В виноградной аллее

      Длинная виноградная аллея тянулась на тысячи километров вдаль цепкими лозами и крупными листьями. Гроздья — красные, зелёные, белые и тёмно-фиолетовые — свисали с железной арки. А казалось, что они спускаются прямо с неба. Как если бы звёзды были спелыми плодами, налитыми соком, слишком плотными и тяжелыми, чтобы удержаться на небосводе.       Михаил никогда не бывал в подобных местах. Казалось, стоило ему взмахнуть рукой, и все вокруг рассеется волшебной дымкой. Останется тонкой паутинкой на пальцах. Осядет сладкой пылью во рту. И исчезнет чудесная фигура перед ним — Чезаре Данте, перебирающий густую листву между пальцами.       Данте исчез бы, потому что был таким же сказочно-нереальным, как и пейзаж вокруг. Всё в нём, и всё с ним связанное было слишком потрясающим, чтобы быть настоящим. Словно он был не человеком, а искусной картиной или героем книги. Словно его внешность писал самый гениальный художник, а его речи сочинял самый талантливый писатель. А Михаил оказался самым удачливым читателем и зрителем на свете, которому повезло полюбить такое произведение искусства.       Хотя бывает ли такая удача? Её, разве что, пророчат в игорных домах и ларьках с лотерейными билетами. Разве бывают такие истории любви? Взаправду, а не в легендах и старых балладах, не в толстых романах и черно-белых фильмах. Разве бывает некто настолько невероятный, как Чезаре Данте? Нет, это все сон, фантазия, выдумка, и Михаил вот-вот проснётся…       Чезаре обернулся и улыбнулся ему. Может, происходящее и было сном, но по телу Михаила тут же расползлось тепло от его улыбки. Он внимательно проследил за лёгкими движениями Данте, словно зачарованный. Чезаре потянулся к крупной грозди насыщенно-бордового винограда и оторвал от неё веточку; от веточки — ягоду, самую большую и яркую. Он опустил ее на язык и сомкнул губы, а затем снова улыбнулся и поманил Михаила к себе.       Михаил смутился. Если это было фантазией, то О’Доналл точно обладал весьма извращённым умом. Ох, все эти намеки, что таились в простом движении руки Чезаре… Что же они могли означать? Был только один способ узнать.       Михаил сделал шаг вперед. Чезаре протянул ему руку. Эта сцена напоминала Михаилу нечто древнее, доисторическое и бессмертное. Может, даже библейское. Обещание неиссякаемого удовольствия и страсти, непреодолимый соблазн. Если искушение происходило на самом деле, то выглядело оно именно так.       И если существовал запретный плод, то он наверняка был виноградом.       Михаил взял Чезаре за руку, обнял и поцеловал в губы. Сладость поцелуя смешалась с сахарной нежностью ягоды, растворяясь на языке, волнуя сердце. И только сейчас Михаил понял: все было по-настоящему. Все было взаправду. Все тепло, нежность и сладость. Все улыбки, жесты и прикосновения. Вся красота, вся забота, вся любовь…       Чезаре Данте был реален и держал Михаила в своих в руках. И О’Доналлу несказанно повезло полюбить его.