Paavoa, vesoan

      Человек. Существо, лишённое привычного изящества ангара. Нелепое, нескладное, с тяжёлой, по мнению Джаала, походкой и короткими ногами. Отторгающее своей чужеродностью, чересчур нежное и слабое на вид, непропорциональное создание. Райдер, склонившись над столом, увлечённо копошится в деталях. Он не слышит и не видит ничего вокруг себя; не замечает фигуру ангара за своей спиной, полностью отдав внимание очередной безделушке, найденной в куче неразобранного хлама. Джаал наблюдает. Изучает, отмечает каждую деталь, запоминает всё, что может оказаться полезным. Он мог бы без труда переломать тонкие пальцы. Все десять, по пять на каждой руке. Вывернуть из суставов, расцветить фиолетовым и синим светлую тонкую кожу. Сделать мягкими, податливыми, бессильными, чтобы Первопроходец никогда больше не смог так ловко двигать ими. Чтобы не мог одинаково аккуратно удерживать добытую из устройства тончайшую пластинку чипа и наполненную кипятком кружку, кокетливо подставив под скользкую стеклянную ручку мизинец. Райдер потягивается, разминая мышцы, выворачивается, прогнув спину. Рёбра проступают ярче. Джаал мог бы сломать их тоже, одно за другим. Вдавить сильным, выверенным ударом внутрь, заставить треснуть, лопнуть и сковать грудь кольцом невыносимой боли, которая не даст сделать вдох. Навалиться всем весом, выдавить из разорванных лёгких воздух, выходящий кровавыми пузырями через глотку. Он мог бы сломать и эту обнажённую спину. Перебить позвоночник, беззащитный и доверчиво подставленный под пристальный взгляд. Вцепиться зубами в загривок, выгрызть, вырезать ножом, отделяя мясо от костей. Первопроходец слышит смешок – резкий, рокочущий выдох. Он уже знает, как Джаал дышит, как смеётся, как ходит, хотя с появления ангара на борту не прошло и трёх дней. Оборачивается нарочно медленно, не имея нужды резко крутиться на месте, вскакивать со стула и оглядываться, подобно застигнутой врасплох жертве. Напоминая, почему Джаалу так хочется его прикончить самыми разными способами. Райдер не оборачивается всем телом – не нужно. Чтоб посмотреть на Джаала, ему достаточно вывернуть шею под немыслимым углом. Отвратительно. До тошноты мерзко и неестественно. Страшно. — Райдер, — сквозь зубы, но с претензией на дружелюбие. — Уже поздно. Давно пора спать. Джаал мог бы уйти в свою каюту давным-давно и свернуться под одеялом на неудобной раскладушке, но и ему не до сна. — Как я могу? — наивное дитя с новой игрушкой. — Я нашел здесь… Как может он быть настолько открытым и честным? Какое имеет право прикидываться кем-то похожим на его сородичей и фальшиво улыбаться, копировать чистую, искреннюю эмоцию лицом, почти идентичным лицам красивейших ангара? — Могу я взглянуть? — конечно, Джаал может. Ему можно подойти, нависнуть сверху, отрезать путь к выходу и узнать, что же интересного нашёл Первопроходец сегодня. Он мог бы проломить Райдеру голову. Очаровательную, темноволосую маленькую головку. Мог бы ударить кулаком или рукоятью ножа и лишить сознания. Мог бы схватить за лицо, сжать покрепче, приложить хрупким затылком о кузов Кочевника и превращать череп в месиво до тех пор, пока скрюченные в агонии руки не сползут с широкого запястья. Мог бы разбить лицо о разложенные на столе детали. Они впились бы в глаза – о, эти жуткие, с белыми склерами, глаза – и изрезали бы нежную кожу, вспороли мягкие губы, запачкались кровью из сломанного, расплющенного ударом носа. Джаал мог бы сломать тонкую, щуплую шею, провернуть до хруста, аккуратно прихватив под челюстью. Бросить обмякшее тело, оставить валяться с безвольно болтающейся головой на полу инженерного отсека. Заставить замолчать, перестать болтать и изображать радость от общения. Никакой смех не укроет болезненной пожирающей пустоты в словах и чувствах. Джаалу забавны попытки спрятать очевидное – Райдеру отнюдь не весело. Интересно, отчасти любопытно. На этом всё. Пусть говорит. Если напрасный шум и глупые вопросы заставят его прекратить бродить тенью по палубам и односложно отвечать другим членам команды – пусть. Иначе, думает Джаал, он с-л-о-м-а-е-т-с-я. — Райдер, — Джаал тормошит заснувшего прямо посреди его рассказа человека. Убирает из-под щеки острые обломки раскуроченного корпуса неизвестной ему вещицы. Чувствует, как разгоняется затихшее было сердце (он мог бы остановить его без малейших усилий) и напрягаются плечи. — Уже поздно. Иди спать. Джаал мог бы убить Первопроходца во сне. Полоснуть по открытому горлу и запачкать всё вокруг или придавить подушкой и держать, глядя, как человек сучит ногами, сминая простыню, сбивая одеяло в бесформенный ком. Джаал мог бы. Но не станет. А потом – уже не сможет.