далеко не последний шанс

***

Хакон метко пнул небольшой камешек с крыши и улыбнулся, когда услышал раздражённый крик одного из ренегатов. Ему было забавно наблюдать за тем, как они носятся, пытаясь понять, откуда им прилетает. Судя по попискивающим голосам, это был ещё совсем зелёный отряд, собранный из самого молодняка. Наверное, это были сбежавшие от скучной и тяжёлой жизни базаровцы. Разбирать завалы и заново отстраивать всё не особо весело и интересно. Им же подавай свободу и развлечения даже в такой хреновой ситуации. Не всем дано думать тем, что носишь на плечах.       — Хакон, мне нужна твоя помощь.       — Снова коробки таскать?       — Ну, ты же знаешь, что осталось совсем немного. Приходи, пожалуйста, …любимый.       — Вот так бы сразу. Скоро буду, не скучай без меня. Повесив рацию обратно на пояс, бегун с дьявольской усмешкой в последний раз посмотрел на копошащихся внизу парней. К ним он точно ещё вернётся. Начинать сводить счёты лучше с самых низов. Знатно же они ему кровь попортили и теперь просто так не отделаются. Прошёл уже целый месяц с исчезновения с радаров Вальца, и они знатно так распоясались. Начальника же нет, командовать и грозить некому, вот они и пустились во все тяжкие. Миротворцы давали им хороший отпор, и наиболее слабые слились практически сразу. Самые отпетые пока притихли и следили за всем из засад и наблюдательных пунктов. POV Эйдена Я всегда неосознанно улыбаюсь, когда слышу нотки недовольства в голосе Хакона. Он иногда ворчит больше моего отца, и это довольно забавно. У них разница в возрасте лет пятнадцать, но иногда мне кажется, что они одногодки. Даже нотации мне оба любят читать. Мне вроде бы уже пора больше доверять. Тем более опыт пилигрима это не просто пустой звук. В итоге, после моего скромного бунта они сошлись во мнении, что я ещё ребёнок. Вот это, если честно, было обидно. Только после того, как я перестал с ними разговаривать, признались, что просто пошутили. Я мог бы и сам справится с поставленной задачей, но просто хотелось увидеться с Хаконом. Он слишком часто стал тусоваться рядом с ренегатами, что уже скоро придётся начать к ним ревновать. Отец даже надо мной посмеивается. Кругом собрались одни предатели. Зато я стал замечать, как оттаивает чужое сердце в отношении окружающих. Отец стал чаще улыбаться и даже пару раз похвалил моего бегуна. Хакон, когда услышал это впервый раз, прям растерялся. Он тогда ужин на всех приготовил и чуть не подавился своим же шедевром. Приятно было видеть, как родные тебе люди начинают делать шаг навстречу. Пусть пока не совсем с полным доверием и закрытыми глазами, но уже рука не дергалась к оружию. Они даже почти перестали беспричинно друг с другом ругаться. Один раз заметил, как отец укрывает Хакона, задремавшего в обед на диване. Мы до этого целый день и полночи занимались установкой оборудования в небольшом «сарайчике» рядом с убежищем. Вымотались мы тогда знатно. До сих пор, когда вспоминаю, руки начинают гудеть. Конец POV Эйдена Эйден сидя в позе лотоса предавался воспоминаниям, пока его буквально не повалили на бетон. Хакон осторожно придержал его за голову и чмокнул в подставленные губы. Ему следовало бы чаще оставаться рядом, а не шляться в одиночестве по Вилледору. Приключение на свою задницу можно и вместе искать. Неожиданное желание миловаться прервал Вальц. Он как обычно до последнего не мешал, но стоило перейти границы…       — Если вы сейчас мне поможете, то быстрее освободитесь. Я как раз буду занят с настройкой, так что делайте что хотите. В полном одиночестве.       — Ну, пап, только не начинай снова… Мужчина мягко улыбнулся и пошёл в сторону «лаборатории». Бегун потёр краснеющие щёки и за ручку потащил своего пилигрима вслед за ним. Им предстояло много работы. POV Вальц Как бы меня не раздражал Хакон, он довольно органично смотрелся рядом с моим сыном. Особенно сейчас, когда помогал переносить коробки с выжившей после разрухи вакциной. Довольно ценный груз и он довольно аккуратно все ставил. Даже ни разу не кинул или опрокинул его. Думаю, понимал так же, как и я, как важно это исследование. Может, через несколько лет мы сможем решить проблему с вирусом. Хотя в первую очередь мне нужно помочь Эйдену. Потом уже себе. Почему-то работать за пределами X13 оказалось гораздо комфортнее и легче, чем я себе представлял. Может, потому, что рядом был сын, и обстановка не давила на плечи, как угрюмые стены, полные датчиков. Тогда моё существование скрашивали редкие разговоры с Мией. Она не всегда могла мне ответить. Всё же выдавливать из себя слова после обморока или когда лицо закрывает часть аппарата ИВЛ довольно затруднительно. Эйден справлялся с горечью утраты лучше, чем я ожидал. Наверное, моя жизнь была для него не пустым звуком, раз моё существование заставляет его иногда мне так солнечно улыбаться. Примерно также, как он делает в присутствии Хакона. Этот пацан даже не догадывался, как мой сын на него смотрит. С нежностью и такой любовью, что даже искры в глазах видно. Значит, заслужил. Не подкалывать их довольно сложно. Я настолько хорошо себя рядом с ними чувствую, что иногда даю им наставления. Обычно они смущаются или с непониманием смотрят, но вроде бы слушают. По крайней мере, стали тише себя вести, когда «спят» вместе. Да и я уже привык — молодость и всё такое. Конец POV Вальца В кипе документов, которые мужчины разбирали, обнаружилась фотография. В рамочке под треснутым стеклом она умудрилась сохраниться практически идеально. Разве что только выцвела немного из-за неправильного хранения. На ней всё еще можно было что-то разглядеть. Маленькая, улыбающаяся до очаровательных ямочек на щеках Мия, смущенно цепляющийся за её плечо Эйден и улыбающийся самой искренней улыбкой Вальц. Все смотрели в объектив, но казалось, что друг на друга. Это было заметно пол легкому развороту головы отца семейства и самих детей.       — Малыш, а ты был довольно милым в детстве.       — Ага, наверное. Жаль твоих фоток не увижу.       — Почему это? У меня есть несколько, только они не такие, хорошие как эта. Тут даже твой отец не скалится. Хакон в этот раз успел увернуться. Семейную ценность он нехотя отдал Вальцу и достал из внутреннего кармана на груди свои. Тонкая жестяная коробочка хранила в себе целых три снимка. На одном шестилетний пацан с разбитым носом сжимает в пальцах бумажный кораблик. На втором ему было примерно уже лет двенадцать. Гордо смотря в камеру, он сидел на капоте чьей-то машины и сжимал зубами билеты в кино. Наверное хотел казаться крутым. Третья фотография была самой трагичной. Хакон стоял около входа в церковь полностью одетый в черную траурную одежду. Один. Рядом кроме случайных прохожих никого не было. Ни одного семейного фото. POV Хакон Никогда не любил эти фотографии. Хочется их выбросить, но рука не поднимается. Может потому, что это память? Память о почти счастливых временах до падения. Когда отец ещё был жив. Хорошо, что он умер до моего поступления в университет. Мне так хотелось, чтобы он не увидел, как я корячусь над получением хоть какого-нибудь диплома. Я не любил его, как любят преданные сыновья. Сложно испытывать нежные чувства к человеку, когда он после нескольких стаканов алкоголя бьёт тебя. Даже то фото, где мне шесть, было сделано после одной из таких выходок. Мама тогда плакала, пока нажимала на кнопку затвора. У меня даже улыбнуться не получилось, хоть отец мне и угрожал за её спиной. Странный он был. Хоть и верил в меня, когда находился во вменяемом состоянии. Эйден будто почувствовал мое упавшее настроение и спрятал эти невыносимые снимки обратно. Ему сложно было меня понять, ведь я ещё не рассказывал о своём детстве. А вот Вальц… Он сразу догадался, в чём причина. По моему окровавленному детскому лицу и легкой, даже пугающей полуулыбке на похоронном фото все стало ясно. Подошёл к нам ближе и неловко приобнял за плечо. Это немного напугало меня, но скорее от неожиданности, чем от его близости. В нём определённо больше человеческих качеств, чем я предполагал. Видимо моё лицо было настолько кислым, что малыш зацеловал его полностью. Люблю его за такие милые проявления нежности. Ему сложно контролировать свои эмоции, к счастью в этот раз в хорошем плане. Зато после переезда его отца к нам в убежище он стал реже на меня рычать во время ссоры. Да и ругаться мы меньше стали. Сложно повысить на своего парня голос, когда из другой половины комнаты на тебя смотрит Вальц. Причем его взгляд и поза напоминали мне момент из фильма «Крёстный отец». Жуткое зрелище. Они оба даже молча меня могли напугать. К счастью я почти перестал косячить и следовательно меньше получал по шее. Ну сложно мне контролировать свой язык. Он иногда у меня вообще отдельно от тела работает. И это я не о минете говорю. Конец POV Хакона Эйден напоследок чмокнул в своего парня в нос и потащил коробку к стеллажу. Им определённо стоит ускориться. Слишком часто за сегодняшний день они отвлекались на воспоминания. Следовало отложить это всё на вечер. Тем более сегодня было воскресенье, и пилигрим отвоевал его для семейных совместных посиделок. Он теперь не отсиживался с Хаконом в спальне, а полулежал с ним на диване, изредка перебрасываясь ничего не значащими фразами с работающим за столом отцом. После они вместе ужинали, и он засыпал под тихий очередной спор. Сегодняшний вечер не стал исключением. Пока Хакон и Вальц бурно обсуждали какой-то старый фильм, пытаясь друг другу доказать, что именно его цитата верная, а второй просто переворачивает всю работу сценариста, Эйден видел уже второй сон. Забравшись с ногами на диван, он завернулся в колючий плед и сладко спал.       — Отнесешь его в кровать? Только не ударь головой, как в прошлый раз. Я прослежу.       — Как прикажете…       — Вот же ж, эх…топай давай. Мне ещё нужно сделать пару записей. Хочу уже проводить опыты. С вас поимка парочки заражённых, желательно не самых буйных. Хакон только кивнул и осторожно взял на руки пилигрима. Свою драгоценную ношу он донёс без последствий, потому что в этот раз Вальц шёл с ним прямо до кровати. Он просто хотел всё проконтролировать и мягко поцеловать сына в макушку. Такой ритуал он проводил нечасто, но каждый раз сердце бегуна завистливо ёкало. Его собственный отец никогда так не делал, потому что считал ласки уделом женщин. Хотелось бы мужчине с ним поспорить, но сделать это не представлялось возможным. Разве что когда они бы встретились на том свете. Скорее всего, даже в аду. Вальц раздумывал примерно несколько секунду. В нём боролись противоречия, почти исчезнувшая неприязнь и отцовские чувства. Именно последнее победило. Хакон тоже получил «любовь» в небольшом объёме — его ласково потрепали по волосам и легонько похлопали по плечу. Странно, но вполне терпимо. У бегуна даже кончики пальцев потеплели от пробежавших по спине мурашек. Не каждый день твой бывший враг, расчувствовавшись, проявляет к тебе чуть больше заботы, чем обычно. Заботы о чувствах, если быть точным. Эйден был таким горячим и вкусно пахнущим после душа, что Хакон не удержался и оставил лёгкий засос на шее, чуть выше ключицы. Парень особо не отреагировал, разве что отмахнулся от назойливых ласк. Пришлось принять поражение и отступить. Бегун точно бы не стал будить своего малыша ради удовлетворения собственных потребностей. Он и сам позже с ними справится. Обычно он занимался самоудовлетворением утром, во время банных процедур. Обязательно проверяя, что все спят и никто его не застукает. Неугасающее либидо, оно такое. Закрывать глаза и прижимать любимого к себе под сильный ливень за окном — вполне себе романтичная история. Вальц через час после «отбоя» заглянул в спальню, чтобы забрать, взятые сыном документы. Он осторожно поправил сползшее одеяло и вернулся обратно к себе. Перебирая бумаги, мужчина вспоминал свою семейную жизни и понимал, что в принципе почти ничего не изменилось. Разве что близких людей стало меньше. Но он знал, что его девочки всегда будут рядом с ним. За счастье и благополучие Эйдена ему ещё нужно побороться. Остальные проблемы решить уже гораздо проще. Особенно когда есть те, кто готов помочь и простить. Лимит последних шансов давно превышен, но пилигрим довольно щедрый. Всегда готов его продлить в обмен на честность, открытость, заботу, ласку и бескорыстную помощь. У Хакона в этом списке присутствовал ещё и секс. Причем состоял он из нескольких пунктов, приписок, глав и всего такого. Почти как договор у бдсм-партнёров. Эйден сквозь сон чувствовал тепло лежащего рядом бегуна и понимал, что болезненная тоска по Мие постепенно становится более мягкой. Она больше не резала сердце на части при упоминании её имени. В груди больше не кололо, стоило прийти к ней на могилу. Боль растворялась и исчезала вместе с поглощающими душу ночью кошмарами. Прижимаясь к Хакону и утопая в его крепких объятиях, Эйден понимал, что всё наладится. Когда-нибудь…