***
Больше всего Армин любила сидеть на его коленях, разбирая вместе накопившуюся документацию. Толку в этом было мало: за несколько часов стопка толком не уменьшилась — но их это несильно смущало. Эрвин редко в последнее время бывал свободен, все чаще покидал штаб вместе с Коммандором. Приезжал разбитым и уставшим. Какое уж там… Он вновь склонился к ее шее, целуя и тут же чуть прикусывая у самого основания — не так заметно. Армин слегка склонила голову к плечу, чтобы ему было удобнее, резко перечеркивая целый абзац. Над ухом тихо хмыкнули. Его ладони поглаживали бедра сквозь тонкую ткань легких штанов. — Эй, Армин. Иллюзия покоя развеялась, вспугнутая хриплым голосом. До ужаса знакомым голосом. Бертольд стоял в дверях в разорванной форме — четким, до тошноты четким силуэтом. Стеклянные, мертвые глаза смотрели прямо на нее, не отрываясь. А затем он закричал — тем же сдавленным, больным воплем, который почему-то стоял у нее в ушах после пробуждения. Именно так он звучал, когда она пожирала его заживо?.. Не больше мгновения кристально-чистого сознания — закусить кулак, до крови, до отрезвляющей — бы, но её порог восприятия… — боли, чтобы не кричать самой. Армин зажмурилась, чувствуя неопределимое желание хотя бы приложиться затылком о стену. Нельзя. Слишком громко. Слишком заметно. Нельзя. Заткнуть рот. Главное — не кричать. Ни звука. …Черт знает сколько времени спустя она свесила ноги с кровати, дрожа всем телом. Руки не слушались, искусанные до кровавых разводов. Несущественно. Не больно. Ноги не удержали, Армин кубарем скатилась с кровати, приложившись плечом, замерла, вновь задрожав от еле сдерживаемых рыданий. Громко. Нельзя, нельзя, нельз… Дверь отворилась с отвратительным скрипом. Волна вязкой паники затопила с головой. Она так облажалась. Опять, снова… Большие теплые ладони огладили лицо, убирая попавшие в рот волосы. Она не слышала, что ей говорили, чувствовала только успокаивающие бережные касания на коже. — Простите, простите… — шепот — тихий, маниакальный. — Я-я не хотела… я… Зажмурилась в последний раз, затихнув. Дыхание. Частое, глубокое, равномерное. Спешка ни к чему, не хочется же создать еще больше проблем, чем уже умудрилась?.. Глаз не открывать. Ни в коем случае. Мысли ворочались неохотно, с трудом собираясь в логические цепочки. Но в одном Армин была уверена точно — нельзя было понимать, кто сейчас рядом. Нельзя. Удушливая паника вернется с новой силой, погребая под образами куда страшнее — еще не случившегося. Она позволила себе увязнуть в этом с головой. Простым чувством вины тут уже не отделаешься. Как же тошно было любить его.***
— Офицер Крюгер! От мрачного лица сестры отвлек голос высунувшегося из-за двери, прерывая их разговор, Черча. Армин под нос пробормотала ругательства и спрятала глаза за ладонью. — Конкретнее, рядовой. От безжизненного тона Фарлан на мгновение завис. — Простите? — Армин Крюгер, вице-капитан первого отряда, — все так же равнодушно представилась она, опуская ладонь на стол. — Это явно по твою душу. Эрен поморщилась. Прервали их очень не вовремя. — Срочно, Черч? — Рифтер и Коляйн сцепились, мэм. Ребята их разнимают, мы… — Еще дольше бы распинался! — рявкнула Эрен, мгновенно подрываясь с места. — Прости, Арм, потом. Сестра только махнула рукой, тоже вставая. — Я доложу капитану Смиту. Эрен закатила глаза. — Ты знаешь, что ему передать. — Ты знаешь, что я этого не сделаю, — донеслось в уже захлопнувшуюся дверь.***
Рифтер вцепился в нее бешеным псом — что не оторвать. Эрен знала, что не умела держать язык за зубами и гасить конфликты. Эрен знала, на какую точку на теле нужно надавить, чтобы человек испытал максимальную боль. Вывернутая рука рядового хрустнула в повисшей тишине почти оглушительно. Мальчишка у ног свернулся клубком, подвывая на одной ноте… Она презрительно скривилась. — Все сделали выводы из представления? Запомните, я не страдаю излишней сердобольностью! Еще раз узнаю о чем-то подобном — так легко не отделаетесь. Коляйн, — помятый пацан с трудом стоял на ногах, поддерживаемый товарищами. — В лазарет, живо! Этот самонадеянный мусор можете захватить с собой. Фарлан даже не двинулся с места, подобно оживившимся товарищам по отряду. Эрен напрягала внимательность, с которой он следил за ней, — будто прямо на его глазах она вдруг отрастила потерянную конечность. Плевать. Толком не выплеснувшаяся агрессия кипела внутри. Совсем не выходило думать о приятном — как на зло, даже Аккермана не было в поле зрения, чтобы отвлечься. Странно, но работало безотказно. Впрочем… Сайрам схватила ее за руку у казарм совсем не вовремя. — С каких это пор, Крюгер, тебе есть дело до разборок рядовых? Эрен вырвала ладонь из хватки, отступая на шаг. — И что не так? Он поднял руку на старшего по званию. — Ты спровоцировала его! Думаешь никто не слышал этого? — Спровоцировала чем? Я оскорбила его, Сайрам? Все, сказанное мной, — справедливо. И ты знаешь это. Правда тебе тоже глаза режет? — Это мерзко. Положила глаз на крысу и теперь покрываешь его подружку? Неудивительно, что только ты и выжила в своей группе — собратьев в них увидела? Контроль на мгновение изменил ей — Эрен в последний момент успела поменять направление удара, проломив хлипкую балку. Сайрам, испуганно отскочив, завизжала — а затем по инерции запнулась о ведро и завалилась на бок. — Не лучшей твоей идеей было гавкать на человека, которого так боишься. Ничтожество. И чему вы посвящаете свои сердца? По-вашему, травля, не объявленная в открытую, таковой не является? Что дальше, титанам будем друг друга скармливать? Ах, да… Эрен сжала кулаки, с трудом сдерживая ярость. — Именно это ты только что и высказала. Она уже не слушала крики Сайрам, повернув обратно к пролеску. Невообразимо тошнило — хотелось выбить из себя любое ощущение тела.***
Хорошо закреплённый мешок с песком порвался в мясо, царапая кожу. Эрен замерла на мгновение, не чувствуя облегчения. Тело было напряжено до предела, сбитые о дерево костяшки все еще ныли — она ударила куда сильнее казавшегося. И слишком неуклюже. Притупленная регенерация не справлялась, на периферии поселился зуд раздражающей боли — слишком слабой, чтобы доставить ощутимый дискомфорт, но достаточной для высвобождения подавляемой агрессии. Когда же она наконец сможет сдохнуть?.. — Эй? Леви Аккерман играючи увернулся от хлесткого удара с разворота — а затем перехватил её ногу в воздухе, приподняв брови. Эрен сердито запыхтела, чудом удержав равновесие. — Отпусти. Сейчас же! — Как скажешь. Ногу он и правда отпустил, только вот воспользовался тем, что она слегка подастся вперед по инерции, — вывернул обе руки, развернув к себе спиной. Шеи коснулось теплое дыхание, почти обжигая. — Скучно. Я думал, что ты способна на большее. Эрен чуть не зарычала, выворачиваясь из чужой хватки — Аккерман держал крепко, для надежности почти облокотив ее на себя… А покровительственный тон выводил из себя похлеще речей Сайрам. Сжав зубы, затылком ударила его куда-то в район макушки — из глаз почти буквально посыпались искры, но Леви пошатнулся, на мгновение ослабляя руки. Этого было достаточно, чтобы вывернуться и отскочить. Эрен обернулась. Улыбался. Самым уголком губ, склонив голову к плечу, но… Чужое имя, так легко промелькнувшее в мыслях, почти обожгло. — Так лучше. Еще раз? Могла ли она отказаться от подобного предложения?