Фауст (бывшее Гражданин Кэйн)

Он всегда был законопослушным гражданином. Соблюдал законы, честно выполнял свою работу. Никогда не судил о людях по расовой принадлежности. Так почему же все это произошло с его семьей? Почему это произошло с его ДОЧЕРЬЮ? Дэниел Херберт задавался этим вопросом и никак не мог найти ответ. Почему? Почему именно с ней? Почему эти ублюдки выбрали именно ее? Почему? Почему? Почему? Господь, если ты существуешь, то почему позволил ЕЙ пройти через все это? Может ты ненавидишь нас? Или тебе просто плевать? Почему? Почему? Почему? Это проклятое «почему» раскалывало его череп. Сперва они даже не придали должное значения тому, что она не пришла к ужину. Подростки. Что с них взять? Херберт сам был тем еще «бунтарем» в этом возрасте. Но когда она не объявилась и ночью, они с женой забили тревогу. Они обзвонили всех ее знакомых, каждого, кто мог ее видеть в тот день и не узнали ничего. Полиция отказалась принимать их заявку, поскольку с момента исчезновения не прошло трех суток. Херберт готов был рвать и метать! Его дочь возможно, где-то истекает кровью, а полиция отказывается сделать хоть что-то!!! Поэтому, звонок из участка был столь неожидан и столь неоднозначен... Джезебель нашлась! Она жива! Но эта радостная новость была омрачена деталями. Дочь жива, но какой ее жизнь будет дальше? Дэниел Херберт обнимал плачущую жену и смотрел. Просто смотрел через прозрачное стекло больничной палаты на свою маленькую дочку. На своего ангелочка ради которого он готов был пожертвовать жизнью не раздумывая. Она не говорила. Врачи говорят, что это от шока. Что это пройдет. Святые сделали ЭТО с его дочерью! Подсадили на наркотики... Насиловали... Избивали... Врач сказал, что там... все разорвано... у Джезебель, скорее всего, не будет детей... А она просто смотрела мертвыми глазами ни говоря ни слова... совершенно пустыми, мертвыми глазами лишенные жизни... Он хотел смерти. ИХ смерти. Он собственноручно готов был кастрировать ублюдков посмевших сделать это с его малышкой. Перед тем как прикончить мразей. Если бы, они не были уже мертвы. Полиция, сперва, не желала делиться с ним подробностями, однако, у Профсоюза Докеров был свой собственный штат юристов. Не желая привлекать еще больше внимания к этому делу, они уступили вне юридическом порядке. Конечно, ему не предоставили имена ублюдков, как и некоторые другие незначительные, с их точки зрения детали, однако, общую картину он понял: его дочь спас Слэшер. Херберт всегда считал этого убийцу не более чем очередной, поехавшей «арийской» мразью. Его кузен, Эд, около года назад вступил в организацию по «защите прав белого населения». Херберт тогда сильно разругался с ним и больше не общался, назвав напоследок «нацистом». Поскольку Слэшер убивал детей афроамериканцев, то он по определению должен быть нацисткой мразью! Как же иначе? Но сейчас, Херберт даже в мыслях не мог назвать спасителя его дочери «мразью». - Мистер Херберт, я комиссар полиции Альберт Вурхиз. - представился подошедший к ним мужчина. - Могу я поговорить с вами? Наедине. Херберт кивнул соглашаясь. - Я сейчас вернусь. Пригляди за ней. - сказал он жене. Через несколько минут, он и комиссар уже стояли в конце одного из коридоров, прямо у окна. - Черные Жизни Важны! Черные Жизни Важны! - скандировала толпа афроамериканцев на улице. Херберт сам не мог ответить почему, но, по какой-то непонятной причине, эти люди снаружи его злили. И только сейчас он понял, почему. Врачи сказали, что его дочери нужен покой. Уже прошла практически неделя но она так и не вымолвила ни слова. А эти устроили пикет у больницы! - Зачем они здесь? - Херберт сам не заметил как вопрос сорвался с его губ. Некоторое время комиссар молчал, прежде чем ответить. - Они это одна из причин по которой я хочу поговорить с вами. Я здесь, дабы предупредить вас. - Предупредить? - удивился Херберт. - О чем? - Понимаете, мистер Херберт, общественное мнение бывает крайне предвзято. - вздохнул комиссар. - Слэшер убивает афроамериканцев, но не тронул белую девушку. Более того, он позвонил в полицию, дабы ее забрали. Уже это в глазах толпы делает ее соучастницей. - Соучастницей? В чем!? - не понял Херберт. - В преступлениях Слэшера. - был ему ответ. - Как вы смеете!? - взорвался Херберт. - Моя дочь прошла через Ад! И теперь она соучастница!? - Толпа редко способна воспринимать вещи такими, какие они есть на самом деле, мистер Херберт. - спокойно ответил комиссар. - Эти люди жаждут справедливости. - комиссар указал взглядом на толпу. - А если точнее, то они жаждут крови Слэшера. - При чем здесь моя дочь? - прорычал Херберт. - Мистер Херберт, я вам не враг. - произнес комиссар. - Я разговариваю с вами, дабы подготовить вас к тому, что произойдет в считанные часы. Скажите, вам знакомо имя Майкл Маерс? - Политик. Видел его выступления пару раз по тв. - Хорошо. - кивнул комиссар. - Значит, вы знаете, что он активный правозащитник афроамериканского населения. - При чем тут это? - Очень скоро он и, вероятно, «Черная Молния» захотят переговорить с вами. - Со мной? О чем? - Слушайте дальше, мистер Херберт. - произнес комиссар. - В данный момент все правозащитные организации возбуждены до придела. Слэшер дает им то, что им нужно — повод. - Простите, комиссар, я вас не понимаю. При чем тут афроамериканцы и моя семья? - Как вы знаете, мистер Херберт, полиция не сильно любит разглашать подробности расследований. Однако, скрыть некоторые вещи просто невозможно. Можете не сомневаться, что ваш дом уже наверняка осаждают журналисты. Многие из которых получают зарплату от таких как Маерс. - И? - Я скажу прямо. Вот как это будет дальше: любая информация о том, что вашу дочь насиловали невинные афроамериканские детишки, будет восприниматься в штыки. Даже если вы пожелаете заявить об этом, все спишут на расизм. - Что? Как? - Херберт был обескуражен. - Но моя дочь? Вы видели, что они сделали с ней!? - Видел. - ответил комиссар. - И это ужасно. Но скажу вам страшную правду, мистер Херберт, таким как Маерс и «Молнии» плевать на это. Им выгодно выставить все так, что именно Слэшер сотворил это. - Но.. зачем? - Пиар. Простой пиар. Простая агитация. - Вы предлагаете моей семье врать? - Я ничего не предлагаю. Я лишь, по доброте душевной, говорю, что будет дальше. - заметил комиссар. - Врать вам никто не предлагает. Только молчать. Пресса и политики займутся всем остальным. Они выставят все как «подозрения», но будь-те уверены, через пару дней, все будут уверенны в том, что именно так обстоят дела. - Если я откажусь? - Тогда Маерс воспользуется этим. - пожал плечами комиссар. - По сути, им не важно, будете ли вы молчать или нет. Они все равно получат общественный резонанс. Но это важно для вас. - комиссар указал на толпу возле больницы. - Представьте, что эта толпа вокруг вашего дома. Представьте, как вашу дочь обвиняют в клевете, расизме. Представьте фотографии вашей семьи в соцсетях и прессе. На вас будут давить, мистер Херберт. Очень сильно, мистер Херберт. По сути, это будет настоящая травля. Вы может не сломаетесь, но ваша дочь и так пережила слишком много. Подумайте о ее благополучии. Знаете, у меня есть сын. И тот день, когда он уехал из этого проклятого города был лучшим днем моей жизни. - Но, как же так? Я не понимаю. - Этот город подобен всепожирающему монстру. - ответил комиссар после короткого молчания. - Он сожрал меня, сожрет вас. Не думайте, что вы один такой, мистер Херберт. Я видел много дерьма на службе. Я видел как Маерс и «Черная Молния» разрушают жизни добропорядочных людей которым не посчастливилось стать жертвами. Вы не первый и далеко не последний кого они пережуют и не подавятся. Вот вам мой совет — примите их предложение, молчите. Лишь попросите, что бы имя вашей дочери либо вашей семьи не попало в прессу. Они согласятся. Это, в их власти. Ради вашей собственной безопасности. А потом, берите семью и уезжайте в другой город. А лучше в южные штаты... Все было так как и говорил комиссар. Через час пришли два человека. Политик и герой. Херберт должен был защитить свою дочь. Один раз он уже не смог. Больше он не позволит никому причинить вред его маленькому ангелочку. Но нечто в нем изменилось. Словно лопнула невидимая струна внутри. А в сердце поселилось нечто темное и очень голодное...