i think i'm in love

— Готова, Саш? Ободряющая улыбка перед выходом на лёд, лёгкое волнение и приятный трепет в груди. Они репетировали этот номер не один раз, поэтому переживать особо было незачем, но маленький червячок страха подгрызал обоих — и Сашу, и Диму — внутри, что, впрочем, характерно для каждого спортсмена перед его выступлением. Идея с совместным номером пришла к Дмитрию Михайлову спонтанно — в тот вечер он сидел перед компьютером и разгребал папки с различными фотографиями и видео, и в момент очередного просмотра внезапно наткнулся на фотографию с Сашей Трусовой, сделанную во время кубка россии по фигурному катанию в 2020 году. На фотографии Саша стояла в своём бирюзовом платье и уверенным взглядом смотрела перед собой, давая тем самым понять, что она настроена крайне решительно. Тогда она катала программу в стиле «Ромео и Джульетты», о чём вскоре потом в шутку заявляла в интервью: — Я не Джульетта! Не Джульетта я! Я — злой рок! «И впрямь злой рок» — с усмешкой подумал Михайлов, когда в этом году на чемпионате России он, только уже в качестве бывшего тренера, смотрел на то, как Трусова блестяще откатывает свою программу «Круэлла». Тогда, глядя на фотографии двухлетней давности, он вдруг словил себя на мысли, что безумно соскучился за этим неугомонным огоньком по имени Саша Трусова. В последний раз они виделись на конференции после чемпионата России, а затем и за её пределами, но этих недолгих встреч просто безбожно не хватило Михайлову. Он всё ещё помнил их диалог, состоявшийся после всех бесконечных интервью и пресс-конференций, помнил, какой огорчённой и подавленной была в тот миг его бывшая ученица, пусть и старалась всеми силами показать, что у неё всё в порядке, чтобы тренер лишний раз не переживал за неё. — Саш, прекращай хандрить. Второе место — это не конец жизни, слышишь? У тебя впереди ещё масса соревнований и турниров, на которых ты запросто сможешь отыграться. — Дмитрий Сергеевич, вы не понимаете… — Саша в панике замотала головой, но Михайлов даже не дал ей закончить. — Нет, Саша, я всё прекрасно понимаю. Не забывай, что до того, как придти работать тренером, я тоже был действующим спортсменом. Я точно также, как и ты, участвовал в различных соревнованиях, точно также, как и ты, занимал призовые места и огорчался тому, что не поднялся на ступень выше, точно также, как и ты, винил себя за проигрыш и считал, что всё испортил. Я когда-то был таким же, Саш, и я прекрасно знаю, что это такое, поэтому и говорю тебе о том, что не стоит так расстраиваться. Ты всё ещё успеешь наверстать. К тому же, ты отобралась на Олимпиаду, а разве это не плюс? — Дима… — Трусова сорвалась на отчаянный шёпот, глядя на бывшего тренера таким разбитым взглядом, что у того невольно сжалось сердце и похолодело где-то внутри. — Ты не понимаешь, ты совсем ничего не понимаешь! Я… Я так устала постоянно быть второй, устала от этих бесконечных проигрышей и серебряных медалей, устала от этой дурацкой несправедливости! — Дима видит, как глаза Саши начинают слезиться, грозясь размазать тушь по её лицу, и от этого становится не по себе. Никогда прежде он не видел, чтобы Александра Вячеславовна Трусова — русская ракета и гроза всей женской одиночки — была на грани истерики. Саша крайне редко демонстрировала свои реальные эмоции на людях, чаще всего широко улыбалась и была олицетворением позитива и бодрости духа. Но сейчас перед ним была не весёлая и целеустремлённая спортсменка, а разбитая и сломленная девочка, у которой раз за разом отнимают мечту. И это было действительно шокирующее явление. — Сашуль, — он не выдерживает, подаётся вперёд и сгребает её в охапку, пока девушка дрожащими руками вцепляется в ткань его пиджака и судорожно начинает всхлипывать ему в плечо. — Сашенька, девочка моя… — Трусова не сдерживает себя: она начинает рыдать в плечо молодого человека, пока он, пусть и немного торопливо и небрежно, с нежностью поглаживает огненные волосы девушки, шепча ей на ушко всякие успокаивающие слова и нежности. Тот диалог отпечатался кровью в голове Михайлова, и когда он увидел кадры с Олимпиады, где его Саша в истерике мечется по всей арене и заявляет, что никогда больше не выйдет на лёд, то первое, чего ему в тот момент страстно захотелось — это сорваться к ней в Пекин и просто быть рядом. Не разговаривать ни о чём, не говорить эти глупые и бестолковые слова поддержки (уж не ему ли знать, что в такие моменты эти слова не играют никакой роли!), не пытаться как-то встряхнуть девушку и заставлять успокоиться — нет, просто быть рядом с ней. Молча обнимать, молча выслушивать её крики и молча гладить по спине, пока она вовсю рыдает в его грудь. Сейчас, сидя перед компьютером и прорабатывая в голове все эти воспоминания, он чётко и ясно решил, что им обязательно нужно увидеться и поставить общий номер. На носу как раз шоу Плющенко, где их номер с Сашей может здорово удивить публику. И именно в тот момент начались бесконечные наработки и мысли о том, как же сделать всё правильно и красиво.

***

С Сашей они встретились тогда, когда номер был уже практически доработан — исключение составляла лишь его концовка. Девушка выглядела окрылённой и явно заинтересованной в этом деле, поэтому отрепетировать номер у них не составило никакого труда. Во время репетиции Михайлов не раз замечал то, с какой аккуратностью и поистине женственностью катается Саша, как плавно она делает движения и легко скользит по катку. Наблюдая за ней, он волей неволей улыбался и думал о том, какая же она всё-таки красивая и потрясающая девушка. — Слушай, Саш, — спросил Дима, когда они с Трусовой на пару вышли с арены, — а не хочешь сходить кофе попить? Тут кафе недалеко, я угощаю. Девушка на предложение парня рассмеялась, но всё же согласилась. — Ну, если ты угощаешь, то тогда пойдём. Добравшись до кафе и заказав себе по чашке кофе (Михайлов с трудом, но уговорил Сашу взять себе ещё что-то перекусить, поэтому девушка заказала ещё и яблочный чизкейк), они мирно болтали, сидя за столом, иногда украдкой бросая взгляды в сторону друг друга. — Я всё хотел у тебя спросить, но постоянно забывал: как ты после олимпиады? — Михайлов осторожно посмотрел на лицо девушки, пытаясь считать её эмоции, но у него это не получилось, так как Трусова в очередной раз мастерски скрыла все свои чувства. — Я… Кхм… Видел то видео и… — Его чуть ли не вся страна видела, — как-то резковато ответила Саша, опуская глаза в чашку и начиная активно размешивать сахар в ней. Дима, заметив этот жест, нервно потеребил часы на своей руке: когда Саша начинает быстро что-то делать во время разговора, то это значит, что ей неудобно говорить на какую-то определённую тему. И сейчас эта тема касалась олимпийских игр. — Да это и дураку понятно, что оно быстро разлетелось. Просто… Я хотел поинтересоваться: как ты вообще после этого всего? Что ты ощущала в тот момент? — А что я могла ощущать? — дёрнула плечами Трусова, не поднимая на Диму взгляд. — Сам как думаешь, что ощущают спортсмены, которые не получают долгожданную награду? Что они могут чувствовать в тот момент, когда остаются без олимпийского золота с осознанием того, что практически у всех коллег по цеху оно есть? — Михайлов тяжело выдохнул, прекрасно понимая, на кого намекает Саша. — Ты ведь сам был раньше спортсменом, Дима. Я думаю, ты должен понимать все мои эмоции и чувства в тот момент. А всё, что было после — тупо принятие и осознание. Первые дни после окончания игр я не чувствовала вообще ничего, у меня было ощущение, что я просто нахожусь в каком-то вакууме. Я не хотела видеть и слышать людей, не хотела ни с кем переписываться и созваниваться, не хотела заходить в интернет и читать последние заголовки в новостях, потому что прекрасно понимала, что я там обнаружу. Я просто лежала в номере, смотрела в потолок и молчала. Молчала и добивала себя мыслями о том, что всё испортила, что сама упустила медаль, что я — ни на что не способное ничтожество. Мне было хреново, Дима, очень хреново, — завершив свой откровенный монолог, Саша умолкла и отвернулась в сторону окна, дабы Михайлов не увидел её покрасневших от подступающих слёз глаз. С момента завершения игр прошёл уже месяц, даже чуть больше, но воспоминания об этом всём до сих пор жили в голове спортсменки и не давали ей спокойно спать по ночам, раз за разом врезаясь в сознание и заставляя её по новой проживать тот кошмар. Дмитрий, выслушав все излияния девушки, тоже молчал, закусив нижнюю губу и обдумывая всё то, что она рассказала. То, что Саше было плохо, для него не стало удивлением — кому бы в такой ситуации было хорошо и весело? Но факт того, что юная фигуристка буквально лежала и морально умирала у себя в номере, оставшись один на один со всем этим дерьмом, что на неё вывалилось, стал для Михайлова сюрпризом. Он почему-то думал, что тренерский штаб Тутберидзе приложит все усилия для того, чтобы спортсменка окончательно не расклеилась и не потеряла стимул, и что всё это время они будут находиться рядом с ней и хотя бы минимально поддерживать, а итог оказался совершенно противоположным — штаб просто-напросто кинул свою ученицу, оставив её наедине со своими страхами и разбитыми мечтами, в то время как для Михайлова такое поведение было неприемлемым. — Саш, — он вдруг тихо позвал её, положив свою ладонь поверх её сжатой в кулачок руки, — я, честно, прекрасно понимаю всё то, что тебе довелось испытать. Прости меня за то, что вообще начал этот разговор, и за то, что в тот момент не смог быть рядом. Не знаю, видела ли ты моё сообщение тогда, но даже если и видела, то навряд ли придала ему значение, так как в тот момент тебе явно было не до того. Я просто хочу сказать, что… — Что второе место — не конец жизни? — Саша улыбнулась краем рта, глядя на бывшего тренера. — Если ты хотел сказать это, то боюсь, что я тебя опередила. Михайлов удивлённо заморгал, а затем негромко, но искренне рассмеялся, заставляя Трусову улыбнуться шире. — Ты уже читаешь мои мысли, Александра Вячеславовна, — Саша поёжилась от того, что её назвали по имени-отчеству. Из уст Михайлова это, почему-то, звучало как-то нежно и ласково, отчего Трусова опять поёжилась. Странные какие-то мысли ей в голову лезут в последнее время. — Да, я именно это и хотел сказать. В любом случае, после этих игр ты вынесла для себя какой-то важный урок, которому в будущем будешь следовать. Всё то, что случилось — это тоже опыт для тебя, пусть и не совсем радужный и позитивный. Но это жизнь, Сашок, и в ней нет стабильно белой или стабильно черной полосы. Они в любом случае всегда меняют друг друга, как бы нам этого не хотелось, — мудро проговорил Михайлов и с обаятельной улыбкой взглянул на Сашу, в глазах которой читалась нескрываемая благодарность за все его слова. — Спасибо, Дим. Правда спасибо. Мне… Мне не хватало этих слов там, в Пекине. И тебя там мне тоже не хватало, — Трусова с какой-то детской смущённостью покосилась на Дмитрия, ожидая его реакции на её слова. Ей показалось, что на пару секунд во взгляде молодого человека проскользнул неподдельный трепет, но в то же мгновение взгляд Михайлова вновь стал таким же добродушным и светлым. «Привидится же всякое» — скептически подумала Трусова, мысленно отругав себя за то, что она вновь придумывает то, чего на самом деле нет. — Не буду врать: мне приятно это слышать. Честное слово, Саш, если бы у меня только появилась возможность — я бы первым рейсом метнулся к тебе. Ты не представляешь, как мне было противно читать комментарии под видео, где ты плачешь. Я бы всем этим умникам набил бы морду, правда, — Саша хохотнула на такое смелое заявление. — Я бы с удовольствием на это посмотрела. — Если не угомонятся, то обязательно посмотришь, — полу-шуткой, полу-угрозой ответил тренер. — Короче говоря, Саш, я тоже жалею о том, что не смог быть вместе с тобой на олимпиаде. Я… Я бы не допустил этого всего, я бы не позволил этому видео вообще попасть в интернет, я бы сделал всё, что в моих силах, чтобы обезопасить тебя от этих навязчивых СМИ. Мне правда искренне жаль, что я не сумел оказать тебе необходимую помощь в тот день. — Не вини себя, Дима, — с мягкой улыбкой попросила Саша. — Ты ни в чём не виноват. К тому же, я видела видос, где вы с Евгением Викторовичем и другими ребятами из академии смотрите моё выступление. Я видела, как вы болеете за меня, и для меня это правда дорогого стоит. Пусть на расстоянии, но ты всё равно поддерживал меня, а это самое главное. И, завершив на этой ноте такой непростой для них обоих разговор, они тепло улыбнулись друг другу и продолжили пить кофе, но теперь уже обсуждали всякие бытовые мелочи и смеялись с незаурядных шуток друг друга.

***

Идеально откатанная программа, бурные овации и восторг у зрителей, куча букетов и подарков — вот то, что ждало Сашу и Диму после их совместного выступления. Трусова искренне и широко улыбалась, принимая бесчисленное количество цветов от поклонников, и не уставая выслушивать в свой адрес тонну комплиментов и приятных слов, а Михайлов лишь находился рядом, с нежной улыбкой наблюдая за тем, как Саша благодарит каждого поклонника за букеты и комплименты. Когда они покинули лёд под неутихающие аплодисменты гостей, Михайлов тут же забрал большую часть букетов из рук Саши, оставив ей лишь самые небольшие. — Дим, ну зачем? — одновременно и с тревогой, и со строгостью спросила Саша, глядя на Михайлова, лицо которого было еле видно из-под этой цветочной клумбы. — Я бы и сама их донесла! — Возражения не принимаются, — уверенно заявил Дмитрий. — Кавалер для того и нужен, чтобы таскать букеты своей дамы, пока она идёт и наслаждается жизнью! — Тоже мне, джентльмен, — шутливо закатила глаза Трусова, но улыбку скрыть не смогла — помощь Димы ей действительно была приятна. Быстрыми шагами дойдя до раздевалки и скинув туда всё это благоухающее цветочное добро, Михайлов облегчённо выдохнул, а Саша расхохоталась от вида помятого и запыханного партнёра. — А я предлагала донести сама! — А я был против этого и вызвался помочь и, к слову, ни о чём не жалею! Нечего тебе эту тяжесть таскать! — Ты забываешь о том, что мне ещё домой их нести, — хитро прищурилась Трусова. — Это уже будет не твоя забота, товарищ Трусова, — парировал на это Дмитрий, тоже в ответ хитро сощурив глаза. Они пилят друг друга взглядами ещё несколько секунд, пока Саша вдруг не выдыхает и не переходит на приглушённый тон: — Дим, мне нужно кое-что сказать… Михайлов неотрывно смотрит в зелёные глаза Саши, в которых сейчас плещется волнение и что-то ещё. Что-то, что непохоже на какие-то дружеские чувства или товарищескую привязанность. Что-то более тайное и интимное, чем обычная дружба. — Я тебя внимательно слушаю, Саш. — Я…. Она не успевает продолжить, потому что недалеко от них раздаётся несколько голосов, а затем слышится торопливый топот ног, что говорит о том, что где-то рядом ходит какая-то группа спортсменов вместе с тренерами. Михайлов видит мелькнувшую во взгляде Саши разочарованность, и от этого ему хочется взвыть. Что, что же там такое, о чем так хотела, но одновременно боялась рассказать Трусова? — Прости, Дим, наверное, ещё не время, — и, после этого, спортсменка отходит от Михайлова и молниеносно скрывается в коридоре, оставляя бывшего тренера стоять в полнейшем шоке и непонимании всего того, что только что произошло.

***

С ледового дворца Саша вышла вместе со своей хорошей подругой — Лизой Нугумановой. Девушка что-то бурно рассказывала о своих учебных буднях, периодически вставляя в свой рассказ разные шутки, но Трусова даже не вслушивалась в слова подруги. Она чисто из вежливости кивала головой и отвечала на какие-то формальные вопросы, но в мыслях она была далеко отсюда. Все раздумья Трусовой были о совместном номере с Михайловым и так некстати проснувшихся к нему чувств. Ещё во время программы она чувствовала необычайный прилив нежности и любви к парню, ей хотелось кричать о своих чувствах на всю арену. Подобное с Сашей происходило впервые, раньше она не задумывалась о любви и прочих телячьих нежностях, для неё всегда на первом месте стоял спорт и достижения, а уж потом, если повезёт, личная жизнь. Но этот чертов Михайлов со своим совместным номером пошатнул устоявшийся мир Саши, ворвался в него, словно штормовой вихрь, и перевернул там всё с ног на голову. Трусова была отнюдь не дура, она прекрасно понимала, что их разница в возрасте может стать помехой их отношениям (если они вообще будут, конечно), да и поговаривают, что у Димы есть невеста, а если это правда, то в таком случае Саша на рожон не полезет. На чужом несчастье счастья не построишь, и эта поговорка была отлично знакома спортсменке и не раз опробована на себе. Путь до дома занял у Трусовой чуть больше двадцати минут, а с учётом того, что ехала она на машине Лизы, такой временной промежуток был очень даже неплохим. Лиза любезно помогла подруге занести домой все букеты и подарки, обменялась с ней крепкими объятиями и уехала к себе, оставив Сашу одну. Трусова с усталым вздохом зашла в дом и зажгла свет, чем пробудила спящее собачье царство — все псы, до этого лежавшие и мирно сопевшие на своих подстилках, мигом рванули к хозяйке с громким лаем и радостно виляющими хвостами. Переобнимав и затискав каждого своего питомца, Саша прошла на кухню и обнаружила на столе записку, написанную размашистым отцовским почерком, в которой говорилось о том, что все семейство Трусовых уехало с ночевкой к друзьям, а дом остается в полном Сашином распоряжении. Прочитав записку, Саша, не верящая собственному счастью, радостно запрыгала и захлопала в ладоши. Неужели ей удастся провести хоть один вечер (пусть уже и поздний) в тишине? Но, кажется, Сашины планы вынуждены были обломаться, потому что телефон девушки громко пиликнул, оповещая ее о том, что пришло новое сообщение. В непонимании взяв гаджет в руки, она разблокировала экран и словно забыла, как дышать: ей пришло сообщение от Дмитрия Михайлова: Саш, привет) Мы с тобой так и не договорили около раздевалки… Там было что-то срочное? Она раз за разом перечитывала сообщение, не веря собственным глазам, а затем ей в голову пришла мысль, которая разом заполонила собой всё пространство в ее черепной коробке. Что это, если не идеальная возможность побыть вдвоем? И, преисполненная решимости, Саша собралась с духом и напечатала ответ: Привет) На самом деле да, там реально было кое-что очень важное. Если хочешь — приезжай ко мне, я все равно дома одна, мы сядем и всё обсудим. Михайлов не заставил себя долго ждать. Понял, скоро буду. Прочитав его ответ, Саша глубоко вдохнула и выдохнула. Ну, будь что будет.