***
После этого дела Быков дал Стекловой отпуск длиной в месяц, чтобы прийти в себя и восстановиться, как физически, так и морально. Начальник хотел было, чтобы с ней проводил сеансы Игорь Самарин, их новый специалист в области психологии и психиатрии, однако, Есеня тактично отказалась впускать в свою жизнь новых непроверенных людей и попросила направить её к Бергичу. Худой нехотя согласился. Плечо довольно неплохо заживало, да и галлюцинации временно отступили, чему Есеня была, к слову, не так уж и рада. Она так привыкла к обществу Родиона в своей голове, что теперь чувствовала себя очень одиноко. А ещё, когда она впервые открыла глаза и вновь почувствовала тёплые руки Меглина, пусть это был и не он, Стеклова на мгновение представила, как можно развить область своих фантазий и каких ощущений добиться. Она ясно осознавала, что не здорова и её желания безумны, однако, ей требовалась физическая близость, а мысль о том, чтобы быть с кем-то кроме Меглина вызывала тошноту. Она сама заперла себя в тюрьме своих фантазий, а теперь ещё и эта зависимость от общения с собственными галлюцинациями зудела под кожей. Пить было категорически запрещено, учитывая приём антибиотиков и других серьёзных препаратов. В общем, Есеня снова тонула в состоянии, близком к депрессии, поэтому чётко решила, что поход к Бергичу пойдёт ей на пользу. Капитан Стеклова остановила свой джип у КПП и направилась к пункту переправы через озеро на территории больницы.***
— Есеня, рад тебя видеть! — улыбнулся психиатр. — Проходи, рассказывай. Есть проблемы? — Вадим Михайлович, есть, — без прелюдий начала Есеня и села в кресло, напротив рабочего места врача. — Слышал о твоём последнем деле, — начал он издалека. — Как себя чувствуешь? — Знаете, в том-то и проблема… — она замялась, не зная, как преподнести информацию. — В целом, как капитан СК я в порядке, могу продолжить работу и существовать дальше, но после смерти Родиона… сами понимаете. — Часто думаешь о том, что произошло? — на его лице читалось напряжение. — Хуже. — Галлюцинации? — Да. — Только из-за этого пришла? Есть что-то ещё. — Есть… — она вздохнула. — После «Субботника» у меня начались мигрени, а после смерти Родиона они усилились и стали появляться чаще. — Глушила алкоголем? Есеня кивнула. — Что произошло с убийцей? — подошёл к сути Вадим Михайлович. — Когда мы начали бороться, поначалу я даже побеждала, но потом он подстрелил меня, нож выпал из рук, он накинул цепь и стал меня душить… — она тяжело вздохнула, но то, что Есеня рассказывала, не вызывало в ней ужаса, страха, лишь сожаление. — В целом, я могла бы продолжить борьбу и может даже выйти победителем, но, знаете… — Решила сдаться? — подытожил Бергич. Есеня утвердительно кивнула. — Подумала, что сама вряд ли решусь, а умереть от рук маньяка, вроде как, вполне себе героично, — она усмехнулась. — Я устала, Вадим Михайлович. Не могу без него и не хочу. — Ну смотри, дело ты раскрыла, маньяка задержали, Родион взростил прекрасную приемницу, — попытался убедить её психиатр. — Вы же сами понимаете, что это слабое утешение, — она бросила на психиатра снисходительный взгляд. — Пожалуй, — согласился врач. — Однако, если ты здесь, значит та часть, что цепляется за жизнь, не так уж и мала. Есеня не нашла, что на это ответить, лишь снова пожала плечами. — Значит так, — заключил Бергич. — Советую тебе лечь к нам на пару-тройку недель. Понаблюдаем за тобой, препараты пропьёшь, а дальше — решим, что делать. Ну, что скажешь, согласна? Стеклова какое-то время размышляла, не решаясь дать утвердительный ответ. — Не могу пока что, Вадим Михайлович, — Есеня поднялась на ноги и прошлась вдоль кабинета, обдумывая, как мягко отказать психиатру. — Быков ждёт меня на службе, очередное «тупиковое», раскрывать некому. — Всё с тобой ясно, — вздохнул Бергич и слегка хлопнул по столу. — Ты просто его копия. Будешь себя изводить до крайней степени, пока ко мне на каталке не привезут. Стеклова пожала плечами, в очередной раз за этот разговор. — Ладно, дам тебе препарат, принимать каждый день по инструкции, — психиатр открыл шкафчик и достал оттуда пластиковую баночку. — Никакого алкоголя и насилия. Не ввязывайся в потасовки. И ещё, постарайся никого не убить. На этих словах Бергич сделал многозначительно долгую паузу. — Если мигрени усилятся или приступ какой — сразу звони мне. Приедем, заберём, поможем. Поняла меня? — Поняла! — она улыбнулась. — Спасибо, Вадим Михайлович! За заботу и понимание… — Не за что. Береги себя. Я ему обещал, что помогу тебе. Не подведи. Через неделю жду на приём. Она кивнула и вышла из кабинета. Не долго думая, как провести свой отпуск, Есеня решила первым делом отправиться в салон красоты. Давно пора было сменить имидж. Есеня вернулась в лофт ближе к вечеру, когда солнце уже полностью скрылось за горизонтом, а вечерняя Москва зажгла свои ослепляющие огни. Новый препарат как-то странно воздействовал на неё: глаза стали чувствительнее, поэтому каждый фонарь, мимо которого проезжала Стеклова, больно бил по глазам. Она кое-как доехала до дома, выронила ключи по пути, подняла, заблокировала машину, зашла в лофт, не снимая ботинок грузно прошагала к буржуйке и спустя пять минут шуршаний дровами и щепой, наконец, разожгла её. Спустя ещё минут пятнадцать комнату начало обволакивать теплом. Так как на дворе был сентябрь и погода была не пасмурной, то вечера были достаточно тёплыми, чтобы разжигать буржуйку один раз за вечер. Глубокой осенью, а тем более зимой, приходилось вставать раза по три за ночь. Родион так и не решил проблему с отоплением, а Есеня была слишком измучена, чтобы заниматься этими вопросами. К слову, он составил завещание. Перед самым концом Меглин вписал Стеклову, как единственную наследницу лофта и своего старенького «Мерса», поэтому теперь Есеня была вправе распоряжаться помещением, как пожелала бы, однако, она не хотела тут что-либо менять. Ей казалось, что если она изменит хоть что-то на свой вкус, это разрушит эффект присутствия Родиона. Этот лофт и машина — всё, что у неё осталось и она хотела бы сохранить их в первоначальном виде. Словно это что-то изменит. Словно они дождутся своего настоящего хозяина и всё будет, как прежде. Помимо жилья и машины, он оставил ей большое наследство в денежном эквиваленте. Будучи аскетом по жизни, но одним из самых значимых, если не самым значимым в СК следователем, Меглин скопил очень приличную сумму денег. До сегодня Есеня не решалась сходить в банк и узнать, что там на счету у майора. По правде говоря, ей было всё равно, но раз уж он хотел, чтобы всё его имущество перешло к ней, Есеня отдала дань уважения Родиону и вступила в наследство. Теперь, помимо отцовских накоплений, у Стекловой был счёт с тридцатью миллионами рублей. Стеклова не тронула ни копейки. Когда работник банка предложил ей воспользоваться средствами, Есеня лишь покачала головой, попрощалась и вышла. На душе стало гадко и тоскливо. Вот и всё, его правда нет и галлюцинации, пусть и такие реальные, этого не исправят. Он знал, что так будет и подготовился. Он отдал ей всё, что у него было. Отдал всего себя до самого конца. Есеня снова взвыла от безысходности и с силой бросила сумку на пол. Кажется, экран телефона треснул. Черт бы с ним. Она зашла в ванную и открыла кран. Затем набрала холодной воды и брызнула себе на лицо, чтобы смыть слёзы, смешавшиеся с тушью для ресниц. Черные дорожки поползли вниз по щекам и она размазала их по лицу. Есеня посмотрела на себя в зеркало и скривилась, а затем принялась обильно поливать лицо почти ледяной водой. — Причёску сменила? — послышался медовый баритон и её плечи дёрнулись. — С короткими выглядишь старше. Есеня повернулась в сторону звука и широко улыбнулась сквозь слёзы. Макияж она смыла, но глаза раскраснелись и заблестели, а нос припух. — Прошу, не уходи, пока я не усну, — едва слышно прошептала девушка. Есеня приблизилась к Родиону. Шаг, ещё один, ещё. Она была совсем близко и в нескольких сантиметрах от его лица она будто бы почувствовала терпкое дыхание мужчины. Стеклова прикрыла глаза и вдохнула поглубже. Мускусный аромат заполнил лёгкие и она вздрогнула от накатившей волны возбуждения. Есеня подалась вперёд и коснулась его щеки. Пальцы слегка укололо жесткими волосками. Она открыла глаза и иллюзия вмиг рассеялась. Стеклова сжала кулаки добела от отчаяния и ударила правым по двери. Та жалобно скрипнула, а на костяшках Есени появились видимые ссадины. Руку обожгло. В местах, где была содрана кожа — сильно саднило. Она переключилась на эту боль, чтобы не чувствовать боль утраты, но это слабо помогало. Девушка кое-как обработала руку антисептиком и легла спать. Её быстро сморило от усталости. Сегодня кошмары не мучили её.