окно, сигареты и Юрка

На темнеющей улице постепенно начинали зажигаться фонари, в свете которых падающий снег танцевал вальс, подталкиваемый нежными дуновениями редкого ветерка. Люди сновали туда – сюда, спешащие к своим уютным домам, в которых они согреются после холодного воздуха, морозящего кожу лица и рук. – Ты так и продолжаешь курить… – голос Володи, будто раскат грома, разрезал приятную тишину в чисто убранной комнате хрущевской квартиры. Юра повернул голову, сидя на потеплевшем от его тела подоконнике, осматривая стены в мягком, желтоватого оттенка освещении, успокаивающее сейчас, как никогда, его нервы и его самого. Он был готов смотреть на что угодно, но только не на Володю. Не на Володю, который как-то узнал адрес его места жительства, даже номер квартиры. Не на Володю, написавшем ему в письме «у меня получилось влюбиться в девушку». А он каким-то способом приехал. Приехал, и одним разом всполошил все его чувства, который он пытался спрятать, куда-нибудь поглубже в сердце, чтобы их никогда не вынимать и не вспоминать с болью на душе. – Мы не в «Ласточке», Давыдов. – спокойным, леденящим душу и всё внутри голосом ответил Юрка, старающийся изо всех сил скрыть неунимающуюся нервную дрожь в конечностях и в голосе. – И зачем ты приехал? Юрка холодным взглядом карих глаз оглянул светящие во всю мощь фонари, танцующие снежинки, все еще светлый горизонт. Воспоминания о последней смене больно резали по сердцу, выходили из самой глубины, назойливо стучались и жалобно просились в голову, чтобы острым концом лезвия ножа проехаться по внутренней стороне мозга, отогнать всё вокруг к черту и заставить думать лишь об одном человеке, сидящим сейчас в этом чертовом зале. Сейчас все казалось чертовым. – Хотел тебя проведать, понять, насколько мы изменились. – Мы изменились, Володь, – спокойному тону Юры можно было уже завидовать. А вот моральному состоянию после того, как он открыл дверь квартиры и увидел там человека, о котором у него остались лишь фотография с пионерского лагеря и воспоминания, не позавидуешь. – И что ты в окне так активно высматриваешь? – слегка усмехнулся Володя, потирая вспотевшие ладони. – Ну девушку возможно, кто знает? — снова эта безразличность в голосе. У Володи все вспыхнуло в душе, когда он увидел перед собой все того же Юрочку, с тем же цветом волос, с того же цвета глазами. Только в этих глазах уже не пылал влюбленный огонек, они были будто ледяной шоколад, которого держали в морозилке года два так точно. В его голове была лишь одна мысль всю последнюю неделю – встретить Юру. Он не смог. Не смог выгнать от себя ту любовь к Юрочке. Не смог «полюбить» девушек. И Володя уже перестал считать себя треклятым злом и извращенцем, психически нездоровым. Уже давно как перестал держать руки в кипятке, считая себя негодным для жизни в этом мире. Его решение приехать в Харьков было спонтанным. Володя действительно скучал по его Юрочке, по его лицу, глазам, характеру, рукам и пальцам на клавишах пианино. Он был безумно рад, когда ему наконец-то удалось разыскать адрес Юры. Тут же, нагребши свои деньги, даже не задумываясь, купил билет на самолёт до Харькова. И вот, он стоит у заветной двери перед квартирой Юрки. Из омута воспоминаний его выдернул прокашлявшийся Юра, все еще сидящий на подоконнике и докуривающий черт его знает какую по счёту сигарету. За окном стало полностью темно, только фонари ярко освещали заснеженную улицу. Володя едва не задохнулся, пялясь на курящего Юру. Именно таким он был для него идеалом, с прекрасным характером и внешностью. – Ну выкладывай, – Юрка медленно повернул голову, выпуская клубок дыма изо рта. – Я соскучился, Юр. Я наконец-то понял, что не смогу полюбить кого-то другого, кроме тебя, - запинаясь и потирая от волнения ладони об ткань новеньких джинс, с еле заметной дрожью в голосе ответил Володя. Юра ничего на это не ответил. Лишь повернулся обратно к холодному стеклу, снова кашлянув. У Володи иссякла надежда на теплоту Юрки и терпение, он резко поднялся с кресла, на котором сидел, быстрым шагом подошел к опустившему сигарету Юрке, взял его рукой за подбородок и приблизившись к его губам на сантиметр своими губами и выдохнул в них одно очень важное для него слово: – Юрчка… Отбросив все сомнения в сторону, Володя коснулся его губ своими, вдыхая носом терпкий запах сигаретного дыма. Поцеловал также аккуратно, как года три назад, под ивой, в их последний день вместе. Воспоминания о смене 1986 года и о Володе захлестнули весь разум Юрки. Потеряв самообладание и закрыв потеплевшие влюбленным огоньком глаза, тот жадно ответил на поцелуй, сминая и кусая до проступающих капелек крови такие родные для него губы, требуя всей Володиной любви для него и только для него. А падать снег все еще не хотел прекращать.