Я и мой странный парень

Машина вся ходит ходуном, проседает на передние колёса, возможно, придётся потом подкручивать гайки и подкачивать шины. Впрочем, наплевать. Нир поддаётся, когда детектив тянет его за воротник футболки, пытается дотянуться до него через коробку передач. Руль мешает над коленями, с ним приходится считаться, чтобы не сломать. Локхарт нарочно тянет на себя ещё дальше, заставляя нагибаться и изворачиваться ещё сильнее, кусает за губу, точно знает, что делает: провокационно расстёгивает свою рубашку, тянется к его джинсам, явно намеренно прижимает ближе к шее. Приходится собрать всю волю в кулак, чтобы прекратить это безобразие. — Так, хватит! — военный резко возвращается в водительское кресло. — Ты не можешь делать так каждый раз. — Тебе что-то не нравится? — с хитрой улыбкой и придыханием уточняет офицер и тянется к нему сам. Айгнер едва зубами не скрежещет, но всё же отпихивает его от себя, хотя и очень не хочет: не стоило поддаваться на провокации и оживать посреди дороги, чтобы покурить за рулём. — Это низко даже для твоего роста, — произнёс он, нашаривая в кармане сигареты. — У меня средний рост, хватит уже. Это ты колокольня. — Да, и я уже заебался звенеть, возвещая о том, что кое-кто опять запустил свои проблемы в снежный ком! — Подожди-подожди, какие проблемы? У меня никаких проблем нет. Голос Мари становится холодным, взгляд жёстким, он напрягается и скрещивает руки на груди. Вампир закатывает глаза, потому что знает: тот не преследует цели поругаться, а увиливает от ответственности. Нир открывает окно и парой щелчков поджигает сигарету, скептически глядя на сидящего рядом недовольного бойфренда. — Да? Тогда что ж ты от моей готовки отказываешься? Островато? — Я не отказываюсь, я был тогда не голоден. Что за претензии? — Никаких претензий. Я тебя довёз, давай, иди. — Зачем мне вообще куда-то идти, если проблем нет? — ДА БЛЯТЬ! Военный давит характер изо всех сил, наружу вырывается только сдавленное «пффттт», смех маскируется под недовольство и хмурость. Айгнеру правда было смешно, но он искренне не желал смеяться, потому что превосходно понимал, как после этого будет чувствовать себя полицейский. — Мы уже приехали! Если проблем нет, так тебе так и скажут. — Я не хочу тратить время на это. — Ты тратишь время на пререкания со мной, а мог бы уже сходить. — Слушай, в чём дело? Ты уязвился, что я перестал есть твою стряпню? Так ты всё ещё готовишь очень вкусно! — Локхарт кладёт ладонь ему на колено с мягкой улыбкой. — Правда, дело не в этом, я просто был не голоден. Вот сейчас, к слову, проголодался. Может, мы лучше поедем домой? Сделаешь мне бао, по телевизору скоро сериал начинается. Посмотрим вместе, — он слегка наклоняется вперёд, затягивая в тёмный омут глаз, скользит рукой чуть выше. — Займёмся чем-нибудь более приятным, чем сидеть в машине и пререкаться. Вампир чувствует стойкое желание плюнуть на всё и согласиться. В конце концов, они оба взрослые люди и каждый из них в отдельности в состоянии позаботиться о себе самом, так что если детектив говорит, что всё хорошо, так может стоит ему поверить? Не-не-не! Иначе зачем ещё нужны заботливые люди? Если бы у Мари было какое-то библейское воплощение, то он бы каким-нибудь дьяволом переродился, честное слово. — Ладно, по ходу, по-хорошему здесь нельзя, — Нир вздыхает. — Нам нужно серьёзно поговорить. — Что? Зачем? О чём? — офицер явно сбит с толку. — Что-то не так? — Определённо не так, — военный поджимает губы, после чего повышает голос: — Просто встань с места и сходи к ёбаному стоматологу! Я уже несколько раз объяснял тебе, что будет, если я буду системно накачивать тебя своей кровью, ты не можешь так лечиться каждый раз! — Слушай, у меня ничего не болит! — мгновенно взвивается Локхарт. — Если бы я ощущал… — Да, это определённо не ты охуеваешь каждый раз с горячего, холодного, сладкого и острого! Пожалуйста, Мари! Я тоже не любил стоматологов, когда живой был, но это же не повод к ним не ходить! Не думаешь о себе — подумай обо мне! Я, знаешь ли, очень расстроен тем, что ты начал питаться какой-то дрянью, ты не ценишь моих стараний, что ли? — Очень грубая манипуляция, на которую я не поддамся, — скептически отвечает полицейский. — Да в рот их ебать! Пошли вместе тогда! Прикинь, если бы я не регенерировал и получил бы себе какой-нибудь трижды кариес, пульпит или чё там ещё стоматологи лечат? Я бы, нахрен, людей ножом резал, чтобы поесть. А ты будешь питаться одними кашами, если так и дальше пойдёт, — ворчит Айгнер. — Ты преувеличиваешь. — А ты преуменьшаешь. — А ты на меня стрелки не переводи. — Мы вообще про тебя изначально говорили, — вампир устало потирает переносицу. — Слушай, правда, это важно. Твоё здоровье — это очень важно. Если ты не заботишься о нём сам, то никто больше не позаботится: не потащу же я тебя силой, ну серьёзно. Мари недовольно хмурится, поджимает губы — он прекрасно всё понимает. — Между прочим, я недавно научился у знакомого бариста делать карамельный кофе. И мне абсолютно некому его варить, знаешь? Нир с лёгкой улыбкой поглаживает его по плечу. Детектив раздражённо жмурится и скидывает с себя его руку. — С тебя пироги в сиропе! — Ты про баньчой? Договорились, — скалится военный. — И ты идёшь со мной, понял? — Так точно, — смеётся он.