***
Двое Пашей, чьи сердца болели за любимых женщин, сидели в кабинете Великого Визиря и выпивали вино прямо посреди дня. Мерджан печально смотрел в окно, стараясь держать себя в руках, а Ибрагим же снова и снова обдумывал развернувшуюся ситуацию, которая совсем была ему не на руку. Волосы мужчины находились в полном беспорядке, в глазах была лишь усталость, а на лбу образовывались все новые морщины. — О чем ты думаешь, Паша? — переведя взгляд на друга по несчастью, поинтересовался Мерджан. — О смерти, мой дорогой друг. — взглянул он грустным взглядом и вздохнул. — Кто знает, что нас ждёт, когда мы испустим последний вздох. Около минуты и ты уже мёртв, а с твоей шеи стягивают веревку. — К чему ты это? Никто из нас не может умереть, пока Госпожи не окажутся в безопасности, Ибрагим. Я выслал из столицы Нигяр и Насуха, чтобы не пострадали. — Думаешь, что-то случится? — Я не ведом на предчувствия, но лучше обезопасить тех, кому ещё есть смысл существовать. Я свой конец знаю, если с Шах Султан что-то случится. — грустно ухмыльнулся мужчина. — Как и мой, Мерджан. Если я не спасу Хюррем, ее никто не спасёт, а жизнь мне без неё не нужна. Пусть она будет всю жизнь принадлежать другому, но лишь бы жива. — Почему мне кажется, что Хюррем Султан ещё сама себя спасёт. А что же с Хатидже? — Не знаю, она в своих мыслях постоянно, я просил развода, а она лишь закатила глаза. — Дай Аллах, она скоро примет решение и ты будешь свободен. Мужчины выпили за озвученные слова Мерджана, но их идиллия была прервана настойчивым стуком в дверь. Испуганный Сюмбюль вбежал сразу же, как Ибрагим позволил ему войти. Евнух трясся и не мог связать между собой и двух слов, что заставило Пашей насторожиться. — Сюмбюль-ага, что произошло? Что с тобой? — Ибрагим Паша, вас ждёт наш Повелитель вместе с Мерджаном Пашой. Честно говоря, — замялся ага. — Он в гневе, я думал, погудит меня наш Повелитель. Переглянувшись, два друга тут же отправились покои Повелителя, все больше сомневаясь, что выйдут оттуда на своих двоих.***
Будучи умной девушкой, Фирузе Хатун очень скоро поняла, что Изабелла копает под нее. Странные взгляды, множество вопросов о ее происхождении, тайный разговор в саду между девушкой и Пашой. От таких людей персиянка привыкла избавляться сразу, дабы не упасть в ту яму самой, что она рыла для других. — Изабелла, я могу тебя попросить? — состроив добрейшее выражение лица, обратилась девушка к соседке по комнате. — Конечно, Фирузе, чем я могу помочь тебе? — не отрываясь от книги, спросила Хатун. — Вечером я буду у Повелителя, а в бельевую для меня принесут письмо, появились сведения, что кто-то из моей семьи все-таки выжил. Только не попадись никому, хорошо? Считая, что урвала ценную информацию, Изабелла тут же согласилась, не предполагая, что этого и добивалась Фирузе. Довольно улыбнувшись, шпионка Тахмаспа отправилась в хаммам, где ее уже ждала Джемре Хатун, чтобы получить приказ.***
— Так, так, так. — растягивая буквы, пропела Гюльфем. — И куда мы собрались? Давуд-ага тут же спрятал Хюррем за своей спиной, не боясь своей истинной Госпожи. Хюррем же громко сглотнула, стараясь убрать хрипотцу в дрожащем голосе. — Гюльфем, дай мне уйти, прошу тебя. Между нами войны не было, я хочу вернуться к своим детям. — Ты лжёшь, Хюррем. Не ради своих отпрысков ты жертвуешь собой, не води меня за нос. — расправив складочки на платье, Гюльфем поднялась с тахты и подошла ближе к ним. — Дело в Ибрагиме Паше? — С чего ты взяла? Важнее всего для меня увидеть своих детей, убедиться в том, что они в безопасности. — Да? Значит, когда придёт весть о том, что это Ибрагим разжег войну, ты не очень расстроишься? — с любопытством спросила сестра Шаха. — Я думала, что ты огорчишься. Ни сердце, ни разум не хотели верить в эту грязную ложь, пусть даже и на лице Гюльфем была твёрдая уверенность в том, что она говорит. Взглянув на Давуда, девушка дала ему понять, что стоит отойти. Когда евнух молча выполнил приказ, Хюррем оказалась лицом к лицу той, кто стал причиной ее заточения. — Я не знаю о чем ты говоришь и знать не желаю. Теперь уходи, пока можешь, ведь все уже в подвалах, кто знает, когда войско Османов окажется здесь. Твоя голова полетит первой, Гюльфем. — Да как ты смеешь? — закричала девушка и замахнулась. Быстро сообразив, что слов здесь недостаточно, Давуд схватил подсвечник. И вот сестра Шаха Тахмаспа лежит на темном полу, на котором с трудом можно разглядеть то, как собирается лужа персидской крови. — Давуд… — Некогда, Госпожа, нам пора! — схватив руку девушки, что застыла над телом бывшей возлюбленной Сулеймана, ага потянул ее за собой. Отодвинув один из диванов, он победно улыбнулся, увидев вход в подвал. Аккуратно спрыгнув, он помог спуститься и Хюррем Султан, что полностью доверилась мужчине и следовала за ним. Путь не был слишком долгим, вскоре они поднялись на воздух, где вокруг их ожидал густой лес. Быстро спрятавшись за огромным деревом, Хюррем аккуратно выглянула. Не так далеко стоял отряд янычар. Форма мужчин так и кричала о том, что они прибыли из Османской Империи. — Давуд, посмотри. — зашептала Султанша. — Это же янычары. — Точно. Может они пришли за вами? — с надеждой в голосе спросил евнух. — Вряд ли… — ее перебил громкий и грубый голос одного из главнокомандующих. — Янычары! Братья мои! Сегодня мы стоим на землях предателя и ведём долгожданную войну, за что стоит благодарить нашего Великого Визиря! Это он ослушался Султана Сулеймана и отправил нас сюда, зная, как мы хотим этого! — Ибрагиму Паше долгих лет жизни! Да будет острым его клинок! — в один голос откликнулись солдаты. Хюррем смотрела на это из-за дерева и не верила своим ушам. Разве мог Ибрагим так поступить? Зачем ему это? Неужели, вернувшись домой, он забыл все, на что она пошла ради него? Рой вопросов зажужжал в голове, надламывая ее душу. В поддерживающему жесте евнух взял ее за руку, понимая, что происходит в ее сердце сейчас. — Не может быть… — чувствуя, как слезы собираются в зелёных глазах, прошептала Султанша. — Он не мог… — Ферхат-ага, там кто-то есть! — раздалось вдалеке, но для девушки это уже было совсем неважно.***
Сулейман сидел за своим рабочим столом и пытался сосредоточиться на очередном украшении для Фирузе Хатун. Занятия ювелирным делом всегда помогало ему оттачивать терпение, отвлекало от бед, однако физическую боль было не снять. Мужчина, что отличался отменным здоровьем, вдруг стал жаловаться на боли в желудке. Лишь лекарям было известно то, как мучился их повелитель каждую ночь. Конечно, ещё знала Фирузе, которая заботилась о нем. Ну или это он так думал, ведь не знал о том, что уже несколько недель именно она кормит его перетертым стеклом. Когда явился главный ага по военному имуществу Османов, Сулейман был удивлён. Мужчина крайне редко появлялся во дворце, а тем более в покоях Падишаха. — Государь, мне нужно срочно вам сообщить, что Великий Визирь Ибрагим Паша отправил в поддержку Алкасу Мерза около пятнадцати пушек, а так же две тысячи янычар. — ага замялся. — Думаю, вы были в курсе, но решил лично убедиться. — Сюмбюль! — Слушаю, Повелитель. — быстро вбежал евнух, склонив голову. — Если Ибрагим Паша и Мерджан Паша не будут здесь через несколько минут, я отрублю тебе голову и украшу ей ворота дворца! Большего не требовалось, чтобы Сюмбюль тут же отправился за Пашами, а заодно по пути прочёл всевозможные молитвы. Когда же мужчины были доставлены, в покоях воцарилось молчание, пока евнух не ушёл, оставив за собой лишь маленькую щелку, чтобы знать о происходящем. Склонив головы, Ибрагим и Мерджан переглянулись, думая о том, что на лице Султана явно написана ярость и ждать хорошего исхода беседы не стоит. — Мерджан Паша, я позвал тебя для того, чтобы ты стал свидетелем нашего разговора с Ибрагимом. Присядь на диван. Подчинившись, на ватных ногах, Паша отошёл от своего друга, как бы ему того не хотелось. Стоило ему сесть, как Падишах в один миг оказался перед Паргалы и схватил его за шею. — Предатель! Что за игры ты водишь с Алкасом Мерзой прямо у меня под носом? — взревел мужчина, когда не увидел и толики страха в карих глазах друга. — Как ты посмел отправить пушки и янычар в Персию без моего согласия? Мерджан ерзал на месте, борясь с желанием защитить Пашу, что стало бы причиной их смерти прямо в Султанских покоях. — Повелитель… — прохрипел Ибрагим. — О чем вы говорите? — О чем я говорю? Омер-ага приходил, рассказал мне, что ты сделал! Ослабив хватку, Сулейман ждал объяснений от Визиря, отказываясь принимать недоумение на его лице. — Я не знаю, что вам сказали, но это лишь наговор! Я бы не сделал этого под страхом смерти, когда в их лапах находится Хюррем Султан! Слова обожгли ладони Султана, оставили навсегда след об этом дне, когда он вдруг осознал то, что таил в себе его близкий друг. — Значит, все, что сказала Хатидже — правда, не так ли? — Повелитель, они были в плену, стали друзьями, конечном Ибрагим пытается ее защитить! - не выдержав, Мерджан вскочил с дивана и хотел было подойти, но… — Хватит, Мерджан Паша. — остановил его Ибрагим, глядя прямо в глаза своему Государю. — Это правда. Я полюбил Александру сразу, как только увидел. И люблю до сих пор. И последних вздох мой на этой грешной земле будет наполнен любовью к ней. Вам достаточно этой причины, чтобы убить меня, мой Повелитель?***
Хюррем пятилась назад, когда главный янычар приближался к ней и с интересом разглядывал. Он не собирался причинять ей вред, наоборот, но откуда она могла знать наверняка? — Уйди прочь! Не смей касаться Госпожи! — стоя впереди неё, Давуд-ага размахивал саблей, которую забрал у нападавших стражников. — Убью и глазом не моргну. — Госпожа? — убеждаясь в своих догадках, тихо произнёс мужчина. — Хюррем Султан? Отозвавшись на своё имя, славянка остановилась и взглянула на янычара. — Что нужно тебе? Идите уже своей дорогой! — Госпожа, если вы являетесь Хюррем Султан, то мы немедленно должны доставить вас в столицу! Ага и Султанша переглянулись, понимая, что выхода другого ждать придётся очень долго. Пробраться к проверенным людям, которые могли бы организовать им побег из страны, было невозможным. Недолго думая, Хюррем гордо подняла голову и заговорила. — Да, я являюсь Госпожой, что подарила Османской империи трёх Шехзаде и Госпожу! Любимица Падишаха перед вами. Солдаты склонили головы, показывая свою преданность семье Султана. Уже через час Хюррем Султан и Давуд-ага оказались в повозке, что должна была доставить их в столицу уже через неделю. Мучительная неделя, во время которой она будет думать лишь о том, как бы успеть к тому моменту, когда жизнь представит ей тот самый выбор.***
Хатидже Султан наслаждалась теплом в дворцовом саду, когда увидела своего супруга. Паша передвигался прихрамывая, при поддержке Мерджана. Лицо было неестественно покрасневшим, а из губы сочилась кровь. Каждое движение отдавалось болью в отбитых рёбрах. Эта картина вызывала лишь смешок у Султанши. — Мой любимый супруг, кто же тебя так? Неужели мой брат постарался? Промолчи она, Ибрагим бы никогда не узнал той правды, что открылась перед ним сейчас. — Это ты меня подставила? — хрипя, спросил Визирь. — Отвечай! — Не смей повышать на меня свой голос, безродный раб! Сестра идиотка уехала, теперь ты будешь мне выказывать своё неуважение? Миролюбивое и доброе лицо Мерджана тут же сменилось на злобный оскал, на котором можно было с лёгкостью прочитать о том, что бы он сделал с этой девушкой, не будь она сестрой Падишаха. — Алкас Мерза нуждался в помощи, оказав которую, я смогла избавиться от всех, кто портил мне жизнь. — улыбке на лице супруги раздражала, но Паргалы не переливал. — Шах уехала, как только поняла, что всем наступит конец. Тебе, Мерджан, обидно очень? Ничего, ледяная Госпожа любила и любит только себя. Что же касается Хюррем… — Что с ней? — не выдержал Ибрагим, гневя тем самым Хатидже. — Лежит мертвая в какой-нибудь канаве твоя Хюррем! Ведь условие было одно: нет войны — Хюррем жива. Кстати, она непременно должна была узнать, что это твоих рук дело. — Как тебе это удалось, Хатидже? Как ты из мести могла начать войну? — сжимая кулаки, Ибрагим мысленно уже скинул девушку в Босфор. — Хюсрев Паша влюблён в меня, ты знаешь, уже давно. Я обещала ему выйти за него, когда разведусь с тобой, за это он тотчас все подстроил. — раскрыла тайну Хатидже. — Змея… Ты пожалеешь об этом! — загрохотал голос разъяренного Паши, которого с трудом удерживал Мерджан. — Гиена! Подарив некогда любимому мужу лишь ироничный смешок, Хатидже Султан отправилась во дворец, над которым так и сгущались тучи. — Ибрагим, зачем ты играешь с судьбой? Повелитель явно дал понять, что, если он найдёт доказательства твоей вины, ты будешь казнен. — Мерджан, какой смысл мне жить теперь? Ошибка сегодня, ошибка завтра, все ведёт к одному. В глазах Государя теперь я вижу лишь свою смерть. — садясь прямо на траву, Паша откинулся спиной на землю и задумчиво глядел в небо. — А если вернётся Хюррем Султан? Что будет с ней, когда она узнает, что тебя казнили? — Глупости, мой друг. — ухмыльнулся он. — Я предлагал ей сбежать ещё в Персии, однако, она отказалась от меня. Мерджан не сдержался и издевательски засмеялся. — Ты ей предложил сбежать, но услышала она это так, будто ты предложил ей отказаться от собственных детей, Паша! Я прошу тебя, возьми себя в руки, ты нужен здесь живой, когда она вернётся!***
Фирузе лежала рядом с Сулейманом и гладила его по спине, пока он сгибался от режущей боли в животе. Повернись он, увидел бы, как радовалась его любимица страданиям мужчины. — Мой Повелитель мира, моя любовь, я так хочу, чтобы ты скорее поправился. Твоя болезнь пугает меня. — Не думай об этом, это лишь от нервы из-за всего происходящего. Устал я. Как принять то, что мой близкий друг предал меня и растоптал, когда признался в любви к моей женщине? Фирузе ничего не ответила, лишь представила Сулеймана с рогами, которые наставляли ему все, кому не лень. Тем временем Изабелла проникла в бельевую, где, не без труда, нашла пергамент. Любопытство было велико, но она не могла подвести любимого Пашу, а потому не стала открывать тайну, что содержалась там. Быстро спрятав бумагу в декольте, брюнетка покинула комнату, оглядываясь по сторонам. Нужно срочно найти Великого Визиря. Коридор за коридором и вот Изабелла стоит у резных дверей кабинета, в котором она вместе со своим спасителем узнает тайну происхождения Фирузе Хатун. Постучавшись, ответа девушка так и не получила, но дело было слишком важным, чтобы думать о приличиях. С лёгкостью дверь поддалась ей, что и стало для девушки неминуемым концом. Джемре Хатун, притаившись за высоким книжным шкафом, подала сигнал второй девушке, что тут же вылетела из кабинета, ошарашив при этом Изабеллу. — Что здесь происх… — она никогда уже не договорит то, что хотела, ведь жизнь прервалась благодаря кинжалу Великого Визиря в чужих руках, которыми управляла хитрая персиянка. Выбежавшая Хатун должна была охранять вход, чтобы Джемре беспрепятственно покинула комнату. План оказался под угрозой, когда из-за угла вывернул Ибрагим. Хатун не теряла времени. Худые ноги быстро донесли девушку до Визиря, который был удивлён тому, как резка она в движениях. — Что тебе надо? — без энтузиазма спросил он. — Отчего шатаешься у покоев Повелителя? — Паша, мне сообщили, что началась война и я хотела узнать у вас, как Хюррем Султан? Весь гарем места себе не находит, все ее очень любили. — Передай всем, что Хюррем обязательно вернётся, раз столько хороших людей ждёт ее. Теперь ступай. Небольшая, но улыбка появилась на лице Паргалы, послевкусие от разговора с незнакомой Хатун заставило его вспомнить все в один миг. Она цеплялась за Марию и не хотела оставлять ее там одну, что говорило о ее доброте. Характер был тяжёлым, но лишь за ее улыбку, которую она дарила ему, не зная ещё даже их языка, Ибрагим был готов ей все простить. Поедание всего съедобного по ночам, пока весь дом спит. Тайные встречи в саду. Любовь, рвущая душу на куски, если долго не видишь глаз, что красивее любой зелени весной или летом. Желание ненавидеть ее, чтобы разлюбить. Смерть ребёнка от ее рук. Их общий сын Мехмед. Каждая встреча, хорошая или плохая, сейчас стояла перед глазами мужчины. — Зачем я отдал тебя в этот ад, моя девочка… Вставив ключ в замочную скважину, он удивился, ведь дверь оказалась незаперта. Предчувствие сдавило горло сильнее, чем крепкая ладонь Падишаха. Фирузе же слышала, как Ибрагим пришел к своим покоям. Она ждала знака, надеялась, что Сулейман поднимется и увидит все своими глазами.***
Слушая то, как медленно ступают лошади по сырой земле, Хюррем погрузилась глубоко в свои мысли. Она возвращалась домой. Осталось лишь преодолеть долгую дорогу и тогда она сможет узнать, что происходит с ее любимыми людьми. Ночь взяла бразды правления в свои руки, а потому в карете было совсем темно, что позволило Султанше пустить пару незаметных слезинок. Страх сковывал ее, когда она вспоминала о том, что Ибрагима намеренно подводили к казни. Жив ли он? Увидит ли она ещё хоть раз это бесстыжее лицо, на котором при виде неё появлялась улыбка. Осознание, что во всем этом виноват не только Паша, окутывало все больше. Гореть бы ей в аду, но не подпускать к себе Сулеймана. Лишь зарождающаяся жизнь внутри заставила ее тогда принять такую судьбу. Кто бы ей сказал, когда она плыла на корабле в Османскую Империю, что она станет возлюбленной самого Падишаха и его Великого Визиря, Хюррем бы не поверила. — Госпожа моя, с вами все хорошо? — обеспокоено спросил Давуд, пытаясь разглядеть лицо Султанши в потёмках. — Да, Давуд-ага, я в порядке. Это все страх неизвестности. Что поджидает меня в Топкапы, известно лишь одному Аллаху. Лишь бы все были живы и здоровы. — Так и будет, вот увидите. А я буду рядом с вами, чтобы не случилось дальше. — Почему? Почему ты рискнул всем и последовал за мной? — впервые задала этот вопрос вслух. — Это непросто объяснить, Госпожа. Я не буду скрывать, что некоторая выгода для меня в этом есть. — И какая же? Заранее расскажи, хоть высажу тебя по дороге, если мне это не понравится. Ага засмеялся, а после тяжело вздохнул, вспоминая историю своего детства. — Я не стал евнухом по собственному желанию. Мне было всего семь лет, когда работорговцы поймали меня и моего брата в ловушку. Много ли выложат золотых за ребёнка? Вряд ли, если он полноценен. Потому нас никто и не спрашивал. После этой процедуры, когда мы пришли в себя, я был отправлен в Персию, а мой брат в Стамбул. Возможно я смогу найти его, он единственный родной мне человек. Не сомневайтесь, я искренне предан вам. Хюррем призадумалась, рассматривая лицо аги. Он определённо напоминал ей кого-то. — Может быть такое, что он служит в Топкапы? — Мне неизвестно, Госпожа, но будет хорошо, если так. — представляя, как обнимет брата, шепнул Давуд.***
Ибрагим осторожно открыл дверь, опасаясь, что там его поджидает очередной враг, задумавший его убить. Войдя, лишь через несколько секунд он понял, что перед ним лежало ещё тёплое тело Изабеллы. Бедняжке перерезали горло. Проходившая Хатун увидела это и закричала, будто от испуга, предупреждая любимицу Султана. Паргалы же не предал этому значения и направился прямо к убитой, где увидел брошенный кинжал, что принадлежал ему самому. Сулейман, услышав визг, тут же отправился узнать, что там произошло, а за ним поспешила и Фирузе, улыбаясь Падишаху в спину. Подойдя к кабинету Паши, он увидел жуткую картину: незнакомая ему девушка лежит на полу, с ее шеи продолжает стекать кровь, а над ней нависает его Великий Визирь с окровавленным кинжалом в руке. — Ибрагим, что здесь происходит?! Все еще надеясь, что это не ловушка, Паша прикрыл глаза и тяжело вздохнул, прежде чем взглянуть на Повелителя. — Я не знаю, пришел, а она лежит здесь. — Повелитель, позвольте мне? — ласково пропела Хатун, пробираясь в кабинет из-за спины мужчины. Бросив мимолётный победный взгляд, Фирузе опустилась рядом с трупом. Для приличия сделав вид, что осматривает Изабеллу, она все же запустила свою ладонь в ее декольте и выудила оттуда свернутый пергамент. — Что это, Фирузе? — удивился Сулейман, чего нельзя было сказать про Ибрагима, что лишь грустно улыбнулся, вспоминая о том, чего так и не успел сделать.«Передайте Ибрагиму Паше, что я благодарен за помощь в моем деле. Когда я взойду на трон Персии, мы с ним одержим ни одну победу. А.М.»
Зачитывая вслух, Султан сам не мог поверить своим глазам. До последнего не хотел верить, что друг его в этом замешан. Только вот факты говорят о вине Ибрагима. — Ты… Ты убил девушку из моего Гарема за то, что она знала твою тайну, так ведь? Паргалы ответил бы, поспорил, рассудил, однако… Бархатный смех обвиняемого разнеся по покоям. Его победила женщина, о которой он так и не успел ничего узнать, хоть и подозревал неладное. — Стража, в темницу его! — произнося это, Сулейман схватился за живот, а по полу разлетелись капли крови, которая пошла через нос мужчины, пока он сам падал без сознания.***
Дорога домой заняла больше времени из-за непрекращающегося дождя. Девять дней в карете и вот она со своим верным евнухом въезжает в дворцовые ворота. Глаза, что красивее драгоценного камня Александрита, не светятся больше счастьем, в них лишь тревога, которая жгла ещё и душу. Успокаивает лишь предстоящая встреча с детьми и друзьями. У входа в Топкапы ее уже ждали два неизменно спорящих аги, что дрожали от восторга, увидев свою Госпожу, которая выходила из кареты с высоко поднятой головой, как и полагалось Султанше. — Хюррем Султан, Госпожа над всеми Госпожами, неужели это вы! — встрепенулся Гюль-ага и склонился перед ней. — Я так ждал вашего возвращения! — не уступал ему Сюмбюль. — Здравствуйте, мои бесценные помощники. - искренне улыбнувшись, Хюррем не сдержала порыв обнять их, вгоняя евнухов в краску. — Знакомьтесь, это Давуд-ага. Мой верный человек из Персии. Выделите ему комнату, позовите портных и сделайте все, что требуется. Почти не глядя вперёд, девушка бежала по коридорам, чтобы скорее увидеть своих детей. Мустафа, Мехмед и Михримах стояли возле колыбелей Селима и Баязида, кривляясь над малышами, от чего те заходились в звонком смехе. Они не заметили, как двери распахнулись, впуская мать, на чьих глазах собралась влага. — Мустафа, Мехмед… Мустафа замер, услышав такой знакомый голос, что снился ему по ночам и обещал, что все будет хорошо. Мехмед же отреагировал сразу. — Мама, мама приехала! — спотыкаясь, мальчик влетел прямо во объятия Хюррем. — Госпожа… — прошептал старший Шехзаде, вытирая слёзы с покрасневших щёк. Он побоялся поступить как Мехмед, ведь вдруг она не скучала так, как он. — Мустафа, мой родной мальчик, иди ко мне! — сквозь рыдания позвала его Султанша, чью шею уже через секунду сжали крепкие объятия наследника. — как же я скучала по вам. — Мама? — маленькими шажками Михримах подошла к девушке и положила свою крохотную ладонь на щеку. — Ты моя мама! Сердце рыжеволосой разрывалось на части, когда она вдыхала запах своих малышей. Лишь минуты спустя, старшие отступили, открыв путь к двойняшкам. — Мои маленькие, мои прекрасные Шехзаде. — одной рукой Хюррем провела по рыжим локонам Селима, а другой по тёмным Баязида. — Я больше не оставлю вас, мои дети. Никогда. — Хюррем Султан, а вы не знаете, куда уехала тетя Шах? — спросил Мустафа, чем удивил только что вернувшуюся фаворитку. — О чем ты говоришь? Как это уехала? — В один день собралась и уехала, Госпожа. За нами каждый день приглядывает теперь Мерджан Паша. Даже Нигяр Калфа пропала. Ничего не понимая, славянка оставила наказ Шехзаде ждать ее в покоях, а сама отправилась на поиски Мерджана. Она не успела разыскать его, ведь, когда тонкие ноги ступали по золотому пути, перед ней возник Падишах, что потерял дар речи, когда увидел свою когда-то возлюбленную. — Хюррем… — Повелитель. — склонила голову, но не улыбнулась, будто они виделись всего минут десять назад, а не полгода спустя шли друг другу навстречу. — О, Аллах, спасибо, что вернул мне мою радость. — расправив руки, он укрыл Султаншу в своих объятиях, почувствовав от неё лишь холод. — Пойдём в мои покои, расскажешь мне все, что произошло с тобой.***
Мерджан повсюду искал неожиданно вернувшуюся Султаншу, чтобы рассказать ей о том, что произошло с Ибрагимом Пашой, когда он услышал ее голос из-за дубовых дверей главных покоев дворца. Не раздумывая, он ворвался внутрь, где на него тут же обрушился гнев Султана. — Повелитель, прошу простить, но мне только прислали весть, что нашлась Хюррем Султан, но, как вижу, она уже здесь. — улыбаясь девушке, Паша поклонился. — Мы рады вам, Госпожа. — И я рада тебе Мерджан, но где же Шах Султан? Нигяр? Радость улетучилась и глаза Паши снова наполнились невероятной тоской, что не удалось скрыть от Хюррем. — Госпожа уехала вскоре после смерти Валиде Султан. Никто не знает, где она. Нигяр же вместе с Матракчи покинула столицу, они захотели тихой жизни. Воздух перестал поступать в лёгкие, к которым доступ перекрыла обида и разочарование. Как они могли бросить ее и уехать, не желая дождаться возвращения Хюррем из плена. — И ещё, Повелитель, — посматривая украдкой, мужчина продолжил. — Ибрагим Паша отказывается от еды. Пять дней он ужинает с вами, но возвращается в темницу и не хочет… Сулейман прервал друга Ибрагима одним жестом, не давая договорить. Голубые глаза полные злобы стремительно настигли испуганное лицо Хюррем Султан. — Что-то не так? Переживаешь за Пашу? Хюррем сглотнула, когда ноги подкосились от страха, а затем взглянула на Султана. — Мы сдружились, пока было в плену. Он помогал мне, а потому мне неясно, почему Великий Визирь вдруг оказался в темнице. Договорив, девушка увидела ужас на лице Мерджана, который озвучил недавно ту же версию, которую раскрыл сам Паргалы в ту же секунду. — Ты свободен, Паша. — тихо, но грозно проговорил Падишах. — Можешь идти. Получив молчаливое согласие от Госпожи, он удалился за дверь, где стал внимательно слушать, чтобы в любой момент спасти свою подругу. — Теперь рассказывай, Хюррем. Что связывает тебя и Ибрагима Пашу? — Что за глупости, Сулейман? Меня не было столько времени, а ты устраиваешь допрос о том, что у меня с мужем твоей сестры! Немыслимо! — Вот Гюльнихаль, что описывала свою жизнь здесь, думала по-другому. Найдя ее дневник, Хатидже поведала мне, что ее супруг давно влюблён в тебя, хоть и имел связь с этой глупой Хатун, от которой избавилась Шах Хубан, чтобы никто не мог подтвердить этого. — Вздор! Я не хочу это слушать! — Хюррем поспешила на выход, когда почувствовала, как на шее сзади сжалась крепкая ладонь ее властного собеседника. — Никуда ты не пойдёшь! — кидая ее на пол, взревел Падишах. — Что тебя связывает с этим предателем, который развязал войну с Персией, не думая о том, что ты там в опасности?! — Оставь меня в покое! Отпусти! — ревела Султанша, отбиваясь от него небольшими кулаками. — Чего так вдруг? Неужели ты по мне не скучала? — сдавив лицо девушки, он попытался поцеловать ее. Чувствуя тошноту, Хюррем лишь смогла укусить его, за что тут же получила пощёчину. — Видимо, ты забыла кто перед тобой! Спала с ним, да?! Прижав всем своим весом ее к полу, Сулейман стал руками исследовать извивающееся от ужаса тело рыжеволосой. — Не смей! Сулейман, что ты делаешь! — Ты моя, Хюррем, моя! Я слишком скучал, чтобы отпустить тебя, не наказав за связь с моим лучшим другом! Рука отчаявшейся девушки ловко нашла под платьем кинжал, который тут же прилетел тупым концом в висок Правителя и оглушил его. — Вот же Шайтан… — прошептал Мерджан, когда ворвался в покои. — Ты в порядке? — Да, отведи меня сейчас же к Ибрагиму!