Проснулся я от неприятной головной боли. По ощущениям она была похоже на ту, которая бывает после длительного распития некоторых напитков, в частности алкогольных. Я некоторое время пялился в потолок, но стук в дверь закончил этот процесс.
— Вольф! А ну подъём! — послышался громкий голос вожатой, после чего стук усилился в два раза.
— Да дайте одеться-то! Такими темпами дверь выбьете! — недовольно буркнул я, после чего быстро надел штаны и рубашку. Закончив с переодеванием, я встал и открыл дверь.
— И почему же наш приличный пионер просыпает зарядку? — строгим тоном спросила меня пионервожатая.
— А я вам не робот, чтобы всегда просыпаться в одно и то же время, — спокойным тоном ответил я.
— Ты ещё и ругаться будешь с вожатой?! — голос Ольги Дмитриевны повысился, из-за чего у меня пропала последняя капля хорошего настроения с утра.
— Заметьте, не я сейчас разговариваю на повышенных тонах, — я всё так же сохранял хладнокровие.
— Образцовый пионер так себя не ведёт! — будто не услышав мои слова, возразила Ольга Дмитриевна.
— Так я и не пионер, — с раздражением ответил я. Вожатая посмотрела на меня сначала удивлённо, но потом злость сменила удивление.
— Это ещё что за выходки! — было видно, что у вожатой стало накипать. Тут я понял, что я сказал что-то лишнее.
— Так у меня даже формы нет! А вы меня уже пионером выставляете, — подправил я ситуацию. Это помогло, и злость Ольги Дмитриевны сошла на нет.
— Так это исправимо! Я как раз шла к тебе, чтобы отдать комплект формы и напомнить про линейку, — сказала уже спокойно вожатая.
— Благодарю, теперь я могу переодеться и умыться. Я не горю желанием ходить с неумытым лицом. Не по-арийски это.
Вожатая сначала хотела что-то сказать, но, посмотрев на часы, лишь вручила мне комплект формы и, напомнив про линейку, удалилась в неизвестном мне направлении.
Я закрыл дверь и начал переодеваться. Форма подошла тютелька в тютельку. Единственное, что меня взбесило — это галстук. Точнее, я бы сказал, красная тряпка, которая называлась галстуком. Провозившись с ним несколько минут и не получив от этого положительного результата, я завязал его на правую руку. Свою родную форму решил повесить в шкаф. Открыв его дверцу, обратил внимание на своё отражение в зеркале, которое висело на дверце шкафа.
— Yo Mama! Was zur Hölle ist das?! (Вашу мать! Что за чертовщина?!) — я отпрянул от шкафа, будто ошпаренный. В отражении на меня смотрел подросток семнадцати лет, только в моём теле. На лице не было щетины, мешков под глазами. Остался лишь шрам, который «украшал» левую щеку.
— Отлично… теперь я ещё и моложе стал! Что за ужас творится в этом лагере?! — вздохнув, я всё же решил следовать его правилам.
— Ну хорошо… я сыграю по твоим правилам, лагерь, — я заправил постель и проверил, всё ли осталось на своих местах. Пистолет, боеприпасы, сигареты —
всё лежало на тех местах, где было оставлено. Я продолжил складывать форму в шкаф, но тут заметил одну пропажу.
— ТАК! А где фуражка? — я осмотрел всё помещение, но ко мне пришло воспоминание прошлого вечера.
Видимо, Двачевская забыла отдать мне часть моей формы. Решив, что попрошу отдать фуражку позже, я взял умывальные принадлежности, вышел из дома и направился к умывальникам. Благо рядом с домиком висела карта лагеря, и мне не составило труда найти, где располагаются «святые источники» Советского Союза, а также ещё некоторые объекты, которые могли потребоваться позже.
Направляясь к умывальникам, я решил обдумать всё происходящее. Допустим, меня подобрали советские солдаты и отправили сюда. Тогда возникают вопросы. Почему не забрали оружие и форму? А также как я стал моложе? И заметил ещё одну странность: я мог без труда говорить на русском. Я и до этого владел этим языком, но были ошибки и сильный акцент. Из раздумий меня вывел удар столба, отправивший меня в нокдаун, и я свалился на землю. Потерев место ушиба, я встал и только хотел пойти дальше, как в плечо прилетел ещё один удар. Только он был нанесён явно человеческой рукой.
— Кому-то давно по роже коммунистической не давали, да?! — я резко развернулся и недовольно уставился на виновника этого удара. А точнее, на виновницу. Передо мной стояла Алиса, явно опешившая от такого разговора.
— Тебе, что ли, жить надоело, Двачевская? Или ты у нас тут самая умная и бессмертная?! — я отпустил её руку, которую держал после захвата.
— Полегче, фриц, — усмехнулась девушка. —
Неужели ударишь бедную, невинную девушку? — опять съязвила она.
— А для меня нет разницы, девушка передо мной или парень! Если надо, то оба по роже получат, — я развернулся и хотел отправиться дальше, но меня развернула Алиса.
— Стоять! Я тебя ещё не отпускала! — её ухмылка сменилась злостью.
— А ты мне что, начальство? Или ты уже до штандартенфюрера дослужилась, чтобы мне приказывать? — мне это уже стало надоедать.
— До кого дослужилась? Ты тут не ругайся и по-русски шпрехай! — девушка всё ещё была недовольна, но руку мою отпустила.
Я лишь вздохнул:
— Штандартенфюрер — это по-вашему полковник. Теперь ясно?
— Так бы сразу и сказал! А то шнартандерфюрер, шпартандерфюрер! Непонятно ни хера!
Я лишь усмехнулся от её коверканья названия должности и отправился дальше. В этот раз девушка не упиралась, а просто шла рядом со мной. Некоторое время мы шли молча, но я решил прервать эту тишину и узнать, за что я был «награждён» ударом в плечо.
— А это — чтобы ты проснулся. А то стоишь и пялишься на столб, как будто впервые его видишь, —
улыбнулась Алиса.
— Я просто задумался! Можно было бы просто окликнуть, а не бить! — возразил я.
— Ну так же интересней! — засмеялась девушка.
Мы тем временем подошли к умывальникам. Быстро всё сделав, я направился к домику, а Алиса пошла на линейку. Зайдя в дом и положив на место умывальные средства, я отправился к местному пункту сбора. Площадь оказалась относительно рядом. Дойдя до неё, я заметил Ольгу Дмитриевну, перед которой стоял строй из пионеров. Видимо, это мой отряд. Догадка подтвердилась, когда я в толпе увидел Славю, Ульяну и Алису. Встав в строй, я начал слушать, о чём говорила пионервожатая. Но через несколько минут я перестал её слушать. Её речь походила на речь Гитлера. Через некоторое время она закончилась и началось самое интересное:
— А теперь —
к плохим новостям! Вчера поздно вечером кто-то взломал столовую. При этом он разбил посуду и окно. Я очень надеюсь, что этот человек не из нашего отряда. Да, Двачевская? — вожатая строго посмотрела на Алису.
— А чего сразу Двачевская-то? На других нельзя, что ли, сорваться? — воскликнула рыжая.
— Потому что только ты могла это сделать! Или ты мне предлагаешь обвинить в этом Славю, или Вольфа, который, между прочим, лёг спать при мне?! — Ольга Дмитриевна уже повысила тон.
Стало ясно, что репутация у старшей рыжей не самая лучшая.
— У меня вообще-то алиби есть! Я дома была, Ульяна подтвердит! — сказала Алиса.
— Да-да-да! Она дома была, спала! — послышался голос Ульянки.
— А я не считаю Ульяну свидетелем! Она подтвердит всё что угодно! Даже если бы в лагере не была! — возразила вожатая.
Мне это уже стало надоедать. Вожатая вместо того, чтобы разобраться, начала давить на первого попавшегося человека. Я не хотел никого защищать, но понимал, что сам был там, более того, именно я разбил стакан и окно. Я решил заступиться за Двачевскую.
— Ольга Дмитриевна… — но не успел я что-то сказать, как меня перебила вожатая.
— Подожди! Сейчас не до тебя! — сказала вожатая и продолжила отчитывать Алису.
— ОЛЬГА ДМИТРИЕВНА! — уже выкрикнул я, выйдя из строя. Вожатая затихла, а весь отряд обратил на меня внимание.
— А не считаете ли вы, что обвинять человека, не имея на него доказательств —
это неправильно? — выйдя из строя, начал я. —
Вы хотя бы опросили людей, чтобы удостовериться, что именно Алиса совершила ночной грабёж?
— Нет, а почему ты, собственно, её защищаешь? — теперь вожатая полностью перенесла внимание на меня, оставив Алису в покое.
— Я никого не защищаю, а пытаюсь разобраться, — пояснил ей я. —
Я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что Алиса здесь ни при чём!
— И с чего такая уверенность? — поставив руки в боки, спросила вожатая.
— После того, как вы меня навещали вечером, я вышел на веранду домика, чтобы подышать воздухом. В этот момент я увидел Алису, которая шла прогулочным шагом к своему домику со стороны площади. У нас завязался с ней разговор, после чего она отправилась в домик. В подтверждение этого у Алисы осталась моя фуражка, которую она забыла мне отдать, — закончил я.
— И что это мне даёт? — спросила Ольга Дмитриевна. —
Она могла спокойно взломать столовую, а потом прийти домой.
— Вы меня вообще слушали? Она шла спокойно, никуда не торопясь. Если бы тот взлом был её рук делом, то я уверен, что она бы летела поскорее домой. И не через площадь, а через лесную тропинку, которая ведет от нашей улицы к столовой и далее. Теперь смекаете? — вздохнув, уточнил я у вожатой.
Ольга Дмитриевна смотрела то на меня, то на Алису, но не найдя, к чему придраться, сказала нам встать в строй.
Вскоре прозвучал горн, и все начали расходиться. Я тоже направился к столовой, но меня перехватила вожатая. Я был не один, рядом со мной оказалась Алиса.
— Даже если вы и не взламывали столовую, то не подчинились распорядку дня, опоздав на отбой. Поэтому вам сегодня задание. А тебе, Вольф, — обратилась она ко мне, —
будет два задания, если ты такой умный! Тебе сегодня нужно подписать обходной лист до обеда! Если не успеешь, пеняй на себя, — сказала строго вожатая. —
А общее задание я дам после обеда. Всё понятно?
— Richtig, Frau Pionierführer! (так точно, госпожа пионервожатая!) — встав по стойке «смирно», ответил я ей с раздражением в голосе.
— Свободны! Оба! — сказала она уставшим голосом и направилась куда-то.
— Ну отлично! Теперь из-за тебя мне ещё что-то делать нужно! — раздражённо сказала Алиса.
Тут я окончательно взбесился:
— Из-за меня?! Да если бы не я, ты сидела бы в своём домике и пинала хYи до конца смены! А так просто наказанием обошлась!
— Я и сама бы могла справиться! — уже крича, ответила девушка.
— Ну так и справляйся сама в следующий раз! Да чтоб я ещё раз русским помогал! Да никогда! Undankbares russisches Volk! (Неблагодарный русский народ!)
Алиса явно была напугана такой реакцией.
— Чтобы сегодня к обеду фуражка была у меня! Не вернёшь — будешь сама объясняться вожатой, что и когда ты делала! Ясно? — строго взглянув на неё, задал я вопрос.
— Ясно… — тихо вякнула старшая рыжая.
— Свободна! Чтобы после обеда глаза мои тебя не видели! — сказав это, я направился в столовую, оставив Алису на площади.
Дойдя до столовой, я помыл руки и зашёл внутрь помещения. Взяв поднос, встал в очередь для получения еды. Вскоре очередь дошла до меня и, взяв еду, я направился к последнему свободному столику, который располагался у окна. Заняв его, начал уплетать свой завтрак. Несмотря на то, что он не был каким-то навороченным, он оказался очень вкусным. То ли от того, что я давно не ел ничего кроме консервов, то ли от того, что просто хотел есть. Закончив с завтраком, я отправился к вожатой, чтобы получить первое своё задание. Дойдя до её дома, постучался и зашёл внутрь со словами:
— И снова здравствуйте! Я за обходным листом пришёл!
— Хорошо, молодец, — она встала с кровати и, взяв из тумбы бумажку, отдала её мне, напомнив: —
Жду результат после обеда!
— А как же! — взяв листок, я вышел из домика и осмотрел все позиции, которые должен был посетить.
— Муз. кружок, библиотека, мед. кабинет, общие кружки, — прочитал я для себя. Ну что ж… Начнём!
Сначала направился в общие кружки, так как прекрасно помнил, что они находятся рядом со входом в лагерь. Дойдя до них, я вошёл внутрь. При входе в нос тут же ударил запах канифоли. А от количества хлама на квадратный метр даже я оторопел. Не спасали даже довольно большие размеры помещения. Хлам на полу, хлам на столах, в шкафах тоже, поди, груды хлама, в углу валяется какой-то робот, а посреди всего этого безобразия восседал молодой парень в очках с паяльником в руке. Картина маслом и идеальная среда для сумасшедшего ученого.
— Вижу, работа кипит, да? — обратился я к парню.
— Ага, — не отрываясь от дела, ответил тот. Готов поспорить, что он даже не понял, с кем вообще разговаривает. —
Хотим с Серегой к концу смены представить лагерю наш прототип первого Советского робота. Он, конечно, пока что ничего не делает, но… — плата под паяльником задымилась, отчего недоученный тут же остервенело принялся задувать возможный источник пожара. — Но прогресс уже имеется.
— Тебя как звать-то, товарищ учёный? — спросил я.
— Шурик, а тебя? — подойдя ко мне и протянув руку, задал зеркальный вопрос парень.
— Вольф, — я пожал ему руку.
— А, тот самый, который в немецкой форме приехал? — улыбнувшись, спросил Шурик.
— Тот самый, тот самый. Я чего пришёл: мне бы обходной подписать.
— Отчего бы и не подписать, — произнес Шурик, принимая мой листочек. —
Не думал к нам записаться? — спросил он.
— К нам — это к кому? —
поинтересовался я.
— Ко мне и Электронику. Скоро ещё Семён присоединится. Мы кружок кибернетики ведём, — гордо ответил Шурик.
— Да как-то не особо тянет, — ответил я. —
Я все-таки больше по военной и исторической части, нежели технарь.
~Был бы тут механик-водитель, он бы точно заинтересовался.~
— Ну, каждому свое, — здраво подметил Шурик, возвращая «бегунок», где крупными буквами была выведена фамилия «Демьяненко». —
Но ты все равно заглядывай, будем рады вашему обществу.
— Без проблем, — ответил я. —
Ладно, спасибо на добром слове, я пойду тогда?
Шурик дал молчаливое согласие и вернулся к работе с паяльником. А я пошёл дальше собирать подписи.
—
Так, теперь —
медпункт, — протянул я, после чего отправился на поиски.
Медпунктом оказалось деревянное здание. Странно, что я еще вчера не заметил небольшой красный крест на крыше. Почему-то охватило тревожное волнение. Всё же медицина для меня — не пустой звук, если вспомнить, сколько раз я бывал в госпиталях.
Внутри меня сразу обдало приятной прохладой. Впрочем, ненадолго. В центре здания стояла девушка в медицинском халате. Когда она обернулась в мою сторону, оказалось, что её глаза были разного цвета, такое я видел впервые.
— Так-так, а кто это ко мне пожаловал? — чарующе приятным голосом поприветствовала меня медсестра. —
Ты, наверное, новенький, верно… пионер? Ты проходи, не стесняйся. Зовут меня Виолетта Церновна Колладйер, но для тебя можно просто… Виола, — томно прошелестела она. Я почувствовал, как по моему телу, будто миниатюрные иголки, прошли тысячи мурашек. —
Так, ты присаживайся на кушеточку.
— Прошу прощения, но зачем? — спросил я.
— Ну как же, — Виола круто довернулась в мою сторону. —
Ты ведь ко мне пришёл с обходным листом, верно? Поэтому прежде чем поставить подпись, я просто обязана убедиться, что ты… в полной боевой готовности, - последнюю фразу она явно сказала с уклоном в двусмысленность. Я расположился на кушетке, и Виола прослушала дыхание. Затем проверила молоточком рефлексы. Стандартный осмотр.
— Откуда шрамы на животе и спине? — отойдя от меня, спросила Виола.
— Неудачные моменты на съёмках, не более, — суровым тоном ответил я.
— Ну, давай свой листочек, — наконец закончила она все необходимые процедуры, подошла к столу, где быстро черкнула на обходном свой автограф.
— И помни: если что, то приходи ко мне. Мы тебе.. поможем.
— Благодарю, буду знать! Я могу идти? — спросил я.
— Иди-иди, только рубашку застегни! — сказала Виола, после чего я вышел.
— Иисус-Мария-Адольф, — прошептал я себе под нос. —
Кажется, я понял методы лечения в этом лагере... — с таким подходом пионеры просто в принципе забывают, что у них что-то болит.
Сказать, что я был удивлён — ничего не сказать. Конечно, я не повёлся на двусмысленные фразы от Виолы, но ощущения были не из приятных.
Посмотрев на бегунок, решил пройти в библиотеку, ведь она располагалась относительно недалеко от медпункта.
Дойдя до местного книгохранилища, постучался, но ответа не последовало. Я вошёл и увидел, что пионерка в очках лежит на столе и спит.
— М-да… солдат спит, служба идёт, — сказал я, после чего легонько постучал по столу, пытаясь разбудить библиотекаршу. Это не помогло, тогда я решил сделать всё пожёстче.
— Отделение! Подъём! Пожар в библиотеке! Начать противопожарные действия! — прокричал я ей на ухо. Это помогло. Пионерка подскочила.
— Где? Что? Когда? Пожар? — она оглядывалась, но когда поняла, что её надурили, строго посмотрела на меня.
— Чего разорался?! — спросила меня библиотекарша.
— Нечего спать на боевом посту! Бегунок подпиши и свободна, — протянув ей лист, сказал я.
— Совсем уже совесть потеряли! Сталина на вас нет! — она приняла листок и, быстро расписавшись, отдала его мне.
— Всё! А теперь проваливай! — строго сказала она и опять расположилась на столе. Я принял листок и вышел из библиотеки, наткнувшись на Славю - она как раз шла в библиотеку, держа в руках книжку.
— Осторожно, злая библиотекарша! С рук не кормить, близко не подходить! — быстро сказал я, проходя мимо девушки. Та лишь посмеялась, а я двинулся дальше.
Следующим по списку был муз. кружок.
— Надеюсь, хоть там всё будет нормально, — пробормотал я, отправляя бегунок в нагрудный карман.
Музыкальным клубом оказалось небольшое здание, которое было украшено несколькими гирляндами. Я подошёл ко входу и только хотел постучаться, как неожиданно дверь распахнулась, и оттуда вылетела девушка с аквамариновыми волосами, которые были заплетены в две длинные косы. Из-за быстрого открытия двери я не успел отойти, и она прилетела прямо мне в лицо. Я по инерции отошёл, держа руку у разбитого носа.
— Меня на войне убить не могли, а сейчас убьют за несколько часов! — тихо проворчал я. Девушка сразу же заметила меня и подбежала с виноватым лицом.
— Ой! Прости, пожалуйста! Я тебя не заметила! Ты не ушибся, больно? Может, врача? — быстро затараторила она. Из-за этого почти половину слов я не понял.
— Девушка, спокойнее! — начал я. —
Всё нормально, бывало и хуже! Только прекрати меня «расстреливать» словами, прошу!
— Ой! Что-то я опять заговорилась, да? Кстати, меня Мику зовут! Честно-честно! У меня мама из России, а папа из Японии. Он там строил атомную станцию или плотину. Нет, наверное, мост. Ну, не важно! Кстати, он не строил, а строит, а я пока тут отдыхаю! Правда, классно? — снова начала со скорострельностью МГ-42 говорить Мику.
— Очень приятно, я Вольф. Подробности об имени и семье умолчу, — спокойно ответил я. —
Ты руководишь музыкальным клубом?
— Ух ты! Вольф! Немец, да? Ой, так классно! Теперь в нашем лагере есть японка и немец! Да, я руковожу этим клубом! Ты проходи, не стесняйся! — девушка затащила меня внутрь помещения и усадила на кресло, стоящее в углу.
— Кстати, не хочешь записаться в клуб? А то я тут пока одна. Ну как одна, иногда Алисочка заходит, чтобы гитару взять. Она на гитаре очень классно играет! А в общем, я тут одна. Кстати, умеешь на каком-нибудь инструменте играть? Я вот умею на гитаре, барабанах, фортепиано. Меня ещё называют девочкой-оркестром! — снова начала Мику свою пытку словами.
— Я играю я на гитаре, скрипке. Ну, иногда на губной гармошке, но это так, в походных ситуациях. Насчёт записи — сейчас говорить точно не буду, но обещаю подумать. А пока мне нужно, чтобы ты подписала мой обходной лист, иначе я могу остаться без обеда! —
последнее предложение я сказал строго, чтобы закончить весь этот «словесный обстрел».
— Да, конечно, без проблем! Давай бегунок! — девушка протянула руку. Я достал из кармана бегунок, она взяла его и быстро расписалась.
— Благодарю, ответ на твоё предложение скажу ближе к вечеру, — я забрал обходной и быстро удалился.
Выйдя на улицу, посмотрел на наручные часы: пол-первого. Я быстро дошёл до домика вожатой, чтобы отдать обходной лист. Постучавшись, вошёл внутрь.
— Ольга Дмитриевна! Обходной заполнен! — сказал я и отдал ей в руки лист. Она улыбнулась,положив его на стол, и спросила:
— Куда-нибудь записался?
— Пока что нет, но есть предположительное направление в музыкальный клуб, — оперевшись о дверь, ответил я.
— М-м-м, — протянула она, улыбнувшись. —
Ну да, ведь там записаны две прекрасные пионерки, и больше никого.
— Вы за кого меня держите, Ольга Дмитриевна? — опешив от такого ответа, спросил я.
— Да ладно, я ведь шучу. Ну хорошо, тогда до вечера можешь быть свободен.
— Несказанно благодарен. Кстати, у вас плавок случайно не найдётся? — спросил я, вспоминая, что вчера хотел искупаться, но мне не позволили это сделать плавки. А точнее, их отсутствие.
— Да, есть одни. Пионер из прошлой смены забыл их здесь, — девушка встала, открыла дверцу шкафа, достала оттуда чёрные плавки примерно моего размера и дала их мне.
— Благодарю, до вечера, — сказал я, приняв плавки, вышел из домика и направился в своё убежище.
Дойдя до домика, я открыл его ключом и вошёл внутрь. На столе, стоящем у окна, валялась моя фуражка. Осмотрев на наличие повреждений, положил её в шкаф с остальной формой. Видимо, Алиса не стала меня дожидаться и просто закинула её в открытое окно. Ну и ладно, мне меньше с ней контактировать нужно будет. Тут я вспомнил, что хотел сходить на пляж, переоделся и, надев шорты на плавки, вышел из домика. Посмотрев на распорядок дня и узнав, что обед в три часа, направился на пляж. Дойдя до него, занял своё место под деревом, снял лишнюю одежду, отложил её в тень и подошёл к воде. Сначала я окунул только ноги, а потом стал постепенно заходить в водоём. Вода была тёплая, но всё ещё остужала горячее тело. Когда глубина стала мне выше колена, я нырнул. Было очень приятно окунуться после жаркого дня.
Сначала я плавал недалеко от берега, но потом уже окончательно плюнул на правила и всё чаще подплывал к буйкам. Такими темпами я быстро выдохся и, подплыв в очередной раз к буйкам, решил немного расслабиться. Я перевернулся на спину и, закрыв глаза, начал держать равновесие на воде. Было очень комфортно, живот грело солнце, а спину охлаждала вода. Расслабление прервал удар по животу, который погрузил меня в воду. Не ожидая такого поворота, я изрядно нахлебался. Всплыв, увидел виновницу потопления: рядом плавала Алиса, которая смеялась надо мной.
— Неужели тебе так нравится убивать людей? — прервал её смех я.
— Да прям уж убивать! Нечего расслабляться, иначе утонешь! — сказала девушка, не переставая смеяться.
— Скорее я погибну от твоей руки, нежели от моего расслабления, — приняв исходное положение, проговорил я, приоткрыв один глаз. —
Тебе чего от меня надо-то?
— Просто купалась и увидела тебя. Тем более скоро обед, вот я и решила тебя предупредить, Давай вставай, лежебока! Мне с тобой ещё поговорить надо! — сказала девушка, отсмеявшись, и, взяв меня за руку, потянула за собой.
Я не стал сопротивляться, и вскоре мы были уже на берегу. Выйдя из воды, пошёл к месту хранения одежды. Дойдя до дерева, я принялся одеваться и только сейчас заметил, что рядом с моей одеждой лежала форма Алисы.
— Отвернись хоть! — сказала девушка, намекая, что хочет переодеться.
— Пожалуйста-пожалуйста, — я отвернулся и сам начал вытираться.
Через несколько минут мы уже шли к нашим домикам, чтобы снять купальные принадлежности и полностью переодеться. Мы договорились встретиться у домика Алисы и разошлись. Я быстро переоделся, повесил плавки на батарею и, поправив мокрую челку, направился на улицу. Там меня уже ждала Алиса.
— Ну так о чём ты хотела поговорить? — спросил я, начав идти к столовой.
— Я… ну… это… — начала девушка, смущаясь перед каждым словом —
я извиниться хотела… за то, что произошло днём. Я не хотела тебя как-то обидеть, правда! Просто за меня никто так ещё не заступался, поэтому я и наехала на тебя. — сказала девушка, краснея пуще прежнего.
— Всё в порядке, я не в обиде. — сказал я спокойным тоном —
благодарю за извинения.
Дальше мы продолжили идти в тишине. Дойдя до столовой, мы помыли руки и направились внутрь. Там мы взяли еду и заняли единственные пустые места. Я сразу принялся за еду. Она казалась мне настолько вкусной, будто я не в столовой, а во французском ресторане. Оно и не удивительно. На войне я часто питался только консервами и хлебом. Последнее иногда было редкостью. Сейчас же я ел картошку и сосиски к ней, запивая это дело компотом. Из раздумий меня вывел голос Алисы.
— Чем планируешь сейчас заняться? — спросила рыжая, доедая свой обед.
— Не знаю, наверное, пойду посплю. Сегодня замотался обходной подписывать и на пляже сидеть.
— Мммм… понятно — сказала девушка, как мне показалось, немного грустным голосом. —
если что, найдёшь меня! — сказала Алиса, после чего взяла свой поднос и направилась к выходу. Я ещё немного посидел и поразмышлял над её фразой, после чего сам направился в свой домик.
Дойдя до домика, я свалился в кровать, сняв перед этим сандалии. В домике было прохладно, поэтому меня быстро раскемарило и я заснул.
***
1943 год, 25 июня.
Штаб 48 танковой СС дивизии «Чёрный орёл»
В штаб, которым служила землянка, спешно направлялся молодой лейтенант. Постучав и получив разрешение, он вошёл внутрь.
— Зиг хайль, Оберштурмбанфюрер, разрешите доложить? — спросил лейтенант.
— Докладывай уже! — полковник был сильно напряжён последними новостями.
— Наша разведка проверила ближайшие десять километров, но не нашли ничего, что могло относится к пятьсот первому экипажу танка.
— Вы хорошо проверили место боя? Напомни, что вы там нашли! — полковник закурил.
— На поле боя было обнаружено две машины и шесть вражеских танков. Чуть далее — два подбитых тяжёлых танка. Самого «Тигра» мы не нашли, как и половину экипажа.
— Что значит половину?! — уже более серьёзным тоном, спросил полковник.
— У предположительного места нахождения нашего танка были найдены три тела погибших танкистов. Форма и эмблемы относятся к нашей дивизии. Разобрать тела очень трудно, но наши врачи распознали их, как заряжающего, механика-водителя и радиста. — ответил лейтенант.
— Куда тогда делись командир и наводчик?! Где танк?! Вы проверили соседние дивизии и вражеские лагеря, которые мы недавно захватили?! — полковник уже сорвался на полу-крик.
— Так точно! Командиры соседней дивизии доложили, что не принимали и не замечали никаких наших танков. Про пропавшую часть экипажа также не знают. В лагерях их не нашли. — лейтенант занёс руки за спину.
— Что, вашу мать, происходит?! НЕ могли же они провалиться под землю с танком! Продолжайте поиски! Герр Вольф — слишком нужная нам личность! — сказал полковник, отправляя лейтенанта прочь из штаба.
— Эрих, пленные русские что-нибудь знают об этом? — полковник обратился к радисту, который всё это время сидел за шифровальной машинкой.
— Так точно, некоторые упоминали, что видели подбитый «Тигр», но через некоторое время он исчез.
— Что значит исчез?! — полковник окончательно взбесился.
— То и значит, герр Бернд! Был-был, а потом исчез. Так утверждают многие пленные, которые так или иначе видели танк.
— Ясно… занимайся делами, я пойду, воздухом подышу. — полковник одел фуражку и вышел из штаба.
***
Мне снился сон, странный сон. Я сидел на бревне, а рядом стоял мой танк. Солнце не щадило и палило, как могло. Я встал и осмотрел танк. К моему удивлению, я стоял у самого первого моего «Тигра». На броне виднелся простой номер «Семь». У танка копошился мой предыдущий экипаж. Увидев меня, они сильно удивились.
— Герр Вольф? — первым подал голос наводчик. —
А что вы тут делаете? Неужели вы тоже отправились к нам? — он усмехнулся.
— Вальтер? Где я? — спросил я с ничуть не меньшим удивлением.
— Как где? Это конец этого мира. — он улыбнулся, протягивая мне бокал с вином.
— Я умер что ли? — я принял бокал трясущимися руками.
— К сожалению, да. Но вы здесь не должны быть. — из люка танка выглянул механик-водитель.
— В смысле? — я всё ещё плохо понимал, что здесь происходит.
— Вы погиби раньше нужного, вам был дан шанс изменить себя и пожить ещё некоторое время. Вам и вашему последнему наводчику.
После этих слов из танка вылез Эрих. Мы обменялись крепкими рукопожатиями. Вскоре показался весь экипаж моих танков. Мы что-то ещё обсуждали, но наш разговор прервал чей-то нежный голос.
— Вольф! Пойдём, я тебя заждалась! — я посмотрел назад. Виднелся силуэт девушки, который протягивал мне руку.
Из-за того, что девушка стояла против солнца, я не видел её черт лица. Но мне показалось, что я её знаю, а голос показался знакомым. Через некоторое время к Эриху тоже подошёл силуэт, но уже другой девушки. У неё были две длинные косы. Мы с Эрихом взглянули на товарищей. Они лишь улыбнулись и кивнули нам.
— Помните, герр Вольф. Мы никогда вас не забудем, вы для нас сделали многое. — сказал Вальтер, после чего весь экипаж ещё раз кивнул нам. Мы встали и почти одновременно приняли руки девушек. Они оказались очень горячими, но это нас почему-то не смутило.
Дальше была пустота.
***
Я почувствовал, как меня кто-то тряс за плечо.
— Erich! Lass uns gut schlafen! (Эрих! Дай поспать нормально!) — сонно процедил я, после чего перевернулся и продолжил спать. Но трясти меня не перестали.
— Erich, Arschloch! Wenn du dich jetzt nicht beruhigst, machst du die ganze Woche Tankwartung ohne meine Hilfe! (Эрих, мать твою! Если сейчас ты не успокоишься, то будешь всю неделю заниматься обслуживанием танка без моей помощи!) — уже более строгим и злым голосом, продолжил я. Но тряска не исчезла, а только больше усилилась
— Ich schlag dir jetzt ins Gesicht! (Я тебе сейчас по морде дам!) — не выдержав, я перевернулся лицом к недоброжелателю. Им оказался не Эрих, а Ольга Дмитриевна.
— Ты чего там ругаешься, а? — спросила вожатая. —
я ничего не поняла из того, что ты сказал.
— Ну и хорошо… вы чего меня будите? — недовольным голосом спросил я.
— Так шесть часов вечера уже! Так и ужин проспишь! Те более, у меня есть задание для вас с Алисой. Его я озвучу вам после ужина. А сейчас иди умойся и направляйся к столовой. — сказав это, вожатая вышла из моего домика.
Я сел и начал осмысливать свой сон. Что за шанс? Почему мне и Эриху? Кто эти девушки? И почему у меня такое ощущение, что одну из них я хорошо знаю? Боже… как много вопросов и как мало ответов.
Я встал с кровати, но умываться не спешил. Взяв пачку сигарет и выйдя за домик, я закурил. Дым от табака позволял мне забыть множество вопросов. Закончив курить, я бросил окурок на землю и, притоптав его ногой, направился в столовую. Дойдя до неё, я взял еду и занял место у окна. Закончив с трапезой, я отнёс поднос и вышел на крыльцо столовой, заняв свободную лавку. Я закрыл глаза и углубился в свои мысли. Я мог бы просидеть так очень долго, но меня прервал толчок в бок.
— Чего развалился тут? — я услышал голос Алисы.
— Обдумываю я, не мешай. — не открывая глаз, ответил я.
— И что обдумываешь? — девушка уселась возле меня.
— План захвата Польши и дальнейший Блицкриг. — ответил я, рассчитывая, что Алиса не поймёт. Так и получилось. Девушка прыснула и захихикала.
— Ну ты даёшь… мощные мысли, ничего не скажешь. — девушка опять тыкнула меня в бок.
Наш умный разговор прервал голос вожатой.
— А вот вы где, голубки. — послышался ехидный голос вожатой.
Мы немедленно подскочили с лавочки и уставились на вожатую, как на врага народа.
— Никакие мы не голубки! Просто разговаривали! — Алиса немного взбесилась, что только развеселило вожатую.
— Ну ладно-ладно. У меня для вас есть задание.
— Ну кто бы сомневался. — в разговор вмешался я.
— Так! Вольф! Не пререкайся с вожатой! — уже более строго сказала вожатая, после чего продолжила. —
вам нужно будет перенести колонки. Они стоят на сцене, их всего четыре штуки, так что до вечера должны справиться. Там ещё по мелочёвке: провода, микрофоны. Переносите на площадь.
— Ясно, мы тогда пойдём? — Алиса взяла меня за кисть руки и потянула в сторону сцены. Ольга Дмитриевна посмеялась с этого и ушла по своим делам.
— Я, конечно, знаю, что я красивый и всё такое, но может ты отпустишь меня? — с улыбкой на лице съязвил я.
— Да кому ты нужен! — начала возмущаться Алиса, отпуская мою руку. На её щеках появился румянец, но она не стала подавать виду, что смущается. Бросаясь колкостями друг в друга, мы дошли до сцены. На ней стояли четыре громадные колонки.
— М-да… — присвиснул я. —
всего-то колонки.
— Да она издевается что ли?! И это мы должны до вечера таскать! Ну зашибись! — стала возмущаться Двачевская.
— Так, ладно. Я возьму микрофон и синтезатор, а ты пока провода от колонок отсоединяй. — сказал я, поднимая синтезатор и кладя на него микрофон.
— А чего ты тут команды отдаешь? — возмущения Алисы теперь были предъявлены в мою сторону. —
может, я не хочу эту фигню распутывать! — Но я проигнорировал эти возмущения и, подняв всё добро, направился на площадь.
Дошёл я без происшествий, поставил инструменты и направился обратно на сцену. К моему приходу Алиса уже справилась с проводами. Мы взяли и подняли первую колонку. Для меня она не была особо тяжёлой, так как уже натренировался со снарядами и прочими инструментами для «Тигра». А вот Алиса испытала неплохую тяжесть, выругавшись на весь мир. Колонку мы несли с перерывами. Это можно было описать так:
Тащишь, отдыхаешь, тащишь, отдыхаешь. Вот мы дошли до домиков пионеров. И опять… тащишь, отдыхаешь, тащишь, отдыхаешь. Показался памятник, мы вздохнули.
— Давай, последний рывок! — сказала Алиса, после чего мы поставили колонку у памятника.
— Отлично, остались ещё три таких. — сказал я, чуть улыбнувшись.
— Спасибо за напоминание, блин! — буркнула Двачевская, после чего мы направились обратно к сцене. Поднявшись по ступенькам, мы взяли колонну и опять.......
Тащишь, отдыхаешь, тащишь, отдыхаешь. Вот опять появились домики пионеров… тащишь, отдыхаешь, тащишь, отдыхаешь. Опять поставив колонку рядом с первой, мы опять пошли к сцене. Там мы взяли колонку и … тащишь…
Автор — дорогой читатель, давай я расскажу тебе несколько анекдотов, пока наши главные герои мучаются с колоннами.
Анекдот первый: Если человек — г*ндон, то отношения с ним будут натянутые. :)
Не смешно, тогда вот ещё: — Вы залили соседей снизу. Что вы скажете в свое оправдание?
— Я Водянооой. Я во-дя-ноой!
Автор- о, наши закончили! Тогда можете продолжать чтение. Извините за пролом четвёртой стены :)
***
Мы поставили последнюю колонку, после чего уселись на лавку.
— Фу-у-ух… — вздохнула Алиса. —
как будто я не в лагере для отдыха, а в лагере для работы.
— И не говори уж… — я расстегнул верхние пуговицы рубашки —
кстати, а для чего мы так потели? — спросил я у Алисы, указывая на колонки.
— Ты вожатую на линейке хоть чуть-чуть слушал? — девушка посмотрела на меня вопросительным взглядом, но получив отрицательное покачивание головы, продолжила —
Завтра вечером будет дискотека. Всем нужно прийти нарядными.
— И что? Ты пойдёшь? — спросил я у Алисы. Она посмотрела на меня, как на дурачка, но потом всё-таки ответила.
— Нет, конечно! Я не люблю все эти потасовки! Приду в начале, чтобы панамка увидела, что я пришла, а потом смоюсь куда-нибудь. — девушка растянулась на скамейке.
— Понятно… — задумчиво произнёс я.
— А ты? Неужели пойдёшь? — спросила Алиса, задавая зеркальный ответ.
— А хрен его знает, если честно. Мне даже идти-то не в чем. Да и танцевать не особо люблю. — сказал я, поправляя свою чёлку.
— А ты приди в своей форме, красивый будешь! — засмеялась девушка.
— Ага, и станцую «казачка» в немецком исполнении. А потом вообще марш какой-нибудь спою, да? — я решил продолжить подкол Алисы. Она засмеялась, а потом засмеялся и я, представив, как это выглядело бы.
Мы ещё немного посидели, посмеялись, но стало темнеть и мы решили пойти по домикам.
По пути я задумался, какой сейчас год, время и тому подобное. Поэтому я проводил Алису до домика, а сам направился в библиотеку. Там-то по любому должна быть хоть какая-то информация. Я дошёл вовремя, Женя только собиралась уходить. Я выпросил у неё несколько газет, издание которых было год назад, и пару учебников истории. Дойдя до своего домика, я разложил книги и начал изучать газету. Она была датирована девятым мая тысяча девятьсот восемьдесят четвёртого года.
— Угу. Значит, сейчас где-то середина восемьдесят пятого года. — сделал я для себя вывод.
Я продолжил изучать статьи и дошёл до самого главной.
— «Тридцатипятилетняя годовщина победы над Нацистской Германией. 1941-1945» — прочитал я вслух, после чего пал в шок.
Изучив полностью статью газеты, я принялся за учебники. Сначала пришлось подробнее узнать про нынешнюю Германию: немного истории, формы правления, валюты и прочее. Потом я перешёл непосредственно к истории. Я находил все больше статей, которые погружали меня в шок.
— Так. Курская Битва… Операция «Багратион»… штурм Кёнигсберга… Взятие Берлина… — я всё ещё не отходил от шока —
так это… мы, значит, проиграли… все погибли зря. Отец, первый и второй экипаж, простые солдаты. все они погибали, чтобы в итоге проиграть? — шок сменился печалью, моральной болью. В основном писали всё не подробно, какие-то моменты заменяли, разбавляя советской пропагандой.
Я захлопнул книгу и, взяв трясущимися руками сигареты, вышел из домика. Достав папиросу, я закурил. Отчаяние всё не проходило, а по лицу стекла одинокая слеза.
— Мы все… погибли… чтобы проиграть. Мои товарищи сгорали заживо, чтобы, сука, проиграть этим коммунистам! Где же справедливость, а, Адольф?! Кто нам обещал, что мы будем жить в золоте на советских территориях?! — уже чуть ли не крича, обращался я к небу. —
Да чтоб ты в аду горел, диктатор чёртов!
В тот вечер я выкурил ещё несколько сигарет. После этого я зашёл в свой домик, кинул вещи на стул и улёгся в кровать. Некоторое время я обдумывал последние новости, но потом всё-таки заснул.
