Цветочек

Сегодня, в расшумевшемся чайном доме, проходил небольшой праздник в честь посетившего Путешественника. Несколько знакомых лиц приветствовали гостя, восторженно расспрашивая его о далеких регионах и их культуре, да пытались узнать каково там с торговлей и технологией. Звенели чашки с блюдцами на столе, пока все переговаривались. Люди наслаждались своим отдыхом, обычным попойкой чаепитием, смеясь во всю и прося рассказать Паймон о всех-всех необычных вещах, животных и людях в неизвестных им городах. Просторная комната, наполненная сидящими на полу гостями, звенела весельем, поглощая каждого собеседника в пучину разговоров с легким пьяным юморком. Столы, стоящие в ряд, были забиты незнакомцами и друзьями, дружно переговаривающихся через весь шум. Были разложены тарелки с закусками из рыбы и орешков, по несколько токкури на столах с запасными чашечками. Кто хлопал себя по ноге во время общего смеха, а кто хватался за ближайшего человека рядом, откидывая обоих из узкого столика на пол. Все собрались здесь, чтобы проведать своих ближайших друзей, — Путешественника и Паймон — и расслабиться да обсудить друг с другом всё также идущий бизнес или жизнь. Даже Тому, работника чайной и официанта-помощника на сегодняшний вечер, затащили за стол. Ему пришлось неудобно балансировать на одном колене, пока пьяный гость крепко удерживал его за плечи, громко рассказывая Томе непонятную историю из своей юности. Блондин изо всех сил старался удержать улыбку, пытаясь вырваться из хватки незамеченным. Взгляд Томы был полон раздражения, будто он вот-вот вспыхнет спичкой и оттолкнет пьяницу от себя. Может быть он скажет что-то неприятное и, пока пьяница будет недоумевать, ускользнет из его рук? Или может парень «нечаянно» обольет мужчину алкоголем и уйдет из комнаты, чтобы «принести полотенце»? Хотя, вполне возможно, что Тома отвлечет мужчину новой порцией саке и быстренько улизнет. Не спуская внимания с Томы, голубоволосый медленно отпивает из своей чашки, позволяя горьковатому вкусу омыть рот и обжечь послевкусием. Как одному из уважаемых гостей, Аято посадили во главе застолья, а Путешественника — на другом конце. Каждый из них сидел в своем обществе, окруженные людьми, которые хотели знать их лично и расположиться перед ними в лучшем свете. Вот и сейчас, в уже припозднившемся празднике, когда гости шумят во всю, смеются, спорят и поют, когда обычный интерес о делах в бизнесе и семье уже исчез среди гостей, когда луна светит ярче на небе. В этот момент, глава клана Камисато сидел, уперевшись кулаком в щеку и смаргивая сон с глаз, пока Герой наблюдал за всеми, слушая вполуха рассказ Паймон о путешествии по Энканомии и уперевшись подбородком в сложенные руки. Находясь в чайном доме столько времени, кто-то мог бы уже догадаться распустить всех гостей по домам, а то и вовсе прогнать. Чего, наверное, и хотел сделать Торомару, тихо наблюдая за всеми и своим работником в дверях комнаты. С какой вероятностью владелец чайной может напасть нарявкать на посетителей, если они не уходят? А помощник имеет право на драку с посетителями, если владелец позволит? Сможет ли Тома всё же ускользнуть из пьяной хватки и выпроводить всех, пока Торомару не уволил его? Когда Торомару подбежал к «занятому» Томе, вместе с ним к официанту подошел и Путешественник. Аято не слышал, о чем они говорили или что ответил пьяный гость, но явно видел, как Тома удивился помощи со стороны Героя, что аж покраснел. Сонливость снимает рукой, заставляя подняться главу клана и собственноручно попросить всех разойтись по домам, ведь «время уже не детское, а наши Герои, вероятнее всего, устали от такого теплого приема и веселья». Тома стоял на прохладной улице, провожая последнюю пьяную пару друзей взглядом и, в знак благодарности, кланяясь им. Камень упал с души, когда все стали собираться, и свободно вздохнуть он смог только сейчас, стоя на крыльце чайного дома и любуясь далекими звездами в небе. Любование звездами Томе хватает на две минутки, как он вспоминает про неубранные токкури и комнату, в которой еще недавно все лаяли от радости. Итэр появляется рядом с парнем, когда тот решает подмести перед чайным домом. — А-ах, Путешественник! — волнуется парень, — Не знал, что вы еще здесь. Решили не уходить с остальными? — Мы решили помочь Торомару в знак благодарности, — он качает головой, — Потому решили немного задержаться, и прибрались. — Герой улыбается парню, как вдруг вспоминает, — Оу, ну Паймон еще и заснула. — Заснула? Разве она не болтала больше всех? — удивляется блондин, — Хотя, я бы тоже заснул, если бы так много болтал, — оба смеются, оглядываясь назад, будто вышеупомянутая могла их ненароком услышать и разозлиться. — Так ты… — Итэр запинается и поднимает брови, будто мечется между вопросом и чем-то еще, что, вероятнее всего, может напугать собеседника, — Ты хотел бы немного прогуляться? В конце-то концов, я поболтал со всеми кто присутствовал на празднике, но никак не мог перекинуться с тобой хоть парой фраз, насчет клана и тебя.. в принципе, хах. Тома посмеивается с поспешной речью блондина, но с улыбкой отвечает: — Тебе не нужно так волноваться, Путешественник! Раз вы сделали мне услугу и помогли с уборкой токкури, я с радостью составлю вам компанию на прогулке! — Оу? Уходите гулять, не проверив все ли ушли и оставив меня? — раздался голос сзади двух парней. Аято становится рядом с Томой, оглядывая их снизу вверх и слабо улыбаясь. — Аято, — как ни в чем не бывало говорит Герой, — тебя нужно провести до дома? — Нет, откажусь, — сразу отрезает глава клана, смотря с полуприкрытыми глазами, — Тома. Надеюсь ты свободен и теперь мы можем пойти? — голубоволосый кладет свою руку на плечо парня. — Д-да, конечно, мой господин, — заикается Тома, — Погодите минуту, я только проверю все ли чисто внутри и в порядке, так что мы затем сможем спокойно уйти. Тома, уйдя обратно внутрь чайного дома, оставил господина Камисато со своим старым другом. Оба взглянули друг на друга и улыбнулись. Герой улыбался, как всегда — ярко, откровенно, доброжелательно и с некой тоской или усталостью в глазах, а Аято — профессионально, коротко и туго, презрительно оглядывая другого. — Аято, мы давно не виделись, — пытается завязать разговор Герой, но его тут же прерывают. — Друг мой давний… Вы, наверное, сильно устали за время своего путешествия? Удалось ли вам найти того, чего вы хотели? — Герой качает головой, — Вот как… Мне жаль, что вам не удалось найти того, чего вы хотели. Неужели ваши поиски привели вас обратно по вашему пути? — Нет, хах, мы и правда решили навестить вас всех, — снова эта добрая улыбка. — О, это очень любезно с вашей стороны. С вами приятно иметь такую дружбу и связь, мне радостно, что вы не забываете о нас, даже когда ваше приключение завело вас в такое заблуждение. Перед тем, как Герой ответил, послушался шорох за дверью дома, что значило, что Тома возвращался к ним. — Ах, да, еще кое что, — вспоминает Аято, делая шаг ближе к Герою и наклояясь, — Это мой цветок. Не твой. Держись подальше от него, пока я не приказал избавиться тебя, — Камисато практически шипит в ухо Героя, смотря на него широко раскрытыми глазами и пустым лицом. Герою оставалось только проглотить ком в горле, смотря прямо в лицо пугающего друга и нахмуриться. Аято выпрямился именно в тот момент, когда Тома вернулся обратно в их компанию, и улыбнулся как ни в чем не бывало, нацепляв на свое лицо маску усталости, легкой пьяни и душевности. — Я готов! Можем идти, мой господин, — Тома улыбается, как не бывало, оглядывая обоих своих друзей, — Все в порядке? — Да, конечно, — Камисато отвечает, не спуская своих внимательных и осторожных глаз со своего друга, — Пойдем, Тома, нам давно пора вернуться в наш дом. Аято соврал бы, если бы сказал, что не ревнует Тому, когда он работает в чайном доме. Соврал бы, если бы сказал, что приходит туда только, чтобы почаевничать вместе с другими главами кланов. Соврал бы самому себе, если бы не признался, что Тома ему нравится именно в этом смысле. У блондина всегда была приятная внешность и телосложение. Он всегда был добр и мог помочь кому угодно, не волнуясь о том, что его могли и подставить. На него было хорошо полагаться и было легко доверять ему со всем, что могло беспокоить Аято. Когда Тома впервые поцеловал и признался главе клана, парень явно ожидал, что его выгонят или казнят, как наказание за такое надругательство над молодым господином. Но вместо из любых других сценариев, Аято тогда только усмехнулся над нервным парнем и притянул обратно к себе. Не смотря на то, что Тома прямо-таки принадлежал господину Аято, сам молодой руководитель не мог избавиться от некого беспокойства, что его могли отобрать у него. Что Тома мог позабыть об их отношениях, что блондин мог найти кого-нибудь более влиятельного и хорошего, чем Аято, что он мог просто позабыть об Аято. По тому, сегодня молодой господин решил взять дело в свои руки. Это было одним из тех дней, когда собственное поведение или обычная доброта Томы вызывало у него жгучую ревность в груди. Сколько бы Тома не убеждал его в обратном, Аято нужен был способ, чтобы почувствовать и успокоиться, что все в норме. Таким образом, сейчас Тома лежал на кровати своего господина, ощущая как тугие веревки жгли ему запястья и лодыжки. Глаза были связаны, как и рот, не позволяя бедному мондштатцу взять контроль, оставляя парня только беспомощно и нервно дергать конечностями и прислушиваться к своему господину. Аято глубоко выдохнул, оглядывая своего подчиненного. Тома застыл, стараясь успокоить свое бушующее сердце, и вслушался в тихое дыхание главы. — Тома-Тома… Что-то странное прошлось по оголенным лодыжкам и ногам Томы, вызывая мурашки по его телу. — Тома, — звал Аято, проводя своими холодными руками по его бедру, — Тома, он ведь не плох, не так ли? Знакомая рука прошлась по дернувшемуся члену Томы, вызывая у того резкий вздох и заставляя выгнуться на встречу теплому прикосновению. — Тома, — Аято сжимает пальцами головку, — Скажи мне: он тебе нравится? Тома мычит, дергаясь от ласки на своей растущей эрекции. — Герой. Он тебе понравился? — глава сжимает парня за основание, сдергивая свободной рукой ткань-кдяп изо рта. — Нет- нет, мой господин..! — Тома старается отвечать, подавляя тяжелое дыхание и стоны, — О-он всего лишь- друг! Он друг!… Аято отпускает его член, отходя слегка в сторону от Томы и оглядывая его с головы до ног. Парень лежал на кровати связанный по руки и ноги, истекая предэякулянтом и извиваясь в поисках приятных и желанных рук своего господина. Сглатывая, Тома мог лишь надеяться, что сегодня ему достанется удовольствие от оргазма. Хотя и в прошлый раз ему перепало наслаждаться от оргазма своего любимого вокруг своего члена, но хотелось бы, чтобы Аято пожалел бы хоть немного. — Тома. Аято бьет его плетью по бедрам, оставляя яркие оттенки красного на его светлой коже. С каждым произношением его имени, Аято бил его плетью по бедрам, а затем утешающе обводил удары этой же плетью. Он бил по его промежности и ласкал его член, пока блондин сдерживал вырывающиеся стоны и дергающиеся бедра в наслаждении. — Тома, — Аято говорил с более мягким тоном, не убирая сжимающую руку на основании члена блондина, — Он тебе и правда не нравится?.. — М-мх!.. Нет- нет! Не нравится!… — Тома пытается двигать тазом и телом, пытаясь хоть немного вызвать трения между чужой взмокшей рукой и собственным членом, — Я не хочу! Не хочу его! А-ах..? А-ято!.. — Не нравится? Честно? — Тома ощущает, как Камисато взбирается на кровать, нависая над стонущим парнем. Аято убирает повязку с глаз Томы, встречаясь с его затуманенным зеленым взглядом, который полз с лица Аято вниз к своему стоявшему и истекающему члену. — Не- не нравится.. — Тома хрипит, пытаясь отдышаться, но не отрывая свои глаза от бесконечно отстраненного и неуверенного взгляда своего господина. Аято моргает, а затем глубоко выдыхает полной грудью. Он наклоняется над ним и целует, обводя своим языком и пытаясь прижаться к Томе, как можно ближе. Без кусания, без злобных чувств, без того, что Камисато пытался задушить его. Простые и откровенные поцелуи, которые только желали и желали исключительно этих губ своего подчиненного. Тома дрожит в его руках, извиваясь и целуя в ответ, пока собственный член изливался ему на живот предэякулянтом. — Ая- Аято, Аято.. — Тома зовёт его сквозь поцелуи, — Мой господин, я- я-.. Мх! Я скоро кончу.. ах… Камисато понимающе целует его в щеку, переползая на его челюсть и шею. Он водит одной рукой по его члену, медленно сжимая и двигая, а другой — проходится взмокшей рукой по его телу, сжимая и крутя его соски, слегка надавливая на его живот и сжимая его бедра, придвигая к себе. Блондин пытается отвечать ему, пытается хоть как-то также ублажить своего господина, но веревки не дают ему никакой свободы действия. С мгновения Аято дрочит ему грубо и быстро, не жалея парня, утопающего в собственном наслаждении и стонах, а в другой момент — молодой господин ласкает Тому медленно и нежно, обводя большим пальцем его головку и приятно сжимая его в основании. Они целуются и стонут друг другу в рот, пытаясь оказаться как ближе, хотя казалось, что уже некуда. — Тома-а- хах!.. Я.. я-!.. — Аято пытается что-то сказать, отодвигаясь от парня. — М-мх!.. Мой Г-господин.. да? Да? — мондштадец пытается отвечать и сфокусировать свой взгляд. Но Камисато только неровно выдыхает, поднимаясь с блондина и спускаясь ниже, оказываясь у Томы между ног. Он целует ему живот, удерживая крепкой хваткой талию и бедра парня. Поцелуи покрывают куда Аято только достанет, то живот с мокрыми поцелуями, то бедра с красными пятнами от плети и укусов, то член с короткими и более влажными поцелуями. Парню снизу оставалось только стонать, дергаясь и хватаясь за веревки вокруг своих запястий. Он мог только стонать и умолять, выгибаясь навстречу теплому рту господина. Каждый сон и вздох раздавался все громче и желаннее прежнего, заставляя Тому терять связь с реальностью с приближающимся оргазмом. Голубоволосый целовал его куда только мог, попутно сжимая собственную эрекцию. Он игрался с собой, знающе поглаживая себя с нижней стороны члена, проводя нетерпеливо под головкой и сжимая тугое кольцо своих пальцев на своем основании, втрахивая себя в собственную руку. Аято, оторвавшись от бесконечно желанных поцелуев, укусов и засосов, поднялся на кровати и спустил с со своего тела кимоно, отодвигая его ногой и позволяя тому упасть под кровать. — Тома, — Аято садится на колени, поднимая бедра парня на свои. Господин гладит парня по животу своими мокрыми руками и затем возвращает их на его член. Тома снова стонет под ним, скуля и зовя Аято по имени, путаясь и умоляя своего господина. Руками Аято проводит по его члену, сжимая каждый его сантиметр и медленно отдрачивая, пока собственный истекающий пенис прижимался к бедру Томы. Он по-собственнически держит его в своих руках, вызывая больше скулёжи у блондина, перемещая руку ниже к его анусу. Аято начинает медленно — слегка надавливает на проход и смазывает собственной слюной, осторожно раскрывая его себе, а затем решительно действует, беря головку члена к себе в рот и пропуская один палец полностью внутрь стонущего Томы. Путаясь в ласках и дискомфорте, Тома стонет сквозь зубы, кусая себя за губу и прерывисто дыша. Глаза сами уходят вниз, смотря на то, как Аято отсасывает ему, пока его палец раздвигает его стенки. Практически плача, Тома зовёт Аято, только чтобы позволить себе минутную заминку и собраться с ясной головой, но господин его не слушает, продолжая обводить своим языком его уздечку. — Тома, — на этот раз Камисато сам привлекает внимание подчиненного, отпуская его красную головку с громким «чпок», продолжая оторачивать ему в грязным хлюпом и надавливая вторым пальцем на его проход. Учащено дыша, Тома поднимает голову, встречаясь с холодно голубыми глазами своего господина. Его член дергается в чужих руках, а где-то глубоко что-то екает. Не отрывая своих глаз от мутных и полных похоти глаз Томы, Аято медленно берет его член в свой рот, наблюдая за тем, как его глаза широко раскрываются, а его лицо приобретает жалостливый вид. Он медленно опускает свою голову до основания члена блондина, вставляя в него второй палец. А затем Аято крепко сжимает свои губы вокруг члена Томы, жмурясь и обводя своим языком по всей длине, что сейчас находилось в его рту и глотке. Выстанывая и выгибаясь на встречу рта Камисато, Тома забывается сильнее, теряя в удовольствии дискомфорт от двух пальцев внутри, что сейчас раскрывали его сильнее обычного, насаживая его. Вскоре, после долгой игры Аято, пытающегося насладить и отсрочить оргазм Томы, парень медленно вставляет свой член в него. — Мм-мх!.. А-ахх-мм!… — Тома стонет сквозь зубы в дискомфорте, удерживая себя на пятках и ища опору в веревках на своих запястьях. Аято также шипит и глубоко выстанывает, ощущая как Тома сжимает своим теплом его член. Когда его член оказывается полностью внутри блондина, а сам он — дрожит и истекает своим семенем, слабо и устало стона, глава, дрожа от собственного удовольствия, поворачивается назад и развязывает веревки на лодыжках. Тома не двигается, знает, что раз дали свободны на ногах — не значит, что ему разрешено действовать и проявлять инициативу. Потому он лежит и наблюдает сквозь прикрытые глаза, как его господин успокаивающе проходит по покрасневшей и стертой коже на его ногах. Он смотрит на него и видит, как его господин любовно проводит своими холодными ладонями по его животу, как он успокаивающе проводит по его члену и как он поднимает свои бесконечно уставшие и желанные глаза на его лицо. — Тома, ах, — как всегда зовёт Аято его по имени. Камисато начинает медленно двигаться, точнее медленно выходить из Томы, пока тот учащено дышал и дрожал в чужих руках. Выходя только на половину, Аято толкается обратно внутрь, поднимая свой таз и садясь на колени. Тома прогнулся в спине, насаживаясь глубже. В ушах звенело от собственного сердцебиения и громких вздохов, пока Аято вновь выходи и входил в него, глубоко выдыхая ему на тело и обрамляя своим горячим дыханием. Член дергается от приятного тепла, а когда Аято упирается рукой рядом с его талией и толкается под другим углом — Тома вскрикивает, чуть ли не плача. Аято вновь двигает бедрами, поднимая свой взгляд и наблюдая, как Тома вновь вскрикивает от удовольствия, когда он проходится по его простате. Блондин, в который раз дрожит и практически плачет, не имя никаких сил на слова или умоления своего господина. С каждым движением шума становится все больше. Стоны, хлюпанье, шлепки и вздохи — все это наполняет комнату, пропахшую сексом и потом. Аято втрахивался в него нещадно, позволяя своим бедрам грубо падать на чужие и вызывая большего трения, входя в него на всю длину. Он стонал и пытался удержать себя на одной руке, другой сжимая талию Томы и насаживая его сильнее. Хотелось бы ты нем, как можно глубже, как можно больше, как можно ближе, чем даже сейчас. Хотелось просто взять и трахнуть, и кончить в него глубоко внутрь, чтобы хоть как-то пометить его своим, чтобы хоть как-то почувствовать, что Тома вправду принадлежит исключительно Аято, что Аято мог быть с Томой, когда только пожелает. Но сейчас Тома только мог только устало стонать, гримасничая от усталости и наслаждения, пока Аято рьяно трахал его и держал в своих руках. Он двигался быстро и отчаянно, пока собственная рука не устала, от чего Камисато поднялся на колени и по двинулся ближе к Томе, нависая прямо над его лицом и взбирая его таз собственные бедра. Он двинулся и снова проехался по его простату, ощущая как он не только входит глубже обычного, но и как Тома сжимается на нем сильнее. Тома, забыв о чертовых веревках, стерших ему все запястья до красных подтеков, тянется вперед к Аято, желая взять его в свои руки и обнять его. Аято заставляет «закрыться» ногам сзади него, оставляя господина в замке и не позволяя ему никуда отстраниться. Он делает неровных вдох, когда Аято обнимает его одной рукой за талию и начинает двигаться в нем, втрахивая себя в него. Аято стонет ему куда-то в лицо или шею, но глазами наблюдает, как чужой весь раскрасневшийся член дергается от их шлепков и истекает предэякулянтом. Он сжимает другой рукой и парня за ребра и двигается сильнее, глубже, пока не ощущает, как что-то знакомое начинает затягиваться у него где-то внизу живота. Абсолютно забыв обо всем и вся, Тома вскидывает назад голову и кончает между их телами, сильнее насаживаясь на член в его заднице. Внизу сильно тянет от липкого оргазма, пока Аято пытается довести себя до своего удовольствия, не жалея Тому и его простату, полностью вытрахивая из него каждую каплю его сепрмы. Аято тянет глубокий стон, когда он видит как Тома кончает на их животы, а затем откровенно и громко стонет, хватаясь за парня и втрахивая себя в него, ощущая, как он начинает расслабляться под ним. Когда Тома в последний раз слабо сжимается на нем, Аято делает отчаянный глубокий толчок, кончая в блондина, как можно глубже. Он наполняет его всем, что было в нем, после чего опускается на него с тяжелым и прерывистом дыханием. Позже, когда оба окончательно отходят от оргазма и Аято развязывает веревки на запястьях Томы, они оба какое-то время лежат так — Аято сверху и Тома придавленный весом своего господина. Теперь же Томе позволительно делать, что ему хочется; он гладит своего господина по спине и голове, улыбаясь и смотря в потолок. — Тома, — откуда-то приглушенно зовёт Аято, поворачивая свою голову, чтобы взглянуть прямо в лицо и глаза своему парню, — …Честно? Спрашивать о чем Господин имел ввиду — не требовалось. — Честно, — Тома улыбается ему, оставляя аккуратный и короткий поцелуй на его губах, — Только твой. Обещаю.