Фанатка

Сегодня десептиконы должны в очередной раз показать Грейс, продемонстрировать, что она жива. Ровно в десять вечера на экране терминала появляется изображение: сначала мелькает стена, потом камера опускается, и в кадре появляется клетка с Грейс. Она сначала сидит, немного удивлённо смотрит куда-то рядом с камерой, потом встаёт, ищет взглядом что-то и, наконец, смотрит на нас. Она забыла про связь, что ли? Или у неё нет часов? Да, часов точно нет. Телефон должен был давно сесть. Мне кажется, что изображение чуть ярче, контрастней, чем в прошлые разы. И Грейс смотрит то на нас, то чуть в бок — точно что-то изменилось. Кто её снимает? Вообще, после недавних размышлений мне очень хочется узнать, кто же за ней присматривает. Мы даже с Мико обсуждали этот момент, но не сошлись во мнениях. С её точки зрения, связист не будет заниматься человеком, у него в принципе другие задачи. Мне же аргументировать, кроме того, что рядом больше никого нет, нечем. Ну не скажу же я ей свои предположения, что Грейс Саундвейв нравится со всеми вытекающими последствиями в виде хорошего настроения и блеска в глазах. Оптимус, глядя в камеру терминала, здоровается и практически сразу подставляет мне ладонь. Я всматриваюсь в изображение: нет, никого кроме Грейс не видать. На её лице, если присмотреться повнимательнее, блики света: судя по всему, она близко к экрану. — Привет! Слушай, связь же Саундвейв обеспечивает? — Он самый, — кивает она. — Я просто кроме первого раза, когда был Мегатрон, никого рядом с тобой не видела. Тебя в какой-то камере содержат? — уточняю я, чтобы вывести её на более развёрнутый ответ. — Нет, — улыбается Грейс, — просто за мной следит Саундвейв. — Понятно… — честно пытаюсь не улыбаться. — Саундвейв?! — кричит снизу Мико. — Да ладно! Я думала он только за связь отвечает! — Не только… — тихо говорит наша пленница. Я вдруг ощущаю себя неловко — понимаю, что если продолжу общение, то буду улыбаться всю дорогу во все тридцать два. — Грейс, ты… Я надеюсь, что ты скоро вернёшься, — сжимая пальцами лоб и висок, таким образом прикрывая лицо, говорю я. — Эй! Оптимус, я тоже хочу поговорить! — спасает меня Мико. — Ладно, до встречи! Уступаю место. — Через пару секунд я уже на полу, а Мико в руках у Оптимуса. — Привет!!! — буквально кричит она. — Привет! — Ну что, значит, за тобой смотрит мистер Тихоня? — Хм, точно подметила… — Типа того. — Эй, Саунд, ты бы хоть раз на экране показался! — Знаю, что Мико считает связиста «интересным типом». Видать, решила попробовать его «пробить» и заставить выйти к камере. В процессе разговора Мико называет Саундвейва интересным и у Грейс на щеках появляется румянец. Мико хмыкает и стучит в объектив. — Саундве-е-йв, — протягивает она, — я конечно рада, что Грейс… хм, в хорошем настроении. Но! Она у вас там уже почти десять дней! Людям нужно мыться! В воде! С мылом… хотя бы раз в 3-4 дня. Я серьёзно. Не мучай человека… — Мико!!! Не надо. Переживу как-нибудь, — окончательно смущается Грейс. Она, кстати, реально грязная. Я имею ввиду в первую очередь волосы — такое чувство, что они намазаны гелем. Тем не менее, в меру возможного приглажены и убраны назад… в хвост, наверное. — Ну что не надо? Я за тебя между прочим прошу, раз уж ты сама сказать не можешь, — добивает её японка. — Мико, тебе кто-нибудь говорил, что ты просто танк? — говорит Грейс, и Мико смеётся. На экране появляются цифры. Интересно, в прошлые разы Грейс именно так понимала, что пора заканчивать разговор? И почему мы тогда не видели, а сегодня видим? — Ладно, вижу, нам пора заканчивать. До встречи! И тебе, мистер Пунктуальность. — М-да, в этом вся Мико! — Удачи! — говорю я. Оптимус просто кивает — ему всё больше не нравится ситуация с Грейс. Он опускает Мико на пол, и та отходит к Джеймсу. Джеймс регулярно присутствует при общении, но почему-то никогда не изъявляет желания поговорить. Как пояснила Мико, считает, что времени на разговор дают мало, а нам важнее, так как мы ей ближе. Я хочу поговорить с Праймом на эту тему. На тему его подозрений. Надо будет как-то вывести его на разговор. Впрочем, слово «вывести» не очень правильное — Оптимус довольно прямой в общении, его можно просто спросить. Другое дело, что его нужно куда-нибудь вывезти, так как на базе расслабиться и спокойно поговорить скорее всего не получиться. Всё равно всегда есть вероятность, что кто-нибудь подойдёт с вопросом, отвлечёт, услышит, то, что не надо. А он своими подозрениями делиться с командой не хочет — пока ничего не доказано, это некрасиво и несправедливо по отношению к Грейс. Я считаю, что тут он на 100% прав. Иду к себе в комнату — пора спать. По дороге меня догоняет Мико, где Джеймс, я не знаю, они стараются не палиться. Правда это может прокатить только с автоботами: я же, будучи человеком, конечно, замечаю и изменения в их общении и то, что Мико стала стремиться выглядеть женственно (иногда это смотрится немного неестественно для неё). — Миранда, ты заметила, что Грейс из-за Саундвейва смущается? — Мико, ты так напираешь, что не мудрено. Я бы тоже смутилась. — Я не хочу, что бы эти слухи циркулировали по всей базе. А неудержимая японка, к сожалению, вполне может создать шум даже более значимый, чем, собственно, причина. — Правда? — расстраивается она. — Правда, — без жалости отвечаю я. — Ты не спрашиваешь, а намекаешь. К тому же ты наехала на Саундвейва, и ещё неизвестно чем это для неё обернётся. Мико сникает окончательно. Но я в этой ситуации всё же за Грейс. Думать можно что угодно, но язык лучше держать за зубами. И всё же я стараюсь смягчить отповедь. — Не переживай, на самом деле вряд ли он такой уж… чувствительный. Всё будет хорошо. — Угу… — отвечает она. — Надеюсь! Перед сном я верчусь. Никак не могу придумать, как мне поговорить с Праймом наедине. Разного рода вылазки сейчас снижены до минимума, да и брать меня с собой в поездку, где может встретиться противник, он вряд ли захочет. Наконец меня осеняет: он же меня как-то возил на пляж! Там просто офигенно красиво, и там точно никого нет. В любом случае, перед тем, как ехать, это всегда проверяется. Тем более сейчас куча всяких способов проверить дистанционно. От спутниковых снимков, до разного рода аппаратуры. А надо сказать, что автоботы всякого рода техникой навроде малых беспилотных летательных аппаратов не брезгуют. Это довольно эффективно и безопасно. Именно благодаря таким вариантам наблюдения зачастую можно получить представление, что происходило хотя бы до боя и до того, как появился противник. При начале стычек, такая техника, конечно, долго не живёт: её либо сбивают, либо просто подавляют управление и блокируют передачу, поэтому задействуют данный способ разведки только если предполагается, что на месте заведомо «чисто». Утром я просыпаюсь рано. Ещё нет и шести. Спать не хочу от слова совсем. Я хочу поговорить… Одеваюсь, умываюсь, забрасываю в себя бутерброд, запиваю кофе и бегу вниз. Мне везёт: внизу у терминала стоит Оптимус. Один — даже Рэтчета поблизости не наблюдается. Я подхожу, здороваюсь и озвучиваю свою просьбу свозить меня на тот самый пляж. К моей радости, он соглашается сразу. Правда, оказывается, медик в кои-то веке ушёл перезагружаться — придётся его подождать… Вроде как он скоро должен вернуться. Впрочем, я напялила на себя не слишком удобные для пляжа вещи, поэтому даже хорошо, что у меня есть время. Я переодеваюсь в купальник и лёгкий спортивный костюм светло-серого цвета с голубыми полосками. На ногах не то шлёпки, не то босоножки — всё равно их там снять надо будет. Беру с собой полотенце, нижнее бельё, чтобы на обратном пути не садиться мокрым задом в салон… если мы, конечно, вообще поедем. На самом деле на песчаный пляж, наверное, удобнее просто пройти через мост. Прихватываю солнечные очки, кепку и спускаюсь вниз. Отлично, Рэтчет уже на месте, более того, видимо, они с Праймом уже всё проверили, потому что, как только я подхожу к Оптимусу, открывается зелёная воронка. Значит, пойдём, а не поедем. Мы уже на пляже. Здесь сейчас ещё прохладно… хорошо… Я не знаю, с чего начать, и решаю, что начать надо с купания, а там что-нибудь да придёт в голову. После, когда я уже сижу на каком-то валуне, Прайм, наконец, первый спрашивает меня про то, что я думаю о ситуации с Грейс. Он не дурак — тоже видит, что она там не помирает с горя, как, наверное, положено заложнику, и, учитывая её интерес к десептиконам, делает не самые радужные выводы. Но у него другая логика относительно причин. В его логике нет смешения частного с общим. Вариант, что она может быть рада тому, что находится рядом с тем, кто ей давно нравился, с кем она хотела пообщаться, но на отношении к делу и к автоботам это никак не сказывается, ему в процессор не приходит. Он думает, что ей там могут предложить работать на десептиконов, и что она может согласиться. Я с ним не согласна. Для того, чтобы аргументировать свою позицию, мне приходится пуститься в пространные объяснения с приведением примеров на тему того, как может работать человеческая психика. Женская в частности. Мы с Оптимусом в этот раз не очень понимаем друг друга и поэтому, набрав в грудь побольше воздуха, я решаю привести в пример себя. — Понимаешь Оптимус, у людей очень гибкая на самом деле психика, она подстраивает восприятие ситуации под текущий момент. Вот ты… Ты мне… нравишься. В хорошем смысле этого слова. Мне нравится твоя личность: как ты рассуждаешь, как поступаешь, как разговариваешь, выражаешь свои мысли. Как относишься к окружающим. Я даже иногда думаю, что среди людей я такого… идеального сочетания черт характера не встречала ни разу. Я делаю небольшую паузу, обдумывая, как сказать дальше. — Подожди! Я скажу, когда закончу мысль, — поднимаю я руку, когда он хочет что-то ответить. Боюсь, что второй раз я это всё не проговорю. — Так вот. Вот представим себе, что я знаю тебя по мультфильмам. Мне нравится личность, а значит, если суть передана достаточно хорошо, то и в мультфильме ты бы мне понравился… Фух… Я застряла… не знаю, как дальше сформулировать мысль… — запускаю пятерню в волосы. — Я не тороплю тебя. — В общем, если бы вдруг, например… просто в качестве примера, Прайм — у людей бы возник конфликт с автоботами, и если бы я попала в качестве пленника к автоботам, то, думаю, ты бы мне всё равно понравился. Я имею ввиду такого тебя, какого я знаю сейчас. Но! Но это бы не значило, что я перешла на вашу сторону, что я предала людей. Это бы просто значило, что мне нравишься ты. Понимаешь? К тому же, в случае вас и людей всё упрощается невозможностью отношений. Это другой уровень… попроще. — Тут я, конечно, слегка кривлю душой, но, думаю, для понимания это не существенно. — Я хочу сказать, что ситуация в любом случае не достигнет того момента, когда… когда, например, есть конфликт между личными отношениями и выбором стороны. Киваю и делаю жест рукой, приглашая к ответу. Я не чувствую, что я сказала что-то лишнее — меня последнее время напрягает моё же отношение к этому… к этому живому существу. Я, наконец, чётко даже не понимаю, а именно осознаю, что они все живые, не просто роботы, управляемые программой, а именно жизнь. Другая. Не такая, как люди, но суть та же. Я сейчас открылась, и мне стало легче. Любой ответ будет лучше, чем прокручивание в сознании одного и того же уравнения со слишком большим количеством неизвестных. Он некоторое время молчит, смотрит на меня, мне даже кажется, разглядывает, потом, наконец, отвечает. — Миранда… Я хочу, чтобы ты знала, что то, что ты мне сейчас озвучила, в большой степени взаимно. Я не раз задумывался, что если бы все люди на Земле были такими… такими как ты, то Земля была бы совсем другим сообществом. Лучшим, чем сейчас. Ты сказала «личность» — это правда, ты мне тоже нравишься, как личность. Твой характер, речь, рассуждения и то, как ты себя ведёшь в различных ситуациях… И я рад, что мы сказали это друг другу. — Я тоже, — улыбаюсь я. Мне и очень хорошо сейчас, и немного грустно. Я сказала ПОЧТИ всё, и ответ получила соответствующий. — Что касается Грейс. Ты ведь никогда не читала рассказы, которые люди пишут про нас? — Нет. — И не надо, Миранда, — улыбается он. — Для твоего чистого восприятия нас, это лишнее. — Я могу себе представить, что пишут люди! — смеюсь я. — Не такая я наивная, как ты думаешь! Он улыбается, я — тоже. — Так вот, — продолжает Прайм, — на самом деле, довольно много людей являются фанатами именно фракции десептиконов. Грейс же не глупа, она вполне могла сознательно тебе не говорить лишнее. — Оптимус, я, конечно, понимаю твои опасения, но по-моему она в первый день чуть инфаркт не получила увидев тебя. И вовсе не от ужаса. И вообще, насколько я знаю людей, особенно женщин — личное всё же в большинстве случаев первично. Если кто-то на стороне десептиконов, значит, этому человеку нравился изначально кто-то из десептиконов, причём настолько, что это перебило всё остальное. Так происходит не всегда, но всё же я думаю, что Грейс не исключение. А из того, что я от неё слышала — изначально она всегда была на стороне автоботов и… и очень долго ей нравился всё же именно ты, и, как я понимаю, её отношение к тебе не особо изменилось. Только ей не говори, — зачем-то добавляю я. — Не буду. И я надеюсь, что ты права. — Скажи, а у вас бывало такое, чтобы уже во время войны между сторонами конфликта складывались отношения… ну, романтического плана? — Бывало… К сожалению, такие отношения практически всегда заканчивались трагически. В лучшем случае переходом в нейтралы и уходом на другие планеты. Если они, конечно, до них добирались. Я достоверно не знаю. — А почему не переходом на другую сторону одного из пары? — Потому что война, Миранда, это не только разруха, убийства и энергон, а ещё и недоверие. К предателям и тем, кто связал с ними жизнь относятся… по-другому. При чём обе стороны. Понимаешь… — он замолкает, думая, как продолжить, а я снова его прерываю. — Не продолжай, я поняла, о чём ты. Оптимус кивает, но, судя по всему, по-прежнему о чём-то напряжённо думает, смотря куда-то вниз. Наконец он говорит: — Миранда, есть ещё кое-что. — Мне не нравится его тон. — Понимаешь, если мы не освободим Грейс в разумные сроки… то опасности будет подвержено гораздо большее число людей, и мы сами тоже. Закрываю глаза, я понимаю, о чём речь. А он продолжает: — Сейчас, пока мы связаны во внешних действиях, я стараюсь все силы вложить в расшифровку архива Кибертрона. У десептиконов этим занимается, скорее всего, только Саундвейв, у нас обычно только я. Но сейчас с расшифровкой мне активно помогает Рэтчет, так как у него появилось свободное время. И даже остальных я стараюсь привлекать к этой деятельности в меру их возможностей и способностей. У нас есть реальный шанс обогнать десептиконов, и с освобождением Грейс не просто иметь возможность начать действовать, а иметь хороший информационный задел для этих действий. Но если десептиконы начнут проявлять активность… Если они начнут угрожать нашей безопасности и безопасности планеты… я боюсь, что нам придётся делать выбор. — Я понимаю, — шепчу я. Нечего больше сказать, я действительно понимаю. — Миранда… — чувствую, что меня сейчас ждут либо утешения, либо обещания сделать всё, что возможно. Это лишнее. К тому же есть одна вещь, о которой мне, наверное, тоже следует его предупредить. — Оптимус, подожди! Есть ещё одна вещь… Скажи, у нас в комнатах есть видеокамеры? — Он задумывается. — Есть, правда мы их без необходимости не проверяем. Ты думаешь просмотр комнаты Грейс может что-то дать? — Нет… нет, я вообще о другом. Просто… просто есть ещё кое-что, что может «всплыть»… — Он смотрит на меня очень пристально, мне даже неудобно, как будто я врала всё это время. — Только обещай, что ты сделаешь вид, что ничего не знаешь, и не будешь пытаться влиять на ситуацию. Они сами должны её прожить. — Пожалуй, тебе, Миранда, я готов это пообещать. Надеюсь на твоё благоразумие. — Похоже, я его напугала. — Понимаешь, Мико и Джеймс… они теперь пара. У них отношения. — Я вижу, что он обескуражен. Наверное, даже если бы я сказала, что у Грейс в комнате частенько зависает Лазербик, он бы был готов это услышать в куда большей степени. — Если будет необходимость просматривать камеры, которые установлены в личных комнатах, то делай это сам и имей данный момент ввиду. Всё же это личное. — Я понял тебя. — Похоже, ему нужно это всё «переварить». Мы сидим, точнее, сижу я, в этот раз Прайм нашёл себе какой-то огромный относительно гладкий валун и привалился к нему. Он смотрит на меня, я смотрю на океан. Начинает припекать солнце. Нам пора.