***
Тем временем неподалеку от погоревшего парка вели «нелегкую» службу Джуди и Ник. Оперевшись о капот полицейской машины, неразлучная парочка пряталась от палящего солнца. Благо дерево, стоявшее в аккурат рядом с припаркованной машиной, прикрывало их своей пушистой шевелюрой. Никто не отменял жару, и поэтому в данный момент все их время уходило на поедание мороженого и беглый осмотр подконтрольной им территории. Задача перед ними стояла несложная, и именно поэтому в глазах обычно активной крольчихи блистал не авантюристский азарт, а самая настоящая тоска, граничащая с сонливостью. Тут сказывались и нервы, которые та с излишком потратила прошлой ночью Гнетущая атмосфера, что прозрачным облаком витала над девушкой, отлично передалась и Нику, из-за чего тот не мог найти себе места, ведь не без оснований полагал, что страшно виноват перед напарником. — Ты все еще на меня в обиде, да? Совершенно уверенный в своих словах, лис перевел взгляд на хмурую напарницу, которая с показным остервенением вкушала эскимо. Глаза обиженной барышни блестели от недавнего зевка, и длинные ресницы без проблем приняли на себя слёзную росинку, вырисовывая в лисьем воображении определенный образ. От такого зрелища на душе прохвоста и вправду стало неспокойно, ведь когда-то он уже доводил Джуди до слез, что не однократно всплывало в подсознании, царапая совесть парня ржавым гвоздем. — Ну, послушай, Морковка, я же уже несколько раз извинился перед тобой, и ты, попрошу заметить, меня простила! Проходящие мимо этой небольшой сценки зеваки лишь широко улыбались, находя полицейскую парочку достаточно милой. И от такого внимания трепещущие на ветру уши Джуди припали к испачканной мороженым мордочке, служа оборонительным заграждением, отделяющим ее и проходящих мимо граждан. Незачем им видеть слабость блюстителя закона. Ей и одного Ника было вполне достаточно. В то же время Джуди чувствовала, что срок обиды на нахального лиса уже давно истек, но что-то не давало той покоя, вызывая мигрень на пустом месте. А может и не на пустом. Ведь как никак, но Ник должен был понять, что одними извинениями тут не отделаешься. — Так в чем же дело? Хищник все не унимался, силясь вникнуть в причину, но так и не замечая сути, словно глупец, не видящий дальше собственного носа. Ответом его глупому вопросу послужило показательно безразличное хмыканье и отвод взгляда в сторону проезжей части, будто там происходило что-то куда интереснее, нежели напрасные потуги раскаивающегося напарника. Для Джуди все усугубилось и тем, что на показную обиду наложилась самая настоящая. И все из-за того, что Ник не хотел или не мог понять её чувства. А клубочек из напрасных переживаний все продолжал виться, и не было этому, по ощущению Джуди, ни конца, ни края. — Эй, четырестапятнадцатая, я База, ответьте! Совсем было отчаявшись, Ник аккуратно, будто боясь сломать ветхую конструкцию, коснулся плечика девушки, притягивая вредину поближе к себе. На его немалое удивление, Джуди не стала сопротивляться или как либо протестовать, а лишь раздраженно вздохнула, осознавая, что добровольно дает Нику зеленый свет. И как только их разделяли считанные сантиметры, та даже заключила пальцы хищника в нежный захват. — Когда это я тебя прощала? — нажим на пальцы невзначай усилился. Но в этом жесте не было и доли злобы, а лишь акт нежности. Громко шурша погоревшей листвой, ветер попытался унести язвительный вопрос крольчихи за ряды из потемневших деревьев, будто стараясь уберечь лиса от заготовленной заранее ловушки. Но этого было недостаточно, так как Ник был совсем рядом и все отлично услышал, вследствие чего его морда пополнилась дождевым прищуром. Тут то нервы парня и лопнули как мыльный пузырь. — Ты это мне бросай! В агрессивном порыве и обиженных чувствах Ник буквально воткнулся мордой в мороженое шокированной крольчихи, вгрызаясь в сладость, как оголодавший бездомный. По итогу целая половина эскимо сгинула в бездонной пасти нахала. Тут то пылающий взгляд напарников и встретился, высекая меж ними практически осязаемую искру. Жалостливое: «Мое мороженное!» повисло в воздухе, как обвинение во всех смертных грехах, остужая пыл парня до комнатной температуры. В несложное уравнение вошли и большие глазки малышки, что с вселенской тоской взирали на него из-под длинных ресниц. И от такого прохвосту стало очень совестно. — Ну извини, малыш. Давай так. Если ты меня не прощала, то скажи условия, при которых ты это сделаешь! Совершенно рефлекторно хищник провел языком по влажным губам, силясь слизать остатки ванильной сладости, совсем не ведая, что это самая сладость облепила большую часть носа и щек. При том даже подшерстка на груди не избежала липкой участи, ведь была припорошена белоснежным настом из охлаждающей сладости. Видя эту картину, Джуди чуть было не подавилась смехом, но стойко сдержала позыв, так как помимо смеха в ней вспыхнуло и удивление на пару с негодованием от того, как быстро ее вожделенная вкусняшка уменьшилась в размерах. — Перестань водиться с Сашей. — едва слышно пробубнила Джуди, словно второй ребенок в семье, которому не уделяли достаточно внимания. Не выдержав визуального контакта с лисьем взглядом, малышка уткнулась кончиком чёрного носика в образовавшийся кратер мороженого. — И тогда, может быть, прощу… — последняя фразу и вовсе утонула в рафинированной сладости. — Ну и как я могу его бросить, Джу? Он же без меня, как без лап! — в наглядность своих слов лис задрал рукав кителя, поиграв водянистым бицепсом, как это делают взошедшие на подиум бодибилдеры, не заметив, как щеки Джуди надулись от вырывающегося смешка. — Я понимаю, что много плохого случилось, пока мы с ним «отдыхали». Но и ты пойми, что он совсем один в этом мире. Что уж там, он один-единственный в своем роде! Да и не он виноват в том, что я довел тебя до слез. Это вина лежит только на мне, малыш. Он… — Но ведь до него!.. Попытавшись было возразить, Джуди резко прикрыла рот, проглатывая возмущенный вздох. Неожиданно лисий палец прислонился к ее губам, размазывая вдоль них сладость, как помаду. — Не делай из него злодея, Джу! — в лисьем взгляде цвета празиолита сияла не вина или озорство, но серьезность, которой тот ранее не блистал. — С ним, кроме меня, Каина и Дэш, никто не хочет вести диалог. А лишь пару кинутых фраз в сторону его персоны не считается за общение. Все его сторонятся! А кто-то презирает или вообще боится. И я даже могу понять последних… В памяти прохвоста всплыла до ужаса кривая ухмылка и пустой человечий взгляд, которые были что стеклянное полотно, в котором отражалось внутреннее запустение хозяина. Когда-то Ник с легкостью находил оправдание такому отталкивающему фактору друга, ссылаясь на его необычный вид. Но все это разбивалось как хрусталь, стоило Саше глотнуть разгорячительного напитка или завязать диалог с Дэш. Там на место восковой маски приходила непринужденная улыбка и участливый взгляд, которые как две капли воды походили на эмоции обычного зверя. — …Но это же неправильно. Он интересная личность со своими тараканами в бестолковке. Как говориться: «Пускай бросит в меня камень тот, кто без грехов!» Со стороны тротуара послышался колокольный смех детворы. Еще секунда и в правое плечо Ника прилетел небольшого размера камень, а свора проказников помчалась дальше по своим делам, гогоча от переполняющего их чувства пакостного долга. — Вот мелкие засранцы! — хоть лису было и не больно, но гордость зудела сильнее, чем пальцы, которые сомкнулись в кулак. Будь он не по форме, то устроил бы веселую жизнь озорникам. А пока лишь непринужденная улыбка сияла на его морде. — Но ладно уж. Им то простительно. И не успел Ник отряхнуть китель от грязи, как ту же в его плечо прилетел еще один камушек. И был тот гораздо увесистей предыдущего, что можно было понять по легкому отшагу полицейского. — Опа-на! Хуй мусорам! — проорал подросток, улепетывая в противоположную сторону. — Черт! Как же я порой хочу накостылять вот этой самой дубинкой! — лапа Ника вырвалась из цепкого захвата Джуди, ложась на полицейскую дубинку. — Ну нечего, дайте мне немного времени и я!.. — Какой большой и страшный лис, — Джуди перебила Ника смотря на того с теплой, практически материнской улыбкой. Тем временем лапки малышки быстро отряхнули китель лиса. — Хотелось бы, чтобы твой спич по поводу человека был искренним, но мне по прежнему неспокойно. Саша странный, но не это меня тревожит. — А что? — Ник знал, о чем будет говорить Джуди, поэтому не вложил в вопрос достаточной заинтересованности. Девушка не раз поднимала этот вопрос. — Я это уже говорила тебе не раз. Где он, там и проблемы. И это не предположение или слова Дэш. Это мое личное наблюдение. До него у тебя не было проблем такого рода. — Ну… — Ник не нашел, что ответить, уязвленно уводя взгляд в сторону деревьев, строя вид, будто уловил хитрый замысел художника в погоревших стволах. — Ты… Ну ладно! Он, может, самую малость и неудачлив. — Я готова на это поспорить! Совершенно уверенно произнесла малышка, в то время как в больших глазах сияла не усмешка, но веселье от предвкушения. Джуди была уверена, что прохвост не упустит шанс поспорить. Благо, такого у них давно не было. — Уверена, значит? — лис грозно навис над крольчихой, осматривая ту, как добычу. — А давай так, — Джуди увидела, что хотела, а именно азарт, горящий в глазах хищника пуще дневного светила. — Если за сегодня он не влипнет в передрягу, то ты меня прощаешь и больше не изображаешь из себя обиженного ребенка. — «Обиженного ребенка»? — нехотя распробовав слова оппонента на вкус, девушке явно не пришёлся по вкусу издевательский посыл. — Ну хорошо, наглый лис. Если он попадет сегодня в очередную передрягу, то на вечернем докладе ты предстанешь перед Буйволсоном в одних исподних. — Воу! — явно не такого ожидал Ник, начавший взвешивать все за и против. Зерно сомнения взросло в хищнике, хоть тот и не хотел в этом признаваться даже самому себе. — Это жестоко, нет? — Что такое, глупый лис? Неужто испугался? — Ладно! — парень протянул лапу крольчихе. А та, не долго думая, схватилась за нее. — Но знай, что в следующий раз, если он будет, я придумаю для тебя соответствующее наказание. И как только парочка расцепила лапы, мимо них на полной скорости промчалась машина. И все бы бы ничего, но с крыши донеслось громкое: — Приятного аппетита! Ветер унес вопль дальше по рядам из испепеленных деревьев, а машина испарилась за поворотом. — Спасибо? — совершенно потерянный лис окунул морду в мороженное, но даже не совершил укуса. Ему надо было остыть. — Это было очень быстро! — хоть Джуди и победила, но в данный момент не могла поверить, насколько это было легко. — Очень… — Ты вообще о чем? Глаза Ника были как блюдца, да и в голосе прослеживалось сильное напряжение. Попытка все списать на игры воображения и ветер были сродни надежде на лучшее при апокалипсисе. В голове прохвоста вырисовалась картина, где он в одних трусах стоит перед начальником. И от этого ему стало дурно. — Оповестить?.. — но предложению не суждено было закончиться, так-как Ника перебила встревоженная Джуди. — Конечно оповестить! Господи, как же я хотела быть неправой хоть раз!***
Встревоженный водитель совершил резкий поворот, которому позавидовал бы и Вин Дизель на пару с Шумахером. Истошно завизжали шины, застрекотал проржавевший корпус. Дернувшись, как брыкающийся бык, машина подкинула Сашу высоко вверх, разве что не отправив того в полет. И как только тело парня постучалось о крышу, послышался дребезжащий и одновременно хлюпающий звук переломанного лучезапястного сустава, в унисон которому спели лопнувшие сухожилия бицепса. В миг человеческая кожа на руке покрылась кроваво синими разводами, а со рта небольшим ручейком сошла красная лавина. В широко раскрытых глазах Саши начало смеркаться, когда как терроризирующая уши какофония для него сменилась приглушенным свистом. Дрогнув, пальцы безвольно разжались, напоследок громко щелкнув. Но, полетев было назад, Саша внезапно остановился, чувствуя, как рука, минутой ранее обмякшая, как замоченная в молоке булка, молниеносно вцепилась в край крыши, не давая телу отправиться в смертельный полет. Пальцы на руке согнулись, как рыболовный крючок, проминая твердый металл, словно картонный лист. Глаза полицейского потеряли блеск осмысленности. Загорелись в глазницах холодные, синие огоньки.Критическое повреждение марионетки, — звучал синтетический голос в правом ухе человека. Бесчувственный и такой, казалось бы, знакомый для него. — Вынужденный запуск протокола защиты. Восстановление исходного состояния… Критическая ошибка… Частичное восстановление контроля над конечностью.
Внезапно бесчувственный голос сменился девичьим: — Я хочу есть, братик! В груди у Саши сильно кольнуло, а по телу, как рябь по воде, разбежалась россыпь холодных мурашек. Неожиданно даже для самого себя он узнал голос. Правда, терялся в догадках, где мог его раньше слышать. Будто пелена простилалась не только перед взором, но и забила уши.Обнаружен огромный всплеск: адреналина, норадреналина, кортизола, — все не унимался бесчувственный голос, что царапал уши не хуже наждачной бумаги. — Восстановление контроля… Ошибка… Обнаружена переменная… Эмоциональный скачок…
— Что происходит? — на краю сознания прошептал Саша. Все шумы на улице затихли, словно в одночасье приобретя физическую форму, затаились за одним из множеств поворотом городской паутины. Сашино лицо больше не чувствовало хлестких ударов ветра, а боль, охватившая все тело, перестала хоть как-то волновать. Само же окружение сильно потеряло в цвете, становясь блеклым и нереалистичным. В то же время во рту у Саши начала скапливаться слюна. Он ощутил сильный голод, будто живот прирос к позвоночнику. А затем телевизионной рябью разошлись тени, вырисовывая перед человеческим взглядом совсем новую картину. Хотя, казалось бы, секундой ранее его веки плотно сомкнули ряды. Для Саши сложилось впечатление, что он пребывал в кошмарном сне, видя воочию скрытую нависшей полутьмой чащобу, что утробно рычала и шелестела полуголыми ветками. На землю, медленно левитируя, ниспадали листья цвета чистого золота, а чуть влажная от недавно прошедшего дождя почва проминалась под Сашиными коленями, как пластилин. Парень посчитал, что он остался совсем один в этом Богом забытом месте, наедине с темными сущностями, которые затаились в колыхающихся кустах. Но что он тут делал? Почему стоял на коленях, и что за металлический привкус осел на кончике языка? Давал о себе знать и живот, что исходился гневным урчанием, словно чугунная батарея. Еще секунда напрасных раздумий, и слюна показалась на краешке пересохших губ, прокладывая путь на подбородок. Дрогнув от сильного холода, который только наращивал обороты, Саша протянул трясущуюся руку к заледенелым от влаги щекам, чувствуя, как эта самая влага облепила его лицо, будто деревянная маска. Такая холодная, отвердевшая. И до омерзения… Липкая? Оторвав продрогшие пальцы от лица, Саша посмотрел на то, что прилипло к ладони. Совсем небольшая ладошка тоненькой, как травинки руки предстала перед немигающим взором. Как оказалось, вся эта загустевшая жидкость была ничем иным, как кровью. Взгляд, не слушаясь хозяина, наковальней опустился вниз. Прямо перед ним, исходясь клубами белесого пара, на изуродованном лице покойника растворялись капельки пота. Широко раскрытые от ужаса глаза покойника, замутненные и будто рыбьи, немигающим взглядом сверлил в парне дыру, правда, которая зияла у самого во лбу. Совсем неподалёку от покойника лежала человеческая мозаика из рук, ушей и вывалившегося наружу кольца кишечника. Там же лежали окровавленные инструменты и разодранная в лоскуты военная форма. — Братик! — тонкий голосок разрезал пространство со скоростью молнии, правда, доходя до адресата приглушенным полустоном. — Я хочу есть. Совсем еще малышка стояла неподалеку от Саши, оперевшись плечом о ветхое деревце. Ножки той были тонкие, как спички, и не мудрено, что стоять для нее было сложной задачей, ровно как и произносить слова, что всякий раз вставали у той поперёк горла. Сама же девочка выглядела как пожухлый листок, который еще немного и рассыпется от сильного ветра. Бретельки, висящие на исхудалых плечиках, как на занавеске, оголяли мертвецки бледную кожу, что в свете взошедшей луны очень резонировала с лесной полутьмой. На этой коже можно было разглядеть ручейки синеватых вен, расходящихся по телу, как кабельная магистраль. Единственное, что горело жизнью и манило взгляд, так это совсем небольшие глазки-пуговки. Они были ослепительно яркими и до нереалистичного выразительными. И свет очей этих был обращен в сторону Саши с некой мольбой, присущей оголодавшему человеку. — Подожди секунду, Солнце, — пересохшие губы Саши не слушались и будто сами двигались выплевывая слова. — Не стой здесь, а то снова простынешь, — где-то неподалёку прогремел раскатистый хлопок, после которого содрогались деревья и затанцевали ветки. — Вот видишь, здесь очень опасно. Братик сейчас закончит. Боль. Именно она дала о себе знать резью в сердце, стоило парню перевести взгляд на ослабевшую малышку, которая от неизлечимых болячек стерла кисти худеньких рук в кровавую труху. От такого зрелища сами собой начали собираться слезы на затвердевших ресницах парня. Саша не успел опомниться, как они полили ручьем, проливаясь на колени, которые до этого были замараны желудочным соком. — Родная… Прошу, ты только не смотри сюда. Не выдержав взыгравшей тоски, Саша извергся горьким плачем, которым заливаются потерявшиеся в толпе дети. Со всего маха тот впился лбом в грудь покойника, чуть ли не наполовину войдя в разделанную плоть. А все это лишь бы не видеть мучение, что непрозрачной линией прослеживалось в глазах родного человека. Внезапно по округе разнесся чавкающий набат намоченной древесины поваленных штабелями деревьев. Затем прогремел громкий треск, а вместе с ним и протяжное мычание, обрывающееся громким щелчком. Подняв затуманенный взгляд бегующих от страха зрачков, Саша не увидел малышку на прежнем месте, а лишь испачканную кровью кору дерева, на которую та совсем недавно опиралась. Но стоило мальчишке поднять взгляд выше, как его сердце ускорило ход. Саша чудом, но смог разглядеть сквозь покрывало густой листвы огромный силуэт, который словно по волшебству впитывал в себя всю тьму ночного леса, становясь невидимым для глаз невнимательной жертвы. Оно было огромным, размером с медведя вставшего на задние лапы, и глаза этого антропоморфного нечто пристально взирали на мальчишку, разрезая редкую листву золотым блеском вертикальных зрачков. Скрипнув челюстью, пасть монстра дёргано раскрылась, из-за чего в лесной темноте, будто звезды на небе, сверкнули белоснежные клыки, а воздух содрогнулся от хрипловатого баритона великана: — И кто это тут у нас такой? — большие глазища сузились до размеров монетки, разглядывая букашку перед собой. Секунда и со скрипом пружинной кровати на морде нарисовался широкий оскал, а заостренные уши чудища встали торчком, наполовину скрывая ночное светило. — Эй, мальчишка. А что же ты делаешь в лесу посреди ночи совсем один? От страха Саша не сразу заметил, что в лапах неказистого чудища, а если точнее, в изогнутых как мясницкие крючья пальцах, все это время находилось маленькое тельце его сестренки, из переломов которого ручейком стекал кровавый сок. Ее глаза пуговки блестели от слез в свете полной луны. Она смотрела на Сашу помутнёнными и треснувшими, как стекло глазами с тающей мольбой. В тот момент время остановилось для шокированного юнца, ровно и слезы застыли на детском личике покойницы. — Так она была с тобой? — насмешливо спросил монстр, окидывая взглядом поломанную игрушку в своих сильных лапах. Но недолго длился визуальный контакт. Разразившись горьким вздохом, тот откинул тело в сторону кустов, будто надоевшую куклу. — Ну не так уж это теперь и важно, согласись! Кстати, а ты в курсе, кого разделываешь для яства? — в этот раз в голосе монстра звенела самая настоящая ярость, а длинный палец резко вытянулся указкой в сторону Саши. — Ты! — и взревело оно, выпуская густой пар из широко раскрытой пасти. — Маленький монстр!Зафиксирована аритмия вследствие сильного шока… Выявлен риск остановки сердца… Принудительное вмешательство! — произнес голос, возвращая Саше самочувствие и какой никакой контроль над ветхим сознанием. Но, так или иначе, мыслительные карусели все не собирались заканчиваться, продолжая играть в ушах, как поставленный на фон телевизор с вкрученным на полную ползунком звука.
— Этот юноша — потрясающий образец! — тут безэмоциональный голос в голове Саши уступил место ровному баритону. — Прошел все тесты играючи, а ему всего лишь двенадцать. К нам в руки попала золотая рыбка! Но ему вторили совсем другие голоса, и один из них был женский. Приятный на слух и певучий, словно игра на варгане. — Старый вы кретин! — тут певучие ноты ненадолго сместились, уступая место боевому кличу валькирий. — На наших руках сотни подопытных, которые либо сошли с ума, либо умерли при внедрении этого проклятого «Бастиона»! — с омерзением выплюнула женщина, правда, начиная потихоньку успокаиваться, что прослеживалось в ровной интонации. — Взрослые люди корчатся в агонии, стоит системе себя хоть как-то проявить, а тут совсем еще юнец. В данную минуту его надо лечить, но никак не мучать! — Прошу вас, отриньте чувства. Сейчас не место и не время для этого. В данный момент любая возможность для нас — это как спасительный круг для утопающего, — ровно и в достаточной мере спокойно произнёс мужчина, явно чувствуя себя правым в сложившемся споре. — Он с достоинством прошел предварительные тесты, чем мало кто может похвастаться, даже среди взрослых людей. И если у нас сегодня все выйдет, то мы получим в распоряжение еще одну марионетку с колоссальным боевым потенциалом, которую сможем контролировать. Что плохого в том, что я всем сердцем хочу поскорее закончить эту войну? — Да как же вы не понимаете?! — с явным раздражением выплюнула девушка. — Мы недостаточно развиты для того, чтобы производить операции по внедрению столь сложных имплантов и искусственного интеллекта. Эта задумка была изначально обречена на провал, о чем говорит наука и здравый смысл на пару с человечностью! Нет ни единого шанса, что при удачном внедрении системы «Бастион» в человека не пострадает его психика. Вы же своими глазами видели, как и все здесь присутствующие, что творят наши «колоссально потенциальные» марионетки со своими же сослуживцами в порыве психоза.… — говорившая на секунду прервалась, по всей видимости, окидывая упомянутых колким взглядом. — Как понемногу они гниют изнутри, теряя человеческую суть. Программа «Миротворец» вам уже ни о чём не говорит? Мы повторяем ошибки наших врагов! Так может, поучимся на их ошибках? Остановите этот цирк, ради всего святого! Дайте мне вылечить этого несчастного ребенка! Затем загремели инструменты, разносясь в Сашином подсознании мелодичным припевом. За коротким вступлением послышался громкий треск костей и расходящаяся в разные стороны плоть. Чавкающие звуки сменялись все тем же треском хрупких ребер. — Прошу, не надо читать мне нотации. Мне правда жаль его, но, видит Бог, я желаю ему всего самого наилучшего. Да, по нему видно, что он много страдал, так пускай пострадает еще самую малость. Если мы сможем адаптировать марионетку к «Бастиону» с юных лет, то все должно получиться! Обязано! — пожилой мужчина явно не хотел сдаваться, наплевав на скепсис оппонентки, ровно как и на здравый смысл. — Мы не вправе сейчас останавливаться на полпути, идя на поводу у чувств или общепринятого понятия о морали. Прошу, идите и занимайтесь своими прямыми обязанностями. Ваша работа — это мои трудности… Лилась ручьями тёплая кровь, пачкая кафельный пол. Громко шуршали бахилы, приклеиваясь к окровавленной поверхности. Слабость все больше завладевала немощным телом Александра. И снова боль охватила каждый миллиметр кожного покрова. Горели внутренние органы, трещали зубы и кости. И снова боль и снова… Боль…Запуск действий! — безэмоциональный баритон порезал Сашины уши не хуже врачебного скальпеля, окончательно выгоняя странное наваждение из головы и возвращая того в реальность. — Цель обнар… Ошибка… Внимание, программа «Бастион» неисправна, обратите… Внимание засечены множественные цели, предположительно «Миротворец»… Задействован протокол по ликвидации модернизированных единиц… Успешно… В бой!
Вторая рука, которая до недавнего времени безвольно мотыляла по воздуху, выпрямилась струной, щелкнув всем, чем только можно было. Затем, взвившись к небу, со скоростью пули вонзилась в крышу, пробивая небольшое отверстие, ведущее в салон автомобиля. Застрекотали от натуги человеческие кости и связки, силясь перебить громкость скрежета крыши. Пальцы очень медленно отогнули металл в небольшом радиусе, впуская солнечный свет в водительское пристанище, а вместе с ним и два синих светлячка, что замерцали в налитых кровью глазах полицейского. — Да когда же ты!.. — стоило взгляду Майкла коснуться обезумевших глаз человека, как того схватил Кондратий. — Свалишься? Пожалуйста? — Какая же морока. — эмоционально обескровленный голос сошел с человеческих уст, отдаваясь в ушах Майкла железным скрежетом. Рука же, изрезанная острыми краями металла, нависла над мордой песца, как взведенная гильотина. Еще немного и парень, на лице которого появилась широкая улыбка, достал бы свою цель.Жертву
Впав в сильный ступор, песец пропустил очередной поворот, прорезая себе путь через оградительные сооружения, вместе с тем зацепив бампером машину. Пассажир слетел с экстремальных горок, влетая в витрину магазина. На всю округу прогремел звон разбитого стекла.***
Неимоверно тяжёлая работа — быть продавцом в круглосуточном магазине. Ведь каждый день должен проходить под лозунгом новый день, новая маска. И мало кого волнует, хочешь ты улыбаться или нет. Грустно тебе или плохо. Но они с гордостью переносят все тяготы рабочей смены, словно солдаты. Как и обычно, лис по имени Кэл стоял за трижды проклятым прилавком, походя на побеленный столб, но никак не на обслуживающий персонал, у которого в роду была прописана широкая улыбка с блестящими от энтузиазма глазами. Та маска с веселой ухмылкой, которую он носил раньше, треснула на моменте, когда пришлось лицезреть воочию то, как краденый энергетик вываливался у грабительницы через пилотку. С того момента Кэл преисполнился, осознавая, насколько окружающий его мир безнадежен. Пропуская через себя поток разношерстных покупателей в прямом и переносном смысле, лис терялся в этом бесконечном круговороте еды в природе. На исхудалой морде парня уже давно не показывалось улыбки, да и глаза из-за недосыпа были красные, как помидоры, которые тот в данный момент старался пробить. — Хорошая сегодня погода, не так ли, дружище? — донесся из полутьмы капюшона ровный голос. Золотые зрачки покупателя внимательно изучали окружение. — Что-то у вас совсем никого нет. — Погода как погода, — совершенно безразлично бросил кассир, смотря сквозь покупателя. — Еще что-нибудь будете брать? — последнее предложение покупателя Кэл тактично проигнорировал. — Конечно, — из-за пояса показался пистолет, на что лис лишь устало вздохнул. — Мне бы все, что у тебя в кассе лежит, дружище. — Да вы, должно быть, издеваетесь, — глаза цвета помидора нехотя пробежались по худощавому телу кота в капюшоне. — И так каждый день. — Звучит очень… Печально? — не получив реакции, которую ждал наведя на продавца дуло пистолета, «покупатель» знатно насторожился. Пальцы на курке застрекотали от напряжения. — Короче, не заговаривай мне зубы! Давай не осложнять друг другу жизнь, окей? Ты сейчас спокойно достаешь выручку и вручаешь мне, так скажем, в подарок как постоянному клиенту! Я… Прервав свою речь, грабитель навострил небольшие уши, что можно было понять по колыхающемуся капюшону. До него донесся звук пробуксовки и громкий лязг. — И что там вообще происходит? — глаза грабителя округлились смотря на лиса будто тот знал ответ на поставленный вопрос. Но ответом ему послужил громкий хлопок, за которым последовал звон разбитого стекла, что каскадом опал на кафельный пол. С такой же громкостью хлопнули стеллажи с яствами. — Неудачное я время выбрал. — Так вы будете грабить? — совершенно буднично спросил Кэл, указывая лапой в сторону открытой кассы. — Ты что, совсем идиот? — глаза мужчины увеличились в размере, становясь по пять копеек от удивления. — Конечно да! И побыстрее! Из-за уцелевшего стеллажа со сладостями показалось израненное тело человека. По уставшему от шрамов лицу скатывались кровавые слезы. На лице проглядывались осколки стекла, что вонзились в мягкую плоть, раздирая ту на части. Полицейская форма, которая некогда так ему шла, местами висела как драная тряпка, смоченная в кровавой смеси. Взгляд серых глаз был остр, как нож. Но всю атмосферу угрозы душила в зачатке пачка конфет, что торчала из карманов кителя. «И когда успел?» — промелькнула мысль в голове грабителя. — Здарова, — грубо выплюнув приветствие, словно проклятие, Саша поплелся к кассе, доставая на ходу из горла сантиметровый осколок, вслед за которым на кафельный пол потекла потемневшая кровь. — Погода нынче летная. — Здравствуйте! — на автомате выдал лис. Правда, бывалая отрешенность куда-то делась. Видать, заляпанный кровью пол подействовал на него ободряюще. Полицейский взгляд скользнул по оружию, находящемуся в лапах у покупателя. — Я вам не мешаю? Огонек удивления показался в глазах человека, правда, тут же угасая. Не став ждать, когда оппонент соизволит ответить на вопрос, он молниеносно выхватил опасную игрушку, используя ту по не совсем прямому назначению. Раздался смачный хруст и треск рукояти, которая за считанные секунды влетела в лоб незадавшегося грабителя. Тело, дернувшись в конвульсии, упало навзничь, как марионетка, которой оборвали все нити. — Пробей, — на краю стола появилась пачка карамелек, достанная из корманов. В голосе нового покупателя не было компромисса. — Еще жвачки, — изломанный палец указал в сторону сладости. — Только побыстрей, я спешу. — Ага, — под пристальным взглядом полицейского, ранее бесчувственный лис обнаружил в себе страх. — Вы сюда пролетом? — попытавшись отшутиться, Кэл обнаружил на себе леденящий душу взгляд, в котором потихоньку собирались синие огоньки. — Хорошая шутка, дружище! — гневно выплюнул блюститель закона, выдергивая из щеки собственный зуб. Вновь полилась кровавая каша, пачкая прилавок. — Тебе так поговорить со мной хочется, ушастый? Сейчас Саша был на пике и чувствовал, что еще немного, и он натворит то, о чем будет впоследствии очень жалеть. — Нет! Не став продолжать свое давление на продавца, Саша вальяжно поплёлся в сторону черного выхода, оставляя за собой ровную полосу из крови. И все же неимоверно тяжёлая работа — быть продавцом в круглосуточном магазине…***
Человек шел по переулку, стараясь потеряться. Перед взглядом у него стояла густая дымка, будто давлением выдавило глаза. В ушах, не прекращаясь, звенело сталью, а каждый последующий вдох давался сложнее предыдущего. В то же время он чувствовал, как кровавый ком встал поперек горла. В таком состоянии он совершил еще пару шагов, подгоняемый одной лишь инерцией, пока не постучался лбом о бетонную стену. По всей видимости финишная прямая была достигнута. Тут и пришёл конец Сашиным последним силам. Ноги больше не могли сдерживать на себе телесный балласт. Познакомившись с обшарпанной поверхностью, дрожащие колени в кое то веки угомонились. Руки, до недавнего времени напряженные и готовые обороняться, опали на колени, как листва осенью, шурша переломанными пальцами. Разразившись громким щелчком, со рта парня начала сходить лавина синеватой дымки. Зубы заболели, словно от боксерского удара. В то же время язык выжигало напалмом. — Проклятье! — после пара, со рта хлынула кровь, потемневшая как сажа. — Да что же такое?.. Господи, если ты есть…Достигнут лимит возможностей марионетки, — вместо упомянутого в суе господа, с Сашей связалась совсем другая сущность, продолжая бренчать в голове как навязчивый мотивчик. — Программа «Бастион» не функционирует должным образом… Повреждение составило семьдесят три процента и стремительно растет… Потеря функционала от изначального — критическая… Немедленно обратитесь к специалистам, в противном случае… Ошибка…
Как по взмаху волшебной палочки, слабость охватила человеческое тело, вместе с тем великодушно забирая всю скопившуюся боль и роящиеся табуном мысли. От того полицейский приложился к стене многоэтажки, размазывая по ней лбом, будто кистью, кровавую кляксу. Художник из него всегда был неважный. — Братик! — и снова человеческие уши кольнуло девичьим голоском. И все же он был приятным на слух и смутно знакомым. И от того Саше совсем ненадолго стало легче. — Не плачь! Ты же уже такой сильный! — Ч-черт возьми! Кровь перестала хлестать через борта губ и открытых ран на лице и руках, но в тот момент это было и не важно, так-как с глаз хлынул влажный поток жалости к самому себе. Громкий, как выстрел всхлип повис в тиши переулка. — Что со мной происходит? Почему я? На мне что, сука, свет клином сошелся? Из-за сильной истощённости Саша чувствовал себя опьяненным и от того движения его были неуклюжи, а слова несли в себе грош осмысленности. — Поразвешивал штрафы, мать его ети. Может… Может, Дэш была права по поводу моего везения? В данный момент Саша боялся больше всего на свете думать о том, что с ним происходит, и поэтому в данный момент тщательно выцеплял любую другую тему из гудящей головы, словно надеясь, что странности испарятся сами по себе, как тот же симптом простуды. Развернувшись в сторону переулка, парень оперся спиной о стену, медленно сползая на пятую точку. В этот момент бедолага начал думать, что есть кое-что похуже смерти. До Саши вновь донесся громкий голосок, который, словно поставленная на воспроизведение запись, проигрывалась в ушах смутно знакомыми предложениями. Он точно когда-то их слышал. — Братик, а ты станешь как наш папа? Таким сильным и с щетиной… Убийцей? Любопытство столь громко звенело в песенно тягучем голосе малышки, что последнее слово и вовсе где-то затерялось, не доходя до адресата. Саша не видел перед собой ни зги, но почему-то мог себе представить каждую ямку на ее маленьком и округлённом личике. — О! И еще! Будешь кататься на большом стальном гиганте? Ну, тот, помнишь, который плюется огненными... Шарами?.. Голос внезапно прервался, будто у кассеты пережевало пленку, но Саша готов был поклясться, что девочка подбирает правильное слово, высунув наружу маленький язычок, и вот-вот извергнется буквенным поносом, в котором из раза в раз будет задаваться все новыми и новыми вопросами. Дети же такие любознательные. — Снарядами? Да, снарядами! Снарядами! — весело пропела последнее слово малышка. — Непременно, — едва слышно пробормотал полицейский. В голове же мелькнула картинка разорванного на куски танка, части которого были разбросаны по разбомбленной округе, ровно как и тела погибших солдат. — И тебя, когда ни будь, покатаю. — А защищать? Будешь меня защищать? Ну, как принцессу из сказок, которую нам мама читала перед сном! Малышка все не могла уняться, звонкий голосок которой звенел то в правом ухе полицейского, то в левом. Для Саши создалось впечатление, что непоседа перебегала с одного края переулка на другой, осматривая окрестности в поисках того, чего Саша при всем своем желании не смог бы узнать. Ведь для этого нужно зрение, а на данный момент у полицейского с этим были большие проблемы. — Ага… Обещаю. Дрожащие губы едва двигались, шурша затвердевшей коркой. Слова давались Саше с большим трудом, ровно как и мысли не складывались в цельное предложение. Он столько хотел спросить, но из-за страха каждый раз отдергивал себя, продолжая плыть по течению и надеяться, что не наткнется на корягу. Многочисленные повреждения на лице парня понемногу сходили на нет, растворяясь в белой дымке. Тем же временем на поврежденных участках красовалась едва заметная изрубцованная кожа. Саша чувствовал, что скоро и она испариться, и это чувство было до омерзения неприятным. — Как бы я хотел… — ком встал поперек горла, стоило Александру представить ярко голубые глаза одной лисицы, полные неутихающей бури от тех эмоций, что та постоянно в себе сдерживает. — …Увидеться с Дэш. Она бы наверняка смогла мне помочь. С ней всегда так всё просто. — он не был уверен в своих слова, ровно как и в самом себе на данный момент, но так хотел верить. Верить в Дэш. — А кто это? Озадаченный голосок разошелся в подсознании небольшим эхом, сильно резонируя с прошлыми фразами малышки. Ведь проявилось в голосе говорящей, как маслянистая клякса на воде, что-то нечеловеческое. Жуткое, словно за участливым голосом знакомого человека скрывалось нечто ненастоящее, лживое. Загадочное и от того пугающее. — Мой братик влюбился? — каждое последующее слово девочки вонзалось острыми краями все глубже Саше в виски. Писк дефибриллятора звенел между строк говорящей. В воздухе же повис запах медицинских препаратов. — Не может такого быть! Ты меня разыгрываешь! Это не правда! — Хочешь верь, хочешь не верь. Если честно, я и сам в шоке. Мы с ней такие разные, но… Вместе с пронизывающим взглядом Дэш Саше не составило труда представить ее самодовольную моську с едва заметной ухмылкой, которой та часто пользовалась, явно осознавая, что человек был без ума от этого. А он и не против. Для него такое поведение подруги выглядело совсем иначе, чем для остальных. И только одно это было для него как горячий душ после холодной ночи в одиночестве и одновременно чем-то личным. Тем, чем он не хотел делиться ни с кем, и одновременно боялся до дрожи в коленях. — Она, наверное, сейчас очень злится. Хоть в охрипшем голосе парня и зияла неуверенность, но внутри он был на сто процентов уверен, что Дэш пребывала не в лучшем настроении. И в этот момент он тешил себя мыслью, что это из-за того, что они не вместе. Помимо постоянных загонов, в мыслях парня было место и романтике, о которой он вряд-ли кому поведает. Разве что воспаленное сознание получило исключение. — Представляешь, каждый раз, когда мы порознь, мне жалуются на ее плохое настроение. И я так рад этому, но… Меня терзают сомнения. — Она монстр? Что-то зловещее нависло над Сашиным телом, словно тот в моменте испытал сонный паралич. Голос же малышки утратил былую палитру чувств, полную интереса и юношеского задора. Теперь же ее голос отдавал скрежетом пружинной кровати. — Мой братик бы не стал водиться с монстром. Мой братик их убивает! — Она не монстр, — неуверенно пролепетал полицейский, хватаясь за раскаленные от давления виски. Глаза же все чаще начали моргать, а размытая картинка, что предстала перед взором, начала приобретать острые края, которые по ощущению смотрящего, стремились всячески уколоть. — Просто другая. Не такая, как я. — Системная ошибка… Марионетка не должна сомневаться. У марионетки нет на то прав. Окончательно отринув прошлый образ, говорящий резанул по воздуху до боли знакомым баритоном. Этот низкий голос с легкой ноткой недовольства Саша бы узнал из тысячи. Он принадлежал той, кого он полюбил. Без сомнений, он принадлежал Дэш. — Она вынуждена идти до конца. Ведь позади нее невинные души, а впереди полчища монстров. Саша не смог вставить и копейки в развернувшийся монолог воспаленного сознания, как нечто, играясь тембром, как какой-то скрипкой, продолжило, сменив в этот раз голос на противоположную предыдущему. Он стал певучим. Прямо как голос одной знакомой крольчихи. — Эй, скажи-ка, марионетка, для чего ты нужна? — Чтобы убивать монстров. — губы парня сами двигались, выдавая фразу, которая ему и в голову бы раньше не пришла, но которая теперь занимала собой все мыслительное поле. К парню начало потихоньку возвращаться зрение. Маслянистые пятна окружения начали постепенно обретать очертания и скудные подробности.Ошибка… Сбой… Твои глаза — наши глаза, марионетка!.
Тишину нарушили громкие шаги в противоположной стороне переулка, которые, будто скрип снежного наста, становились с каждой секундой лишь громче. Кто-то явно спешил в сторону Саши, и это можно было понять по опрокинутым по пути препятствиям в виде мусорок, что бренчали как школьный звонок на урок. Сплюнув кровавый сгусток и поборов слабость, Саша задрал голову кверху и, к своему сожалению, встретился взглядом с парой горящий огней, виднеющихся из-за неосвещенного участка переулка. Внимание это было присуще оголодавшей своре собак, и лишь вопрос времени, когда они достигнут загнанной в угол добычи. Шаги набатом отдавались в ушах парня, словно забиваемый в древесину гвоздь, пока на его обозрение не показались двое антропоморфных созданий, точь в точь походящих на Диму и того, кто был в лесу. Их горящие в полутьме вертикальные зрачки сошлись на лице испуганной добычи, пока их клыкастые пасти щелкали в предвкушении. Саше было достаточно такого внимания, чтобы сердце, ударившись о ребра, упало в пятки, а зубы застрекотали, как сверчки. Чавкая покосившей пастью, изуродованные множественными порезами и непохожие не на что конкретно, антропоморфные животные начали медленно сокращать дистанцию, нарезая расстояние изломанными лапами. Перемешанная с пеной и кровью слюна скатывалась по впалым скулам изуродованной парочки, выдавая с головой их гадкие намерения на счет человеческой тушки. Прямо как тогда, в лесу, среди поваленных деревьев и растерзанных тел солдат. Тогда, когда перестало биться сердце его маленькой сестренки. И хоть вспыхнувшие в голове мысли и образы были по ощущению чем-то чужим, но Саша принял их как данность. Все внутри полицейского кричало ему убегать. От трепещущего сердца до пылающих от отдышки легких. Вены на висках вспухли от давления, а лоб в момент покрылся испариной. Но почему-то он не пошел на поводу у нарастающей паники. И пока с уст срывались рваные вздохи, в глаза его сияла самая настоящая ярость, он был несказанно зол.Модернизированные единицы в количестве двух штук… предположительно «Миротворец»…
Как по волшебству, сил хватило, чтобы встать с насиженного места. Теперь у Саши было два пути. Он знал в какую сторону побежит. Саша стартанул с места похлеще любого спринтера.Твои ноги — наши ноги!
Каждый его шаг отдавался колющей болью, но ему резко стало все равно. Он будто делал то, что умел лучше всего. Двигался чтобы… Убивать?Твоя цель… Системный сбой!
Не добежав до цели считанные метры, Саша, скрипнув берцовой подошвой, затормозил, выставляя правую ногу вперед, и слегка наклоняясь вниз, молниеносно запуская левую руку по направлению солнечного сплетения чудища. Минуя доли секунд, взведенный в боевое положение кулак без проблем влетел в намеченное место, с легкостью проминая изуродованную плоть с редеющей и будто подпаленной шерстью. Глаза же парня на секунду сузились от удивления, так-как для идеально гладкой грудины чудища костяшки пальцев ощутили очень упругое препятствие, которое по ощущению могло послужить и отталкивающем фактором, не вложи Саша в удар порядочно сил. Прогремел громкий хруст, а монстр незначительно, но отшатнулся в сторону, чего было достаточно для дальнейших действий загнанной в угол жертвы. Ведь тот не выбрасывал из уравнения и вторую антропоморфную фигуру, которая тянула к нему свои загребущие лапы. Поэтому, как только одна цель была ненадолго откинута назад, Саша без промедлений крутанул вертуху на месте, заряжая второму монстру в область раскрытой пасти. В подворотне прогремел звучный треск пасти, ознаменовавший удачный маневр. Но промедление для Саши было смерти подобно, поэтому он незамедлительно совершил выпад в сторону своей первой цели. Но его движения были слишком медленными, чтобы остановить монстра, который, ловко извернувшись, проскочил за его спину и перехватил руку, заламывая ту, как тонкую ветку. Горячее дыхание обожгло затылок Александра, когда как спина ощутила на себе давление немалой женской груди. Внезапно наваждение начало спадать, и от того Саше становилось только хуже. «Все что угодно, но только не это» — кричал в подсознании потерянный парнишка. — Саша, ты что, совсем ебанулся?! Хрипловатый голос, пробивающийся через дырявую шею чудища был полон ярости. И тот факт, что он был искажен треском рации, не смог скрыть до боли в сердце знакомые ноты. Парню внезапно стало дурно от догадки, что возникла в гудящей голове. Изображение перед его взглядом поплыло, расходясь на изорванные лоскуты телевизионной рябью. — Угомонись же ты, идиот! — громкий рев «монстра» разнесся по всему кварталу, как вой сирены. — Иначе я тебя… Я тебя ударю по голове… Очень сильно! Когтистая лапа сильнее впилась в человеческое тело, пробивая форму, как бумагу. Что-то влажное попало на Сашину шею, скатываясь холодной льдиной на спину. Едва тихий всхлип резанул человечьи уши не хуже перочинного ножа, доходя и до сердца. Он столько раз вынуждал ее волноваться, переживать. Столько раз видел ее слезы, которым был причиной. — Мне так жаль, Дэш… Тебе больно, из-за меня, да? Не пережив… — тихо произнес Александр, смыкая очи и заваливаясь вперед. Но Дэш не дала тому познакомиться с грязной поверхностью переулка, удерживая того, как ценный приз. Теперь она его не отпустит, не при каких обстоятельствах. — Ну почему с тобой всегда так сложно? — морда девушки, влажная от слез, вонзилась в шею обмякшего парня. — Кретин! Какой же ты кретин!