное разноцветными линиями, стрелочками и крестиками. Достал свою палочку, постучал по доске, стрелки ожили и стали ползать по схеме как гусеницы. Пока Вуд пространно излагал новую тактику, Фред Уизли уронил голову на плечо Алисии и явственно захрапел. На объяснение первой схемы ушло двадцать минут. После чего Вуд достал вторую, за ней — третью. Я чувствовал, что засыпаю. — Все ясно? — громко спросил Вуд, вырвав меня из объятий сладостной дремы. Как раз в эту минуту мне снилось, что я сижу в Общей гостиной и поглощаю завтрак. — Вопросы есть? — У меня есть, Оливер, — разлепил глаза Джордж. — Почему нельзя было рассказать все это вчера вечером, когда соображалось гораздо лучше? Вопрос Вуду явно не понравился. — Да проснитесь вы, — повысил он голос, окинув собравшихся неодобрительным взглядом. — В прошлом году мы, лучшая команда школы, не выиграли Кубка. Нам помешали… э-э… особые обстоятельства… Я виновато заерзал. В том семестре, во время последнего матча, я лежал без сознания в больничном крыле. Гриффиндор вышел на поле без ловца и потерпел самое сокрушительное за последние триста лет поражение. Вуд замолчал, пытаясь взять себя в руки. Прошлогодний разгром мучил его до сих пор. — Приготовьтесь, нам предстоят в этом году упорные тренировки. А теперь применим новую теорию на практике! — воскликнул он, схватил свою метлу и поспешил к выходу. За ним, позевывая, на негнущихся ногах, двинулась вся команда. Ну и затянул же Вуд изложение своей тактики! Солнце успело подняться, хотя на траве все еще слоями лежал туман. Выйдя на поле, я увидел на трибуне Рона и Гермиону. — Вы что, еще не закончили? — удивился Рон. — Еще и не начинали, — буркнул я, с завистью глядя на тосты с джемом, которые друзья прихватили с собой после завтрака. — Вуд объяснял нам новую тактику. Я оседлал метлу, оттолкнулся от земли и взмыл в небо. Холодный воздух хлестнул по лицу и разбудил куда быстрее, чем нудные объяснения Вуда. Какое счастье снова оказаться над полем! Я на полной скорости облетел стадион, обогнав Фреда и Джорджа. — Что за странные звуки? — удивился Фред, когда мы долетели до конца поля и развернулись. Я бросил взгляд на трибуну. На самом верху мы увидели Колина. Он без остановки щелкал камерой, звуки на пустом стадионе разносились необычно громко. — Посмотри сюда, Гарри! Сюда! — отчаянно завопил Колин. — Это еще кто? — спросил Фред. — Не знаю, — соврал я и резко рванул с места. До чего же мне надоела эта мелюзга! — Что происходит? — недовольно нахмурился подлетевший к ним Вуд. — Почему первокурсник нас снимает? Мне это не нравится. Вдруг, это шпион из Слизерина пытается заснять нашу новую программу. — Да нет, он из Гриффиндора, — успокоил капитана я. — Кроме того, Оливер, слизеринцам шпион не нужен, — заметил Джордж. — Что ты хочешь этим сказать? — бросил на него подозрительный взгляд Вуд. — Что они и сами уже здесь. — Джордж указал на игроков в зеленой форме, которые с метлами на плечах выходили на поле. — Откуда они взялись? — сжал кулаки Вуд. — Я же забронировал стадион на сегодня! Ладно, сейчас разберемся! Разозлившись, он так резко пошел вниз, что приземление оказалось весьма чувствительным. Его слегка пошатывало, когда он двинулся к слизеринцам вместе со мной и близнецами. — Флинт! — рявкнул Вуд, обращаясь к капитану соперников. — Сейчас наше время! Мы встали чуть свет! Убирайтесь отсюда! Маркус Флинт был крупнее Вуда. Мне иногда казалось, что он смахивает на тролля. Вот и сейчас у него на лице играла глуповатая улыбка — как у тролля, замыслившего очередную каверзу. — Нам тут всем места хватит, Вуд. Подошли Алисия, Кэти и Анджелина. Слизеринцы, среди которых девочек не было, стояли плечом к плечу и презрительно ухмылялись. — Но я забронировал стадион! — крикнул Вуд. — Забронировал! — Ты забронировал, — возразил Флинт, — а у меня письменное разрешение от профессора Снейпа. Вот, читай: «Я, профессор С. Снейп, разрешаю команде Слизерина провести тренировку на поле для квиддича в связи с тем, что им необходимо опробовать нового ловца». — У вас новый ловец? — спросил Вуд. — Это новость! Откуда вы его взяли? Из-за спин шестерых игроков вышел седьмой, чуть не на голову ниже остальных. На его бледном, заостренном лице играла самодовольная улыбка. Это был Драко Малфой. — Ты, случайно, не сын Люциуса Малфоя? — спросил Фред, неприязненно глядя на Драко. — А ты не зря упомянул его отца, — заявил Флинт, и ухмылки на лицах слизеринцев растянулись еще шире. — Он сделал нашей команде щедрый подарок. Посмотри сам! Все семеро вытянули вперед свои метлы. Отполированные до блеска, абсолютно новые, с золотыми буквами «Нимбус-2001», они ослепительно сверкали в лучах утреннего солнца. — Последняя модель. Появилась только месяц назад, — небрежно заметил Флинт, смахнув несуществующую пылинку со своей метлы. Она гораздо лучше «Нимбуса-2000». А что касается «Чистометов», — он бросил уничтожающий взгляд на старые метлы в руках Фреда и Джорджа, — они с этой моделью даже рядом не стояли. Игроки Гриффиндора не нашлись что ответить. У торжествующего Малфоя налитые злобой глаза превратились в щелки. — Смотрите, — махнул рукой Флинт. — К Гриффиндору спешит подмога. По полю к игрокам бежали Рон с Гермионой, решившие выяснить, в чем дело. — Что происходит? — спросил Рон у меня. — Почему вы не играете? А этот тип что тут делает? Он удивленно разглядывал Малфоя, одетого в спортивную форму Слизерина. — Я новый ловец сборной Слизерина, Уизли, — самодовольно заявил Малфой. — Мы любуемся метлами. Их купил мой отец для всей нашей команды. Рон не мог отвести восхищенного взгляда от семи великолепных скоростных метел. — Хороши, а? — невинно поинтересовался Малфой. — Не расстраивайтесь, соберите с болельщиков деньги и тоже такие купите. Или выставьте на аукцион свои «Чистометы-5». Музеи всего мира из-за них подерутся, — издевался он. Сборная Слизерина разразилась дружным хохотом. — Зато ни один игрок нашей сборной не покупал себе место в команде, — отчеканила Гермиона. — Все они попали туда благодаря таланту. Самодовольное лицо Малфоя исказила гримаса ненависти. — А твоего мнения, грязнокровка, никто не спрашивает! — выпалил он. Я понял: Малфой сказал что-то ужасное, потому что не успел он закрыть рта, как поднялся невообразимый шум. Флинт метнулся прикрыть собой Малфоя от кулаков Фреда и Джорджа. Алисия кричала: «Да как ты смел такое сказать!», а Рон с воплем: «Ты заплатишь за это, Малфой!» — выхватил из кармана волшебную палочку и, просунув ее под руку Флинта, направил прямо в лицо Малфою. По стадиону разнеслось эхо от громкого хлопка, из другого конца палочки вырвался зеленый луч и ударил Рона в живот. Рон упал и покатился по траве. — Рон, с тобой все хорошо? — бросилась к нему Гермиона. Рон хотел ответить ей, открыл рот и… оглушительно рыгнул. К ужасу гриффиндорцев, из его рта посыпались слизняки. А слизеринцы зашлись от смеха. Флинт согнулся пополам и рухнул бы на траву, если бы не метла. Малфой не устоял на ногах и хохотал на четвереньках, колотя кулаком по земле. Гриффиндорцы окружили Рона, извергавшего больших блестящих слизней. Зрелище было столь неприятно, что никто не решался помочь ему. — Отведем его к Хагриду это недалеко, — обратился я к Гермионе. Та храбро кивнула, друзья подхватили Рона под мышки и поставили на ноги. - Гарри почему к лесничему, а не в больничное крыло? - мы растерялись. к тому же хагрид был ближе. — Что случилось, Гарри? Что случилось? Он заболел? Но ты ведь сможешь его вылечить, правда? — тараторил Колин, который сбежал с трибуны и сейчас приплясывал вокруг меня и Гермионы. Рона в очередной раз вывернуло наизнанку, у него изо рта посыпалась новая порция слизняков. — Ого! — восторженно воскликнул Колин и поднес камеру к глазам. — Гарри! Подержи его секундочку! — Уйди с дороги, Колин! — рассердился я. Поддерживая Рона, мы повели его со стадиона в сторону Запретного леса. — Мы уже почти пришли, Рон, — подбодрила его Гермиона, заметив между деревьями домик лесничего. — Через пару минут будем на месте… тебе сразу станет легче… Когда до дома осталось метров пять, дверь распахнулась. Но появился не хозяин: из дверей размашистым шагом вышел Гилдерой Локхарт, одетый на этот раз в сиреневую мантию. — Сюда, — шепнул я, толкнув Рона за ближайший куст. Гермиона не очень охотно последовала за нами. — Это очень просто, надо только знать, что делать! — профессорским тоном объяснял Локхарт Хагриду. — Если понадобится помощь, вы знаете, где меня найти! Я пришлю вам свою книгу. Странно, что у вас до сих пор ее нет. Подпишу сегодня вечером и пришлю. До свидания! — И Локхарт зашагал в сторону замка. Я дождался, пока он скрылся из виду, вывел Рона из-за кустов и поспешил к дверям. Все трое забарабанили в дверь. Хагрид тут же открыл — вид у него был явно недовольный. Но, увидев, кто на крыльце, он расцвел. — Куда вы запропали! Заходите, заходите! Я уж подумал, это профессор Локхарт вернулся… Я и Гермиона втащили Рона в единственную комнату Хагрида, которая служила и спальней, и гостиной, и столовой. У одной стены стояла огромная кровать, в камине весело потрескивал огонь. Усадив Рона в кресло, Гарри принялся торопливо рассказывать Хагриду, что случилось с их другом, но великана эта история со слизняками, похоже, не обеспокоила. — Лучше пусть лезут наружу, чем сидят внутри, — жизнерадостно заявил он, поставив перед Роном большой медный таз. — Давай, Рон, не стесняйся. Рон склонился над тазом. — Нам, наверное, остается только ждать, когда это прекратится само собой? — озабоченно спросила Гермиона. — Это заклятие вообще непросто снять, а уж если сломана палочка… Хагрид суетился вокруг, накрывая стол к чаю. Волкодав Клык подошел ко мне, положил голову мне на колени и тут же обслюнявил всю мантию. — А что хотел от тебя Локхарт, а, Хагрид? — спросил я, почесывая Клыка за ушами. — Учил меня, как колодец от водорослей очистить, — проворчал Хагрид, убирая со стола полуощипанного петуха и ставя на его место чайник. — А то я без него не знаю. Болтал о привидении, накликающем смерть. Будто он его… э-э… откуда-то выгнал. Все небось врал, готов съесть чайник, да! Это было не похоже на Хагрида. Он никогда не говорил плохо о профессорах Хогвартса. Я взглянул на лесничего с удивлением, но промолчал. А вот Гермиона не смолчала и заявила, чуть повысив голос: — Я думаю, ты несправедлив, Хагрид, профессор Дамбддор сам выбрал его на должность профессора защиты от темных искусств. — А из кого выбирать-то? — ответил Хагрид, протягивая друзьям тарелку с ирисками из патоки. (Рон все страдал над тазом.) — Защиту… вишь ты… никто не хочет преподавать. Эта должность проклята, на ней больше года не держатся, да! Ладно, лучше скажите, — спросил Хагрид, кивнув в сторону Рона, — кого это он пытался заколдовать? — Малфоя. Он обозвал Гермиону. Как-то очень грубо, потому что все просто рассвирепели. — Гнусно обозвал, — прохрипел Рон, подняв голову от таза. На его побледневшем лице проступили капли пота. — Назвал ее грязнокровкой… Почувствовав очередной приступ рвоты, Рон снова склонился над тазом. Хагрид побагровел от ярости. — Ишь, гад! — проревел он, повернувшись к Гермионе. — Я не знаю, что это значит, — тихо проговорила она. — Конечно, я понимаю, это ужасно грубо… — Это самое подлое оскорбление. — Голова Рона снова высунулась над столом. — Грязнокровками называют тех, кто родился в семье маглов. У кого родители не волшебники. Среди волшебников есть такие, кто считает себя лучше всех. Например, Малфои. Они хвалятся, что у них в жилах течет самая чистая кровь. — Рон странно всхлипнул и плюнул в подставленную руку маленького слизняка. Бросил его в таз и продолжал: — Вообще-то почти для всех волшебников это ничего не значит. Какая разница — маг ты или магл! Взять хотя бы Невилла Лонгботома: уж куда чище кровь, а даже котел не может ровно установить. — А наша Гермиона может все! Она знает… кучу, нет… все заклинания! — гордо воскликнул Хагрид. Гермиона от такой похвалы зарделась, как маков цвет. — Бессовестно так называть людей, — сказал Рон, дрожащей рукой отирая со лба капельки пота. — Грязная кровь! Это про кровь-то! Да сейчас большинство волшебников полукровки. Если бы мы не женились на маглах, мы бы давно все вымерли. - вы настолько закуклились в своем мирке, что не хотите иметь потомства от не волшебников? - да, хотя после войны стало получше. но мы все еще скрываемся. - и правильно делаете. кивнула Джейн. - помню я как к биотикам у нас относятся. Тут он рыгнул и снова скрылся под столом. — Ты не виноват… эта… что хотел заколдовать его, Рон, — крикнул Хагрид, стараясь перекрыть глухой стук, с каким слизняки падали в таз. — Даже лучше, что палочка не сработала. Поди заколдуй Драко, Люциус Малфой тут же… явится в школу. И тут уж жди беды! Я хотел сказать, что худшей беды, чем слизни, не может быть. Но не смог открыть рот: челюсти были намертво склеены ириской Хагрида. — Гарри, — Хагрид неожиданно повернулся ко мне, как будто вспомнил о чем-то, — я тут чуть не обиделся. Ты ведь подписываешь фотографии. А мне-то не подписал? Я, думаешь, хуже всех? Я возмутился и сумел-таки разлепить зубы. — Никаких фотографий я не подписывал, — с жаром воскликнул я. — А если Локхарт говорит… Хагрид рассмеялся. — Да шучу я. — Великан добродушно хлопнул меня по спине, отчего я ткнулся лицом в стол. — Ну да, не подписывал. Я так и сказал Локхарту: на кой леший это Гарри, он и так знаменитей всех. — Вряд ли ему это понравилось, — потер я ушибленный подбородок. — Перекосился весь! — ответил Хагрид, и его глаза весело блеснули. — А тут я возьми и брякни, что вообще не читал его книг. Он вскочил и… э-э… ушел. Будешь ириску, Рон? — Нет, спасибо. — Рон вынырнул из-за стола. — Лучше не рисковать. — Идемте посмотрим, что у меня растет, — позвал Хагрид, когда я и Гермиона допили чай. На маленьком участке за домом теснились огромные тыквы. Каждая была величиной с хороший валун. — Знатные тыквы, да? — воскликнул Хагрид. — Это к Хэллоуину. Они… э-э… к тому времени еще раздуются… — А чем ты их подкармливаешь? — спросил я. — Ну, сам понимаешь… э-э… я, да… помог им… — промямлил Хагрид, убедившись, что они за домом одни. У стены я заметил розовый зонт Хагрида. Очевидно, это не совсем простой зонт. Он был уверен, внутри безобидного на вид предмета скрыт обломок школьной волшебной палочки Хагрида. Хагрид не имел права прибегать к магии. Его исключили из Хогвартса на третьем курсе, но мне пока не удалось выяснить за что. Стоило заговорить об этом, Хагрид начинал кашлять с отсутствующим видом, как будто оглох, пока Гарри не менял тему. — Заклинание Раздувания, да? — В голосе Гермионы звучали укор и восхищение. — Ты отлично поработал над ними. - интересная магия. покажешь? - Лика вы же палочками не пользуетесь. - я жезл возьму. главное чтобы у нас ваша магия тоже работала. — Твоей сестренке тоже понравилось, — кивнул Хагрид в сторону Рона. — Видел ее вчера. — Хагрид покосился на меня и улыбнулся в бороду. — Она сказала, что… э-э… любуется окрестностями, а мне сдается, она… гм-гм… ожидала встретить кое-кого у меня. — И Хагрид подмигнул мне. — И она б не отказалась от подписанной… — Перестань! — воскликнул я. Рон прыснул, и на грядку посыпались слизняки. — Осторожнее! — рыкнул Хагрид и немедленно отволок Рона подальше от драгоценных тыкв. Близилось время обеда. У меня весь день маковой росинки во рту не было (если, конечно, не считать ириски Хагрида), и мне хотелось скорей вернуться в школу. Друзья попрощались с Хагридом и пошли к замку. Рон изредка икал, но слизняки в нем, похоже, кончились — за всю дорогу он отрыгнул всего пару, да и то крошечных. Едва переступив порог холла, мы услышали свои фамилии. — Явились наконец-то, Поттер, Уизли. — К нам приближалась профессор МакГонагалл. Вид у нее был весьма суровый. — Вечером будете отрабатывать свои наказания. — А что мы будем делать, профессор? — спросил Рон, сдерживая отрыжку. — Вы, Уизли, будете чистить серебро в Зале почета под присмотром мистера Филча, — ответила профессор МакГонагалл. — И никакого волшебства, Уизли: будете работать руками. Рон судорожно вздохнул. Завхоза Аргуса Филча ненавидели все до единого ученика Хогвартса. — А вы, Поттер, будете помогать профессору Локхарту — поклонники завалили его письмами. — Только не это! Нельзя ли мне тоже чистить серебро в Зале почета? — в отчаянии выкрикнул я. — Конечно, нет. — Профессор МакГонагалл удивленно взметнула брови. — Профессор Локхарт попросил, чтобы ему помогали именно вы. Ровно в восемь, и не опаздывать! Настроение было испорчено. Я и Рон вошли в Большой зал понурившись, Гермиона следовала за нами, на ее лице ясно читалось: «Не надо было нарушать школьные правила!» Даже пирог с почками показался сегодня мне не таким вкусным. Я был уверен: мое наказание тяжелее. Рон с этим не соглашался. — Филч продержит меня всю ночь, — сокрушался он. — И никакого волшебства! Да в этом зале сотни три кубков! А я совсем не умею работать руками, как маглы! — Я бы с радостью поменялся с тобой, — несчастным голосом произнес я. — Я у Дурслей напрактиковался. Отвечать на письма поклонников Локхарта… Просто кошмар! Субботний день растаял быстро. Не успел я оглянуться, как часы уже показывали без пяти восемь. Едва переставляя ноги, я брел по коридору второго этажа к кабинету Локхарта. Перед дверью на мгновение замер, сжал зубы и решительно постучал. Дверь тут же распахнулась. Локхарт при виде своего помощника широко улыбнулся. — А-а, вот и наш нарушитель! — воскликнул он. — Заходи, Гарри, заходи. Кабинет был освещен множеством свечей. Стены сплошь увешаны фотографиями Локхарта, так что самих стен за ними не видно. На столе высоченная стопка конвертов. — Будешь писать адреса! — торжественно произнес Локхарт, не сомневаясь, что это доставит мне огромное удовольствие. — Та-ак, вот письмо Глэдис Гаджен, дай ей бог здоровья, одна из самых преданных моих поклонниц. Минуты ползли не быстрее улиток. Я не слушал Локхарта и только время от времени произносил: «м-м-м», «точно!» «да». Кое-что, однако, достигало моего сознания: избитые фразы, вроде «Слава — неверная подруга, Гарри» или «Знаменитость складывается из поступков, которые эта знаменитость совершает». Свечи становились короче, мигали, отблески пламени плясали на бесчисленных изображениях Локхарта. Я перевернул уже, наверное, тысячный конверт, на тысяча первом принялся выводить адрес какой-то Вероники Сметли. «Конца-краю не видно! — подумал я. — Сил больше нет сидеть тут…» И в этот миг я вдруг что-то услыхал. Какой-то звук, непохожий на потрескивание догорающих свечей и разглагольствования Локхарта о поклонницах. Это был голос, от которого перехватило дыхание, кровь стыла в жилах, голос, который сочился ледяным ядом. — Иди… иди ко мне… дай мне схватить тебя… разорвать… у бить… Я вскочил, и улица, на которой жила Вероника Сметли, скрылась под огромным фиолетовым пятном. — Что-что? — громко воскликнул я. — То, что ты слышишь, мой мальчик, — ответил Локхарт. — Целых полгода без перерыва на первом месте в списке бестселлеров! Такого еще не бывало! — Я не об этом, — лихорадочно замотал головой я. — Голос! — Голос? — озадаченно переспросил Локхарт. — Какой голос? — Голос, который сказал… вы ничего не слышали? Локхарт изумленно уставился на меня. — О чем ты, Гарри? Может, ты задремал? Посмотрим, который час! Ого! Мы просидели здесь почти четыре часа! Кто бы мог подумать! Время пролетело как один миг! Я молчал. Я силился снова услышать голос, но слышал только слова Локхарта: вряд ли мне когда еще выпадет такое счастье — вместо наказания провести четыре часа с самим Гилдероем Локхартом. Я ушел к себе потрясенный. В этот поздний час Общая гостиная Гриффиндора была почти пуста. Я поднялся прямо в спальню. Рон еще не вернулся. Я натянул пижаму, залез в постель и принялся терпеливо ждать. Прошло полчаса, и наконец Рон ввалился в комнату, поддерживая правую руку левой. В нос мне ударил сильный запах средства для чистки серебра. — Руку свело, — простонал он, падая на кровать. — Он заставил меня четырнадцать раз натирать Кубок по квиддичу! А когда я чистил Кубок «За особые заслуги перед школой», из меня снова полезли слизняки, и я целую вечность оттирал потом с него слизь… А как у тебя с Локхартом? Понизив голос, чтобы не разбудить Невилла, Дина и Симуса, я сел в постели и рассказал Рону о голосе. — И Локхарт сказал, что ничего не слышал? — спросил Рон. Я в лунном свете увидел, как мой друг нахмурился. — Думаешь, он соврал? Но я не понимаю… ведь даже невидимки открывают двери! — Да, конечно, — ответил я, опускаясь на подушку. — Я тоже ничего не понимаю.