далеко не последний шанс

***

Никогда не думал, что снова буду считать беруши лучшим изобретением человечества. Когда я был немного моложе Эйдена, то служил в армии, и они помогали уснуть. Надоедало каждую ночь слушать возню со стороны кроватей сослуживцев. Те, кто особо не вымотался за долгий день, любили после отбоя поболтать. И в особенности это касалось моих соседей. Долгие бессонные ночи в лаборатории могли бы продолжаться, пока я не упаду. Я буквально жил на работе. Гул техники, плач детей, скрип — всё это превращалось в бессвязный шум, заполняющий мою черепную коробку. Уставшему мозгу это не нравилось и видимо, в качестве мести к бессоннице добавлялась мигрень. Стоит ли говорить, что от этого настроение упало ниже подземного уровня? Да и в движениях появилось больше смазанности. Пропала вся резкость и точность. Моя маленькая дочка заметила, что я стал реже ей улыбаться. Мия была догадливым и проницательным ребёнком. Она выведала у кого-то, что я практически не сплю, и притащила беруши. Эйден тогда сильно обиделся, когда увидел, что его сестрёнку кружат над полом, а его нет. Пришлось в качестве компенсации разрешить ему посмотреть на оборудование. У него так тогда глаза светились, потому что раньше ему и близко к лаборатории не разрешалось подходить. Детей, видевших мало в своей жизни, довольно легко развеселить или растормошить. После падения на меня стала работать довольно большая куча ренегатов. Другим словом даже назвать их нельзя. Одни головорезы, охочие до чужих вещей и крови. Дай им волю, они бы и невинных людей начали убивать. Хотя, думаю, за моей спиной такое происходило, просто в отчёте не отражалось. Вор же не будет отчитываться перед начальством за стянутый кошелёк в метро, если до этого они вместе грабили банк. Их база была в зоне доступности, поэтому, когда я пытался уснуть хотя бы на полчаса, то злился сильнее обычного. Отборный мат, смех, ругань, звон оружия и похабные песни, кажется, не утихали вплоть до моего прихода. Пока я снова их не использовал, срывался на всех и каждого. Даже один раз особо наглому сломал руку. Сейчас же беруши были как нельзя кстати. Никогда бы не подумал, что доживу до момента или, в принципе, что он вообще случится, когда буквально за стеной мой сын будет заниматься сексом с… Хаконом. Этого придурка я на дух не переношу. Предал обе стороны и по итогу самая светлая его и простила. До сих пор помню его окровавленное и испуганное лицо, хоть он и держался до последнего, когда мои люди бросили его к ногам. Трясся за чужую жизнь в тот момент больше, чем за свою. Может, конечно, это была всё актерская игра, потому что, судя по всему, врёт он отменно. Сейчас же приходится мириться, что ЭТОТ в наглую облапывает при мне же Эйдена. Нет, конечно, я понимаю, что мой сын в него влюблен, и все такое. Вот только правила приличия, видимо, соблюдать они не собирались. Пока не достал беруши, то думал, что Хакон его съесть хочет. Последнее, что я слышал, — приглушённый стон. Даже не хотелось думать, кому он принадлежит. К счастью, фантазию я отключил много лет назад, и сейчас проблем не возникло. Уснуть даже в тишине не получалось. Слишком много мыслей собралось за день. Не хватало привычных пробирок, полной занятости и полутёмного уже родного помещения лаборатории. Выломать дверь и уйти обратно к пустоте не составит труда, а нужно ли это? Эйден дал мне шанс наладить с ним контакт. Он всегда боялся остаться один и даже спрятал свои колючки, чтобы довериться мне. Видимо, в нём больше черт его матери чем я предполагал. Сердце, то у него точно не чёрствое, хотя прекрасно помню, как он убил Веронику. Всё же тогда действовала его вторая сущность так что, думаю, он этого точно не хотел. Вряд ли мой сын бросался на гражданских —, если судить по рассказам подчинённых, он пару раз при них вытаскивал из полной задницы даже миротворцев. Духота и темнота выделенного мне пространства давили на уставшую голову. Вскрыв входную дверь, я вышел на улицу. Давно таким не занимался, хотя руки помнят, как держать отмычку. Ключ не выделили — пришлось выворачиваться. Крикунов и какой ещё гадости не было видно. Разве что в отдалении слышался их рык и человеческие крики. Думаю, их застали врасплох. Если не обученные солдаты, то точно станут чьим-то ночным перекусом. Кожанку я давно снял. Слишком уж угрожающе в ней выглядел, да и Эйден дёргался. Поэтому пришлось привыкать к неприятной прохладе. Давно я не выходил на улицу, просто так. Даже успел забыть, какого это быть простым гражданским. Прошло всего полтора дня, а столько изменений в жизни произошло. На ночной город смотреть было интереснее, чем на звёздное небо. Хотя внутри я признавал, что стоит поднять голову, то мысли будут только о дочке. Мия хотела в детстве свой телескоп и даже книжки умные про космос читать пыталась. Любознательная малышка была. Мрачные тени, лёгкие огни уф-подсветки, яркие пятна каких-то полотен — всё это завораживало и притягивало взгляд. Хотелось спуститься и осмотреть всё. Шрам на подбородке предусмотрительно заныл, остужая мой ни к месту активный пыл. Бессонница мешала полностью насладиться открывшейся мне картиной. Обычно люди выходят на крышу после кошмаров или просто перед сном, а я занимался сеансом переборки новых эмоций. Не думал, что предложенная партия в обыкновенные шахматы может так взбудоражить. В карты с Хаконом я точно играть бы не стал — думаю, он точно рискнул бы и смухлевал. Видимо, теперь придётся менять своё мнение о нём, если хочу и дальше общаться с сыном. Разделять нас и выбирать, как я понял, он не собирался. Хотя на его месте я бы остался с бегуном. Уж он точно, как бы не хотелось признавать, больше смыслит в человеческих чувствах. Да и Эйден любит его и раз простил второй раз то точно не отпустит.       — Пап…что-то случилось? — голос моего мальчика заставил меня вздрогнуть. Воспоминания о его детстве нахлынули волной. Он сейчас стоял в дверном проёме, сонно потирая глаза, прямо копируя себя в шесть лет. Тогда он примерно с такими же словами приходил в мой кабинет, когда я не оставался в своей кровати. Видимо, мы были связаны больше, чем я думал. Обращённый, чувствовал обращённого. Предполагаю, что он догадывался, что я не сбегу, пока все будут спать. Одну же ночь я провёл с ними, значит, лимит доверия чуть увеличился. Эйден подошёл ко мне и встал примерно в полуметре, сложив руки на груди. Неодобрительно взглянув на его босые ноги и тонкую футболку с шортами я ничего не сказал. Даже толком не оделся, чтобы просто выйти ко мне… Немного уставшее лицо и влажный лоб подсказали мне, что он вылез из кровати, чтобы проветриться после кошмара. Значит, всё довольно запущено, раз близость его…парня ему не особо помогает. Думаю, в наших всех случаях нужны годы терапии, чтобы избавиться от липкого и тяжелого чувства по ночам.       — Не спится. Как я вижу ты хорошо вечер провёл, — Эйден чуть ли не отскочил и, густо краснея, прикрыл ладонью засосы раскинутые по всей шее. Хакон его точно пытался съесть…надо будет ему снова подзатыльник влепить. Рука сама потянулась к взъерошенным волосам. Тёплые после постели волосы и кожа головы приятно согрели ладонь. Сын с недоумением посмотрел на меня, даже я бы сказал с ноткой подозрения, но не стал противиться ласке. Хвостом от радости, конечно, не вилял, но расслабился так точно. Через пять минут ему надоело, и он отодвинулся. Думаю, ему было неловко также, как и мне. Всё же впервые за много лет я проявил в его сторону чуткость и привязанность. Эйден довольно долго рассматривал моё лицо, видимо, по новому, узнавая его. Вдруг он порывисто обнял меня и тут же сбежал. Такое странное чувство, даже накопленные знания не могли его описать. Вряд ли это был обычный всплеск гормонов… А я даже не могу толком вспомнить, сколько ему лет. Однозначно, отец года. Надо бы вернуться обратно, пока на свет не вылезло чудовище похуже — сонный Хакон. Он точно не был бы доволен, что я ночью вышел на «прогулку». Закрывая дверь до характерного щелчка я по новому посмотрел на окружающую меня обстановку. Может, после того скромного объятия мне стало чуть комфортнее здесь находится. По крайней мере, тут находился один человек, который хоть немного мог терпеть мою компанию. С бегуном я ещё успею наладить контакт — он хоть и ершится, но Эйден на него однозначно положительно влияет. Стоило опуститься на выделенный мне диван, как глаза стали автоматически закрываться. Теплота навалилась на мою грудь, как огромный кот. Ладонь сама разжалась, и на пол упала отмычка. Следовало её убрать в карман, но сон уже забрал меня к себе. Может, всё не так страшно и плохо, как мне изначально казалось? Именно с такими мыслями я и уснул. Завтра определённо что-то изменится раз мы сделали ещё один шаг навстречу друг к другу.