Синяки

      Клинт и раньше попадал в неприятные ситуации, миссии проваливаются, люди предают, так что на самом деле в этом нет ничего нового, но это все еще отстой, и его ребра болят от некоторых ударов, которые он получил после этого последнего побега, и сейчас он действительно ненавидит жизнь.       Он ненавидит жизнь в целом прямо сейчас, но он думает, что конкретно он ненавидит мужчину, склонившегося рядом с ним сейчас и рассматривающего его ребра с чем-то, что может напоминать беспокойство, хотя он был одним из тех, кто пинал его.       — Будет синяк.       Рамлоу говорит это мягким голосом, его палец нежно проводит по красному пятну, и Клинт пытается отстраниться от прикосновения, хотя он снова прикован наручниками к полу и не может двигаться так далеко.       — Ни хрена, Шерлок. Обычно так бывает, когда люди пинают тебя стальными пальцами ног. Дай мне сапоги, и я покажу тебе.       Рамлоу лишь немного посмеивается, нажимает на метку, прежде чем убрать руку.       — Я уверен, что ты мог бы, но не сегодня. Как только ты немного освоишься здесь и увидишь всё правильно, мы с тобой поспаррингуем, повеселимся, надрав друг другу дерьмо, но не сейчас. Прямо сейчас мы собираемся поговорить о нескольких вещах.        — О чем мы будем говорить? О том, что ты, по-видимому, грязный предатель, или о том, что меня будут искать? Или как насчет того, как сильно я причиню тебе боль, когда выйду отсюда?       Клинт знает, что на самом деле сейчас не время для угроз, он сейчас мало что может сделать, но его ребра болят, и ему просто нужно сказать это, нужно держать эту мысль в голове. Он собирается выбраться отсюда, и когда он это сделает, он врежет Рамлоу зубы.       Рамлоу только качает головой, придвигается к Клинту чуть ближе, кладет руку ему на горло, на один из синяков. Клинт ненавидит этот синяк больше, чем тот, что образовался у него на ребрах, ненавидит то, как его туда положили, ненавидит нежное прикосновение Рамлоу к нему, чертовски ненавидит. Рамлоу просто поглаживает его, как будто это знак, нанесенный любовником, а не знак изнасилования, в результате которого он появился.       — Нет, ничего подобного. Мы собираемся поговорить о том, как тебе нужно признать и принять то, что должно произойти. Теперь ты мой, Бартон, и я могу делать всё, что захочу. Я могу сделать тебе больно, а могу сделать хорошо. Подумай об этом. Я скоро вернусь с ужином.       Он говорит это сейчас, быстро целует его в щеку, и Клинт пытается ударить его головой, но движется слишком быстро. Достаточно скоро Клинт остается один, с ним только его боль, и он знает, что боли будет еще больше, но он выберется отсюда, должен выбраться отсюда.