Чем больше в своей жизни ты заботишься или беспокоишься о чём-то, тем сложнее это терять…
— Гарри Поттер
Несколько лепестков чёрной вейгелы лениво перекатывались по вымощенной странным камнем дорожке. Обогнув ритуальные ворота — тории, деревянные, имеющие оранжево-чёрную окраску, они провожают лепестки в мир духов, сопровождая шелестом сидэ. Мистические стражи, высеченные из давно потрескавшегося камня, задумчиво провожают их своим стеклянным взором. Не смотря на время, проведённое в заточении, казалось, они могли сойти со своих пьедесталов прямо сейчас. Одна из статуй, что была похожа на льва с застывшим рыком, вдруг оскалилась, дёрнув давно отвалившимся ухом, ощутив прибытие злого духа. В то время, как вторая представляющая собой собаку с закрытой пастью, нервно рычала, ощущая внутри заброшенного святилища доброго духа, что ей положено было охранять. Рог на её голове, вдруг треснул. Лепестки двинулись дальше, лишь слегка мазнув по ободку источника, что когда-то хранил в себе очистительную воду. Сейчас же он был заболочен и брошен без заботливой руки. Красивые, блестящие нити паутины спускались с помрачневших бамбуковых кранов. Ветер, решил подогнать нерадивых путников. Лепестки с силой ударились о старые дощечки, на которых, когда-то посетители святилища, писали свои самые сокровенные желания, в надежде, что те когда-нибудь исполнятся. Сейчас же, иероглифы выцвели, оставляя лишь выцарапанные раны на, потемневшей от времени, древесине. Остановившись у входа в святилище, несколько раз закрутились, подрываясь вверх, заметив рассеченное изображение Бога, которому принадлежал когда-то древний храм. Они с болью ударились друг от друга и исчезли во мгле священного зала. — Почему же так плохо о себе? Куноичи дрогнула, силясь узнать столь знакомый голос. Однако, этого было и не нужно. Сделав несколько шагов вперёд, мужчина поставил перед ней стул спинкой вперёд и улыбнулся, сверкнув очками. — Ну, здравствуй, — его агатовые глаза легко прошлись по телу девушки, останавливаясь на удивлённом лице, — госпожа Миари. Девушка перестала шевелиться, замерев в оцепенении. Мазнув взглядом по его лицу, в глубь сознания стали пробираться совсем недавние воспоминания. — Хикару. — Миари, — девушка неуверенно протянула руку, но Хикару перевернул её и легко коснулся губами. — Очень приятно. — П-присаживайтесь, господин Хикару, — Миари указала на стул напротив стола и сама села в своё кресло, пристально наблюдая за человеком. Она не помнила его в деревне, да и судя по одежде он не был шиноби. Хикару был одет в чёрную водолазку и такого же цвета штаны с белыми вставками по бокам. Его круглые очки чуть поблёскивали, прекрасно оттеняя умный взгляд мрачных глаз. Миари заметно нервничала перед этим человеком. Он навевал какие-то странные чувства. Хикару положил ногу на ногу. Смерив девушку лёгким взглядом, он произнёс: — Больше всего человека пугает неизвестность… Как только эта неизвестность, пусть даже враждебная… — Идентифицирована, он чувствует облегчение. Незнание включает воображение… — закончила за него Миари и легко улыбнулась. — Ох, вы тоже читали «Мы, боги»? — выражение лица мужчины сменилось с непроницаемого на более мягкое и восхищённое. — Да, приходилось… Миари усмехнулась, дивясь собственной глупости. — Ты не Хикару, верно? Юноша улыбнулся уголками губ и присел на стул, положив руки на его спинку. — Верно. — «В определенный период жизни мы встречаемся с определённым человеком, необходимым именно в этот период. Такой странный закон притяжения, такое взаимовыгодное спасение», — прикусила губу Миари. — Так ты сказал в прошлый раз… — Вы ужасно проницательны, госпожа, — сверкнул юноша своим мрачным взором. — Позвольте, я представлюсь именем, которое для меня будет чуть более привычным, — поправив волосы и собрав их в высокий пепельных хвост, он сказал: — Якуши Кабуто, приятно познакомиться с вами, ещё раз. Хатаке чувствует, как неприятная дрожь пробирает всё его тело до самых корней волос и останавливается, прислонившись спиной к одному из деревьев. За несколько дней он потерял сразу двух своих дорогих людей и от этого на душе скреблись кошки. Неприятное ощущение после разговора с Миари не давало ему мыслить здраво, а силы, ужасно подводившие его в этот день, безмерно бесили. Появившийся перед ним нинкен-Акино, заставил мужчину встрепенуться. — Нашёл?! Пёс блеснул солнцезащитными очками и досадно проворчал: — Увы, нет… Хатаке обессиленно облокотился на ствол дерева, потирая второй рукой побледневшее от усталости лицо. — Ищите лучше, — сжав зубы процедил Какаши. Он нервно оглядел пса, тот стискивал жалобный скулёж, переминаясь с одной лапы на другую. Его рыжевато-коричневый мех с одной белой полоской, начинающейся от макушки и спускающейся вниз по морде, был весь извалян в грязи с налипшими к ней листьями и мелкими ветками — всё это говорило о том, что Акино, действительно излазил добрую половину окрестностей Долины Завершения, а тяжёлое, сбившееся дыхание, которое он старался скрыть за синим жилетом, что ни разу не останавливался за этот чёртов день. — Прости, Акино…я…— мужчина вытащил из дорожной сумки флягу с водой и напоил пса. Жадно глотая свежую, родниковую воду, он ронял крупные капли на пушистые лапки. Напивший вдоволь, пёс вновь встал в боевую стойку и сурово посмотрел на хозяина. — Мы найдём её. — Якуши Кабуто? — фыркнула Миари. — Значит, это ещё одна твоя личность, созданная специально для меня? Как занятно. Кабуто покачал головой. — Хикару означает «сиять», я его придумал как-только взглянул на вас, — легко признался отступник. Куноичи нахмурилась. — Для вас лично, в первый раз жизни, я не выдумал ничего из своей истории, что вы так вежливо и вдумчиво выслушали. Кабуто внимательно наблюдал за сменяющимися эмоциями девушки. — Ты обманул меня, сказав правду? — Да. — Отличный ход. Я позаимствую, — усмехнулась девушка, лязгнув металлическими обручами на запястьях. Лёгкий смех Кабуто, вызвал дрожь. — Забавно, находясь в заточении, не зная, что ждёт вас впереди, вы не утратили своих чар. Миари легко сдула прядь волос упавшую её на лицо. — Так, просвети меня, — пожала она, затёкшими от неудобного положения, плечами. Кабуто двинулся на стуле и тот смачно скрипнул. Он легко оценил в девушке заинтересованность и совершенно нулевой страх. «Похвально», — подумал юноша. — Когда, в первую нашу встречу, я сказал, что наслышан о некой девушке, что очень умело проникает в души других, — он усмехнулся, — я не солгал. Миари вздрогнула. Кабуто медленно встал со стула и стал расхаживать по «темнице», вновь разжигая погасшие подсвечники. Миари, наконец, смогла понять, где именно находится. Она сразу заметила пробитый старый барабан — тайко, бесцеремонно валяющийся где-то в углу, поросший мхом, там же была и флейта. Маски божеств также были бесцеремонно свалены в кучу, а ведь, когда-то использовались в древних ритуалах для призыва и приветствия божества, что якобы спускалось на землю, чтобы подарить людям своё благословление. Столь святые вещи, валялись бесхозными, судя по всему уже множество лет. — Вы превратили зал для ритуальных танцев в темницу?! Кабуто медленно поднял одну из расколотых масок и внимательно её осмотрел. Львиная морда с закрытой пастью и чёрными волосами. Три хвоста, свисающие с маски, тянулись в трёх направлениях, и должны были прикрепляться к запястьям. — Все мы носим маски, — сухо произнёс он, откидывая реликвию куда-то в сторону. — Больше вы ничего не заметили? — ехидно спросил он девушку. Миари прищурилась, стараясь разобрать совсем свежий рисунок на стенах зала. Это был змей. Он имел восемь голов и восемь хвостов, на одном туловище красные, словно спелые вишни — глаза, а на его теле росли мох и кипарисы. Легенда так же гласила, что он был длинной восемь долин и столько же холмов. Когда осознание настигло девушку, её тело предательски затряслось. «Ну вот, хотела — получи», — сокрушительно подумала куноичи. Кабуто развёл руки в стороны. — Добро пожаловать в гости к Орочимару, госпожа Миари. Пронизывающий ветер сорвал ещё несколько чёрных лепестков вейгелы и безжалостно ударил ими по крыше, разваливающегося храма, а затем проник ниже, в самую глубину, добравшись до хрупкого женского тела, он ласково провёл своими пальцами по горячей коже, заставляя девушку поёжиться. — О…Орочимару? — шёпотом переспросила она, словно боясь, что тот тут же мог выскочить из-за угла. Кабуто изогнул бровь в удивлении и подошёл к пленнице ближе. — Почему я вижу страх в ваших глазах… госпожа? — его голос, показался ниже, а дыхание опалило шею. Миари дёрнула голову в сторону, но тут же была поймана за подбородок. Якуши поднял её лицо и заставил посмотреть себе в глаза. Хотя внешне Кабуто казался дружелюбным, услужливым и лояльным, трудно было распознать его истинные намерения и цели. Даже сейчас, смотря в эти агатовые омуты, Миари видела две огромные чёрные дыры, затягивающие своей глубиной. Они совсем не были похожи на глаза, того же Хатаке — в них всё было, практически, кристально, чистая боль и темнота, но здесь… Миари нахмурилась, чувствуя чужие пальцы на своём лице. — Вам так неприятно моё общество? — раздосадовано проговорил юноша. — Как мне может приятно общество слуги предателя? — выплюнула она. — Предателя? Кабуто не стал обращать внимание на «звание», которым наградила его девушка. Он медленно отпустил её лицо, но продолжил стоять на предельно коротком расстоянии. — С каких пор, великий гений становиться предателем? — С тех самых, когда убивает ни в чём неповинных людей, ради получения древних знаний и невозможного бессмертия! — недоумевала Миари, слыша в голове Кабуто неподдельное восхищение. — Да, он достиг многого, но какой ценой?! Он мог бы стать героем деревни, применяя более гуманные способы для своих… деяний…помочь… — Герой, — хмыкнул Якуши, — какое расплывчатое понятие. Куноичи в изумлении подняла брови. Кабуто присел на стул, положив ногу на ногу, он облокотился на спинку стула. — Знаете ли вы, кому принадлежит это святилище? — Могу только догадываться. — Богу ветра, — снисходительно ответил юноша. — Богу-изгнаннику, считавшегося когда-то героем, — фыркнул Кабуто. Миари старалась припомнить древние мифы, в которых присутствовал подобный персонаж. Мазнув по рисункам взглядом, пазл начал складываться. Дёрнув затёкшими запястьями, что уже начинали неприятно саднить она, сказала: — Он был героем, избавил мир от восьмиглавого змея. — О, да, если смотреть столь поверхностно — так и есть, — усмехнулся Якуши, — учитывая, как он обошёлся с собственной сестрой… Сочетался с ней браком, и из вещей друг друга брат и сестра родили ряд богов. Потом он сначала испражнился в покоях богини, следом уничтожил все межевые знаки. Богиня оправдала поведение брата, — пожал плечами юноша. — Тогда он ободрал кожу с пегого жеребца и бросил в ткацкий зал своей сестры. Небесные ткачихи с перепугу укололи себя челноками в тайные места и умерли. Сестра тоже испугалась, разгневалась и скрылась в пещере, а весь мир погрузился во тьму. После того, как богам удалось выманить её наружу, они заставили его заполнить тысячу столов искупительными дарами, обрезали ему бороду, вырвали ногти и изгнали с неба… Миари удивлённо моргнула. — Так себе Бог, верно? — усмехнулся Кабуто. — А затем, спустившись на землю, изгнанник встретил старика и старуху — Богов Асинадзути и Тэнадзути. Они рассказали путнику о своей беде — раньше у них было восемь дочерей. Однако, каждый год к ним стал являться восьмиглавый змей и пожирать по одной дочке. Так он попросил их последнюю дочь себе в жёны. За это он научил старика и старуху, как одолеть змея, вместо того, чтобы помочь им безвозмездно, а люди начали поклоняться ему, псевдогерою, боясь гнева небес… Куноичи задумалась, было в его словах здравое зерно. — Понятие «герой» столь расплывчато… чего стоит только ваш Хатаке Какаши, — вдруг улыбнулся Кабуто. Миари устало прикрыла глаза. — Спаситель деревни, жестоко убивший собственного товарища по команде, — Кабуто отрешённо покачал головой. — Печальное клеймо «другоубийцы»… — Заткнись, — процедили Миари, но Якуши только брезгливо отмахнулся. — А ведь змей, — юноша указал пальцем на изображение, — представитель расы, являющейся чистым олицетворением могущественной силы, которой боялись, как Боги, так и владыки демонов…— глаза Якуши так и горели восхищением. — Он настолько был могуществен, что отравлял даже душу жертвы, мог переселяться в тела, трансформироваться. Был невероятно мудр с высоты бесчисленно прожитых лет. Великий, сильный и…бессмертный, — Кабуто склонил голову на бок. — И каждая голова, принадлежа к восьми символам грехов, я тоже читала древние свитки, — Миари закатила глаза. — Дай угадаю, Орочимару ему поклоняется? — язвительно произнесла девушка. — Господин им восхищён, и понятно почему. На самом деле, госпожа Миари, вам, должна быть интересна личность Орочимару больше, чем кому-либо другому, — махнул рукой Кабуто куда-то в сторону. — С чего бы вдруг? Кабуто задумался, приложив кулак к подбородку. «Что мне будет, если раскрыть маленький секрет моего господина будущему трупу?» — он склонил голову, рассматривая куноичи. — Знаете ли вы, почему Орочимару стал безумным гением и посвятил всего себя исследованию бессмертной жизни? Куноичи удивлённо вскинула брови. «История злодея? Заманчиво», — мысленно усмехнулась она, стараясь беззвучно сломать себе пальцы. — Было бы не плохо услышать. — Я расскажу только в том случае, если вы прекратите делать себе больно, — снисходительно ответил Кабуто. — Эти оковы по большей части состоят из моей чакры, и вам не выбраться из них, — юноша приблизился к ней и произнёс издевательским шёпотом: — пока я этого не захочу. Какое же наслаждение испытываешь ты, глядя на стекающие дождевые капли на оконных стёклах, на нехитрые события на улице или дворе, в дождь подчиняющиеся какому-то новому, но понятному течению, и всё протираешь и протираешь ты холодное и потеющее на глазах окно… А под дождём легко преодолеваешь ты не уют зябких и острых дождевых капель, и долго помнишь вкус дождя — вкус холодной и мокрой кожи лица и губ. Дождь ожидаем, целебен, возвышенно ненасытен в любое время года. Во время дождя ты… окружен, ты словно под защитой вдруг разбухшей земной поверхности — её прозрачного отторжения, под защитой запаха, серого шума, во время дождя ты под защитой прохлады, под защитой всегда таинственной и боязной дали… Какаши сидел на тощем камне и вонзал чёрный, поблёскивающий кунай в землю по самое слово: «рядом». Он понимал, что сейчас, нинкены прочёсывают окрестности, позабыв о сне и отдыхе, лишь бы их хозяин был доволен и наконец, отпустил восвояси. Однако, холодный дождь, хорошо смывает следы и запахи. — Зачем тебе это нужно? — тихо, еле уловимый нежный шёпот. Миари усмехнулась. — Сколько же мне нужно раз объяснить, чтобы ты наконец понял? Я всегда выбирала тебя, это мой… путь ниндзя… Хатаке зажмурился с силой бросая оружие в землю по самое кольцо. — Чёрт! — выкликнул мужчина, выходя из-под веток ветвистого дуба и подставляя лицо студёному дождю. Он чувствовал, как холодные капли пропитывают повязку, маску, а затем, осторожно спускаются по его шее, заползая под водолазку, очерчивая острые ключицы и мышцы груди. — Какой же я идиот. Опустив глаза, он увидел знакомый чёрный туман под ногами. — Даже не вздумай появляться здесь, — строго процедил он сквозь зубы. — Я голодна… Шиноби тяжело вздохнул и с силой сжал ствол, рядом стоящего дерева. — Это только твои проблемы! — Какаши? Завидев Паккуна, сердце мужчины забилось быстрее. — Давно разговариваешь сам с собой? — удивлённо уставилось на него животное, но хозяин лишь отмахнулся. — Ну? Нашли? Хоть что-то… Пёс устало покачал головой. Хатаке, развернулся и ударил с силой по дереву, заставляя то со скрипучим треском расколоться пополам. Несчастный ствол рухнул на соседнее дерево, заставляя то склониться над сырой землёй. Несколько листочков застряли в его мокрых прядях. Паккун устало покачал головой, тихо вздохнув. Мужчина тяжело дышал, стараясь справится с подступившими эмоциями, что ураганом прошлись по его сердцу. — Я знал, что с тобой что-то происходит, но видимо, сам отталкивал эти мысли подальше. Ведь мне было приятно, что хоть кому-то на меня было не наплевать и сам сделал тоже самое. Я наплевал на твоё состояние, стараясь унять собственную боль, — признался, скорее сам себе, Хатаке. — Какаши… Он быстро поднял руку, заставляя её замолчать. — Не нужно меня идеализировать, словно я какой-то принц из детской сказки с красивым хэппи эндом, — строго произнёс шиноби, набирая воздуха. — Я и близко не был тем, кого ты во мне увидела… Миари сделала шаг. Хатаке злобно сверкнул глазами в темноте. — Нет, всё на этом… всё закончится, Миари. Я больше не хочу никому причинять боль и тешить надеждой на то, чего ты так желаешь… Голова постепенно становилась тяжёлой от мыслей и проносившихся образов, думать о том, что Миари бесследно исчезла ему совершенно не хотелось. «Привязался, теперь сам виноват, — строго думал шиноби, проводя холодной ладонью по мокрому лицу. — Нет, всё не так…». Навеянные прошлым чувства, хлынули с удвоенной силой, сердце сжималось от подступающей боли возможной утраты и безмерной вины за свой бездушный поступок. Хладнокровие быстро улетучивалось. — Я слышал какое-то движение на северо-западе, — вдруг послышался скрип динамиков. Какаши приложил пальцы к уху. — Дерево повалилось, от… удара молнии, ищем дальше, — холодно скомандовал Хатаке. — Что вы знаете об Орочимару? Миари задумалась. — Его родители умерли, когда он был совсем ребёнком, был в команде с Цунаде и извращённым отшельником…— Кабуто выгнул бровь в изумлении, но перебивать не стал. — Через некоторое время после расформирования команды Хирузена, Орочимару стал членом Анбу, а также стал наставником Митараши Анко… Кабуто поднял указательный палец вверх. — Как раз в это время он и познакомился со мной, — ехидно заметил он. — Однако, это всё сухие факты, хранящиеся под запретом, верно? — усмехнулся Кабуто. Миари молча смотрела на него. — Так вот, я хочу, чтобы вы поняли, почему именно он стал так одержим идеей бессмертия. Куноичи задумалась. Голос Кабуто был размеренным и тихим, словно сам боялся, что его услышит «хозяин». Ему хотелось, услышать, понять. Эта девушка была естественным ключом, отмычкой — если угодно, для тяжёлой двери душевного дома Орочимару. Человека, которого не мог разгадать даже проницательный Кабуто. Он хотел заполнить пробелы в своих карточках. — Орочимару проводил различные эксперименты на своих заключённых, многие из них были его товарищами-шиноби Конохи, которых он похитил — это вы знаете. Господин использовал их в качестве человеческих подопытных кроликов, разрабатывая техники, которые даруют ему бессмертие, конечным результатом стала «Фуши Тенсей», — Кабуто вновь сел на стул, чуть раскачиваясь. — Что это за техника? — Она позволяет Орочимару переселять свою душу в тело другого человека. Также она известна как «Техника вечной молодости и бессмертия». Она была создана с целью поддержания мечты об обретении всех существующих знаний, что было бы невозможно за одну смертную жизнь, — с улыбкой произнёс Якуши. Миари надолго задумалась. Одно дело мифическое существо, и совсем другое, когда речь идёт об обычном человеке… Что же сподвигло такого опытного шиноби, заняться подобными тёмными вещами? От чего в его сердце появилось желание познать все техники и обрести бессмертие? Что могло произойти в его сознании такого…что Орочимару смог пренебречь наставлением собственного учителя, который относился к нему как к собственному сыну? Почему, так был одержим, что совершил великий грех, пытаясь доказать своё бесспорное могущество? В глазах Миари мелькнул огонёк и Кабуто тут же его заметил. — Кажется, вы догадались? — усмехнулся парень, поправив круглые очки. — Поделитесь? Куноичи прикусила губу, раздумывая, припоминая комментарии к журналу шиноби, что содержались в отдельной книге. — Возможно…хотя, вряд ли… — М? — Кабуто был похож на примерного ученика, ожидавшего, что сейчас, сенсей выдаст ему какую-то безумную легенду. Он нервно постукивал ногой по полу. Миари легко улыбнулась, мазнув по бледному лицу парня. — Любовь? Якуши удивлённо уставился на неё. — Что? Девушка легко качнула головой в сторону, стараясь принять более удобное положение. — Когда умер младший брат Цунаде-самы…или, когда умер её возлюбленный, да даже когда умерли его собственные родители… — Вы думаете, Орочимару мог испытывать чувство жалости? — Нет, — девушка усмехнулась наивности мальчишки, — он любил свою команду, уважал товарищей, а когда на его детскую травму, легли тяжёлые потери его друзей, не мудрено, что он мог бы… — Задуматься о бессмертии? — вскинул руки Кабуто. — Я ожидал от вас большего, госпожа, — разочарованно произнёс юноша. Раздражение прокатилось по её телу взрывной волной. — Почему вы всегда думаете, словно не способны на чувства? Вы что, роботы, бездушные машины или мифические существа?! — негодовала девушка. — Мужчины…— фыркнула она. — Вы можете закрыть глаза на вещи, которые вы не хотите видеть, но вы не можете закрыть своё сердце на вещи, которые вы не хотите чувствовать! Кабуто откинул стул в сторону и опасно приблизился к девушке. — Вы слишком наивны. — А ты слишком глуп, чтобы осознать очевидные вещи! Ещё капризен, вспыльчив, безволен и обидчив, когда с твоим мнением не согласны. Тебе тоже не достаёт эмоциональности! — выплюнула она ему в лицо. Кабуто тяжело дышал, смотря пленнице в глаза. — Я эмоционально предан только Орочимару. Мой путь и его один и тот же, — вспыхнув проговорил пепельноволосый, — хоть вы и почему-то считаете его чувствительным маразматиком… — Ты — тот, кого ведут на поводке, и уверен, что сам выбираешь путь! Звонкий шлепок с синей окантовкой, заставил Миари отклониться в сторону. Куноичи с улыбкой сплюнула проступившую кровь ему на сандалии. Якуши тяжело дышал. — Госпожа, не нужно меня выводить из себя, — успокоившись, он вновь заставил девушку посмотреть ему в лицо. — Вы мне нравитесь, не заставляйте меня делать вам больно. Миари задумалась. — Я знал, что с тобой что-то происходит, но видимо, сам отталкивал эти мысли подальше. Ведь мне было приятно, что хоть кому-то на меня было не наплевать и сам сделал тоже самое. Я наплевал на твоё состояние, стараясь унять собственную боль… Куноичи легко усмехнулась. — Ох, поверь, больнее, чем уже есть, ты не сделаешь, мальчик… — Да? А вы видели это? Несколько часов проторчав под ледяным дождём Хатаке совсем отчаялся, он пронёсся по всем окрестностям Долины Завершения нескончаемое количество раз, но так ничего и не нашёл. Его неумолимое терпение подходило к концу. Сердце разрывалось на части, одна его половина находилась в больнице рядом с Наруто, а другая судорожно продолжала искать её. Плюнув на все законы передвижения, он перешагнул границы Страны Звука. Холодные, безжизненные земли встретили его с распростёртыми объятиями, а бесцеремонный ветер тут же приник его телу неприятно лаская. Запах здесь был такой же, как на кладбище, Хатаке чувствовал, что всё здесь пахнет похоронной процессией с её отвратной сырой землёй и запахом ладана с воском. Он заметил несколько дозорных впереди. — Чт…что это? — Ах, новое творение господина Орочимару, — с нежностью проговорил парень, поглаживая нечто похожее на шприц с примыкающими к нему трубками. — Вы так умело тянули время, но никто так и не удосужился вас найти, — разочарованно произнёс он. — Видимо, никто не ценит вас, так как мы, — усмехнулся Кабуто. Миари дёрнулась в сторону, завидев, как Якуши нажимает какие-то причудливые кнопки на устройстве. — Я же говорил вам, что моя история не была выдумкой, и мы действительно услышали о столь юной леди, что может на расстоянии почувствовать намерения противника, однако, очень разочаровывает, что вы не смогли прочувствовать мои, — Кабуто покачал головой. — Потому что, на самом деле ты этого совершенно не хочешь, — строго проговорила куноичи. — Верно, — усмехнулся юноша, проводя большим пальцем по нижней губе девушки, чувствуя струйки горячей крови, он медленно мазнул по верхней. — Я бы хотел, чтобы вы были в нашей команде, госпожа. Орочимару видел в вас тот же свет, что и я, это бесит, и интересует одновременно, — признался парень, улыбнувшись. «Чёртов свет!» Миари судорожно старалась припомнить, где именно могла встретится с таким шиноби и тут ей в голову сама проникла картинка из прошлого. — Никогда не видел ничего подобного, — голос мягкий, странный, пронизывающий насквозь. Мужчина подошёл ближе, и Миари удалось разглядеть цвет его глаз. У него было длинное лицо с ярко выраженными скулами, золотыми глазами с вертикальными зрачками. Миари уловила сладковатый запах. Но это не насыщенная сладость розы, или восхитительная сладость яблочного пирога, или органическая сладость ребенка… «Запах зла», — так подумала Миари, нахмурившись, рассматривая собеседника. Зло — это дешёвые духи, а не запах немытого тела. Зло — это жидкость для полоскания рта, покрывающая неприятный запах изо рта. Зло — это приторная сладость, которая маскирует зловоние чего-то гниющего. При первом вдохе вас может привлечь, но при полном вдохе вас начинает рвать — именно так, описала Миари свои ощущения, при виде этого странного человека. — Кто вы? — вымолвила девушка, проводя ладонью по лицу. — Я? Всего лишь путник, на сумасшедших развилках судьбы, — с придыханием объяснил незнакомец, облокачиваясь на перилла руками и смотря в даль. Миари заметила странный блеск в его глазах. — Чем обязаны вашему появлению в нашей деревне? — как можно снисходительней, произнесла Миари, повторяя жест незнакомца. — Как? Вам еще не сказали? — он нахмурился. — Всему своё время, — усмехнулся он, одаривая девушку лучезарной улыбкой, совсем не свойственной его взгляду. Миари качнула плечами, словно сбрасывая наваждение. — Красивый вид, не правда ли? — поинтересовался мужчина, а сам смотрел вовсе не на просыпающуюся деревню, а на неё. Девушка прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. — Мне всегда нравилось приходить сюда, здесь я чувствую себя… — Свободной? — с интересом спросил мужчина, обезоруживающе ухмыляясь. Миари улыбнулась. — Верно. Несмотря, на его странноватую ауру, Миари чувствовала себя с ним совершенно спокойно, словно все её рецепторы знатно притупились. — Сказать по правде, — вздохнул мужчина, проводя ладонью по волосам, — меня привлек ваш свет. — Мой, что простите? — Миари глуповато улыбнулась. — Свет, — кивнул незнакомец. — Когда я стоял здесь, то первое, что мне бросилось в глаза, была невероятная вспышка, что выделяла небольшая точка в самом начале деревни, перемещаясь точно молния, по извилистым тропинкам, — в такт своему рассказу он водил тонким пальцем по горизонту. Миари стояла, как завороженная, наблюдая за опасным мужчиной, что, не обдумывая выкладывал свои мысли. — Я очень долго изучаю людей и то, что я видел, не идет ни в одно сравнение, с тем, что я вычитывал из старых, ветхих фолиантов, — произнёс он, шагнув чуть ближе, сверля куноичи своим пронзительным взглядом янтарных глаз. С минуту, Миари смотрела в них не в силах оторваться, его неизвестность и пугала и занимала, одновременно. Но она быстро дёрнула головой, почувствовав странный холод, исходящий от путника. — Вы ошиблись… За секунду, он оказался так близко, что она могла ощутить его холодное дыхание на своей коже. Он взял её лицо в свои ледяные, мраморные руки и поднял на себя. — Нет, не ошибся, — прошелестел он, — то, что скрыто в вашей душе, настолько яркое, что все моё нутро готово сжаться в один большой сгусток… Его глаза поглощали её изнутри, словно открывая невидимые двери, мешающие ей дышать. — Светлая, точно утреннее солнце и такая же горячая, как и его утренние лучи, твоя сила… Миари вздрогнула, осознавая, что за незнакомец тогда так бесцеремонно рассматривал её душу. — Святые Хокаге…— ужаснулась девушка. — Не стоит, — отмахнулся мужчина, проверяя работоспособность аппарата, — когда Орочимару вернулся и воодушевлённый, хочу заметить, впервые, рассказал мне о такой девушке, я сразу же вызвался проверить так ли это на самом деле. Кабуто неспешно подключал какие-то приборы к определённым точкам чакры куноичи, что выучил уже давно и наизусть. — Вы даже представить себе не можете, какого было моё состояние, когда я увидел вас, вся такая нежная и до безумия внимательная к каждой частичке моей истории, что я так возложил на вас…— ласково произнёс Якуши, с лёгким восхищением посматривая на Миари. — Я уже сто раз пожалела о том, что не сообщила о тебе вовремя, — буркнула она. — Вот именно! Вы прониклись чужой историей и пытались понять её вместо того, что понестись к Хокаге и сдать чужестранца со странной историей! — взволнованно произнёс Кабуто, протягивая к запястьям Миари прозрачные трубки и почти касаясь своим носом её. — Я сразу понял о каком свете идёт речь, и почему Орочимару так он заинтересовал… Девушка попыталась отвернуться, но Кабуто повторил её движение, схватив цепи и сжав их вместе, заставляя Миари выгнуться от боли в плечах. — Я просил его оставить вас мне, но он очень настойчиво попросил забрать вашу…чакру, если её можно было бы так назвать… — Что?! — Миари хотела дёрнуться, но любое её движение означало прижаться к врагу, а она этого категорически не желала. Она смотрела на него глазами, наконец, полного ужаса. — Какаши! Мужчина очнулся. Кажется, Хатаке потерялся во времени. Он с лёгкостью отбросил хладный труп шиноби звука в сторону, точно какой-то мешок, и медленно вытер кунай о штанину. — Что такое, Паккун? От холодного голоса Хатаке, пса бросило в дрожь, он слишком давно не слышал такой интонации, но поспешил взять себя в лапы. — Я кое-что нашёл, но мне нужно, чтобы ты проверил, — гавкнул нинкен. Какаши присел на корточки. — Показывай. Пёс неуверенно протянул ему лапу. На нежно-розовых, грязных, подушечках покоились пряди малинового цвета. Какаши судорожно взял их в руки и поднёс к лицу, стараясь вдохнуть еле заметный аромат. — Где?! — Да, к сожалению, мне придётся выкачать всю вашу чакру без остатка, — разочарованно признался Кабуто. Миари сглотнула. — Моя чакра вам ничего не даст, — она старалась двигать губами медленно и осторожно, боясь коснуться мужчины. — В крайнем случае, Орочимару разрежет ваше тело и узнает, что внутри, — пожав плечами, усмехнулся Якуши, делая шаг назад и оценивая, всё ли он сделал правильно. — «Свет», или как вы его там зовёте, не находится в чакре, тупой ты идиот, он в твоём сердце! — Ну, значит, займёмся и им тоже, — с лёгкостью произнёс Кабуто, но вдруг на секунду задумался. — Я буду вспоминать наши сеансы, как лучшее, что происходило в моей жизни, кто знает, быть может, я создам клона, похожего на вас, — ухмыльнулся парень, с лёгкостью нажимая на злополучную кнопку. В начале, Миари ничего не почувствовала и даже успела улыбнуться нерадивостью слуги, но, когда её тело пронзило тысячи игл одновременно, она содрогнулась. — А-а-а! Она ощущала на ментальном уровне, как иглы проникают в вены, в точки чакры, и в конечном итоге — в мозг. Холодной костлявой рукой они вскрывали черепную коробку, заставляя нейтроны попрятаться по углам, выискивая нужные ниточки голубого цвета. Когда из её носа брызнула кровь, Кабуто нахмурился, проверяя аппарат, но, убедившись, что тот совсем исправен, продолжил свою муку. — Осталось недолго, госпожа… Грохот, который послышался сверху, заставил его вздрогнуть. Несколько камешков с потолка устало обвалились на его сандалии. — Что это? — прищурившись и посмотрев вверх, спросил он, на секунду отключая устройство и давая Миари сделать глубокий вдох. — Кха-ха…— куноичи устало подняла голову и усмехнулась, — лучше тебе бежать. Её искалеченное нутро чувствовало неимоверную темноту и силу. Кабуто с подозрением взглянул на девушку и крутанул ручку на аппарате, заставляя ту заткнуться. Чувствуя, как силы всё больше и больше покидают её, Миари старалась меньше двигаться и держаться расслабленно, стараясь отогнать боль глубоко на задворки сознания. Однако, очередной громкий взрыв, заставил их обоих с опаской посмотреть в сторону тёмного коридора, что медленно начинал разрушаться, под натиском какой-то совершенно необузданной силы. — Чёрт! — Кабуто жалостливо посмотрел на пленницу, — придётся увеличить мощность, простите, госпожа, но сейчас будет больно. Словно в подтверждении его словам, иглы двинулись глубже, стараясь задеть нужные струны души Миари, вытаскивая самое дорогое, что могло быть внутри. — А-А-А! Миари повисла на цепях, ноги подкосились, а из слёзных желёз спади алые водопады, она вдруг почувствовала, что умирает. — Это больно — умирать? — с придыханием произнесла, вдруг куноичи. — Быстрее, чем засыпать, — с жалостью произнёс Кабуто, наблюдая, как с потолка падет очередной крупный камень, недалеко от его ноги. Вдруг, девушка расхохоталась, давясь собственной кровью. Её смех был надрывным и каким-то совершенно диким. — Значит, ты вскоре уснёшь, Кабуто, — со зловещей усмешкой произнесла девушка. — Что? Якуши еле успел отскочить, от надвигающейся лавины камней, когда он понял, что задание господина не выполнить, ему пришлось с силой дёрнуть на себя трубки от аппарата, заставляя Миари нервно вскрикнуть. — Прости…— успел сказать он прежде, чем усмехнувшееся лицо Мири скрылось за лавиной древних камней. — Кха! Отряхнувшись от пыли и Бог весть знает от чего ещё, Миари шатаясь, двинулась на ощупь, однако даже ухватится было не за что, по всюду была лишь разруха и невыносимый туман пыли, который безжалостно оседал в лёгких, заставляя задыхаться. Благо, как только Якуши покинул зону, его чакра в кандалах перестала действовать, а то покоилась бы сейчас наша героиня под тяжёлыми завалами. А так, всего лишь жестоко саднящие запястья с оставшимися железными ободками и куски цепей стали для неё новообретённым аксессуаром, не дававшим ей забыть о своих истязаниях. Ярким светом спасения для куноичи стало лишь лёгкое дуновение ветра, что шло откуда-то с запада и она двинулась к нему не разбирая дороги. Пару раз на пути встретилось что-то тяжёлое и мягкое, однако о том, что это горячее хлюпало под ногами — думать совершенно не хотелось. В какой-то момент, она почувствовала холодные пальцы на своей ноге и тут же отпрянула, потеряв часть своего пути безумно петляя между завалами. — Где она?! — холодный взор мужчины равнодушно рассматривал пунцовое лицо врага, старательно пытающегося ухватится ногтями за пальцы мужчины и ослабить хватку. — Не…зна…ю… — Не правильный ответ, — устало протянул Хатаке, ломая мужчине шею с таким треском, что любого бы вывернуло. Он двинулся к остальным. Вытаскивая из-под завалов шиноби, Хатаке с остервенением бил их в грудь, заставляя харкаться кровью и пачкать его бледно-зелёный жилет. — У тебя одна попытка. — Г…господин, её увели куда-то вниз, я не знаю…— умирало очередное лицо, что Какаши намеренно сотрёт из своей памяти, как сопутствующие потери. Его кровь кипела, а невыносимый гнев застилал глаза. Всё, что рушилось вокруг, его волновало совершенно незначительно, он бы разнёс и половину страны, если бы это требовала ситуация, поднял бы вверх-дном землю. Он чувствовал необыкновенный прилив сил, словно очнулся от долгого сна. Какаши даже не заметил, как чёрный туман опоясал его со всех сторон, подталкивая идти вперёд. — Очень жаль, — бесчувственно произнёс он, медленно проводя кунаем по шее противника и орошая себя водопадом из багрово-красной горячей жидкости. Когда он двинулся к последнему из выживших шиноби, тот со страхом в глазах старался отползти дальше, но Хатаке с силой наступил ему на солнечное сплетение и заготовил порцию щебечущих птиц. — Может, хоть ты будешь умнее? — ласково протянул он, вытирая левой рукой кровавую щёку. — Господин, е…если я вам расскажу, вы пощадите меня и оставшихся? — судорожно тараторил мужчина. Какаши убрал ногу с его груди и внимательно всмотрелся в небо. Несколько молочных молний пронзили небосвод, вызвав за собою сноб дождевых капель, что холодным ручьём, старались смыть с Хатаке его бардовое одеяние. — Конечно, — пожал он плечами. — Где? Мужчина охотно поверил, смотря в устрашающе-чёрные глаза противника он сбивчиво проговорил: — Она в…зале для ритуальных танцев… Какаши вскинул бровь. Миари нехотя оторвала половину собственной кофты, чтобы утереться, размазывая кровь с песком по лицу, давая глазам увидеть хоть что-то. Когда её взору предстала картина, она ужаснулась. Какаши стоял над каким-то мужчиной, что судорожно просил того остановиться. Щебет птиц и в мгновенье, тело мужчины разнесло на множество ошмётков, обрушимся вместе с дождём на плечи шиноби. — Какаши! Хатаке медленно, словно в трансе повернул голову в сторону. Миари перепрыгивала завалы, спотыкаясь. Он видел её прекрасные спутанные волосы, лицо в мазках крови и слышал сбивчивое дыхание. — Прекрати, сейчас же! Когда Миари развернула его тело, он точно послушная кукла повернулся на неё с совершенно туманным взором. Куноичи чувствовала, как ярость, что охватила его разум, совершенно точно поглотила его целиком. Какаши осторожно коснулся ладонями её лица, внимательно рассматривая, подмечая странные точки на плечах и запястьях. Нежные пальцы были такими горячими, что Миари ахнула. — Кто…кто сделал это с тобой… — Какаши, пойдём домой…— ласково произнесла девушка, стараясь привести того в чувство, но Хатаке лишь бросил взгляд на мужчину за её спиной. — Это он? — холодно произнёс шиноби, разжигая в левой руке «Райкири». Миари мимолётно обернулась, увидев ухмыляющийся взгляд Кабуто, она сглотнула. Хатаке набрал воздуха в грудь и усилил своё джутсу так, что искры отлетали настолько сильно, что ранили ноги куноичи, но она послушно терпела. Миари видела, насколько сильно Тьма присосалась к нему и теперь довольно перескакивала с одного камня на другую деревяшку. Миари взяла лицо Хатаке в свои руки и заставила того посмотреть на себя. — Какаши…не нужно… — М? Почему ты не даёшь мне уничтожить того, кто принёс тебе столько боли? — недоумевающе спросил он. Миари бросила последний взгляд на удаляющегося Якуши и прикусила губу. — Мы убьём его в следующий раз… Хатаке словно ударили обухом по голове. Услышав такие ужаснейшие слова из уст той, что представляла для него лишь свет, быстро привели его в чувство. — Ты…ты в порядке? Миари тяжело вздохнула, рассматривая разрушения. — В полном. Солнечный день наполнил кабинет светом и теплом. Светло-зелёные стены приняли более мятный оттенок, а приятный шелест штор, умиротворял. Щёлкнув по кофе машине пальцами, Миари подставила прозрачную кружку и тихо наблюдала за тем, как тёмно-коричневая жидкость наполняет её. От случившегося ей в этот раз досталось совсем малость, по крайней мере, ей было так спокойнее если бы так думали другие, именно поэтому, лежавшему в больнице Ширануи, она принесла целую корзинку тайяки, ярко-улыбнувшись и смачно поцеловав в растрепавшуюся макушку. Наруто же, оправившись после боя с Саске решил отправиться в путешествие с извращённым-отшельником, обучаясь новым техникам. А значит, был в безопасности и полон сил. Цунаде взяла под покровительство Сакуру, после того как Миари предварительно, всё-таки провела с ней беседу, выяснив при этом глубокие душевные раны Харуно, которым нужно было слишком много времени для заживления. А кто может помочь с этим лучше, чем сама Королева Слизней? Неджи и остальная команда по спасению Саске проходили длительное лечение, в то время как их командир Шикамару, лениво и не без напоминания отца, исправно ходил на приёмы Миари. Взяв в руки горячую кружку, куноичи глубоко вдохнула аромат свежезаваренных зёрен, присаживаясь в мягкое кресло. Наказания Цунаде-самы ей так же не удалось избежать и теперь Миари, хоть и не нукенин деревни, а всё же была зачислена на восемьдесят часов общественных работ. Когда шторы в кабинете шелестнули сильнее, чем обычно, она открыла глаза, увидев перед собой знакомое, взволнованное лицо. — Утречка, Хатаке. — Э…привет, — вдруг замялся пепельноволосый. — У нас сегодня нет сеанса, — задумчиво произнесла Миари, поглядывая на настенные часы. — Я знаю, — отмахнулся Какаши, сунув руки в карманы, — я по другому вопросу… — М? — Миари заинтересованно положила ногу на ногу, заставив Хатаке невольно наблюдать, отставив кружку в сторону. — Ты…— Хатаке сжал руки в карманах и прикусил губу, — может сходим куда-нибудь?.. Дверь кабинета резко распахнулась, с грохотом ударившись о стену, заставив Миари вздрогнуть. — Госпожа Миари, Какаши-сенсей, вас срочно вызывает Хокаге! — выкрикнул взволнованный Катецу. Куноичи легко усмехнулась, вставая. — Сходим на миссию, Хатаке? — она легко подмигнула, улыбающемуся за маской шиноби.***
Сидэ — Зигзагообразная лента, которую обычно прикрепляют к симэнаве, (верёвка, сплетённая из рисовой соломы нового урожая, которой в традиционной японской религии синто отмечают священное пространство), или тамагуси,(ритуальный вертел), в ритуалах японской религии синто. Ранее сидэ делались из грубой ткани, сделанной из бумажного дерева, но сегодня большинство лент - бумажные. Считается, что они защищают от злых духов.