Гнездо японского соловья

«Во влюблённом шёпоте вишни, Я слышу тебя, и возник твой лик Предо мной, и не будет лишним Сказать, что мой дух поник…»       Жарко, душно и в целом немного тошнотворно… Цикады не унимаются, стрекоча своими монохромными крылышками на солнцепёке, и совсем нет желания выходить из прохладной тени дома. Лето выдалось сухим и душным, так что можно было разглядеть, как плавится воздух над тренировочной площадкой, засыпанной песком. На исходе мучительно-жаркий август, а Шинджуро вновь на миссии — он постоянно отсутствует дома, и Рука уже привыкла вести хозяйство в поместье одна.       За эти несколько месяцев брака, они немного ужились друг с другом. Не то чтобы очень ладили, но и не избегали друг друга, а близость стала уже чем-то естественным и даже желанным. Рука и не знала, что с мужчиной может быть так хорошо, и теперь уже без опаски позволяла ему касаться себя. Никто и не скрывал, что всё это ради зачатия ребёнка, но это не мешало получать друг от друга удовольствие. В частности, к Шинджуро девушка теперь чувствовала что-то вроде привязанности, искренне, но незаметно радуясь его возвращениям.       Иногда даже скучала по нему длинными, светлыми ночами, сидя в саду под лунным диском — молочный шар смотрел на неё и кажется, слышал все её потаёные мысли и молитвы. Всё чаще в них стали появляться просьбы о том, чтобы муж вернулся целым и здоровым, всё чаще хотелось, чтобы его часть футона была теплой. Если дома есть сильный и добрый мужчина, то все лишние тревоги рассеиваются, хоть Рука и осведомлена, что за поместьем постоянно присматривают в дни отсутствия мужа.       Шинджуро действительно старался делать для неё что-то, и теперь у Руки было всё, чего могла бы хотеть любая женщина: новые кимоно, золотые украшения, хорошая еда и главное — его внимание. Муж всецело отдавал себя жене в свободные дни, делая всё для её кротких улыбок. В прошлый раз, после одной из своих миссий, он принёс в дом пару росточков бегонии, которая прижилась в саду, заботливо посаженная молодой Госпожой Ренгоку.       А в один из вечеров она сплела для Шинджуро венок из тонких, цветущих веточек миндаля — разновидности абрикосового дерева. Вышло так чудно, что хоть мужчина был не слишком доволен, он не снимал венок с головы до самого вечера. Его сплела для него любимая жена! Цветы миндаля так напоминают цветы сакуры, но пышнее и ярче, а сейчас, в конце лета, на этом кустарнике зреют плоды. Шинджуро обещал наколоть их для девушки, как поспеют.       Этот сад когда-то наверняка был красивым и ухоженным, и Рука разодрала себе все ладони, вырывая сорные травы, чтобы давно позабытые цветы могли расти на этой земле. Их, должно быть, посадили тут ещё в прошлом году, а это лишь их проросшие семена, хаотично разбросанные по территории. Но вчера, спустя час работы, у Руки сначала закружилась голова от запаха пыльцы, а затем и вовсе начался приступ тошноты. На этом не закончилось:       Запах чего-то кислого бьёт в нос, когда Рука осматривает кухню — что же может так приторно пахнуть?! Само собой, сюрпризов не было, и задержка в две недели говорила сама за себя, а тошнота и повышенная чувствительность к любым ароматам лишь закрепляли в сознании девушки уверенность — она наконец-то понесла. Нужно только наведаться к акушерке, чтобы узнать все сроки и получить наставления, а сомнений в правильности её вывода и вовсе нет.       Она не стала писать Шинджуро письмо — хотелось увидеть, как он обрадуется. Обрадуется ведь?! Муж же сам изначально хотел ребёнка, так вот всё у них, вроде, получилось! Рука уже неделю не может нормально есть, а бесчётное количество запахов сводит с ума, и её выкручивает несколько раз на дню, стоит девушке что-то поесть. Сложно… И всё-таки, она рада, что должна стать матерью. Больше не будет так одиноко, пока Шинджуро нет дома… Ребёнок не может быть зачат давно, ведь женские кровотечения точно были полтора месяца назад, задержка уже две недели, и если припомнить дни супружеской близости, то значит, срок не превышает трёх-четырёх недель. Ещё такой кроха…       Хоть муж и говорил, что никого не вышвырнет, если родится девочка, Рука всё равно в тайне молит богов о сыне — чтобы в семье точно был лад, нужен наследник. Но если уж быть действительно откровенной, то девушка мечтала о дочери — о существе, с которым будет шанс поделиться всем самым сокровенным. Только вот когда Рука сварила рис, то он у неё получился рассыпчатым…*       Точно зная, что нужно больше отдыхать, девушка спит дольше обычного и не ест тяжёлую пищу. Хотя, с её тошнотой питаться всякой гадостью и при всём желании не получится. Муж уходил ненадолго, но что-то задержался, да и воронов с посланиями не отправлял. Ладони сами собой иногда поглаживали низ живота, в моменты, когда Рука об этом задумывалась в тихие вечера, когда покой нарушали только скрежечащие цикады. За их скрипами было даже не слышно пения птиц, и жучки скопом в обилии грелись в закатных лучах.       Маленький малыш, имя которому она дать не сможет, хоть ещё долго будет носить его под сердцем — имя должен дать Шинджуро, он уже об этом предупредил. Ну и пускай, ведь от этого Рука не станет меньше его любить! Крохе нужна её любовь, ведь он ещё долгое время будет слабым и беспомощным. И неизвестно, полюбит ли его отец, или просто порадуется наследнику и не станет им интересоваться, пока тот не подрастёт. Но один безусловно любящий человек у ребёнка уже есть. Теперь нужно только спокойно подождать, пока он появится на свет.       Складывая в тряпичную сумку флягу с водой и немного денег, девушка смахивает со лба капельки пота — солнце в самом зените, беспощадно напекая её тёмную голову, отчего Рука лишь радуется тому, что вынуждена прятать лицо под тенью широкополой, плетёной шляпы, надевая самую неприметную, голубую юкату. Она уже вызнала, как найти больницу, и поэтому хотела тихонько туда сходить, чтобы поскорее уточнить все необходимые подробности о свём положении.       Но стоит ей открыть и толкнуть ворота, как она пересекается взглядом с двумя невысокими человечками в форме охотников, лица которых скрыты белыми повязками. Прекрасно о них зная, Рука ещё ни разу не успела с ними увидеться, ведь мечники работали очень скрытно, совсем не беспокоя её. Так что столкнувшись с ними лицом к лицу, нужно бы что-то сказать своим защитникам: — Прошу п…прощения, я… — Госпожа Ренгоку, — один из охотников подошёл ближе — Вам небезопасно покидать это поместье. Что-то случилось? Вам что-то понадобилось?       Вовсе не хотелось ему рассказывать всех причин, но осознавая, как это важно, Рука сглатывает и понимает по взгляду часовых, что выйти из поместья Ренгоку она не сможет — не настолько объективная причина, чтобы делать это, не дожидаясь Шинджуро. И всё равно девушка пытается: — Мне нужно попасть в городскую больницу. — Вам нехорошо? — в разговор включился второй охотник — Мы можем вызвать лекаря из Штаба. — Благодарю, но я сносно себя чувствую, в этом нет необходимости. — Ваш муж наказал нам заботиться о вас, так что мы всё-таки отправим ворона в лазарет. Скажите, что конкретно у вас болит, чтобы медик взял с собой нужные лекарства?       Рука очень сомневалась, что при Штабе охотников присутствуют акушеры, да и о возможной беремености этим мужчинам заикаться не хотелось — к чему им знать? В повисшем молчании, охотники нервно переглядываются, а затем один из них вновь обращается к девушке: — Госпожа, если причина очень личная, то вы можете написать записку, её передаст ворон. — Я не думаю, что военный врач окажется мне полезен. Ни к чему его тревожить. Если не пропустите, то я просто останусь дома. — При всем уважении, ваш муж потом спустит с нас шкуры, если с вами что-то случится, — охотник помладше попытался пошутить — Мы просто пошлём за лекарем, на всякий случай. — Раз так, то… — Рука смущённо поправляет на плече сумку, которая ей уже точно не понадобится — Просите, чтобы это была женщина, хорошо? — Как вам угодно, — на руку отхотника садится небольшой, молодой ворон — Лети в Штаб и проси прислать медика для Госпожи Ренгоку! Только кого-нибудь из женщин!

***

      Медицинские приборы звенят, когда девушка в синем, форменном платье кладёт их на стальной поднос. Унизительная процедура, но медик мягка и аккуратна, поэтому основная доля беспокойства постепенно растворяется в спутанном потоке мыслей. В спальне душно, но по понятным причинам, во время осмотра выход на веранду закрыт. Подол юкаты совсем неприлично задран, и Рука вновь глядит в потолок, пока медик её осматривает.       Как выяснилось, в Организации работают одни из самых передовых врачей, которых там же и обучают. И так как специалист должен уметь действовать в любых ситуациях, акушерское дело было включено в систему базовых врачебных навыков. Этой девушке не пришлось ничего объяснять и распинаться — стоило ей остаться наедине с Рукой, как она задала всего лишь один вопрос: «Как давно нет женских кровотечений?»       Холодные, железные зеркала, какие-то бесформенные, длинные ложки и огромные пинцеты… Неприятно, да и выглядят жутковато, но на деле ощущается сносно. Стягивая использованные, хлопковые перчатки, добродушная медработница начинает мыть медицинские средства в теплой воде с добавлением спирта, явно благожелательно настроенная: — Вы уже можете одеваться.       Нет ни тревог, ни волнения на этот счёт, так что Рука не торопится узнать точный ответ, поправляя складки одежды и усаживаясь на футоне. Медик заканчивает обработку инвентаря и вдруг лучезарно ей улыбается: — Поздравляю вас, вы продолжите род Огненных Столпов! Сроки маленькие, недельки три, или край — четыре. Никаких отклонений не вижу. — Спасибо, — Рука реагирует очень спокойно, но тоже улыбается — Жаль, конечно, нельзя сразу сказать, кто родится. Я вам сейчас заплачу, только кошелёк возьму… — Не нужно, Госпожа Ренгоку, за всё уже уплочено, — медсетра видит, как Рука удивлённо вытянула лицо и ждёт дальнейших пояснений — Ояката-сама распорядился заботиться о вас в счет жалования Господина Ренгоку. Сюда входит и моя помощь, мне всё оплатит Организация. А вам бы поменьше дергаться и больше кушать, вы очень худенькая! — Но я всегда была такой. — И всё же, постарайтесь. По возможности умерьте физические нагрузки, соблюдайте гигиену и почаще бывайте на свежем воздухе. В рацион включите как можно больше овощей — ребёнку это полезно, избегайте алкоголя и острой пищи, и вот ещё, — девушка протягивает Руке небольшую бумажку — Тут мой адрес, отправите ворона через месяц. Осмотры нужно проводить каждые несколько недель. И не пренебрегайте сном! — Спасибо вам, правда, — Рука вчиталась в записку — Хоши-сан… Можно так к вам и обращаться? — Конечно-конечно, и если что вдруг пойдёт не так, то сразу же пишите об этом, я прибуду при первой же возможности! — Мне будет неловко отвлекать вас от вашей основной работы, Хоши-сан, ведь сейчас особенно сложное время… — Шинджуро уже посвятил её в кое-какие подробности из жизни Организации — Спасибо вам за заботу!       Медик почему-то смотрит очень подозрительно, и Руке становится не по себе. Может, она что-то не то только что ляпнула? Но последующие слова акушерки вызывают лишь больше вопросов: — Госпожа, вы правда не понимаете, почему Ояката-сама лично вами обеспокоен? — Ч…что? — она перебирает в уме все разговоры с мужем, но ничего такого не припоминает — Мной?! — Род Огненных Столпов почти уничтожен, это всем известно, — медик становится жёстче — Верхушка Организации надеется на рождение здорового наследника, чтобы преемственность места Столпа от отца к сыну не обрывалась. На вас лежит большая ответственность за его воспитание. Не я должна была вам об этом рассказывать, но… — она вздыхает — Считайте это женской солидарностью. Всего вам доброго.       С её уходом изменилось всё отношение Руки к своей беременности, и девушка даже не знала, сколько времени бездвижно просидела на футоне. Не важно, что там за продолжение рода и продвижение Шинджуро по службе — оказывается, от Руки ждут воспитания ещё одного Столпа. Да что за бред, как они могут об этом думать, когда ребёнок ещё в её животе?! А если будет дочь, тогда что?! Тоже отправлять её на войну с демонами?!       В глазах помутнилось, и Рука прилегла на подушку. Ладно, ещё все может быть не так серьёзно, и с рождением малыша все успокоятся. Какое вообще дело Организации охотников до таких подробностей?! Шинджуро вообще знает об этом?!       Ребёнок… Там ещё толком ничего не сформировалось, а они уже решили его судьбу наперёд. Неужели, он будет кому-то принадлежать так же, как и сама Рука, завися от чьих-то спонтанных решений? Нет… Если она навеки в золотой клетке, то её дети должны родиться свободными людьми, с хорошим происхождением и полной свободой воли выбирать своё дело по жизни!       Он ещё крошечный, размером, наверно, со швейную булавочку, а ему уже пророчат проливать кровь на опасных миссиях! Вот и вскрылся основной подвох её удачного замужества, с которым девушка уже смирилась. А что скажет в своё оправдание муж? Неужели, он правда за то, чтобы и его сын рисковал жизнью?! К чертям такую Организацию, которая хоть и спасает обычных людей, но губит своих же сторонников! Всё должно быть добровольно, а не так вот!       С веранды неожиданно доносится шум хлопающих крыльев, а после довольно узнаваемый, гортанный голос птицы зовёт кого-то: — Крр… Важное послание! Крр…       Наверняка это пришла весточка от мужа, он же уже должен вскоре вернуться! В груди затеплилась надежда на то, что Шинджуро её поддержит, когда выслушает, и обязательно успокоит. Он умел это делать, нужно только дождаться его и рассказать чудесную новость о её положении!       С этой мыслью, Рука распахивает сёдзи перед птицей. Но это оказался не их фамильный ворон: меньше по размеру, с каким-то жёлтым кольцом на лапке, птица выглядит незнакомо. И без лишних представлений, ворон выпаливает: — Крр… Приношу соболезнования! Крр… Ваш супруг убит на миссии!       Мир меркнет, но Рука спокойна, а птица свободно взмывает в небо. Летит высоко, чёрным пятном выделяется на синем небосводе. Второй раз в жизни девушка завидует птицам, едва понимая, что только что услышала. Глупый ворон, и это всё, что он мог сказать? Она должна узнавать о жизни и смерти в один и тот же день? Дыхание сбилось, и вместе с приходом осознания, заколохматилось и растревоженное сердце.       Нет, нет! Не правда это всё! Одними губами, Рука вышептала заветное имя, а затем медленно осела на пол. Кажется, этот бессмысленный крик слышит всё Токио, и он ещё несколько раз эхом проносится по всем его кварталам. Не может это быть правдой, не бывает в жизни таких печальных совпадений! Как это его может взять и не стать? Не может, нет!       Что-то в груди надламывается, и вот, возле Руки уже стоят два охотника, чьи лица закрыты белыми повязками, но для девушки они просто бесплотные призраки, которые её тормошат. Она не двигается, но всё ещё дышит — перед глазами стоит доброе лицо мужа, когда в одну из совместных ночей он поцеловал её, проговорив после этого: — Ну в этот-то раз точно, моя хорошая…       А она, оказывается, полюбила его к этому времени… И чтобы Рука это поняла, ему нужно было всего лишь умереть. Всего лишь оставить её. Всего лишь уйти в небытие и забвение.