Медальон

"Так дай мне воздух, и я стану тебе крылом..."

"Никогда"

Мельница

Антон возвращается домой после тяжелой смены. Голова нещадно болит, тело ломит. В прихожей парень шумно вздыхает, прикрывая глаза. Наконец–то дом. Навстречу Антону выбегает маленькая девочка: – Антон! Антон пришел! – она утыкается ему в живот, что–то быстро говоря и обнимая. Антон с усилием поднимает ребенка на руки, девочка обвивает его шею. – Ты почему не спишь, принцесса? Тебе давно пора, тетя Таня опять уснула в кресле? – Антон назидательно качает головой и смеется с недоумевающего выражения лица Оксаны. – Да, она давно спит, а я не могла уснуть без тебя, – девочка показательно надувает губки и складывает руки, Антон теряет равновесие – Оксана тяжелая. Он ставит девочку на пол и медленно раздевается. Справившись с верхней одеждой и ботинками, Антон проходит в небольшую комнатку и смотрит на разложенную пустую маленькую кровать, рядом с которой в кресле спит старенькая женщина. На ее коленках лежит открытая книга. Антон подходит к ней и нежно касается плеча: – Тетя Таня, – женщина резко втягивает носом воздух и поворачивает голову в сторону звука, – добрый вечер, умотала Вас Оксана? Оксана, шедшая хвостиком за братом и вставшая в дверном проеме, на это заявление открывает рот в возмущенном немом вопросе и упирает руки в бока, Антон наблюдает за этой картиной, чуть усмехается и возвращает свое внимание проснувшейся женщине. Та, проморгавшись, всплескивает руками и пытается встать. Книга, лежащая на ее коленях, падает на пол. Антон, кряхтя, поднимает ее. – Здравствуй, Антон, – тетя Таня, встав с кресла, виновато смотрит на юношу перед собой, – я даже не заметила, как уснула. Оксана, а ты чего меня не разбудила? Я же говорила тебе: «Если я усну, толкни меня», – Оксана опускает руки и озадаченно смотрит на женщину. – Я не знаю, – выражение ее лица из озадаченного превращается в испуганное. Антон понимает, что сейчас самое время спасать положение и говорит: – Наверное, Окс просто постеснялась, ничего страшного. Я сам уложу, – взгляд Оксаны тут же теплеет, на лице появляется улыбка. – Правда? – девочка хлопает в ладоши, – А ты мне почитаешь? – Почитаю. – Про принца? – Оксана забирается на кровать, укрывается одеялом и готовится слушать. – И про принца, и про принцессу, и про ведьму… про всех! Давай только сначала отпустим тетю Таню? – Антон поворачивается к женщине и говорит: – Спасибо Вам большое, я не знаю, что бы без Вас я делал. – Антон, обращайся, ты же знаешь, я всегда готова помочь! Тем более, с Оксанкой мы ладим, правда? – Правда! Антон, тетя Таня такие вкусные блинчики печет! Там остались еще, тебе нужно обязательно попробовать! Тетя Таня на эти восторженные отзывы улыбается и говорит: – Да, Антошенька, там, в холодильнике возьмешь потом – мы тебе оставили, – она машет рукой куда–то в сторону кухни. – Спасибо большое. – Да мне не сложно, знаешь же, мои внуки живут далеко, я тут одна, а так хоть компания есть, – глаза женщины трогает мимолетная печаль, но тут же возвращается легкость и веселость, присущая любой, любящей своих внуков, бабушке, – ладно, что–то я засиделась. Оксане давно пора спать. Антон, справишься? – Конечно, тетя Таня, не переживайте. До свидания. – Спокойной ночи, ребятки. Тетя Таня смотрит на маленькую семью и уходит к себе в квартиру. Помогать соседка начала по старой дружбе с бабушкой Антона и Оксаны. Сначала просто забирала девочку из садика, пока Антон был на работе, потом начала привязываться к ней, и, видя, как тяжело ее брату, все больше и больше времени занималась с Оксаной. Антон не знал, как отблагодарить женщину, но та, отмахивалась от любых скромных подарков, говоря, что «дарить свою заботу кому–то – лучший подарок». Одиночество – печальная штука. Антон запирает входную дверь, быстро идет в ванную, переодевается в домашние штаны и футболку, моет руки и смотрит на отражение в зеркале. Картина открывается не самая приятная: взъерошенные волосы, щетина, появившаяся от нехватки времени побриться, усталые потускневшие глаза, под которыми залегают темные круги, сутулые плечи. Весь вид Антона кричит: «Я не помню, что такое нормальный сон!» Еще в детстве Антону было любопытно, почему люди такие уставшие? Ведь в сутках столько часов, неужели нет времени нормально отдохнуть? Повзрослев, Антон больше не думает о чужих проблемах и недосыпах. Он думает только о сестре, которая, устав ждать брата, кричит ему из комнаты: – Антон, ты скоро? Антон, отмерев, быстро умывается, выключает воду и возвращается в комнату. Оксана смотрит на него с обожанием и ожиданием. – Ну что, принцесса, какую сказку будем читать? Оксане на прошлой неделе стукнуло 8 лет. Антон очень долго выбирал, что подарить полезного и недорогого (недорого – не вышло, зато с первым пунктом проблем не возникло), и, решив последовать знаменитому выражению «книга – лучший подарок», преподнес девочке большой сборник сказок в красивой твердой обложке. Оксана тогда весь день рождения просила брата почитать ей что–нибудь новенькое, и, сдавшись, Антон открыл первую сказку о путешественнике Ветре - Хамсине. – Давай ту, которую мы еще не читали. – Давай, – Антон выключает основной свет, оставив только небольшое бра на стене, и, просмотрев оглавление, открывает нужную страницу, – сказка называется «Медальон». – А почему? – Оксана нетерпеливо ерзает по простыни. – Давай начнем читать и узнаем? – Антон видит, как девочка одобрительно кивает, и начинает читать, – Давным–давно в одном далеком княжестве родился мальчик, да не в простой семье, а в княжеской, и звали того мальчика Арсений. – Такое забавное имя, – Оксана весело разглядывает потолок, пока брат с усталой улыбкой смотрит на сестру, – у меня в школе в другом классе тоже есть Арсений. Он ест козявки и не умеет читать. А княжество – это что? Антон хихикает, но смотрит на сестру с укором. Оксана улыбается ему – понимает, что сказала глупость и сейчас за этим последует поучительный рассказ от брата о том, что нельзя смеяться над людьми и обижать их. Но тот только качает головой – слишком устал для удушающих нравоучений. Девочка все понимает и так. – Ничего забавного, обычное имя – не совсем сказочное, но мало ли кто сказки пишет? – Антон пожимает плечами, пропустив часть о мальчике с нестандартными вкусовыми предпочтениями, и отвечает на вопрос, – помнишь, мы с тобой под Новый год читали сказку «Два королевства»? Вот княжество – это примерно тоже самое, что и королевство, только меньше. Как страна. – Ааа, – Оксана тянет гласную так, будто всю жизнь пыталась понять, что написано на Вавилонском камне и, наконец, поняла. Антон смеется с этой гиперболизированной реакции и разворачивает книгу: – Смотри, какой. Он показывает севшей на кровать Оксане иллюстрацию. На ней изображен плохо прорисованный, но все же различимый зал, в центре которого стоит молодой человек в короне, одетый в кафтан и красные сапоги. На его шее блестит увесистая цепь, которую украшает сапфировый медальон. Молодой князь смотрит прямо на читателя, его лицо выражает скуку. – Ой, смотри, у него глаза такого же цвета, как и кулончик на шее, – Оксана заворожено рассматривает иллюстрацию. – Не «кулончик», а медальон. Наверное, тот самый – с названия, – Антон мягко поправляет сестру, – и правда, похоже, тем же цветом рисовали. – Читай дальше! – Оксана ложится обратно на постель и укрывается одеялом. – Ладно, так. Арсений рос, княжество процветало. Родители мальчика были в восторге от мысли, что наследник растет таким красивым и смышленым. Надо отдать должное, учился молодой князь усердно. Каждый день Арсений проводил в библиотеке за книгами с единственной свечой, изучая азы политики, экономики, мироустройства и магии. – Вау, а почему мы в школе не проходим то, что изучает Арсений? – Оксана начинает зевать. – Потому что вам еще рано проходить такие сложные темы. Смотри, какой Арсений большой, а ты еще маленькая – тебе нужно сейчас узнать основу, чтобы потом, как на ниточку, нанизывать на нее новые знания, – Антон гордится тем, что смог подобрать такую метафору к своей мысли. Он наблюдает за Оксаной, у которой в голове явно идет мыслительный процесс, который отражается у нее на лице, – читать? – Да. – И вот, в день совершеннолетия Арсения, родители подзывают того к себе и говорят: «Сын наш, тебе сегодня исполнилось 25 лет…» – А что, я тоже стану совершеннолетней только в 25? – Оксана отвлекается от мыслей, – это же так долго! – Нет, у нас совершеннолетие наступает в 18 лет, но ты успеешь еще повзрослеть, не переживай. Я продолжу? – Антон смотрит на такую маленькую сестренку и думает, что та когда–то вырастет. От мыслей о неизбежном взрослении его отвлекает сонный голос Оксаны. – Ага. – «Сын наш, тебе сегодня исполнилось 25 лет и мы со спокойной душой можем вручить тебе нашу семейную реликвию. Этот медальон хранится в семье уже несколько сотен лет и передается наследнику престола. Храни и ты его!» – Вау, так долго! – Оксана мечтательно тянет гласные и смотрит на Антона, – А у нас есть семейная реликвия? – Нет, принцесса, но, если хочешь, мы можем ее завести, чтобы дети и внуки передавали ее как сокровище. Хочешь? – Конечно, хочу! – оживляется Оксана, – А давай передавать эту книгу сказок? – Отличная идея, принцесса. Хороший артефакт. – Читай дальше! – Арсений принял медальон от родителей, но уже очень давно его терзали сомнения. Он учился, старался, но никогда не мечтал стать князем. Постоянный контроль и надзор претил Арсению иногда до такой степени, что тот сбегал и бродил по лесу в тишине и спокойствии, воровал запрещенные книги и разговаривал с простыми людьми в кабаках, переодетый в лохмотья. Ночи были для наследника глотком свежего воздуха. После расписанного дня, где были встречи с важными послами, на которых Арсению обязательно нужно было присутствовать, уроки этикета, ведения политических переговоров, танца, рассмотрения запросов от граждан и обязательные доклады отцу обо всех делах дня (и это только один день!), Арсению хотелось немного веселья, и ночь – была единственным временем суток, когда это веселье можно было получить. В одну из таких ночей наследник сбежал в соседнюю рощу и наткнулся на странную старую женщину. Арсений подошел к ней и предложил помощь, на что старуха, криво ему улыбнувшись, превратилась в яркую девушку. Молодой князь читал о таком – так умели делать только ведьмы. Наследник успел отскочить от ведьмы и та, зайдясь хриплым сумасшедшим смехом, прокричала: «Ты и твой медальон будете моими!» – Нет! – Оксана в ужасе смотрит на Антона, – Он же не отдаст ей кулончик? – Медальон, принцесса. Сейчас узнаем, – Антон перелистывает страницу и читает дальше, книга начинает будто теплеть в руках, – Арсений отбежал от ведьмы и схватился за медальон… Вдруг Антон болезненно шипит и выкидывает книгу на пол. Та падает в центр маленькой комнаты на твердую обложку страницами вверх, открыв разворот с какой–то яркой иллюстрацией. Оксана непонимающе смотрит на брата, который не успевает что–либо сообразить, кроме того, что нужно защитить сестру. Он прыгает к кровати и закрывает Оксану спиной, взяв девочку за руку, чтобы убедиться, что она в порядке. Все происходит быстро. Из книги начинают вырываться ослепляющие синие лучи и чья–то рука, хватающая Антона за щиколотку. Момент – и Антон ощущает под ногами не старенький ковер, а мягкую траву и холодную землю. Момент – Оксана начинает плакать где–то за спиной Антона, пока тот приходит в себя после ослепляющих лучей. Момент – Антон понимает, что находится на лесной поляне, а под ногами лежит какой–то человек без сознания. Момент – девушка, которую Антон замечает только сейчас, встает, покачиваясь и держась за ребра, с земли, удивленно смотрит на не прошеных гостей и непонятного человека под ногами Антона и ведет рукой в сторону плачущей Оксаны. Момент – Оксана, держащаяся в ответ руку Антона, ослабляет хватку и отлетает к девушке. Момент – яркие синие лучи освещают небольшую лесную поляну, и девушка с Оксаной исчезают. – Какого, блять, черта?..

***

«Сердце сварено в молоке,

Лист крапивы, в глазах костер.

Лунный свет на твоей руке –

На рубашке красный узор…»

«Огонь»

Мельница

– Да такого не бывает, – Антон стоит на коленях перед отключившимся парнем и бьет того по щекам, – вставай! Верни мне Оксану! «Тело» медленно открывает глаза и тяжело дышит через рот. Антон чуть отползает от очнувшегося и осматривает приходящего в себя человека. Перед ним лежит парень, можно сказать молодой мужчина, в белой рубашке с каким–то орнаментом на рукавах и темных облегающих штанах – совершенно одетый не по моде (хотя, какая тут мода?), но со вкусом. Вкус у Антона странный. Мужчина расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, чтобы легче дышалось, и оттягивает ворот. Антону открывается вид на острую ключицу и часть блестящей серебряной цепочки с крупными звеньями. Мужчина держится за голову и болезненно стонет, пока Антон разглядывает его лицо – темная челка лежит на лбу, скулы красные от ударов (Антону совершенно не стыдно), полуоткрытые глаза светлые – это даже в ночи заметно. Антон узнает его, хоть и не может поверить. – Арсений? – Вот так нынче обращаются к князьям, – Арсений привстает, опираясь на локти, и, откинув челку взмахом головы, продолжает, – но я рад, лучше так. Хоть и в таком неподобающем виде, но все–таки имею честь представиться – Арсений I, наследник княжеского престола. Антон будто уходит под воду. Он оглядывается – видит только деревья и высокую траву – и фокусирует внимание на терпеливо ждущем ответа Арсении. Антон помнит сказки, которые ему в детстве читала бабушка – про волшебных птиц, мудрых правителей и далеких странах. Он всегда думал, что эти истории – отражение реальной суровой жизни, но никак не сама жизнь. В них можно было убежать в любой страшный вечер, укрыться ими как теплым одеялом. Бабушкин голос убаюкивал, обволакивал мальчика и волновал рассказами его воображение. Сейчас никакой бабушки нет, теплого одеяла тоже. Зато есть прохладный ночной ветер и влажная от начинающей выпадать росы трава – они морозят голые ступни, заползают под футболку по позвоночнику и холодят выпирающие костяшки на пальцах. Арсений окончательно приходит в себя – смотрит осознанно, в отличие от самого Антона. – Негоже так себя вести, я представился, – Арсений обиженно дует губы и смотрит исподлобья. Антон вдруг начинает смеяться. Истерика, добро пожаловать. Задыхаясь от смеха и утирая слезы, катящиеся по щекам, Антон вдруг чувствует себя легче – по крайней мере, теперь он способен хоть что–то сказать. Шок проходит, остается только бутерброд из ебануться, намазанный охуенезом. – Антон, – наконец представляется пришелец, – просто Антон. – Ты… ооо, – Арсений касается руки Антона и открывает в удивлении рот, – ты сосуд? Пустой… – Я – человек, – Антону смешно, но руку он отдергивает, – скажи мне, что это за женщина и куда она дела мою сестру? – Ты из другого мира, ты – сосуд. Почему ты тут? Тебя тут быть не должно! – тараторит Арсений, бегая глазами по лицу Антона. Тот смотрит на князя как на сумасшедшего. – Я ни черта не понимаю. Где моя сестра? Где я вообще? Что значит – другой мир? Почему я читал про тебя книгу, а теперь разговариваю с тобой? – Книгу? – Арсений отворачивает голову в сторону леса и задумчиво смотрит куда–то между деревьев, – Пойдем отсюда, пока ведьма не вернулась. Хотя, ты ее ослабил, скорее всего она не вернется, но все–таки перестраховаться нужно, – Арсений встает, разминает плечи и протягивает руку Антону. – Я никуда не пойду, пока ты мне все не объяснишь, – Антон недоверчиво пялится на протянутые длинные пальцы (бабушка бы сказала «музыкальные») – и, вопреки своим словам, встает с колен. Земля ощущается по–другому. Она будто принимает враждебный, инородный организм, позволяя ему свободно передвигаться, не отморозив при этом ноги. Смягчается и трава. Она складывается перед парнями в уложенное полотно – тропу, ведущую дальше, в лес. Светлячки поднимаются из травы, танцуя в чистом воздухе, от которого чуть кружится голова, и слетаются по краям импровизированной дороги, создавая светлый коридор. Даже смотря на это волшебное зрелище, становится теплее и уютнее. Антон решает: Лесу лучше не перечить, когда он так доброжелательно его принимает. – Видишь? Нас даже Лес приглашает в более безопасное место, пойдем, – Арсений двигается вперед, – я обещаю, что ничего тебе не сделаю. – Ладно, – Антон двигается вслед за Арсением по светящемуся коридору. Лес не молчит. Он издает разные звуки, разговаривает, будто живой организм. Где–то вдалеке ухает пугач, в траве стрекочет саранча, справа бежит ручей – ничего необычного, но будь Антон в лесу в реальном мире, он бы уже умер от страха после первого «уху» или неловко сломанной ветки. Но здесь Антон чувствует себя спокойно, хоть его и съедает любопытство. Лес не пугает – он очаровывает. Каждый звук, каждое движение возникают в нужное время, создавая симфонию этого места – величественную и абсолютно органичную. Арсений молчит, уверенно идет по тропе и периодически поглядывает на открывшего рот Антона. Тот пытается рассмотреть небо, которое плохо видно через пышные кроны, но и тут Лес помогает – убирает ветки из поля зрения, открывая вид на ночной черный небосвод, усыпанный миллионами звезд. Те складываются в неизвестные Антону созвездия, и юноша ахает – по небу медленно плывет темная большая тень, похожая на облако. Огромный черный кит. Его практически не видно, но свет от луны (если это луна, конечно) отражается от его плавников и гладких влажных боков. – Почтовый, – говорит Арсений, отследивший взгляд Антона. Тот заворожено смотрит на проплывающую глыбу, и, не замечая, как его спутник останавливается, врезается в нового знакомого. Тот трет ушибленный бок, морщится и говорит: – Мы на месте. – Где? – Антон озирается. Они пришли на точно такую же поляну, с которой ушли буквально… а сколько времени прошло? Антон будто потерял ему счет. – Это поляна – как у вас студия звукозаписи – никто ничего не услышит, даже если будет проходить рядом. Антона будто бьют по голове. Он сказал «студия звукозаписи»? Это же вроде как князь из сказок? И что значит «как у вас»? Может, Антон просто сошел с ума? Или уснул после тяжелого рабочего дня? А, может, у него сейчас предсмертная агония и бедная Оксана пытается его растормошить? Что бы с ней стало после смерти Антона?.. Арсений буквально «слышит», как Антон думает. Его мысли читаются на лице, князь чуть улыбается и говорит: – Ты не сошел с ума. Я сейчас все расскажу, но сначала давай разведем костер? Мне есть о чем у тебя спросить. Князь придирчиво осматривает место привала, пока Антон пытается переварить услышанное. Арсений бегает вокруг небольшой поляны, закрытой от посторонних – еловые ветки переплетаются между собой, создавая не пропускающие звук стены, и собирает хворост. Лес буквально укрывает их от внешнего мира, оставляя единственный выход – в небо. Наследник разводит костер – он получает искру, выбивая ее из пирита, лежащего в кармане узких брюк, попутно болтая о том, что не может выйти из замка без огня и маленького ножа, на всякий случай. Антон все это время стоит и смотрит в никуда. Ему сейчас предстоит выслушать невероятную историю, к которой он не готов. Каждый день Антон жил, ощущая себя белкой, вертящейся в колесе. Учеба, Оксана, работа, Оксана, учеба, Оксана, работа и так далее. В день смерти бабушки, когда парень стал официальным единственным кормильцем в их маленькой семье, учеба ушла на второй план – нужно было зарабатывать. Он жил для сестры, для ее благополучия, забивая на свои потребности. Да, он был не в лучшем своем состоянии, но сейчас Антон совершенно не готов к новой информации от Арсения. Тем временем, Арсений сидит у разгоревшегося костра и хлопает по земле рукой, приглашая парня занять свое место. Он спокоен, внимательные глаза бегают по лицу Антона (тому становится некомфортно), и чуть заметно улыбается. Антон плюхается напротив Арсения у костра и протягивает руки к огню – греет. На самом деле, парень не чувствует холода, но такое знакомое движение успокаивает, будто отголосок прошлой жизни, воспоминание с первого курса университета – тогда он также сидел у костра на посвяте и пел какие–то заезженные хиты под гитару. На него заглядывалась симпатичная девчонка с потока, имя которой он забыл после пяти минут знакомства, а он смотрел только на языки пламени и чувствовал себя счастливым. Земля теплая - Лес оберегает своих гостей, следя за их комфортом. – Мне страшно, – Антон поднимает глаза на Арсения, тот чуть приоткрывает рот и одобрительно приподнимает уголки губ. – Мне тоже. Давай я начну? Неизвестность пугает, – Антон чуть заметно кивает, и Арсений глубоко вздыхает и замогильным голосом говорит: – Антон, ты сейчас находишься не в своем мире. – Спасибо, я понял, – Антон усмехается, Арсений поднимает бровь на саркастичное замечание собеседника, но продолжает: – Из твоих слов я понял, что мой мир – это книга? – Да, книга сказок, – Антон слышит, как Арсений чуть фырчит, словно лис, и вздыхает. – Значит, все наоборот. Для нас сказки – это ваш мир. Мифология – это ваша история. У вас все строится на науке, наш мир построен на магии. – А мира только два? – Антон удивленно раскрывает рот. – Я не знаю, – пожимает плечами Арсений, – надеюсь, что да. Не смотри на меня так - я не всеведущ, - Арсений обиженно взмахивает руками, - так вот. Истории пишут люди, побывавшие в обоих мирах – таких очень мало. Ты и та девочка – скорее исключения, чем правила. Таких людей в миры забрасывают мощные артефакты, – Арсений достает цепочку с медальоном и показывает Антону, – их очень мало. За свою жизнь я видел всего один. Вот он. – Хорошо, я понял. А что случилось со мной? Я же просто читал сказку сестре, а потом БУХ, – Антон разводит руками, изображая салют, – и я тут? Да еще и в какую–то заварушку попал. – Это моя вина, – Арсений виновато смотрит из–под упавшей на лоб челки, – я хотел попасть в ваш мир, но Кузня меня выследила и напала. – Кто, прости? – Антон открывает глаза шире, - Что это за имя такое? – Это ведьма, – Арсений убирает челку, – такое вот имя. Она хотела забрать медальон, я читал о ритуалах, связанных с ним. Это древняя магия. Кузня, видимо, хочет занять место моего отца, завладев артефактом. – Стой, что–то не клеится. – Тут нет клея, – озадаченно озирается Арсений, – в любом случае, это не вся история. Антон, артефакты не просто так называются артефактами. Они сложные, многогранные и уникальные. У них много особенностей. Этот медальон, – Арсений хлопает по груди ладонью, – работает не только как портал. Он – сосуд. – Но ты сказал… – Я знаю, да, - перебивает его князь, – ты тоже. В этом и дело, – Антон округляет глаза, Арсений спешит предотвратить нарастающую панику, – спокойно. Видишь ли, сосуды – удивительные штуки. И люди. Штуки и люди, извини. Так вот. Они накапливают в себе позитивные эмоции, которые рождаются только во взаимной любви. Медальон похоже почувствовал тебя и перенес бы меня в твой дом, истратив свою магию. – А чем питался твой медальон? – Любовью моих родителей, наверное. У нас хорошая семья, - Арсений закусывает губу, - до моего совершеннолетия его носил отец. Я уже практически перешел в твой мир, но тут появилась Кузня и напала на меня в момент моего перехода. Я успел только схватиться за что–то. Видимо, за тебя. – Ага, это была моя щиколотка, – Антон смотрит на свою ногу, – а я спасал Окс, закрыл ее, а она за меня схватилась. – Вот так я вас и перетащил в мой мир, – Арсений тяжело вздыхает, – извини. – Не извиняйся. Так, а любовь должна быть какой? – Любой: между супругами, детьми и родителями, между друзьями, братьями и сестрами и так далее. Это неважно, главное – взаимная. Антон затихает. Он медленно переваривает информацию, разглядывая потрескивающие прогорающие ветки. Мысленно Антон где–то далеко–далеко спит в своей постели, а на соседней маленькой кроватке посапывает его любимая сестренка. – Арсений, а зачем Кузне моя сестра? – Я думаю, она решила после того, как ты выплеснул всю энергию и ослабил ее, что сосуд – Оксана. Я не знаю, зачем ей девочка, но ведьма ничего не добьется от нее. – А зачем ведьме вообще сосуд? – Я не знаю, я никогда не видел и не читал о ритуалах с сосудами–людьми. Но когда ведьма поймет, что Оксана не сосуд, ты будешь в опасности. Возможно, она хочет шантажировать меня? – Арсений разводит руками, – но я ее совсем не знаю, в любом случае, мы сейчас не узнаем ее мотивацию. Антон, я хочу в ваш мир. Ты хочешь домой. Давай попробуем выбраться отсюда? Антон молчит, обдумывая слова князя, и, наконец, говорит, чеканя предложения: – Во–первых, без Оксаны я никуда не пойду. Во–вторых, как мы выберемся, если, как я понял, твоему порталу на шее нужна энергия, которая копилась долгие годы? В–третьих, я тебе не верю. Арсений открывает рот, но, подумав, закрывает. Действительно, с чего бы Антону верить какому–то странному человеку, который в непонятном лесу рассказывает какие–то небылицы? – У тебя нет выбора, – Арсений рассматривает сменяющиеся эмоции на лице Антона и продолжает: – Хочешь вернуть Оксану – я помогу тебе ее найти, но взамен – ты поможешь мне. Медальон должен напитаться любовью тогда, когда ты увидишь сестру, обнимешь ее. Тогда же мы переместимся в твой мир и разойдемся. Согласен? – А почему ты так рвешься в мой мир? – Антону интересно. За весь длинный разговор Арсений так и не рассказал ничего о себе, хотя сказал достаточно. Магия. – Это неважно, согласен? – Согласен.

***

«Ну, а с ветром кто будет спорить?..»

«Ветер»

Мельница

Утро приходит с прохладой и оседает на траве каплями росы. Антон неохотно просыпается – Арсений вчера сказал, что надо поспать, чтобы завтра выдвигаться в путь. Куда идти и что делать Арсений не сказал. Антон морщится – солнечные лучи, играя и переливаясь в блестящей росе, щекочут веки – и открывает глаза. Перед собой он видит чистое голубое небо, обрамленное бирюзовыми сосновыми ветками. Высокая трава, окружающая поляну и защищающая нижние части импровизированной комнаты, тоже оказывается голубого цвета. В росе она выглядит так, будто инкрустирована маленькими бриллиантами – потрясающее зрелище. Антон протирает глаза и осматривается вокруг. Голубой цвет не пестрит, не режет глаза. Он аккуратно вписывается в действительность и укрывает от опасностей, успокаивая и умиротворяя. Антон замирает, когда замечает князя. Арсений сидит спиной к нему и на что–то неотрывно смотрит. Его спина идеально ровная – княжеская осанка, плечи напряжены. Антон замечает, куда приковано внимание Арсения и охреневает. Перед ним на камне (оказывается, на поляне был камень!) сидит огненный человек. Он расслаблен и спокоен, его поза открытая. Огненный человек опирается на руки за спиной и смотрит куда–то вверх. Ноги вытягивает вперед. Он полностью объят пламенем – его одежда не сгорает, хотя и горит, и сам он весь большой пожар, но совершенно не опасный. В глазах его плещется (если так можно сказать) веселье, а язычки пламени укутывают его в себя как в лоскутное одеяло. Волосы у неизвестного тоже имеются, и это какой–то оксюморон. Рукописи горят, и, как рукописи, волосы тоже горят, но, в отличие от рукописей, не сгорают, а будто пропитываются огненным теплом и ласкаются о него. Огонь обволакивает человека с ног до головы и заканчивается где–то в области макушки, там, где завязана маленькая кичка. Антон подползает к Арсению и кладет руку на плечо, шепча в ухо: – Это кто? – Нехорошо так, молодой человек, при живом–то мне говорить. Я, может, и горячий, но не глухой, – человек ухмыляется, смотря на открывшего рот Антона. – Простите моего друга, Огонь, он мало что знает о нашем мире, – Арсений чуть расслабляется, чувствуя за спиной Антона, но говорит четко и почтительно. – Ничего, княже. Я знаю. Я не просто так сегодня сюда пришел, – Огонь выпрямляется и складывает руки на колени – язычки пламени рук следуют за ними, сливаясь с пламенем на ногах. Никакой копоти или горького удушающего дыма от него нет, только тепло, – мне было пророчество. – Пророчество? – Антон тупо смотрит на Огонь, залипая на следующим за каждым его движением пламенем. – Я не могу ничего делать, сосуд. Только говорить. Мы не вмешиваемся в ход истории. – Меня зовут Антон, – бурчит юноша, – давайте свое пророчество. Антон болтает лишнее. Арсений заметно напрягается, округляет глаза и уже было открывает рот, чтобы принести целую гору извинений, но видит яркую ехидную улыбку у нового знакомого и оседает. – Мне нравится твоя прямолинейность, ты не боишься меня? – А мне надо? – Антон либо смелый, либо идиот. – Знаете, рот закрывается одним движением, но моему другу эта техника по всей видимости не знакома, – Арсений тоже не умеет держать рот на замке. – Вы друг друга стоите, – отрезает Огонь, сводит брови и легким движением вспыхивает – встает на ноги. Молодые люди, кряхтя (Антон кряхтит, Арсений – тихо) поднимаются за ним вслед, – я не за тем тут, чтобы препираться с вами или смотреть на то, как вы препираетесь друг с другом. Слушайте внимательно: «Только сосуд, наполненный любовью, может остановить древнее колдовство». На поляне воцаряется тишина. Парни задумчиво смотрят друг на друга и Антон выдает: – Но мы это и так знали… стоп, древнее колдовство? – Что нам делать? – Арсений успевает выкрикнуть интересующий его вопрос, пока Огонь шагает к небольшому пепелищу, оставленному после ночи. Незваный гость оборачивается на парней и исчезает. Реальность его былого присутствия подтверждают только каким–то образом уцелевшие со вчера веточки, которые опаляются и тухнут так же быстро, как и пропадает Огонь. Вдруг веточки вспыхивают с новой силой и голос гостя снова тревожит уши князя и его спутника: – Вам поможет та, кто умеет создавать волшебные изумруды. Прощайте, – пламя, объявшее хрупкие веточки, исчезает, оставляя уродливый черный цвет. – Что это было? – Антон озадаченно рассматривает обгоревшие остатки. Арсений облегченно выдыхает и говорит: – Это был Огонь. Он пришел из костра, когда мы спали. Я проснулся чуть раньше тебя и видел, когда он вышел и сел на то место, где ты его застал, – он задумчиво трет подбородок, это выглядит чуть комично. – Огонь что–то типа провидца? – Скорее, да, чем нет. Он существо, родившееся из опавшего пера Жар–птицы. Знаешь такую? – Антон кивает, – Эти существа не подчиняются княжеской семье, они существуют вне жизни, выступая в роли наблюдателей и рассказчиков. Обычно они молчаливы. Этот на удивление сказал достаточно много. От полученной информации у Антона пухнет голова. Он смотрит на растерянного Арсения, который, по всей видимости, обдумывает слова Огня, и пожимает плечами. – Ладно, что нам делать? Кого он имел ввиду? – Королевну. Но она живет в горах, нам не добраться туда просто так. Предлагаю зайти в соседнюю деревню и обзавестись нормальной одеждой, а то ты выглядишь как бес, – Арсений оглядывает Антона и сводит брови, – что это за штаны на тебе? Где ты взял такую рубашку? Антон смотрит на свои треники с вытянутыми коленками и засаленную футболку и супится. Он обиженно складывает руки на груди и тянет: – Сам ты как бес выглядишь, это моя любимая домашняя футболка, между прочим, а вот что это у тебя за… – юноша тормозит, его взгляд скользит по Арсению, выискивая недостатки, но не может найти, к чему придраться. В ночи Антон не особо рассматривал попутчика, но князь выглядит хорошо: смоляные волосы, контрастирующие с бледной кожей, покрытой яркими точками–родинками, выправка, кричащая о годах тренировок на светских приемах и миллионах часов уроков этикета, тонкая талия, руки и нос–кнопка – все это красиво сочетается со спокойной натурой и совершенно не княжеским говором, – ладно, пошли в деревню. Со «спокойной натурой» Антон, конечно же, погорячился. Арсений весь путь до деревни бегает, перепрыгивает поваленные ветки, и говорит–говорит–говорит. Его интересует буквально все из другого мира – от того, что такое яичница (Антон вдруг вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел – блинчики от тети Тани так и остались не тронутыми – и мечтательно упомянул о яйцах на сковородке) до проблем всероссийского масштаба. – А кто такой президент? – Арсений идет вровень с Антоном и задает уже 50 какой–то по счету вопрос. Антон сначала ради игры считал, но сбился на 36. – Это как твой отец – князь, только его народ избирает, – Антон думает, что объясняет как умственно отсталый, но ничего с этим сделать не может. – А я читал про мо… моханрию. Так у вас это называется? – Антон улыбается, поглядывая на задумчивое лицо Арсения, пытающегося вспомнить слово, и поправляет: – Монархия, это в других странах. Например, есть такая страна – Соединенное Королевство. Там правит королева, но по факту власть сосредоточена в руках премьер–министра и парламента. – Как интересно, и как живется в этой стране? – Уж явно лучше, чем у нас, – Антон вздыхает. – Это потому, что власть непонятно у кого. Мой отец – хороший правитель, княжество никогда ни в чем не нуждается. Он один вывел государство на лучший уровень жизни. – Но вам повезло, потому что твой отец по всей видимости - мудрый человек. Бывает, власть сосредотачивается в руках сумасшедшего, тогда пиши пропало. Арсений молчит, явно что-то обдумывая. Видимо, про "парламент" он что-то читал, раз не спрашивает, либо пропустил мимо ушей, что вряд ли. Интересно, были ли в княжестве темные времена, когда власть была непонятно у кого? Антон обязательно спросит, но позже. – А какие у вас в Российской Федерации проблемы? – Антон сказал Арсению полное название страны, чтобы представить ее (а то "Русь" из уст наследника звучит забавно, когда они говорят про мобильные телефоны), и теперь каждый раз князь словно пробует его на вкус, произносит медленно, практически по слогам. – Можно говорить: в России, - Антон поднимает кончики губ в легкой улыбке, - не знаю, коррупция, например, безработица, ущемление меньшинств всяких, – Антон перечисляет все умные слова, которые прочитал когда-то в интернете, загибая пальцы. – Из всего я понял только про меньшинства. У вас ущемляют гномов? – Арсений говорит это с таким участием и пониманием, что Антон прыскает в кулак. Ну дурак же. – У нас нет гномов, зато есть люди, которых осуждают за любовь, – Антон вздыхает, у князя аж открывается рот. – Это как это? Такого не бывает, – неверяще качает головой Арсений. – Бывает, к сожалению, у нас не любят, когда девушки любят девушек, а парни любят парней, – Антон сопровождает свои слова жестами, аля «мы печем пироги», Арсений задумчиво смотрит под ноги на редеющую голубую траву – они выходят из леса. – А у нас с этим нет проблем, мы только далекие друг от друга виды, которые каким–то образом полюбили друг друга не очень жалуем, но на это есть причина – могут быть печальные последствия от такого союза – мертворожденные дети. Но с другой стороны, тогда не было бы расы полувеликанов. Антон задумывается. Если все направо и налево могут любить друг друга, то и мужской пол способен к деторождению? Юноша формулирует вопрос немного по–другому: – То есть, и парни могут рожать? – Нет конечно, Антон. Однополая любовь ничего не имеет общего с деторождением. Ты где такие сказки читал? – Арсений вдруг останавливается, его лицо резко меняется с дурашливого на серьезное, и переводит тему: – Антон, я не могу идти в деревню. – Почему? – юноша поворачивается на Арсения, не понимая смены настроения. – Я – князь. Меня уже хватились. Наверняка объявили всем, что пропал наследник, мои портреты уже, я уверен, висят в каждом уголке княжества – Арсений трет глаза и задирает голову, – как же надоело, – и, понимая, что сболтнул лишнего, в упор смотрит на Антона. Молчит. Антон не дурак, тему не развивает, только кивает и ждет дальнейших указаний от Арсения. Тот на что–то решается и говорит: – Делать нечего, пойдем воровать, – в его глазах плещется уверенность и какой–то хрупкий, но зарождающийся... азарт? – Ваше Высочество, вы с ума сошли? – Антон обалдело смотрит на уже развернувшегося Арсения и понимает: ему это нужно. Антон не представляет, что пережил Арсений во времена своего взросления, но видно, как тот, не встретив никакого сопротивления, расцветает. Появляется улыбка, глаза загораются, к деревне он практически бежит – Антон не успевает за ним. Путешественники выходят из леса. Им открывается удивительная картина: голубой бор, спокойный и тихий, заменяется на большое, бескрайнее, зеленое, усыпанное желтыми лютиками, полотно. Поле не статично: растения движутся, гоняемые ветром, создавая желто–зеленые волны. Арсений вдруг поворачивается к Антону и умоляюще смотрит на него, закусывая губу. Антон не успевает ничего понять или сказать, как ветер усиливается – на парней что–то летит. – Ваше Высочествоооо, куда же Вы уууубежали? – Антон щурится от поднявшегося ветра и пытается рассмотреть, откуда идет звук. Ничего не увидя, Антон превращается в один большой вопрос и поворачивается на Арсения. Тот выглядит уставшим. Резкий контраст пробивает осознанием – это кто–то из жизни до встречи с Антоном, один из тех, от кого Арсений и хотел убежать в реальный мир. – Воля, пожалуйста, не называй меня так, – тон Арсения вызывает целый табун мурашек – он ледянее ветра. – Проститеее, вас ищууууут родители. Они волнуууууются, – голос не звучит угрожающе, больше обеспокоено, Антон молчит, понял, что хотел сказать ему Арсений. – Они волнуются за наследника, а не за меня. Я не вернусь домой, Воля. Так им и передай. Пусть не ищут. – Но княжество загнется без Вас, ууууу… – Ничего ему не будет Воля. Пожалуйста, – Арсений смягчает тон. – Вашей маме нельзя волноваться. Она на сносяяях, – Арсений открывает рот и восторженно смотрит в пустоту, а потом на Антона, – верниитееесь. – Вот видишь? Мама родит нового наследника или наследницу. Я им не нужен. Ты меня все равно не остановишь, Ветер. Ветер! Антон чувствует себя бараном. – Мне что–то передать вашемууууу батюшке? – Воля качает голубые мягкие ветви макушек сосен. Арсений думает, кусая губы и, наконец, говорит: – Скажи, что я рад за них, но ни за что не останусь. Они знали, на что шли, когда отдавали мне этот медальон. Все. – Ууууудачи Вам, Ваше Высоочество. Ветер тут же улетает, задевая цветы и оставляя за собой след из поднявшейся желтой пыльцы. Арсений, расслабляется и садится на корточки, пряча лицо в ладони. Он всхлипывает, но быстро берет себя в руки. – Антон, ты не должен был этого видеть, – Антон стоит рядом с сидящим Арсением, он весь сейчас словно перетянутая струна арфы: только задень - порвется; лицо юноши сложное, будто он умножает в уме 12 на 14. Арсений усмехается, – я, может, тебе потом как–нибудь расскажу. Извини за это, – Антон отмирает, садится на колени перед Арсением, чтобы быть наравне с ним (Антон чуть выше) и обнимает князя. Арсений замирает в руках Антона, тот говорит: – Ничего, ты не обязан, – юноша отпускает князя, – где деревня? Арсений вытирает предательские слезы и показывает в противоположную сторону поля. – Там, за перелеском. На краю протянуты веревки – на них обычно сушится одежда. Можем оттуда взять. – Откуда ты знаешь? Стой, – Антон складывает ладони на колени и сжимает треники, они сидят друг напротив друга, – я читал же принцессе, ты сбегал? – Принцессе? – Арсений игнорирует вопрос, переводя тему. – Я так Оксану зову, она моя маленькая принцесса, – с нежностью произносит юноша. Антон замечает, что Арсений мутит воду, но не указывает на это. – Ладно, пойдем. Они встают на ноги и продолжают свой путь через поле. – Что мне еще нужно знать о твоем мире? – Арсений возвращается к теме оставленного разговора. Антон думает, что тот издевается. – А, может, для разнообразия, расскажешь про свой мир? Почему я узнал про живой Ветер только тогда, когда встретил его? И Огонь? Может, у вас вода разговаривает? Или Земля сейчас даст мне пизды за нецензурщину? – Арсений поджимает губы, но глаза его не выражают ни капли стыда, выглядит он совершенно невинно. – Нет у нас никакой говорящей воды. Река только одна болтает, но она далеко, в других землях. Земля тоже не разговаривает, – князь складывает руки на груди, – а дальше я не понял, что ты сказал. – Неважно, ты назвал Ветер Волей? – Да, это его имя. Он служит моему отцу, в детстве Воля был моим единственным другом, пока я не понял, что не друг он мне вовсе, а наблюдатель. Долгая история, – Арсений отмахивается и говорит шепотом: – Мы пришли, тут надо вести себя тише. Антон не умеет быть тихим, но очень старается. Они пробегают между деревьев и прячутся за кустами сирени – каждый цветочек носит пять лепестков. Антон рассматривает соцветия и, следуя за детским порывом, срывает один цветочек, и, на глазах обалдевшего Арсения, съедает его. Князь, видимо, решивший, что его спутник сошел с ума, умоляюще смотрит, мол, не выдай только нас, и подносит палец к губам с характерным: шшш. Антон отвечает оскорбленным взглядом и показывает Арсению знак – окей. Князь закатывает глаза. Они осматривают территорию: сейчас раннее утро, людей на улице нет, но необходимо быть начеку. Нужные вещи, как и говорил Арсений, висят на веревках, протянутых между деревьями у ближайшего дома. Парни осторожно выползают из укрытия и медленно двигаются к сушащейся одежде. Антон своей длинной рукой хватает мягкие широкие штаны и плотную рубашку, Арсений достает до покрывала и дергает. Веревка не выдерживает и рвется. Парни затихают, держа вещи в руках, и быстро возвращаются в пункт наблюдения. – Сапоги, Антон. Там холодно, ты замерзнешь, - шипит Арсений, тыкая пальцем Антону в бок. – Ай! Блин, возвращаться к этому дому опасно. Может, обойдем, у кого другого посмотрим? – Антон осматривается, – Вон, смотри. На крыльце вон там стоят. – Ага, а рядом с крыльцом – собачья будка. Нам даже отвлечь ее нечем, – Арсений пассивно-агрессивно шепчет и разводит руками. – Не боись, меня животные любят, – откуда в Антоне такая смелость не знает даже сам Антон. Но глаза – боятся, руки – делают. Антон выходит из укрытия, оставляя вещи, и идет, озираясь, к нужному дому. Он прислоняется к деревянной стене и нагибается в местах, где наличники обнимают окна. Юноша подходит к маленькому собачьему домику и, затаив дыхание, обходит его сзади. Шебуршения в будке никакого не слышится, Антон облегченно вздыхает, хватает с крыльца черные старые сапоги, замечает холщовый мешок, валяющийся на лестнице, берет и его, и быстро возвращается к Арсению той же дорогой. Не успев зайти за спасительные кусты, юноша вылавливает испуганные глаза князя и крик, доносящийся из первого дома: – Караул, вор! Пирог украли! Антон бежит в кусты, Арсений хватает его за руку и направляет в сторону поля. Они бегут по высокой траве и укрываются в зарослях, тяжело дыша. Антон падает на спину и смотрит в чистое светлое небо, Арсений грохается на живот. Юноша поворачивает голову к Арсению и замечает… – Пирог? – Ты пошел за сапогами, а я обратил внимание на дом, который слева стоял, помнишь? – Арсений говорит, приводя дыхание в порядок. – Ага. – Ну вот, на окно там поставили этот пирог. Наверное, остывать. Я сбегал и позаимствовал, – Арсений хитро улыбается. – Ты отправил меня к собаке, а сам пошел за пирогом? – Антон возмущенно распахивает глаза, но князь на это только жмет плечами. Юноша успокаивается, – Круто, есть хочу. Со вчерашней смены ничего не ел, – Антона вдруг пронзает воспоминание о доме и он скисает. – Ты чего? – Арсений сразу же улавливает изменение эмоций на лице у юноши. – Я подумал о тете Тане, это наша соседка, она будет волноваться. – Насколько я понял, когда читал, время тут течет не так, как у вас в мире. Она даже не заметит, что вас нет, – Арсений задумывается, – а о вас больше никто не будет беспокоится? – Мы сироты, Арсений. У меня есть только Оксана. – Соболезную, – Арсений поднимается на локти и смотрит на притихшего Антона сверху вниз. Солнечные лучи переливаются в светлых волосах, теряясь где-то в корнях, изумрудные глаза контрастируют с окружающими зелеными зарослями травы, и весь Антон сейчас как создание природы - достигает единения с ней и вписывается в ландшафт, – ты красивый. – Спасибо, – Антон смущается, простым комплиментом Арсений выдернул его из пучины мыслей о доме. – Зачем ты съел цветок? Ты настолько голодный? – князь озадаченно смотрит на Антона, тот прыскает. – Это у нас такая детская забава – если увидел пятилепестковый цветочек у сирени – загадай желание и съешь его, – Антон с видом профессора объясняет Арсению вроде как очевидные вещи. – Но у цветков сирени всегда пять лепестков, какой смысл? – Это, похоже, у вас, а у нас лепестков всегда четыре. Пять – это исключение, приносящее удачу. А я загадал желание, – Арсений заглядывает в глаза Антону, чуть наклонившись к его лицу. Антон краснеет. Глаза чуть мутнеют. – И что ты загадал? – любопытничает князь. – Не скажу, а то вдруг не сбудется?

***

"Не жалей, золото тумана, о, не жалей меня

Как иначе мне тебе допеть колыбельную, капельную?.."

"Золото тумана"

Мельница

Отсидевшись в траве и поняв, что погони нет, путешественники переодеваются (Антон переодевается, Арсений складывает покрывало и одежду Антона в мешок – в том находится небольшая бечевка, из которой князь делает подобие ремня и вешает на пояс) и едят. Остатки распихивают по карманам и отправляются в путь. Антон жалуется на короткие широкие штаны и большие сапоги (черная рубашка села идеально), на что Арсений говорит, что тот выглядит мило. Они пересекают несколько полей без цветов и выходят на дорогу. – Сейчас мы пойдем прямо. Потом свернем на просеку и попадем к реке, а там будет гору видно – Арсений выстраивает маршрут, вырисовывая план местности на песчаной дороге веточкой, – главное, чтобы нам по дороге не встретился какой–нибудь обоз. Меня могут узнать. Путешественники начинают двигаться по дороге – она выглядит как две песчаные пыльные полосы. Колея петляет, словно змея, огибающая препятствия. По краям растут ромашки, чьи белые лепестки сливаются в единое полотно ближе к горизонту. Самой линии горизонта не видно ни с одной, ни с другой стороны – цветы переходят в белеющее небо, и кажется, что в мире нет ничего и никого, кроме двоих парней, встретившихся по воле случая. Арсений сначала идет тихо, но потом не выдерживает, скидывает Антону мешок и бежит собирать букет. – А ты знаешь, что можно гадать на ромашках? – Антон смотрит на бегающего Арсения, выбирающего раскрывшиеся цветы. Ромашки тут не луговые, они крупные, лепестки длинные, а сердцевина яркая, похожая на солнечное отражение. – Конечно, всегда выпадает «любит», – Арсений вдыхает запах собранного букета и улыбается. Антон думает, что ради такой улыбки можно продаться в порт. Такой Арсений Антону очень нравится – он легкий, свободный и воздушный. Такой Арсений, в бесконечном белеющем мире, с ромашками в руках, хорошо бы смотрелся в объективе фотоаппарата. – Может, потому что гадают влюбленные? Дорога кажется нескончаемой. Антон достает футболку и накидывает ее на голову, прячась от палящего солнца. Арсений, собрав внушительный букет, идет рядом и нервно озирается. Не зря. Где–то вдалеке слышится топот копыт, земля сотрясается под ретивым скакуном, князь бледнеет. Антон быстро улавливает настроение, хватает Арсения за руку и тянет в траву, подальше от дороги. Они валятся, максимально прижавшись к земле. Антон не отпускает руку Арсения, держа ее на автомате. Князь рядом весь превращается в слух, съеживается и прижимается к Антону. Всадник тем временем приближается к месту, где спрятались парни, и останавливается. Конь шумно фырчит, роет землю копытом, будто чувствует беглецов. Антон сильнее сжимает руку Арсения в безмолвной поддержке, тот упирает лоб в землю и зажмуривается. Оба практически не дышат. Цветы и травы укрывают их от посторонних глаз, но совершенно ненадежно – пара шагов с дороги и их обнаружат. Всадник забирается на коня, не заметив ничего подозрительного, и направляет его дальше по дороге. Когда из звуков остается только шелест травы бескрайних полей, парни отмирают. Антон в тишине отпускает руку, Арсений выглядывает на пустую дорогу и быстро собирает выроненный букет. На Антона он не смотрит, глаза опускает вниз, избегая взгляда. Они идут до самого вечера, не встретив больше никого на пути. Молчат. Когда впереди начинают мелькать березы, Арсений заметно расслабляется. Не сворачивая с дороги, они доходят до густой рощи. Князь указывает на просеку, парни переходят на нее. Оранжевые солнечные лучи освещают лесные массивы, щекочут верхушки деревьев и заставляют путников двигаться быстрее. – Переночуем у реки? – Арсений подает голос впервые за несколько часов. – Думаю, да. Надо найти укромное место. Они заходят в рощу. Антон замечает яркие шляпки разноцветных грибов под белыми березами. Они похожи на посеянные в мелкой салатовой траве разноцветные конфетки. Лесная скитлстрянка. Путешественников встречает свежий ветер, и Антон, наконец–то, снимает футболку с головы и глубоко и облегченно дышит. Среди деревьев намного уютнее, чем на открытом пространстве, пусть даже среди цветов. Арсений идет чуть впереди и первый оказывается на крутом берегу реки. Река небольшая, но древняя, судя по глубокому руслу. Антон думает о людях, которых встречала эта река. Сколько путешественников помнят эти берега? Сколько кораблей, держащих путь домой, к любимым, ласкала пресная вода? Или, наоборот, отзеркаливала глаза, горящие азартом и отвечающие зову приключений? Сколько похоронили в себе древние потоки, навсегда увлекшие несчастные людские судьбы на дно? Арсений что–то говорит о том, что необходимо спуститься к воде, чтобы укрыться от незваных гостей, тем самым выводя Антона из транса. Они аккуратно слезают с обрывистого берега и находят место под раскидистой ивой. Та укрывает их куполом своих ветвей, создавая подобие шалаша из одеял. Антон в детстве все бы отдал за такое место. Арсений достает из мешка покрывало и укладывает его на песок, пока Антон ходит по берегу в поисках сухих веток и любуется розоватым небом – солнце еще не ушло за горизонт, но из–за верхушек деревьев его уже не видно. Они разводят костер прямо под ивой (Арсений утверждает, что так будет теплее и безопаснее – «ничего с ней не случится, ивы не горят, Антон»), юноша недоверчиво поглядывает на огонь. – Никто оттуда больше не выйдет. Огни вообще редко появляются, тебе повезло с ним встретиться, – Антон скептически смотрит на князя, тот и бровью не ведет – сидит на покрывале, разложив перед собой букет отчего–то ни на йоту не завянувших ромашек, и складывает цветок к цветку. Антон выходит из импровизированной «палатки» и ахает. От заката осталось только небольшое свечение, уходящее за кромку леса. С обратной стороны сгущаются сумерки, солнце будто проигрывает ночному небу, уйдя за горизонт, чтобы вернуться завтра с новыми силами и прогнать тьму. Вечная борьба за небесное полотно. Река в новом темном амплуа словно перерождается, превращаясь в королеву ночи. Ее темные воды уже не кажутся спасительными помощниками и спутниками, они хищники, охотящиеся на легкую добычу. Ветра нет, вода – зеркало победившего мрачного неба. Течение несет распластавшийся, стелющийся по водной глади туман. И только последние лучи солнечного света, остатки, напоминающие о ярком светлом дне, освещают клочья мутного белого пара, раскрашивая его в золотой цвет. – Арсений! Арсений, иди сюда! – Антон неотрывно сморит на золото тумана. Арсений выходит из «дома» и устраивается рядом с юношей, который заворожено разглядывает речное золотое украшение. Они так и стоят, ничего не говоря, пока Антон не поворачивает голову на князя и не открывает рот. Тот стоит, чуть наклонив голову на бок, и улыбается. На его голове лежит ромашковый венок, а в глазах, несмотря на общее умиротворенное состояние, плещется печаль. И сколько бы Антон не приводил аллегорий и метафор к водам реки, что перед ними, она со своей темной красотой не способна сравниться с глубиной глаз Арсения. – Знаешь, я никогда не был так свободен, – Арсений говорит это ряби водного зеркала – какая–то рыбешка показывает свой спинной плавник. Он не смотрит на Антона, но юноша ловит каждое слово, каждый вздох. Самое время спросить. – Ты знаешь того, кого мы слышали на поле? – Антон осторожно интересуется, Арсений с горечью ухмыляется. – Конечно. Это страж, он не один такой. Целый элитный отряд пустили в ход, чтобы поймать одного нерадивого наследника. Не знаю, какой человек или существо захочет после моего побега видеть меня князем, – Арсений поворачивается к Антону. Тот еле сдерживает себя, чтобы не поправить упавшие на глаза князя лепестки, – хотя, наверное, меня объявили в розыск как похищенного. Отец не будет ставить под сомнение авторитет княжеской семьи. Антону на это сказать нечего. Он видит тоску в глазах напротив и обнимает Арсения. Антон ничего не может ему пообещать, он сам не знает, что будет дальше, и как они будут вызволять Оксанку. Оксана… Как она там? Арсений как–то обмолвился, что с ней скорее всего все в порядке, что мудрые люди помогут найти логово ведьмы, но на вопрос «Как нам ее вытащить?» ничего не ответил. Антон ни разу за свое путешествие не забыл про свою сестру. Все было ради ее спасения, ради того, чтобы вернуть сестру домой целой и невредимой. Но сейчас, к тревожности за принцессу добавилась тревога за Арсения. У того явно были проблемы, которые Антон просто не был способен решить, но кое–что все–таки было в его силах. Он мог выслушать князя, успокоить его. Так Антон и заявляет Арсению. Тот, уткнувшись в рубашку Антона и щекоча его подбородок ромашками, отодвигается и говорит: – Пойдем к костру? Надо его поддерживать. «Тебя надо поддерживать» – думает Антон, но отвечает лаконичное: – Идем. – Стой, – Арсений снимает с головы венок и опускает его в воду. Река меняет золотое обмундирование на цветочное. От мощной, темной энергетики не остается и следа, река преображается, смягчаясь, так же как и смягчаются черты лица Арсения, когда он смотрит на уплывающие вдаль цветы. Они залезают под купол ивовых веток и садятся у костра. Арсений обхватывает коленки и, не моргая, смотрит на язычки пламени. Антон ждет, затаив дыхание. Он видит, что Арсений собирается с мыслями и не торопит его. Наконец, князь говорит: – Я в первый раз вышел в свет в 21 год, – Антон поднимает брови, Арсений не обращает на это внимание, продолжая высматривать что–то в пламени, – до этого я общался только с Волей, родителями и парой учителей. Я жил под постоянным присмотром, ни шагу не мог ступить без ведома отца. Пару раз он возил меня на карете по городу, все стерильно чисто. Гулял я в саду замка, несколько раз мы ездили на охоту. До 20 лет я прочитал всю библиотеку в замке, отец лично занимался со мною политикой, я изучил обычаи и традиции всех существ княжества и живущих за его пределами, принципы магии. Даже знаю пару заклинаний. А потом я нашел потайной шкаф в библиотеке, где была спрятана литература куда интереснее, чем я изучал. Я нашел рукописи, написанные людьми, побывавшими там, в твоем мире. Я зачитывался вашей историей и литературой, она, кстати, похожа на нашу – видимо, взаимоотношения не меняются ни в одном мире. – Ты читал романы? – Да, похоже. Тогда я подумал, почему я не могу быть простым человеком? Тогда я осознал, как на самом деле был одинок. Родителям я, конечно, ничего сначала не сказал. Первый раз я сбежал в 21 год. Сбежал через окно, чтобы не вызывать никаких подозрений. Я шел по ночному городу и смотрел на город совершенно другими глазами. Город был мрачный и развязный. По пути мне встретилась шумная компания разных существ и они затолкали меня в паб, – Арсений улыбается воспоминаниям и Антон не понимает, от чего ему тепло – от костра или этой легкой улыбки, – там мы пели, танцевали и много пили. Вернулся я домой под утро. Родители, конечно, заметили пьяного веселого сына. Криков было – ох, – Арсений ежится, Антон неосознанно копирует его жест. – Тебя били? – О, да, – Арсений кривит губы, – но это стало стимулом к следующим побегам. Я выучился на своих ошибках – сбегал филигранно, никто и не подозревал. – Мне жаль. – Мне тоже. Я научился общаться с людьми – они считали меня чудаковатым, а меня это устраивало – никто не подумает, что ты наследник, когда ты такой. В какой–то момент я стал приносить домой новые книги – покупал их у торговцев–кочевников. По крупицам собирал информацию и ждал. Ждал, когда мне стукнет 25 лет, чтобы, наконец, получить медальон, про который в нашей семье так лестно отзываются. Посмотри, – Арсений тянет из–под рубашки цепочку и достает артефакт, – эта штука будто и не работала никогда. Глупая игрушка. – Но он же помог открыть портал? – А толку? Я все равно здесь – подвергаю тебя и твою сестру опасности, – глаза Арсения наполняются слезами, – прости меня за это. – Перестань, все нормально, это не твоя вина, – теперь настало время Антона говорить, – мы найдем Оксану и вернемся домой. Мы будем тебе помогать осваиваться в новом мире. Не плачь. Ты больше не вернешься в замок, я тебе не позволю. Ты не один. – Спасибо, Антон, – Арсений молчит, а потом добавляет, – я тебе верю. Арсений вытирает глаза. Воцаряется тишина, нарушаемая только треском костра и звуком маленьких волн, облизывающих песчаные берега. Антон смотрит в костер расфокусированным взглядом, он будто не здесь. Арсений внезапно нарушает тихую идиллию: – А что случилось с вашей семьей? – Антон отмирает и решает рассказать. Честность за честность. – Они погибли 6 лет назад в автокатастрофе, – Антон говорит это легко, понимая, что былые раны не тянет, осталась только светлая грусть, и видит непонимание на лице Арсения, – а, автомобиль – это… – Я знаю, что это такое – читал, я не этому удивился, – теперь время Антона ничего не понимать. – А чему? – Ты – сосуд. Сосуды просто так не рождаются абы у кого. Почему Оксана не сосуд? – Ты это у меня спрашиваешь? Я только вчера узнал, что я, оказывается, тара для магии, – Антон раздражается, – машину родителей фактически расплющил какой–то черт на грузовике. Мама сразу погибла, отец – умер в больнице. Мы остались с бабушкой, я и мелкая, ничего еще не понимающая Оксана. Я находился в трансе, не понимал, что от меня хотят, а по ночам давился слезами, когда слышал, как принцесса зовет маму. Тогда кстати и появилось это прозвище – я придумал ей сказку, где маленькая, но гордая и сильная принцесса Оксана становится самостоятельной и независимой. – Это очень трогательно, Антон, – в глазах Арсения читается уважение и вселенская печаль. – Я не мог иначе. Бабушка тоже была безутешна, но держалась. Через 3 года и она умерла. Я чувствовал себя одиноко, но у меня оставалась сестра. Я стал ее опекуном - не знаю, как мне разрешили, очень помогла тут тетя Таня. Мы остались вдвоем против всего мира. А теперь я остался один, – Антон смотрит в огонь и снова погружается в свои мысли. Но в этот раз ему не дает утонуть Арсений: – Ты не один, – он зеркалит фразу Антона и тепло улыбается. Теперь Антон точно знает, что это тепло от улыбки, – давай спать? – Я посижу еще, – говорит Антон. Арсений ложится на покрывало и по–хозяйски укрывается его кончиком. Он закрывает глаза и быстро засыпает – дыхание выравнивается, князь окончательно расслабляется. Антон бессовестно пользуется сложившейся ситуацией и разглядывает мерно вздымающуюся грудь и трепещущие ресницы. На умиротворенном лице прыгают зайчики от костра, создавая каждый раз новую тень и рисуя на лице князя разные эмоции: вот тень падает на глазницы – на лице вырисовывается усталость, а вот ложится на лоб – Арсений хмурится, или на щеки – лицо вдруг приобретает осунувшийся вид, как во время болезни. Все эмоции разные и все отражаются на лице с помощью язычков пламени. Антон подкидывает в костер еще веток и думает, куда ему лечь. – Ложись со мной, замерзнешь же, – Арсений открывает один глаз, будто почувствовав душевные метания Антона, и поднимает покрывало. Не спал, значит. – А можно? – Можно, – юноша забирается под галантно придерживаемый кусок ткани, отворачивается к костру и быстро засыпает. Дома Антон спал всегда беспокойно. Его мучили кошмары, тревога и бессонница. Постоянно куда–то нужно было бежать, что–то учить, везде успеть. Но здесь, в чужом мире, юноша спит вторую ночь как убитый. Он все еще тревожится за сестру, но хотя бы здесь у него есть человек, который точно не подведет, на которого можно положиться. Вот Антон и ложится.

***

«Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,

Полетим с тобой в ненастье – тонок лед твоих запястий;

Шелком – твои рукава, королевна, ясным золотом – вышиты перья;

Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю…»

«Королевна»

Мельница

Просыпается юноша, закинув на Арсения руку и ногу и лбом упершись в чужое плечо. Антон паникует: «А что, если Арсений проснется, и мне прилетит? Или я резко встану, и он ничего не заметит? А, может, я…» Пока Антон истерично пытается понять, что происходит и как так вышло, Арсений открывает глаза. Он лежит на спине и косится на юношу, косплеющего коалу. Антон не двигается и не дышит. Поздно пить Боржоми. – Антон, я знаю, что ты не спишь, – Арсений говорит худшую фразу в данной ситуации, ему будто нравится смотреть на моментально краснеющего, бездвижного, мысленно паникующего Антона. Тот даже с закрытыми глазами слышит арсову улыбку. – Не сплю, доброе утро, – Антон, подумав, добавляет, – ты теплый. – Конечно теплый, – Арсений фыркает, – я же живой. – Извини, – Антон переворачивается на спину, убирая свои конечности с Арсения. – Да я не против был, – говорит тот, и, раскутав и оставив в недоумении Антона, бодро встаёт и уходит из–под ивы к реке. Костер погас, ива – целая, Арсений – теплый, жизнь продолжается. Антон встает, собирает вещи в мешок. Вернувшийся Арсений дает время юноше на водные процедуры, по–джентельменски оставаясь за завесой ивовых веток. Солнце сегодня воровато прячут в карманы тяжелые серые тучи, и река, еще вчера помпезная и величественная, а затем, мягкая и цветочная, встречает Антона серебристыми переливами. Парни перекусывают остатками пирога и выдвигаются в путь, на север – к виднеющимся горам, верхушки которых покрыты снегом. Антон до последнего не верит, что им придется идти практически на самый верх. Он совершенно не представляет, как добраться туда за короткие сроки, но воодушевленное лицо Арсения, сияющее ярче стальных волн, и тоска по сестре вселяют уверенность и придают сил. Путь кажется однообразным – ландшафт сменился, путешественников теперь окружают крупные лиственные деревья более привычного вида и цвета, они упираются макушками в серое небо, будто сдерживая скользкие тучи от нескончаемого потока слез. Арсений говорит, что в пасмурную погоду мир всегда преображается в худшую сторону – становится блеклым. Антону мерещится, что блеклый мир – это отражение его яркого мира и сглатывает эту неприятную мысль с вязкой слюной. – А что про нас пишут в сказках? Какие мы – сказочные герои? – Арсений возобновляет разговор о мирах, дабы скоротать время. Антон совершенно не против. – Ну, есть добрые и злые персонажи. Злые – в конце либо умирают, либо получают по заслугам. Добрые – получают богатство или удачное замужество. Редко когда сказки заканчиваются плохо. – Понятно. Я спрошу сейчас у тебя, чтобы подтвердить свою теорию, ладно? Не смейся только, – Арсений игриво ведет бровями, Антон хихикает. – Хорошо. – У вас правда есть древние сооружения, похожие на шары? – Арсений говорит с нотками азарта, когда как Антон напрягает все возможные извилины, чтобы вспомнить уроки истории, географии или МХК. Наконец, до него доходит смысл и он смеется. – Ну я же просил не смеяться, – Арсений складывает руки на груди и поджимает обиженно губы. – Прости, но ты сейчас поймешь, почему я смеюсь. Ты правильно прочитал – у нас на самом деле есть такие сооружения, только они не круглые, – видя, что Арсений втягивает воздух, чтобы исправить, поправляет сам, – точнее, не в форме шара, а треугольные, то есть в форме пирамид. – Ооо, – тянет восхищенно Арсений, но тут же тормозит. Антон по инерции двигает дальше и оборачивается. Князь говорит: – Значит, я понял правильно. Нет никакого конца историй, нет добра и зла – есть жизнь, мотивация, обстоятельства и человеческая слабость. История, рассказанная в одном мире о другом, будет искажена. Также и наоборот. – То есть, разница в том, на чем строится мир? У вас – это магия… – А у вас – научный метод. И религия. – Спорно, но ладно, – они какое–то время молчат, продолжая двигаться дальше, пока Антон тихо не спрашивает, – а как думаешь, если я вернусь в свой мир, я буду помнить все без искажений или с ними? – Я не знаю. – А знаешь, если все получится, и мы вернемся домой, я готов пожертвовать любыми воспоминаниями из этого мира, – Арсений заметно сникает, – кроме тебя. Антон говорит это спокойно, осознано. Слова не вырываются неожиданно, он не краснеет и не бледнеет, не пытается забрать все обратно. Он просто принимает свои ощущения и зарождающиеся чувства – когда мир летит в бездну, не до молитв. Его мир давно уже где–то за гранью черной дыры, он разрушался медленно, с каждой смертью близких людей, с каждой тяжелой сменой, с каждой слезой Оксаны и тихим оханьем тети Тани. Антон давно уже разбит где–то внутри, но сейчас сказочный мир будто склеивает осколки его души, собирает и перевязывает колотые раны. Сказочный мир подарил Антону знакомство с таким интересным, непосредственным, но умным и красивым Арсением. И вроде прошло всего ничего – какие–то два с половиной дня, но Антон разрешает себе признаться в симпатии – в сказочном мире можно все. Арсений расцветает – ему вообще подходит это слово. Он весь олицетворяет букет полевых цветов: родинки на щеках – маленькие цветочки клевера, ямочки, появляющиеся при улыбке – только–только открывшиеся лютики, выразительные брови – два колоса подорожника, невероятные голубые глаза – васильки. Вены на руках завершают композицию изящного букета, будто перевязывая его тонкой голубой ленточкой. Хоть сейчас бери и ставь в вазу. Они идут молча, периодически поглядывая друг на друга. Чем ближе гора, тем взгляды становятся тревожнее, тяжелее. Чем ближе гора, тем в лесу тут и там чаще попадаются минералы, облысевшие каменные выходы породы, зарастающие мхом. Чем ближе гора, тем вокруг становится тише. В основании горы стоит мертвая тишина, режущая барабанные перепонки как тупой нож пенопласт. Она буквально звенит, от такой тишины хочется царапать ушную раковину. Лесной массив заканчивается так же резко, как и начинается горная порода – буквально два мира сошлись, две страны делят границу – жизнь и смерть. На гору дорога одна – крутой серпантин, который извивается, устремляясь вверх. Вершины горы не видно, зато снежные покровы можно найти на высоте крыши девятиэтажки. Удивительное зрелище. – Глаза боятся – руки делают, – говорит Антон назидательно, с интонацией профессора, читающего лекцию о здоровом образе жизни и сразу же бегущем курить за угол, как только прозвенит звонок с пары. Они берут бодрый темп, стараясь не смотреть вниз, но через 10 минут устают и начинают замерзать. Арсений предлагает достать покрывало, на что Антон с охотой соглашается. Парни укрываются им и, держась в сцепке локоть–локоть, поднимаются дальше. После часа ходьбы по морозному скользкому горному серпантину, путешественники делают привал на небольшой ровной площадке. Они тяжело дышат, плюхаясь на твердую породу, и слышат душераздирающий крик. Мурашки бегут по спинам обоих парней, они переглядываются между собой, крепче хватаясь за руки, и осматриваются. Высота приличная – отсюда видно лесную полосу (тот самый живой мир) и петляющую серую красавицу–реку. Удивительно, сколько они прошли за три неполных дня. Действительно, течение времени двух миров совершенно разное – Арсений был прав. Вдруг что–то мелькает в небе. Крик повторяется. – Антон, мне чего–то нехорошо, – Арсений укутывается сильнее в покрывало и как–то осоловело смотрит на обеспокоенного юношу. Погода совершенно не радует. Если на живой стороне идет дождь, то на мертвой – падает снег. Он создает практически нулевую видимость и обрекает на, как минимум, страдания и холодную смерть. – Арсений! Не отключайся! – Антон с ужасом обнаруживает, что князь медленно разжимает ледяную руку и кладет голову на его плечо, закатывая глаза, – Еб твою мать, Арс! Очнись! Антон в панике. Он скидывает с себя покрывало, полностью укутывая в него Арсения, и греет его пальцы своим горячим дыханием. Что в таких ситуациях делать, он не представляет. Он застрял на высоте, на открытом пространстве, в начинающуюся метель, в чужом для себя мире совершенно один. Мысль об одиночестве бьет набатом, пульсирует где–то в висках. Он один. Страх накатывает, поднимается в горло горькой пустотой, затуманивает рассудок, вытесняя все полезное. Такое уже было. Антон не в первый раз находится в подобном состоянии – бабушка умерла внезапно, выбив воздух из легких и отбирая надежды на светлое будущее. Он помнит, как было плохо: Антон загибался, прятался от Оксанки в ванной, пока останавливал нескончаемый поток слез, он злился на судьбу за несправедливость и на родителей, и на бабушку за то, что бросили, оставили с маленькой сестрой на руках. Он злился и на Оксану, когда та задавала свои детские непосредственные вопросы о бабушке. Потом уже злость заменила светлая грусть и забота о сестре. Нельзя быть слабым, когда воспитываешь в одиночестве маленького ребенка. Мысли сменяют вектор, когда Антон машинально нащупывает слабый пульс на руке у Арсения. Сейчас некогда паниковать, но что делать, юноша так же совершенно не представляет. Антон уже готов впасть в отчаяние, как вдруг крик, раздававшийся дважды, повторяется вновь, но где–то рядом – гораздо ближе, чем в первые разы. Антон зажмуривается до светлых пятен и открывает глаза: перед ним сидит огромная птица, похожая на сойку. Она вертит головой, рассматривая парней, и раскрывает крылья, наклоняясь так, чтобы Антон смог на нее забраться. Антон намек понимает, хватает Арсения под спину и коленки (он оказывается легким) так, чтобы покрывало не волочилось по скалистой поверхности, и по синему крылу забирается на птицу. Едва успевая схватиться за перья одной рукой и удержать Арсения другой, Антон доставляется сойкой в пещеру, прямо под вершиной. Несмотря на слезящиеся глаза и облепленную жесткими острыми снежинками рубашку, Антон в первую очередь, слезая с нового транспорта, спускает Арсения, пребывающего без сознания, и тащит его вглубь пещеры, на всякий случай туда, куда большой птице не пролезть. Сойка закатывает глаза (или Антону так кажется?), немного топчется на месте и одним взмахом головы скидывает с себя перья, преображаясь. Перья летят во все стороны, а на месте сойки оказывается статная, красивая, обнаженная женщина. Антон смотрит на нее, на секунду забыв об отключившемся Арсении, но сразу же возвращает все внимание ему. Женщина заинтересованно ловит реакцию, накидывает белое шелковое платье на бретелях, подходит к парням и говорит: – Вау, ты молодец. Отнеси его туда, на ложе, – она показывает рукой вглубь пещеры, – сейчас дам ему отвар, чтобы он быстро восстановился. – Понял, – Антон будет решать проблемы по мере их поступления. – И как же так вышло, что сосуда из другого мира, князя–наследника и сосуд–артефакт занесло в мои владения? – женщина достает склянки с ингредиентами с каменных полок. Пещера сама по себе оказывается не слишком большой, но уютной. Света тут хватает, несмотря на мрачную погоду, тепло тоже никуда не уходит. На стенах горят маленькие вечные свечки – Антон видел такие бра в Икее. Тут, разумеется, нет никакой Икеи – все работает на магии, чему Антон не перестает удивляться. – Он поправится? – юноша смотрит на «тело» без сознания – напоминает первое знакомство. Антон чуть заметно вздыхает. – Конечно поправится, но ты не ответил на мой вопрос, сосуд. – Да что у вас за привычка меня так звать? Я не сосуд, я Антон. А это Арсений. А у него медальон, – Антон возмущается, складывает руки на груди, молодая женщина лишь ухмыляется. – Ты не в том положении, чтобы мне указывать, А–н–т–о–н, – она произносит его имя саркастично, по буквам. Ее голос глубокий, он отскакивает от стен пещеры, красиво переливаясь. Так звучат большие колокола, зовущие людей к вечерней молитве. – Мы искали Королевну, – Антон неуверенно пожимает плечами, поглядывая на Арсения. Вся спесь уходит, меняется местами с усталостью. Антон берет за руку князя, та холодная и бледная. Женщина вздыхает. – Вы нашли. Не надо меня так называть, – отрезает она, но тут же добавляет более мягко, – пожалуйста. А я тебя не буду звать сосудом, – женщина ставит кастрюлю с водой на огонь, который появляется по щелчку пальцев прямо на деревянном столе – пламя не поджигает столешницу, не расходится дымом, а только слабо потрескивает. Она ярко улыбается, смотря на широко открывшиеся глаза Антона, – а, познакомился с Огнем? Понимаю, – она заливисто смеется и продолжает, – сейчас я залью травы кипятком, отвар должен настояться. Это недолго. – Ладно, – Антон с интересом наблюдает за передвижениями птицы, не отпуская руку Арсения. Арсений выглядит откровенно плохо. Он бледный, резко осунувшийся: весь его вид совершенно не вписывается в тепло пещеры – та уютная, мягкая, будто и не пещера вовсе. На стенах вместо холодного камня разросся мягкий мох, создавая травянистый узор как напоминание о чем–то далеком, человечном, живом. Постель Королевны застелена, усыпана маленькими подушками, полки и шкафы уставлены различными вещами: от самых банальных до абсолютно непонятных Антону. Князя будто уменьшили в два раза. Так лежала Оксанка, когда болела – первая болезнь в одинокой взрослой жизни юноши. Он тогда весь извелся: не спал, сидел у кровати, соблюдая все наставления врача, и просил, чтобы все было хорошо, сам не зная, у кого. Кто услышит – у того и просил. Королевна сливает настоявшийся отвар в чашку, отделяя травы, и подходит к парням. Она садится на кровать, двигает Антона, который цепляется за руку наследника, как за последнюю соломинку, поднимает бровь на этот антонов жест, и вливает в обескровленные губы Арсения зеленую жижу. Антон взволнованно и удивленно смотрит, как к князю возвращается нормальный цвет лица. Тот начинает часто дышать, сжимает ответно руку Антона, открывает слезящиеся глаза, садится и закашливается. Успокоившись и сфокусировавшись, Арсений осматривает пространство, облегченно улыбающегося Антона и в упор смотрящую на него женщину. Та, поймав на себе взгляд, приседает в легком реверансе. – Ваше Высочество, рада видеть Вас в моих владениях, – голос сквозит то ли сарказмом, то ли презрением. – Пожалуйста, не надо, – Арсений хрипит, отнимая руку из антоновой влажной ладони, та ощущается осиротевшей, и виновато смотрит на юношу, – никакой я не князь, ты же знаешь. – Знаю, поэтому князь. Пока ты в этом мире, ты наследник княжеского престола. – Пока? Это ты видишь или так сказала? – Я ничего тебе не скажу. Зачем пришли? – Королевна наклоняет голову вбок – птичьи повадки не отнять. – Ты все знаешь, Ляйсан, не надо. Антон смотрит на Ляйсан и на Арсения и делает несколько выводов: 1. Князь и Королевна знакомы 2. Королевна что–то знает, точнее, видит? 3. Королевна свободна от предрассудков, раз так общается с наследником. Или просто не уважает власть? – Антон, как ты себя чувствуешь? – Ляйсан переключает внимание на юношу, тот вырывается из мыслей, щекочущих нёбо, и пожимает плечами. – Нормально. – Не понимаю, к чему ты клонишь, – Арсений прищуривает глаза, двигается к стенке кровати и опирается на мягкие подушки, чуть утопая в них. – Ваше Высочество, Антон – сосуд, а стало плохо тебе, – Королевна улыбается, будто раскрывает какой–то секрет. – А должно было стать плохо мне? И мы в курсе, – Антон отвечает поднятой бровью и скептическим выражением лица. Арсений, наоборот, задумывается и долго смотрит на Антона. – Но почему? – Арсений говорит неуверенно, трет лицо. – Подумай. Энергия – дама капризная, – Ляйсан в упор игнорирует юношу. – Я вообще–то здесь, – Антон смотрит то на удивленного и задумчивого Арсения, то на серьезную Ляйсан. Князь в какой-то момент начинает бегать открывшимися глазами, хватает воздух ртом и поднимает брови. – Понял? Сам ему расскажешь, – Ляйсан указывает на юношу, обращаясь к Арсению, – потом. Сейчас давайте решим вашу проблему. Вам нужно знать, куда идти дальше. Я скажу, но все не так просто. Вам нужен ориентир. – Нам нужны твои слезы… – Арсений открывает рот. – Да, без них вы не попадете к полозу. – О, дьявол, – Антон непонимающе смотрит на чертыхающегося Арсения и продолжает внимательно слушать. Князь быстро поясняет: – Это бывший прихвостень ведьмы, – почти шепотом, – но его не видели несколько лет? – Это неправда. Он ведет практически уединенный образ жизни, но он не отшельник. Это делается ради безопасности. Поз вам расскажет, как попасть в логово Кузни. – Но? – Антон чувствует подвох. – Но, – подхватывает Королевна, – вам нужно отгадать загадку. И, может, тогда у вас получится добыть то, что вам необходимо, – Ляйсан вздыхает и садится на из ниоткуда материализовавшийся стул. – Почему каждый раз есть какой–то подвох? – Антон не унимается, ерзает по краю кровати. – Слушай внимательно, – Ляйсан назидательно поднимает палец и готовится рассказывать, – он посватался ко мне неожиданно, я была обычной девушкой. Он бился в резные ставни дома моих родителей, в окна. Я вышла к нему и стала нареченной. Я так желала быть его, что изучила магию и превратилась в птицу, – Ляйсан складывает руки на колени, сжимая длинное шелковое платье и грустно улыбаясь, – чтобы быть с ним ближе. Родители были против, но мне было наплевать. Пока ждала его, вышивала в человеческой форме, в основном жасмин и левкой. Красивые цветы, мои любимые. Антон теперь четко видит на стенах моховый орнамент, очевидно напоминающий листья названных цветов. По лицу и тихому повествованию Ляйсан понятно: история хорошо не закончится. А это значит, свои вышивки она перенесла сюда как память о прошлой жизни, о лучших временах. – Он приходил, я превращалась и летала с ним. Он грезил путешествиями, а я грезила им, – Королевна тяжело вздыхает и опускает плечи, горбится, – я оказалась неперелетной. Парни слушают, затаив дыхание. Королевна горько усмехается, и эта усмешка больше похожа на гримасу, чем на улыбку. Ей больно. – Он оставил меня, он предал меня, – Ляйсан поднимает голову и смотрит прямо на Антона. Тот выдерживает взгляд, понимает, что сейчас птице не нужна жалость, отведенные глаза и заламывание рук по ее несчастной судьбе. Он понимает, что она чувствует себя так же одиноко, как чувствовал себя Антон тогда. Видимо, поэтому Королевна выбрала его для мимолетного порыва – он точно отобьет, не утопит в жалости, – улетел в дальние страны и не вернулся. А я любила его. Я поэтому ушла жить в горы. В пещере установилась мертвая тишина. Даже огонь, потрескивающий на стенах, замолчал, словно его тут и не было. – Про кого я говорила? – Королевна молниеносно берет себя в руки. – Я не знал. Мы можем порассуждать? – нарушает тишину Арсений. – Конечно, ты не знал, я же не рассказывала. У вас 5 минут, – Ляйсан быстро выходит из пещеры, сохраняя на лице нейтральное выражение. Ее выдают только слегка подрагивающие напряженные плечи и всеобъемлющая грусть в глазах. Огни на стенах тянутся пламенем за ней, будто не хотят отпускать хозяйку, а хотят обнять, пожалеть, укутать. – Как ты себя чувствуешь? – Антон внимательно смотрит на Арсения, тот чуть заметно улыбается. – Нормально, спасибо. Давай подумаем. – А что тут думать? Это Ветер, – Антон никогда не был так в себе уверен, как сейчас, – «бился в окна», «летает», «путешественник» – загадка для начальной школы. Ты скажи мне лучше, что имела в виду Ляйсан? – Я согласен с версией, лучше мы не придумаем, - Арсений бегает глазами по пространству, - ладно. Ты – сосуд, медальон – сосуд, энергия не успевает распределиться равномерно, вы заполняетесь быстро. В какой–то момент, видимо, произошел скачок, и вы из меня все выкачали, – Арсений смотрит на свои пальцы, заламывает их. До Антона медленно доходит. – Погоди, – он округляет глаза, – а как это? Откуда энергия? Стой. Нет. Подожди. Ты?.. – И, видимо, ты, – Арсений говорит медленно, смотря прямо в глаза, куда–то в душу. Внутри Антона теплеет, новое ощущение перерастает в жжение, будто где–то там, за грудной клеткой прорастает раскаленная лоза. – Ебать, – Антон сидит с потерянным лицом, когда к ним возвращается Ляйсан. – Я вижу, вы готовы? – 5 минут не прошло, вообще–то, – огрызается Антон на Королевну и недовольно смотрит на Арсения, всем своим видом показывая, что разговор не окончен. – А зачем вам это время? У вас есть ответ. – Ляйсан не спрашивает, знает. Она садится на свое место и внимательно разглядывает гостей. – Ветер, – парни говорят хором и смотрят на еле улыбающуюся Королевну. – Да, это Ветер, – она вздыхает, и лицо ее приобретает одухотворенное выражение, – но у вас не вышло, простите, мальчики. – Как это – не вышло? – Арсений возмущенно спрашивает и переводит взгляд с Ляйсан на о чем–то задумавшегося Антона: так выглядит человек, который что–то вспоминает. – Хамсин, – Антон говорит это неожиданно, выпаливает, словно стреляет из ружья. Детская сказка, прочитанная Оксане на ее день рождения, резко всплывает в памяти. Хамсин, тот самый Ветер, следующий зову приключений – вот кто возлюбленный несчастной молодой женщины. Что–то начинает меняться в Ляйсан: она округляет глаза, ее рот искривляется, Королевна встает со стула, наклоняется, хватаясь за живот, и выбегает на улицу, сбросив у выхода платье. Парни, переглянувшись, следуют за ней. На улице стоит тишина. Метель прекратилась, открывая вид на прекрасную долину с лесами, полями и реками. Тучи разбежались, остались небольшие облака, заботливо укрывающие темнеющее небо. Живая красота. Ляйсан, обращенная в птицу, сидит перед путешественниками, роняя в раскрытое крыло изумрудные слезы. Минералы в ее перьях переливаются, ловят последние лучи солнца и загораются, напитываются ими. Антон стоит рядом с Арсением и, словно возвращаясь домой, берет того за руку. – У тебя глаза такого же цвета, как эти камни, – Арсений не поворачивается к Антону, не заглядывает в глаза. Он помнит. Королевна отдает им изумруды – теперь они знают, куда идти.

***

«Я иду - через осень иду к тебе по темным шпалам.

Каждый шаг - дорога в огонь, дорога к огню.

Мне тебе необходимо сказать, что времени так мало

И что я тебя люблю»

«Дорога в огонь» Хелависа

Путешественники возвращаются к реке, под уже полюбившуюся родную иву. Решают выдвигаться утром – поход к Королевне их безумно умотал. Антон, по традиции, набирает хвороста, Арсений разводит костер. Изумруды делят пополам – их оказывается 6 штук – и распихивают в карманы – утром будут разбираться. Вдруг что? Ложатся спать вместе, не говоря друг другу ни слова. Утро встречает парней солнечными лучами, проходящими сквозь облетевшие ивовые ветки. Стоп. – Арсений, проснись! – Антон тормошит мирно спящего князя. – Что случилось? – Арсений разлепляет глаза, смотрит на паникующего юношу, тыкающего на поредевший купол их пристанища, и смеется. – Чего ты ржешь? – Антон начинает злиться и несильно толкает князя в плечо, за которое только что тряс. – Ты что, осень никогда не видел? – Арсений поворачивается на правый бок, ложась спиной к озадаченному Антону. Тот хватает за левую руку и возвращает князя на спину. Арсений мученически стонет, – дай мне еще поспать. – Почему осень наступила за ночь? Листьев уже нет, – Антон не дает вернуться Арсению в изначальное положение, придерживая того за локоть. – Да открой свои большие глаза и посмотри вокруг. Одна ива облетела – они всегда первые сбрасывают листья. Остальная роща какого цвета? Антон поднимается на ноги, стряхивает листья, выходит из лысого шатра и смотрит вокруг: за рекой лес – смешанный: и раскидистый дуб, и сумрачный тис, и другие деревья шелестят пестрой, багряной листвой. Трава желтая, жухловатая, пахнет сыростью и благородством. Река будто приобретает окантовку из лесного золотого массива, образуя лучшее украшение, лучшую работу из–под руки мастера–ювелира. Шедевр, созданный природой. Наверху, на речной террасе, лес еще не успевает сбросить зеленую дымку с девственных берез. Те шелестят сережками, еле заметно начиная краснеть, словно девичья гурьба, завидевшея парня с белой пастушеской дудкой. Антон возвращается к снова уснувшему Арсению. Тот лежит на спине и прячет глаза от вездесущих солнечных лучей в сгибе локтя. Грудная клетка вздымается на каждом вдохе и опускается на каждом выдохе, медальон скатился по шее на землю, утягивая цепь за собой, та натянулась, создавая подобие чокера; рубашка задралась, открыв небольшую полоску кожи. Антон думает: «пиздец». А еще: «какой красивый». А еще: «и я ему небезразличен». А еще: «ему пошла бы борода». И еще целая куча подобных мыслей. Когда все–таки в голове Антона эти мысли перестают сношаться, он отмирает и видит Арсения, который неотрывно смотрит на него, привстав на локтях. – Что? – Антон рассеяно оглядывается, натыкаясь только на нежный взгляд и теплую полуулыбку. Арсений растрепанный, словно нахохлившийся воробей, домашний. – Да ничего. Ты успокоился? – и, дождавшись кивка, князь встает, прилизывая торчащие волосы, – Тогда пойдем. Пора выдвигаться. – Ты знаешь, как работают эти камни? – Они что–то вроде маяка, – Арсений достает изумруды из кармана, – Ляйсан напитала их вчера последними лучами солнца – это самая сильная… батарейка? – кивок, – значит, правильно. Они и вчера работали, ты видел, но нам необходимо было поспать, поэтому они светились вплоть до ивы. Если светятся, значит идем правильно. Доставай свои, когда их много, они точнее. – А как они поймут, куда нам надо? – Надо им сказать. Антон никогда не разговаривал с камнями. В своем мире он говорил с животными (они ему не отвечали), с кастрюлей пару раз (вари быстрее, Оксана хочет кушать), с тупорезами из военкомата (когда доказывал, что не может Родину защищать – кто тогда будет защищать принцессу?). Он поступил в педагогический на географа, и на первом курсе увлекся геологией. Но и там не приходилось болтать с минералами за жизнь, за любовь. Они рисовали кристаллические решетки, капали кислоты для определения минералов, пытались царапать ногтями и даже пробовали лизать. Но разговаривать не приходилось. Как не пришлось и окончить универ. Совмещать оказалось труднее, чем просто работать, поэтому, не доучившись до летней сессии, Антон забрал документы. Но вынес главное правило: нельзя называть горные породы или минералы камнями. Нельзя, но он все равно их так называет. Арсений кладет на ладонь небольшие изумрудные камни, Антон подносит свои. – И что ты им скажешь? «Превед, изюм руды, нам нада к змеюке?» – Антон паясничает, Арсений лишь закатывает глаза, но добродушно смеется. – Зачем ты так? – Антону, – нам нужно к полозу Позу, – камням. Изумруды чуть заметно загораются, словно запоминают и выстраивают маршрут. – Бери мешок и пошли, – Антон неохотно собирает вещи и привязывает импровизированную сумку к поясу. Ландшафт меняется. Камни начинают светиться, когда парни сворачивают в сторону чащобы. Березовая роща остается где–то за спинами, еще сверкая переливами солнечных лучей в кронах. Изумруды светятся будто ярче, контрастируя с бледностью осеннего леса – в чаще деревья облетели, оставляя голые темные ветви и скисший отсыревший ковер. Пахнет гарью, с запахом стоит тишина. – Арсений, почему Королевна не любит, когда ее так называют? – голос Антона звучит настолько внезапно, что князь вздрагивает. Нехотя он говорит: – Наша семья дала ей этот титул. Но Ляйсан вольная птица, ей не нужны подачки княжества. Могу ее понять. Мы познакомились года два назад. Она должна была научить меня колдовать, но мы не сошлись. Ей была интересна магия трансформации, а мне умение колдовать, она грезила путешествиями (теперь понятно, почему), а я хотел сбежать из этого мира. Вроде схожие цели, но разная магическая основа. Она мне кстати и рассказала про свойства медальона. Оставшуюся дорогу молчат. Изумруды работают странно: в какой–то момент они ярко загораются, светятся. Парни осматривают территорию, но ничего, кроме черных стволов деревьев, не видят и двигаются дальше. Спустя несколько минут изумруды загораются снова. Походив туда–сюда, Антон говорит: – Мне кажется, мы чего–то не так делаем, – он чешет затылок, разглядывая камни на вытянутой руке Арсения. – Все правильно мы делаем, – возмущенно говорит князь, – тут что–то с местом не так. По сути, Королевна сказала, что Поз ведет уединенный образ жизни. – А давай поорем? Тут все равно никого нет, – в Антоне загорается мальчишеский азарт. – Ори, я пока подумаю. Должен же кто–то. Антон пропускает язвительное замечание мимо ушей, набирает воздуха и… – ПООООООЗ! ПООООЛООООЗ ПООООЗ! – юноша истошно орет, чудом не срывая глотку. Арсений морщится. – Да перестань, тут никого нет, – Антон оборачивается на Арсения и округляет глаза, смотря куда–то за спину наследника. – Зря ты так, княже, – из–за спины появляется невысокий лысый мужчина, постоянно щурящийся и легко улыбающийся. Он одет в плотную жилетку и штаны одинакового черного цвета. Те прилегают словно вторая кожа, – рад видеть Вас и вашего спутника в моих краях. – Ты знал, что мы придем? – Мне Ляйсан давно уже говорила, я ждал. Пропустить вас, конечно, было бы трудно – Вы, – он обращается к Антону, – своим криком всех распугали. Кстати, я не представился – полоз, можно просто Поз, – человек кланяется. – Антон. – Арсений. – Да, знаю Вас, Ваше Высочество, – Поз переминается с ноги на ногу, – давайте пройдем в дом, прохладно, хоть я и хладнокровный. – А где твой дом? – Антону интересно. – А куда вам показывают изумруды? – вопросом на вопрос отвечает Поз. – Где–то тут. – Почти, следуйте за мной. Поза не просто так называют полозом. Антон к такому совершенно не готов: Поз весь уменьшается, вытягивается, одежда прилипает к телу, образуя чешую. Мгновение, и перед ними поднимается большая черная змея. – Ссссса мною, – Поз разворачивается и ползет вперед, в синюю дымку, виднеющуюся вдалеке. Парни следуют за ним, изумруды в руках гаснут.

***

«Удержи меня, на шелкову постель уложи меня.

Ты ласкай меня – за водой одну не пускай меня»

«Невеста полоза» Мельница

– Катюша, мы пришли. – Здравствуйте, – к путникам выходит красивая глубоко беременная женщина, – Катя. – Очень приятно, я Арсений. Это Антон. – Я на стол накрыть не успела, – она всплескивает руками и, держась за спину, разворачивается в сторону кухни. – Ничего, ничего, не переживайте, Катя. Я вам помогу, – Антон спохватывается и бежит вперёд хозяйки на кухню. Дом внутри разительно отличается от внешнего убранства. Если снаружи жилище кажется серым, маленьким, скромным деревянным домиком, то внутри открывается совершенно другая картина. Ещё на крыльце Антон замечает под потолком над мутным окном гнездо ласточек, а в сенях лёгкую осеннюю прохладу. Центром жилых комнат является большая белая русская печь, которой можно коснуться в каждой комнате. Дома жарко, печь натоплена. Они устраиваются в гостиной: пока Арсений за столом рассказывает Позу об их путешествиях, умалчивая некоторые детали, Антон носится под руководством Кати из кухни в комнату с подносами, тарелками и кружками. – … вот так мы и попали к вам, – Арсений завершает свой рассказ и смотрит на о чем–то думающего Поза. – Занятное приключение. Я помогу вам, не зря же Ляйсан вас ко мне послала? Ведьма живет за этим лесом, в подземной пещере, – полоз показывает на север, – там есть волшебный вход: нужно только между двух камней пройти у сосны и сразу попадёшь в логово к Кузне, – видя, как Арсений уже было начал искать Антона глазами, Поз продолжает, – не торопись, княже. Я вас никуда сегодня точно не отпущу. Пойдёте утром, мне так даже спокойнее будет. Все равно Кузня не знает, где вы. – Спасибо, Поз. Мы твои должники, – Арсений жмёт руку полозу, тот отмахивается. – Да перестаньте, я только рад вам помочь. Антон возвращается уже раз десятый с кухни вместе с утомленной Катей, та благодарит Антона, и все вместе, хозяева и путешественники, садятся ужинать. Едят молча, пока Антон не нарушает тишину, поворачиваясь к Арсению: – Нам пора. Осталось дойти всего ничего. Знаешь уже куда, да? – и добавляет тихо, – Там Оксана одна. – Если девочка попала в лапы ведьмы, она спит. В полной безопасности, как и вы сейчас. Кузня не знает, что я жив и что вам помогаю, – Поз говорит доходчиво, рассудительно. Антон сникает. – А я слышал, что ты раньше помогал ведьме? – Антон оживленно ковыряет картошку из печи, ожидая, пока сливочное масло растечется по вареным клубням и зелени. Поз грустно улыбается и смотрит на Катю с нежностью. – Понимаете, она не всегда была такой, Кузня. У неё были добрые помыслы, а я был ей верным другом и помощником, – он вздыхает, – а потом она увлеклась чёрной магией. Никого ещё магия до добра не довела, – Антон ловит намёк на Ляйсан, той тоже пришлось несладко, – она стала давать мне странные задания. То вылей какое–то зелье в колодец, то принеси чужую шапку. Последнее было: «Сожги деревню Невест». – Это деревня, где живет очень много девушек, – шепотом говорит Арсений Антону. Поз продолжает: – Там жила моя Катя, – полоз нежно накрывает руку девушки ладонью и несильно сжимает, – я не смог бы лишить ни одного человека жизни. Тогда я воспротивился Кузне. Она разозлилась и попала в меня заклинанием. Думала, наверное, смертельным. Нет. Теперь я могу превращаться в полоза. – Что она хочет? Она не просто так забрала мою сестру? – Она подумала, что твоя сестра, Антон, сосуд. – Это я понял, а зачем ей я в таком случае? – Ты сосуд? – Поз широко открывает глаза, его вилка падает на пол. – Ты не сказал ему? - Антон смотрит на князя, тот поджимает губы. – И правильно сделал. Я бы тоже не сказал, - Поз одобрительно смотрит на Арсения, - она не просто так сбежала тогда, в лесу? – Она ослабла, а я вообще отключился, - Арсений решает говорить все как есть. – Если я правильно понял, Кузня была слаба, не разобрала, от кого пошёл всплеск энергии и похитила твою сестру. Но она не сосуд, значит, ей нужен ты. Антон, тебе нельзя идти туда ни в коем случае. Ваше Высочество, вам тоже. – Это ещё почему? – Как вы думаете, какой ритуал ведьма будет проводить? – Антон жмет плечами, Арсений бегает глазами по хозяевам, вспоминая. – Я думал, ей нужен я и медальон. Медальон без наследника же работать не будет?.. – вопросительно заканчивает речь Арсений, – Стой… два сосуда и княжеская кровь – есть такой ритуал? – Бессмертие и переход в другой, твой, Антон, мир. Она давно грезила бессмертием. Если вы туда пойдёте, она выпьет вас двоих и медальон так, что живыми вы не выберитесь. Воцаряется тишина. Катя держится за живот одной рукой и за руку мужа другой. Поз смотрит, сдвинув брови, на напряженные лица парней. Арсений что–то обдумывает. Антон смотрит в тарелку и совершенно не знает, что делать. – Давайте доедать и ложиться спать, все равно вы уже ничего сейчас не решите. Утро вечера мудренее, – Катя обеспокоено осматривает гостей и натыкается на неуверенные одобрительные кивки. Кое в чем Катя оказывается не права. Антон все для себя решает в этот же вечер. И, стоя перед сном на улице и вдыхая уличную лесную дымку, словно никотин, в глубину леса говорит: – Арсений, я никуда без Оксаны не пойду, – твёрдо, но устало. Сигареты сейчас очень бы пригодились. – Я знаю, я тебя не брошу, – Арсений подходит к юноше и встает плечом к плечу. – Почему? – Потому что ты мне дорог. Послушай, – он снимает цепь с медальоном, – возьми его себе. – Нет, стой… – Возьми, он бесполезен, если меня рядом нет. Без меня это просто медальон. Это будет наша защита. Если кто–то из нас попадётся, другой не будет ждать рядом, а побежит за помощью. – Почему мы просто не оставим его здесь? – Антон заправляет медальон за плотную темную ткань. – Потому что я могу доверить его только тебе, – Арсений мягко улыбается, – мы спасём Оксану, мы выживем и попадём в твой мир. – Я тебе обязательно его покажу, Арсений. – Ты боишься? - князь встает напротив Антона и смотрит так открыто и обеспокоенно, что юноша смеется. – Нет. Нельзя бояться, слишком много стоит на кону, – Антон берет за руку Арсения, тот перестает дышать, – Арсений, я... – Арсений, Антон, я вам постелила в гостевой, – Катя выглядывает в окно, обрывая Антона на полуслове. – Спасибо, Катя. Идем? – Идем.

***

«Пусть будет боль, и вечный бой

Не атмосферный, не земной,

Но обязательно – с тобой...»

«Любовь во время зимы»

Мельница

Просыпается Антон от жжения в груди. На дворе глубокая ночь, темнота. Юноша пытается поднять руку, но та его не слушается. «Все, приплыли» – думает Антон и старается выровнять дыхание – «ещё только сонного паралича в сказках мне не хватало». Тело вдруг начинает жить своей жизнью. Антон резко выдыхает, когда садится на постель, и выкидывает одеяло. Он встает и, как поломанная оксанина кукла, двигается к выходу. Антон не может открыть рот, не может издать ни звука, он может только смотреть. Смотреть на то, как Арсений на соседней кровати ворочается, но не просыпается – вымотался за день; как ласточки на крыльце начинают защищать яйца, когда Антон проходит мимо, махая руками, будто отгоняя кого–то от себя; как дом пропадает из поля зрения, открывая взору только одинаковые страшные темные деревья. Антон старается из–за всех сил развернуться, вернуть контроль над телом, пытается кричать, но выходит только ничтожный сдавленный сип. Он идет по сырой земле, ощущая ее босыми ногами, пока не заходит в густой холодный белый туман. Медальон неприятно бьется о грудную клетку при каждом неловком шаге. Антон отключается, окутанный туманом.

***

Арсений просыпается до первых солнечных лучей и чувствует неладное. Он лежит в полудреме с закрытыми глазами и пытается понять, в чем дело. Наконец, его озаряет простая мысль: дыхания Антона не слышно. Находясь бок о бок с юношей столько времени, Арсений замечает: тот постоянно издает какие–то звуки. Это и пыхтение, и фырчание, и сопение. Антон сам по себе очень громкий – и смеется громко, и громко молчит. Арсений открывает глаза и смотрит на пустую кровать: постель не разворошена, но одеяло валяется на полу… рядом с сапогами. – Антон? – Арсений проглатывает зарождающуюся панику и идет искать того по дому. Обойдя все комнаты, не считая хозяйскую, сени и двор, и прогулявшись вокруг жилища, Арсений возвращается в комнату и зависает, глядя на стоящие у кровати сапоги. Вдруг на кухне слышатся отдаленные звуки, и князь стремглав летит туда, ожидая увидеть там Антона. Вместо юноши находится Катя. Она стоит на кухне и переливает свежее молоко из кринки в кружку. Одета хозяйка в ночную сорочку, поверх накинута шаль. – Доброе утро, Кать, а ты не видела Антона? – Катя зябко кутается в шерстяную ткань и отвечает: – Доброе утро. Не видела, сама только что встала, – и, немного подумав, добавляет, – а кто ночью выходил? Ты или Антон? – Мы не выходили, я – точно нет, – Арсений бледнеет. Пазл начинает складываться, – Катя, Антона нигде нет, а его сапоги стоят у кровати. – Как это нет? – Поз появляется из–за спины и кладет на небольшой кухонный стол мешок, – Пошли посмотрим. Они идут в комнату, полоз осматривает место сна Антона, обращается в змея, сворачивается в клубок у кровати и тяжело вздыхает. – Сссссмерть. Поз возвращается в свою человеческую оболочку и говорит: – Я чувствую тут энергию Кузни. Антон у нее. – Подожди, как? – Арсений округляет глаза. Сердце будто перестает биться, уходя куда–то в пятки. – Похоже, она все-таки изучила заклинания на расстоянии. Ведьма добралась до Антона через его сестру, – замогильным голосом говорит Поз. Арсений начинает смеяться. Смех переходит в истерику. – Я понял! Понял!.. – Ваше Высочество… – Не называй меня так! Никакое я не Высочество. Я просто хотел в другой мир. Мне надоел замок, надоела магия, надоела моя затворническая жизнь! Я просто хотел свободы, я хотел тишины и покоя. И я получил его. Получил Антона, который поддержал меня и дал мне эту свободу. И я… – Арсений прячет лицо в ладонях и садится на корточки. Катю, решившую обнять князя, останавливает Поз, но сам не успевает ничего сказать, как Арсений берет себя в руки и решительно говорит: – Я иду к ведьме, – Катя охает, Поз хмурит брови. – Это безрассудно, – полоз смотрит в красные глаза и понимает, что князя уже ничего не остановит, – я пойду с тобой. – Нет, хотя… да. Ты будешь нужен Оксане, если с нами что–то случится. – У тебя есть план?

***

«Потому что когда я люблю тебя -

я права...»

«Об устройстве небесного свода»

Мельница

– Куууууузняяя! Кузняя! – эхо прокатывается по длинному каменному коридору, князь ежится. Поз остается ждать у входа. Слабоумие и отвага – верные спутники Арсения, поэтому он начинает орать имя ведьмы, как только попадает в пещеры. Солнечные лучи рассеиваются, натыкаясь на ледяной потолок холодным синим сиянием. Арсений идет по коридору, ловя эхо собственных шагов, тысячи раз отраженных от каменных стен. Чем больше князь делает шагов, тем громче и зловещее становится музыка этого места. Длинные коридоры приводят Арсения в широкую пещеру, залитую синеватым свечением. По стенам выдолблены друг напротив друга две большие неровные колонны, основание которых покрыто снегом. В центре располагается постамент с лежащим на нем медальоном. Ведьма стоит спиной к Арсению, лицом к подобию камина, сделанного также из горной породы. В камине горит тусклый огонь, озаряющий пещеру. Кузня расслаблена, руки сложены на груди, светлые локоны струятся по спине. Она не сливается с окружающей красотой, хотя легко вписывается в нее с бледной, практически молочной кожей. – И чего ты орешь? – весь мимолетный флер очарования спадает, Арсений подходит к постаменту, – ты его не тронешь, – Кузня разворачивается на каблуках и хищно улыбается, – иначе он, – ведьма показывает куда–то за левую колонну, – пострадает. Не трудно догадаться, что пострадает Антон. Тот выходит из–за колонны, и Арсений с ужасом смотрит на юношу: губы синие, в волосах иней сплел паутину, а ноги кровоточат от ран, окрашивая белый снег. Но самое страшное – глаза. Яркие, зеленые, живые в недалеком прошлом сейчас выглядят как безжизненные белые омуты. – Антон… – Арсений теряет дар речи, на что Кузня смеется. – Бедный Арсений. Антон, – она обращается к юноше, – ну, ответь ты ему чего–нибудь! Не можешь? Или не хочешь? – ведьма продолжает издеваться, смотря на сжимающего кулаки Арсения, – Прости, княже. Сегодня не поговорите, похоже. – Я пришел договориться. – О как! Я слушаю. – Медальон не сработает без меня. Я хочу обменять Оксану и Антона на себя, – Арсений мрачнеет, смотря на задумавшуюся Кузню. – А зачем тебе это? – ведьма хищнически наклоняет голову и поднимает брови. – Мне нужен медальон. Мы можем договориться. Услуга за услугу. Я помогу тебе, а ты поможешь мне, – Арсений мысленно молит у всех богов согласия. – Хорошо! Я согласна. Но ты первый сдаешься, – ведьма потирает ладони. – Как я могу тебе верить? – Никак, у тебя нет выбора, – в памяти прорезается первый разговор с Антоном. Арсений тогда сказал ему ту же фразу. – Ладно, что надо делать? – Иди к колонне, – Кузня показывает на противоположную колонну от Антона. – Сначала Оксана. – Ладно, – ведьма закатывает глаза и машет куда–то в сторону Антона. Тот на мгновение пропадает за колонной и возвращается, держа за руку маленькую девочку с такими же молочными глазами. Антон отпускает малышку, Оксана отмирает. – Антон? – Оксана, слушай внимательно, – Арсений садится на корточки перед ней и говорит, успокаивающе, шепотом, – иди по тому коридору, ничего не бойся. Встретишь там лысого мужчину – он друг, он сможет тебя защитить. Антон выйдет за мной, хорошо? – ведьма фыркает, Оксана кивает, округлив глаза, и произносит: – С Антоном все будет хорошо? – Конечно. Беги, малышка, времени нет, – Оксана убегает, отшатываясь от ведьмы, Арсений провожает ее потерянным взглядом. – Ну хватит. Вставай, я выполнила часть сделки. Арсений медленно подходит к колонне, неотрывно смотря на Антона. Тот похож на ледяную статую, бесчувственную, недоступную и красивую. Эта красота болезненная, но не менее притягательная. Князь встает к колонне и ждет. Ведьма подходит к Арсению: – Бедный, бедный князь. Такой глупый, – Кузня смеется, пока Арсения оплетают откуда–то взявшиеся ледяные цепи. Арсений дергается, на его лице читается ужас, – я почувствовала сразу же. Даже через мое заклятие Антон продолжает наполнятся энергией, и дело тут вовсе не в его глупой сестре. Ты удивительно благотворно влияешь на него, и на него тоже, – Кузня показывает сначала на Антона, а потом на медальон, – я не отпущу его. Я НЕ ДАМ ТЕБЕ ЕГО КОСНУТЬСЯ. По спине Арсения бежит холодок. Страх, такой липкий, вязкий рассредоточивается по всему телу и собирается где–то в грудной клетке, там же, где умирает надежда. Весь план пошел коту под хвост - Арсений надеялся на энергию, которая могла бы выделиться при касании. Это ничтожный процент, но выбора не было. Князь дергается, но получает только дикий смех ведьмы и еще пару узлов и петлей. – Видишь ли, мне очень повезло. Ты притащил идеальный сосуд из другого мира, – ведьма подходит к Антону и хватает его за подбородок, юноша не двигается, – он сильный и симпатичный, даже жаль его будет убивать. Так, – она осматривается, – хватит болтать. Разговорами не стать бессмертной. – Ты сумасшедшая! – Конечно! Иначе не выжить, пойми уже, идиот! – ведьма злится, но тут же возвращает елейный тон, – Знаешь, как говорят? Пока еще жива, пока горит трава… Постамент, на котором лежит медальон, начинает светиться синим. Снег поднимается с земли в воздух, создавая водоворот вокруг артефакта. Летит вертикально вверх. Ведьма продолжает читать как мантру заклинание: – …огонь тебе к лицу. Танцуй, ведьма, танцуй! Пока еще жива… Ее голос растворяется в гомоне звуков пещеры. Арсений пытается вырваться, но делает себе только хуже. Его запястья жжет ледяная цепь, пальцы замерзают и не шевелятся. Даже заклинания, которые знает князь, сейчас не помогут. Глаза Антона начинают светиться. – Антон! – князя озаряет, когда он вспоминает слова ведьмы о том, что Антон до сих пор может функционировать как сосуд, а значит, до него еще можно докричаться. В теории. – Антон, пожалуйста! – Поздно, княже, – из ведьмы вырывается полукрик–полусмех, – поздно! – Антон, прошу тебя! – Арсений перестает что–либо видеть, кроме глаз напротив. Где–то на подкорке сознания князь ловит за хвост мысль, словно Жар–птицу. Она рождается как Огонь – самое время сказать о том, что давно вертится на языке, что было сказано всеми способами, кроме слов. Формальности, порой, бывают чуть ли не важнее всего. Арсений запоминает подрагивающие ресницы и сквозь шум снежного водоворота кричит: – Антон, я люблю тебя! Последнее, что видит и чувствует Арсений – зеленеющие глаза и легкое прикосновение губ.

***

«Слова закончились, остались только камни...»

«Сонет»

Мельница

– Такая вот сказка, принцесса. – Мам, я не понимаю, кто кого спас? – девочка хмурит брови и смотрит на свои руки. – Они спасли друг друга, милая. – А что было дальше? – А дальше ты и так все знаешь, – Арсений заходит в комнату и бережно забирает книгу сказок у девочки, – был большой всплеск энергии, который заставил ведьму исчезнуть… – … а путешественники вместе с твоей мамой вернулись в наш мир, – Антон появляется в дверном проеме и заканчивает фразу за Арсением. – Ну, куда хоть вы все–то сюда набежали? – Оксана всплескивает руками и укоризненно смотрит на мужчин, – она ж не уснет теперь. – Ничего страшного, не каждый день вы к нам приезжаете. Окс, я заберу книгу? Арсений передает сказочный талмуд Антону, тот открывает его на странице с изображением красивой голубоглазой улыбающейся девушки на фоне плохо прорисованного зала и усмехается. Сестра очень похожа на брата. Ее история заканчивается правильным "долго и счастливо". После возвращения в реальный мир по заветам Оксаны книга превратилась в семейную реликвию. Семья образовалась удивительно слаженная, хоть и не лишенная чудачеств. За чудачества отвечал, в основном, Арсений. Он быстро изучал реальный мир, подкрепляя старые знания новыми, но сыпался на простейших вещах. Магия в реальном мире силы не имела, и хоть Арсений особо к ней не прибегал, отдавая предпочтение ручному труду, приходилось учиться пользоваться плитой или бритвой. В начале, бывший князь подружился с Оксаной, которая видела его только на картинках и несколько секунд в пещере под землей. Они быстро нашли общий язык – сошлись на сказочной почве: Арсений рассказывал про свой мир, преподнося его как сказки на ночь, а Оксана с удовольствием слушала. Антон в какой–то момент начал ревновать. С Антоном складывалось все гораздо интереснее: после признания и поцелуя в пещере, Арсений морозился от разговора некоторое время, но душевная беседа все–таки состоялась, когда Антон притащил виски, пока принцесса была у тети Тани. – А что случилось с кулончиком? – девочка, чье прозвище перекочевало от мамы, кутается в одеяло и зевает. Антон смеется. – Ты вся в мать, – Оксана закатывает глаза, – медальон уничтожили, принцесса. Медальон не составило труда наполнить энергией снова. В компании Оксаны и парней, где каждый искрил и сиял любовью, артефакт быстро вернул утраченную магию. Попрощавшись с четой полоза, ребята переместились в реальный мир, где Арсений раздробил медальон молотком, чтобы не было шансов вернуться. Антон листает страницы книги и видит старых знакомых: вот Поз держит на руках небольшой сверток с новым членом семьи, а рядом Катя учит вышивать дочку; вот Королевна, обращенная в птицу, летает в бесконечном ромашковом поле с Волей – и она, наконец–то, счастлива; вот Огонь в кругу своих братьев сидит и смотрит с легким прищуром прямо на Антона, словно видит даже сквозь пелену сказочного мира. – А почему путники не поняли пророчество сразу? – Потому что никто об этом не подумал сначала, но зато я все понял в последний момент. «Только сосуд, наполненный любовью, может остановить древнее колдовство», - Антон цитирует пророчество и улыбается отчего-то покрасневшему Арсению. Тот всегда смущается, даже после стольких лет, когда слышит его, - я, кстати, до сих пор не знаю, как умудрился родиться волшебным сосудом. – Ты просто похож на кувшин, дядя Антон, – принцесса говорит в полудреме, практически не думая, но вызывает своей непосредственностью всеобщий смех и фальшивое оскорбленное выражение лица самого Антона. Оксана остается укладывать дочку, когда Антон выходит на балкон. Привычка курить появляется после приключений, на нервной почве. Антон курит в открытое окно, на его плечи ложится покрывало. – Замерзнешь же, – Арсений как всегда бесшумно подходит сзади и обвивает руками грудную клетку. – Мы столько раз вспоминали эту историю, столько раз рассказывали ее, но ты кое–чего не знаешь, – Арсений отодвигается, удивленно смотря на развернувшегося хитро прищуренного Антона. – Удиви меня. – Знаешь, что я загадал тогда? – Антон тушит бычок и берет в руки ладони Арсения. – Когда? – Арсений озадачен, но рук не вынимает. Тепло. – Когда съел цветок сирени, – бывший князь смеется, Антон смотрит на паутинки морщинок у глаз и ловит озорной блеск – иногда у Арсения проявляются эти юношеские повадки. Антон особенно любит такие моменты. – И что же? – Чтобы ты стал счастливым, – Арсений улыбается чуть смущенно и целует уголок губ. – Сбылось.