***
На их приход в рабочую комнату реагирует Мацудо. Подбегает, сжимает в ладонях руку Лайта, качает ее в бурном приветствии и поворачивается к детективу. Взгляд Тото приковывает красно-синее пятно, и он, особо этого не скрывая, в шоке раскрывает глаза. Ягами с предвкушением ждет следующей реплики глуповатого полицейского. Глуповатого, но достаточно привлекательного, чтобы различить засос от чего-то еще, и не такого тупого, чтобы озвучить… — Детектив, у вас на шее вскочила какая-то ерунда, — Лайт опускает глаза в пол, чтобы не засмеяться, когда видит, как взгляды присутствующих пересеклись на фигуре Рюдзаки. — Похожа на лишай, но с синей каймой вокруг, — как ни в чем не бывало продолжает описывать Мацудо, а Ягами замечает, как обеспокоенно поднимается и идет в их сторону Ватари. — Вероятно, это из-за сладкого. Я же говорил вам, что нужно добавить в рацион… Зажатый в тонких пальцах пистолет прижимается ко лбу разговорчивого паренька. В полной тишине комнаты щелкает предохранитель. — Еще слово, и я тебя убью, — в голосе детектива показательное равнодушие то и дело прерывается нотками едва сдерживаемого гнева. Мацудо издает нечленораздельный звук, палец на курке предупреждающе дергается… Не успев толком обдумать, Лайт перехватывает руку с оружием, отводя прицел в стену. — Очередной спектакль? Слышится громкий выдох, а через мгновение пистолет уже летит куда-то в голову Ягами. Он успевает увернуться и после грохота от падения пушки на пол цедит: — Идиот. L не спорит. Усаживается на рабочее место, привычно подтянув ноги к животу, и Лайт впервые задумывается над вероятным значением этой позы. Защитная. Как будто детектив находится в постоянной готовности спасаться от кого-то… Уж не от себя ли? Лайт хмурится, прогоняя непрошеные мысли. Лучше займется анализом убийств нового Киры. По инициативе их персонального гения были испробованы разные способы подачи информации о совершенных преступлениях в масс-медиа. Погибали абсолютно все нарушители закона, чьи имена и фото так или иначе доходили до людей. Они могли дать неверное имя преступника, поменяв его на чужое, и тогда оба человека оставались живы (отсюда L понял, что нынешний серийный убийца не обладает способностью второго Киры приговаривать людей к смерти одним взглядом). При этом, он не имеет доступа к базе данных полиции, как было с самым первым Кирой (обнаружить их обман через общий реестр не составило бы труда). Значит, перед ними самый слабый из имеющихся в их арсенале Кир. И значит, эта сила может передаваться из рук в руки по желанию кого бы то ни было. Перед ними самый банальный массовый преступни. Имеющий власть убивать людей на расстоянии, но не имеющий достаточно мозгов, чтобы выстроить какую-то систему из убийств. Не может же он не выдать себя чем-то еще… Лайт бросает взгляд на Рюдзаки. Не донесенная до рта ложка с десертом зависла в паре десятков сантиметров от губ, и ее содержимое грозилось упасть прямо на вычищенный до блеска пол. К слову, L всегда очень требователен к чистоте. Всегда до безумия доебист до каждой лежащей не там пылинки… Догадка приходит на ум неожиданно. Ягами подъезжает ближе к рабочему столу, привлекая внимание звуком движения колес по жесткому полу. — У нас есть доступ к данным ВОЗ, детектив? — Зачем они тебе? — Хочу кое-что проверить…***
Когда личность каждого человека, умершего от внезапного сердечного приступа, оказывается проверена, и значительная часть погибших (тридцать два процента из ста - это большое число, если брать в расчет всю планету) оказывается так или иначе связана с компанией Ёцубо L щурит глаза, закусывает нижнюю губу и, будто нехотя, выдает: — Ты - молодец. — Все для поддержки имиджа L. Стекла очков Ватари сверкают, когда тот смотрит на них с другого конца стола. И это внимание бесит. Вечером тот приходит к ним в комнату, когда Ягами уже улегся в кровать и пытался забыться во сне, игнорируя раздражающий свет вечно включенного ноутбука детектива. Мужчина становится первым человеком (после самого Лайта и Мисы, конечно же), нарушившим личное пространство Рюдзаки. Берет того за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть прямо в выводящие из себя очки. Самое удивительное, что L его слушается. Как нашкодивший щенок, опускает плечи еще сильнее и снова щурится. — Что у вас произошло? — Все нормально. — У тебя на шее засос, Рюдзаки, а у твоего пристегнутого подозреваемого разбиты нос и глаз, — мужчина смотрит на Лайта таким взглядом, как будто идея с наручниками принадлежит именно ему. — Недоразумение, — L пытается быть равнодушным, но напряжение в неожиданно оказавшейся прямой спине выдает его с потрохами. — Это теперь так называется? Лайт чувствует, как раздражение стягивается внутри все в более тугой ком. Детектив упрямо молчит, помешивая ложкой в чашке и врезаясь ею о фарфоровые стенки. — Я не хочу, чтобы случилось непоправимое, — Ягами обдает жаром. То ли от вкрадчивых интонаций мужчины, то ли от самого смысла, который он вкладывает в слова. — Все под контролем, я - не маленький, Ватари, — L резко выпрямляет ноги и отталкивается, чтобы отъехать на стуле подальше от опекуна. — Мы просто подрались, — решает вмешаться Лайт. — Это был один из способов защиты от него. Я… — Ягами встречается с огромными темными глазами и тонкие губы расходятся в усмешке. — … не приставал к Рюдзаки, честное слово. Мужчина снова косится на постель, хлопает раскрытой ладонью по столешнице рабочего стола и поднимается на ноги: — Я надеюсь на ваше благоразумие, — Ватари подходит к двери и берется за ручку. — Некоторые связи могут быть опасны. Когда захлопывается дверь, Лайт поворачивается на бок лицом к задумавшемуся детективу: — Мне запретили приставать к тебе, но даже не подумали снять наручники. Офигеть. L достает из кармана шокер, многозначительно качает им перед глазами Ягами. — Хороший, но бесчестный отпугиватель Лайтов. Я ждал от тебя большего благородства. — Ты даже не представляешь, сколько в нем благородных порывов, Ягами.***
Когда обиженный на L Мацудо лезет в Ёцубо, Лайт впервые видит, как относительно спокойный с окружающими детектив херачит кулаком по железной двери, разбивая костяшки в кровь. И впервые слышит мат, срывающийся с тонких губ и совершенно им неподходящий. Сарказм и ирония - да, но, пожалуйста, Рюдзаки, без мата. Впрочем, неожиданно лицо детектива приобретает настолько страшное выражение, что Ягами становится страшно за жизнь Тото. Он не сомневается: L вытащит полицейского из лап управляющих компанией, но только чтобы потом лично руководить его долгой и мучительной смертью. А когда Мацудо вмешивает Мису, темные глаза на мгновение вспыхивают адским огнем. Самообладание Амане не подводит. Узнав о возложенной на нее роли, она созывает девочек из агентства, с которыми предстают перед L и Лайтом в образе самых соблазнительных проституток, которых только доводилось видеть Ягами. Детектив придирчиво (или оценивающе, кто его разберет) щурится, когда пробегается по девушкам взглядом, останавливает его на синих глазах Мисы и медленно кивает: — Сойдёт. Ту, кажется, реакция парня забавляет. По крайней мере, перед уходом она не сдерживается и ерошит лохматую прическу. L отстраняется, но чуть позже, чем нужно. — Она ведь тебе нравится? — вопрос срывается как бы между прочим, пока они сидят в машине скорой помощи и ожидают окончания затянувшейся операции по спасению жизни одного обидчивого придурка. Детектив молчит. Вертит что-то на радиоприемнике, хмурится, цепляется в рукава тонкими длинными пальцами. — Рюдзаки? — оклик. — Если я скажу "да", это будет неполная правда.***
Когда несколько часов спустя они возвращаются с целым и невредимым Мацудо в Штаб, бледная ладонь L вжимает того за шею в стену. — Погеройствовал? Тото загнанно дышит, испуганно сводит глаза к большому пальцу детектива, то и дело скользящему по выступающему на шее адамову яблоку. — Зато я узнал, что они группой выбирают, кого будет убивать Кира в следующий раз. — Мы так или иначе, узнали бы это, но не поставили под угрозу жизни людей. На мушке теперь Амане вместе со своими коллегами и, если научатся убивать взглядами, еще и ты. Спектакль имеет кратковременный эффект, надеюсь, ты это понимаешь? Тото закрывает глаза и, Лайту кажется, взрослеет сразу на несколько лет. — Что мне теперь делать? — Живи и мучайся, — L отпускает полицейского, засовывает руки в карманы и уходит, уводя с собой эмоционально выжатого за день Лайта. На кухне тот впервые сам делает себе кофе, качает головой каким-то мыслям, разрывает пакетик с сахаром и медленно высыпает тот в раковину. Ягами кажется, что детектив пытается занять себя. Что он переживает за судьбу моделей (вернее, одной модели), но категорически не хочет показывать это кому-то. Судя по растерянному взгляду, даже самому себе. И его забавляет, что второй раз они снова целуются на кухне. Одной рукой Лайт ловит чужой подбородок, а второй снова обнимает за талию, прижимая к себе и заставляя выпрямить этот ужасный горб. L бессильно сжимает в кулаках воротник его рубашки и даже не вспоминает про шокер в кармане. — Надо же, — им обоим очень везет, что в дверях оказывается всего-лишь Миса. Потрепанная, уставшая, но живая. — Как раз хотела предложить вам снова поиграть в шашки. Втроем.