Со вкусом крови

Кажется, смерть – одно из худших явлений, которое обязательно случается с человеком, но смерть в омуте из гнева, грусти и сожалений, в твоей личной клетке при жизни, кажется ещё более ужасной. Когда ты испускаешь последний вздох, ты до краев наполнен негативом. Чужие лица мелькают перед тобой, такие странные, уродливые, лицемерные и последнее, что захватывает сознание перед, казалось бы, бесконечной тьмой, это желание сорвать лицемерие, разодрать извечную людскую маску и обнажить гнилую звериную натуру, которую все так старательно прячут. Когда он умирает, не остаётся ничего, кроме тёмного желания, которое, так похожее на вязкую чёрную жижу, растекается по всему телу и становиться материальным. Когда смерть всё-таки приходит, чтобы забрать очередную человеческую душу, то отшатывается, потому что от неё осталось одно лишь проклятие. Почти до краев темное, бесформенное, не имеющее лица проклятие, с жуткой ухмылкой-оскалом, которая больше напоминала угрозу, чем что-то из обычных чувств. И, кажется, внутри будто бы образовался обрыв, один только неверный шаг и ты полетишь вниз, в пожирающую всё пустоту... * * * Он ожидал увидеть себя в аду, горящим в алом пламени за свои грехи, но когда перед его открылось вечернее небо, кровавое в своём проявлении сегодня, удивлению не было границ. Когда он посмотрел на свои руки, то понял, что вид их совсем другой, непривычный. А по ощущениям будто тело совсем другое. Новое. Несколько секунд спустя наступило осознание ситуации и того, что он умер. Но что произошло? Возможно, он стал демоном, чтобы отомстить за все свои прошлые обиды? Или произошло что-то более невероятное, что даже и предположить не мог обычный, в прошлом, человек, который не видал ничего мистического, кроме собственной смерти? Эти мысли пытались залезть в голову, вновь сделать его сознание человеческим, но разве может тот, кто попал во тьму, вернуться назад? Заглянув в своё сознание, в самые глубины своей порочной души, он видел всё больше и больше новых деталей, больше осознавал, кем, примерно, он является и что делать дальше. Казалось, будто он чувствовал больше, будто всё, что его окружало, давало ему немые подсказки, и он соврёт, если скажет, что ему не нравилось это ощущение. Он чувствовал лишь... Ликование. Тёмное, порочное, которое подходило к его новой сущности, новому мировоззрению и первое, о чём он подумал, это о жизни с чистого листа в качестве демона, раз выбора теперь нет. А второе, это осознание того, что старое имя умерло вместе с ним и ему необходимо новое. – Тору... Послышался тихий шёпот с его губ и ухмылка озарила бледное лицо. Его новое имя звучало прекрасно. А его сила была почти что идеальным проявлением искусства в своей изощрённой красоте. Он слился с потоком людей, даже в это время снующих туда сюда по огромному городу, стал частью толпы, в буквальном смысле волком в овечьей шкуре и отличить в нём проклятие было делом почти невозможным. Тору менял лицо как красивую одежду, легко втирался в доверие и там, где он появлялся, всегда происходил хаос. Он словно приносил вместе с собой ссоры и разруху, хотя сам предпочитал говорить, что: "просто открывает настоящее лицо этих лицемерных ублюдков". Оживлённая улица, счастливые на вид улыбки и вежливые слова выглядели по-человечески красиво, но красота эта была фальшивой, словно яркая карнавальная маска. Тору манипулировал, дёргал за ниточки, ведь сложное ли это дело? Правильная маска и нужные слова всё, что было нужно для того, чтобы зажечь толпу. Этот вечер был особенным, а праздник, что тут планировался, должен был быть поистине грандиозным. Затеяв конфликт, Тору тихо отошёл в тень и лишь в некоторых моментах подливал масла в огонь, пока маленькая искра не разрослась в самый настоящий пожар. Этот вид он запомнил надолго. Реки злости и гнева, которые по инерции передались всей толпе, блеск меча и крики, самые разные, от яростных, до ужасающихся и умоляющих прекратить. Кровь, которая тогда пролилась, была подобно алому морю, а та улица после этого между людьми стала называться "кровавой". Тору среди этой картины выглядел красиво: кровь была точно такого же цвета, как и его глаза, она бликами отражалась в его глазах, а лунный свет делал его ещё бледнее, похожим на фарфоровую куклу. – Забавно, забавно. Праздник удался на славу. Исчезая во тьме с привычной ему ухмылкой, он попался на глаза одной паре человеческих глаз, но лишь мельком тот взор смог зацепиться за его силуэт.

***

– Да говорю же вам, в кровавой резне на той улице было виновато проклятие! Я сам видел! – Ты видел там проклятие? Серьёзно? – Да. Лишь мельком, но я точно уверен, что то было проклятие. – Это опасное проклятие, раз без труда смог устроить такую резню. – Да, точно. Слухи о той ночи и некоторых похожих случаях расползались среди магов со скоростью звука, но уловить то проклятие не получалось никому. Всегда казалось, что вот он, совсем близко, но прямо из-под носа он ускользал и ничего не оставалось, кроме как вздохнуть. Это было сложное время, когда буйствовали Рёмен Сукуна, и появление очередного опасного проклятия делало ситуацию невыносимой. Но слухи всё равно не останавливаличь, ползли дальше, долетая до ушей мелких проклятий и перекатываясь дальше. В конце-концов, об этом услышал даже Сукуна. Оскал, который появился на его лице означал, что у него появилось новое развлечение и все, кому не посчастливилось оказаться рядом, в очередной раз сжались в страхе. Он искал его недолго. Тору не был глуп, чтобы прятаться от Короля Проклятий так же изворотливо, как от магов, вызывать таким образом гнев Двуликого было сравни самоубийству. Сукуна хотел его видеть и Тору исполнил это желание, как только до него дошёл слух об этом. Их встреча была особенной. Это был второй масштабный кровавый праздник, который он устроил. Когда вновь лились реки крови, а десятки мечей пронзали чью-то плоть в страшных муках, Тору открыл своё лицо, ведь точно знал. Рёмен Сукуна тут, обязательно наблюдает и, раз он тут, живых точно не останется. Приходить к нему было опасно, но он любил такие развлечения. Идти по краю было весело, тем более, что прямой встречей с ним мог похвастаться не каждый. Тору встретил короля с почти что распростёртыми объятиями, ехидной ухмылкой и искорками в кровавых глазах. – Так это ты то самое проклятие... Интересно. - Его рука обезглавила последних живых и всё, что осталось, это они двое, горы трупов и кровь, много крови, достаточно для того, чтобы в ней искупаться. – Не каждое проклятие способно столь аккуратно устроить такую резню. – Я лишь снял их маску. Показал их лицемерие. То, что они так отчаянно прячут за льстивыми речами. Они посмотрели друг другу в глаза и так будто произошёл немой разговор. Тору действительно умел подбирать правильно не только слова, но и поведение в принципе. Его натура была змеиной. Улыбка Сукуна стала шире, а басистый голос с нотками веселья нарушил тишину в несколько секунд. – А ты мне нравишься. Они стали близки, насколько можно применить это слово к двум кровожадным проклятиям. Двуликий был жесток, а Тору совсем этого не страшился, не дрожал подобно листу на ветру, а был совершенно спокоен и во взгляде его было даже некоторое восхищение. Даже тогда, когда Сукуна впечатывал в стену в порыве злости, с такой силой, что та просто не выдерживала и ломалась, или когда после этого он грубо хватал его за шею и прижимал к ближайшей стене, тоже сильно, но не настолько, чтобы сломать её, рычал и откусивал кусок его плоти, упиваясь его кровью. В такие моменты он любил проводить когтями по телу, оставляя глубокие следы, укусами подниматься выше, а после, в зверином поцелуе, пробовать вместе его кровь на вкус. Те моменты были интимными, сладостной пыткой, которая в итоге сделала из Тору мазохиста. Они были незабываемые, особенно когда, толкаясь в его тело, Сукуна пробивал его грудь и сжимал в когтистой руке его сердце, давно неживое, но которое, тем не менее, всё ещё испытывало физическую боль. Это было нелогично, неправильно, можно сказать, но у Тору просто не было времени об этом задуматься. Да, такое не забудешь. Он сопровождал своего короля в большинстве случаев и даже когда маги ополчились против Двуликого, был рядом, пусть и в тени. Тору видел, как свергли Короля Проклятий. В тот последний момент они встретились взглядами, Сукуна нашёл его среди толпы магов даже под маской и, без слов всё понимая, тихо рассмеялся. – Твоя натура действительно змеиная. Маги не поняли, кому он это говорил, но Тору всё понял. Естественно Сукуна не ожидал, что его спасут. Он просто поставил галочку себе на будущее, что когда вернётся, обязательно устроит взбучку ему. Чертов Тору был истинным проклятием лицемерия и двуличия хитрым лисом, потому совершенно неудивительно, что в его падении виноват именно он.

***

Тысяча лет прошли довольно быстро. Год за годом, столетия за столетием, и всё менялось настолько, что и не узнать. После смерти Рёмена Сукуны не было ни побоищ, ни "кровавых праздников', а Тору стал не более чем легендой на именование Безликий демон, известной лишь единицам. Он считал это прозвище странным. За ним всё ещё приходили ссоры и хаос, но теперь они были ещё более аккуратными, плавными и то, как падало правительство государств, выглядело настолько обыкновенно, что и придраться не к чему. Со временем это наскучило и он просто ушёл в тень. Отныне в его деятельности как проклятия были только редкие смены человеческого лица и мелкие стычки между группами людей или семьями. Такое стало серой обыденностью. Это было похоже на второе взросление. Или что-то похожее. Переродившись в проклятие, он всей душой ненавидел людей, но тогда это скорее была горечь смерти, которая долгое время преследовала его. Со временем это чувство убавилось до тихой неприязни, что, однако, не делало его светлее, даже наоборот. Так он больше становился похожим на безразличного ко всему демона. И во всех случаях он точно не хотел уничтожать людей. Без них мир станет... Скучным. Слишком холодным и слишком тихим. Безжизненным. Сукуна среди общей массы очень сильно выделялся. Он вышел у нему из-за предвкушения перемены событий, предчувствуя, что если продолжит прятаться, то потеряет очень многое. Хотя это и было рискованно, позже риски были оправданы. Их отношения имели нездоровый оттенок с привкусом грубой близости, но Сукуна никогда не пытался в серьёз его убить, а Тору знал, что всё это лишь цветочки. Сила Двуликого вызывала у него восхищение, а тот в свою очередь находил необычайно интересной способность Тору. Но, хотя последний любил играть людьми, он никогда не был настолько кровожадным. Даже так называемые "Кровавые праздники" были лишь последствием беззакония, тьмы и алчности людей, все они были лицемерами. Он помнил всё. Но Сукуна был вне всяких границ. Тору не хотел уничтожения людей. Находясь рядом с Двуликим, приходилось играть по его правилам, но он всегда искусно играл. В том, что люди смогли уничтожить Короля Проклятий несомненно был виноват он, в большей мере и, честно, сожалений вообще не было. «Я буду тебя ждать». Вот что сказал Тору Сукуне напоследок в тот самый роковой момент, находясь среди толпы магов, и сделал он это молча, ведь знал, что его понимают. И с тех пор утекло очень много воды в виде целых столетий. Он действительно всё помнил. Настолько, что когда наступил 21 век, он почувствовал лёгкий укол ностальгии. То, что было новым тут, было давно забытым привычным. Проклятий стало больше, но они стали слабее, не лучше мошки на фоне тех, которые были 1000 лет назад. А маги... Просто маги. Тору не знал, что сказать по их поводу. Хотя, можно было упомянуть, что это поколение имело много талантов, но в каждом столетии были выдающиеся личности. Он просто не знал многого, не интересовался, старался не лезть попросту, чтобы не было проблем. До определенного момента. Это было, когда очередное атаковало ребенка, а маги, казалось, были далеко. Не совсем сочувствие возникло у него внутри, просто в нём не узнали проклятие особого уровня и грубо задели, потому это вызвало негодование. Но, когда он уже собирался атаковать, маги появились. Слишком быстро и даже пафосно, можно сказать, именно в тот момент, про который в фильмах говорят "вовремя" и проблема исчезла без его участия. Тору не хотел вглядываться в этих людей, он предпочёл вновь тихо уйти, но, на сей раз он, видимо, был не таким быстрым, потому что его заметили. Естественно, в нём не признали древнее проклятие, всего лишь человека, который стал очевидцем такой сцены. – Эй, парень? Всё в порядке? Ты выглядишь бледным, не поранился? Ах, да, обычные люди ведь пугаются в таких ситуациях. Он и позабыл. – Д-да... Что это за хрень была? - Его обеспокоенный голос звучал очень правдиво и, кажется, только человек с повязкой что-то заподозрил, ведь очень пристально вглядывался в него. Но притворялся он идеально, потому поводов для беспокойства не было. – Это? Проклятия. – Проклятия значит, да.... – Сейчас всё в порядке, ты в безопасности, как и этот ребёнок. - Парень с волосами персикового оттенка лучезарно улыбнулся, а Тору тем временем вглядывался в него. Что-то в нём было знакомо. – Как твоё имя? – Юки Мори. – А я Итадори Юджи. Приятно познакомиться! Итадори Юджи. Осознание тяжёлым камнем упало на голову. Тору жил в отдалении от всех проклятий, в последнее время даже не интересовался новостями, ведь они были скучными, однотипными, не стоящими внимания. До него доходил слух, что некий Итадори Юджи стал сосудом Двуликого, однако он и к этому не проявил особой заинтересованности. Ему тогда подумалось, что просто какой-то идиот додумался съесть палец Сукуны и стать одержимим, которого быстро уничтожили. В слухах факты всегда немного извращали. Но он поставил себе на примету чуть позже проверить это, на всякий случай. Это было совсем недавно, пару месяцев назад. Кто бы мог подумать, что ему даже искать не придется, факты на лицо придут сами. Этот Итадори был собой, очевидно, но... Неужели Сукуна и правда внутри этого мальца? Теперь Тору понял. Самый настоящий идеальный сосуд Двуликого. Даже звучало это интересно. Теперь он понял, что такого знакомого почувствовал в этом парне. Что же, тогда самое время валить, пока его не узнали. – Да... Взаимно... – Юки, значит. - Это сказал человек в повязке. Подойдя поближе, он продолжил говорить. – А ты очень храбрый парень, Юки. Не побоялся напасть. Похвально. Он оказался наблюдательным. Слишком. И Тору бы действительно начал беспокоиться, если бы не многолетний опыт. В создавании масок он стал совершенен и ему не составило труда создать из мелких частиц, взятых у разных людей, совершенно новую личность. Потому он вполне мог сойти за потенциального мага, выросшего в забытой деревне. – Я просто хотел защитить ребенка. Не выношу, когда дети страдают. – У тебя очень доброе сердце. Кстати, посмотри вон туда, там, кажется, звезда падает. И Тору посмотрел, понимая, что это лишь отвлекающий манёвр, очень старый и банальный. Но этот человек оказался очень быстрым. И, кажется, почти таким же хитрым, как и он сам. То, что в него целило, вовсе бы не усыпило его, а сделало бы кое-что похуже. Тело двигалось почти на рефлексах. Используя проклятую энергию и оружие, которое он приготовил на случай, если придется притвориться магом, "Юки" заблокировал удар. И только после подумалось, что он, скорее, был проверочным. Чёрт, он просчитался. – Да, ты и правда не обычный человек. Определенно маг, но я тебя не знаю. Так откуда же ты? В этот момент вернулись двое других, которые, по всей видимости, отводили в безопасное место ребенка. Они с удивлением уставились на эту картину. «Блять». Это была единственная мысль перед тем, как он начал вещать запасную историю своей жизни. – Это похоже на правду. Но почему же ты не нашёл других магов? - Человек в повязке почти поверил его истории, но, несмотря на дружелюбную улыбку, всё равно глядел с подозрением. Тору это чувствовал. – Я хоть и сомневался в словах дедушки, но всё равно не знал, что это за общество. Боялся, что меня не примут. Вот и решил сам как-то... – Удивительно. - Мужчина хлопнул в ладоши, пока на его лице расцветала улыбка ещё ярче, чем прежняя. – Тогда тебе определенно стоит пойти в нашу школу. Я, кстати, Сатору Годжо. Сатору Годжо, сосуд Двуликого, неминуемое приглашение в школу магов... Кажется, в такой заднице он ещё не бывал за последние тысячу лет. – Н-но... – Никаких но! Стесняться не нужно, директор обязательно тебя примет. Пройдешь проверки и никаких проблем. Возразить было нечего. В конце концов, раскрывать себя сейчас было бы опасно. Можно будет просто инсценировать свою смерть при первом удобном случае. Этот план казался идеальным, но... – Тору... Раздался тихий шёпот в сознании Итадори, который сам Юджи не услышал. На лице Сукуны возникла такой же оскал, как и в их первую встречу. – А ты стал более проворным. Еле узнал тебя. Его тон не сулил ничего хорошего, но, естественно, эта сцена была сокрыта от всех, даже от самого Тору. Ведь его проблемы только начинались.