Легегда о детях Ра

— Анхе, тебе действительно стало лучше?.. — Меритатон взяла в свою руку ладошку сестры. — Мне кажется, ты вот-вот уснёшь или потеряешь сознание… — Нет, мне и правда лучше. — тихо ответила Анхе. — Хочешь, отнесу тебя в твои покои? — спросил Эхнатон. — Тебе лучше отдохнуть там. — Да. — На лице Анхе появилось слабое подобие улыбки. Едва услышав эти слова, Эхнатон невероятно бережно подхватил дочь на руки, и вскоре Анхе оказалась в своей комнате. Уложив её в постель, фараон облегчённо вздохнул и присел рядом. Неожиданно за дверью послышался странный шум, и через мгновение на пороге показался взволнованный нубийский стражник. Его тёмно-коричневая кожа казалась посеревшей, похожий на тюрбан головной убор чуть съехал на бок, плиссировка на длинном чёрном одеянии смялась, а лоб покрыла испарина. — Что тебе, Тиай? — Эхнатон, все ещё держа дочь за руку, обратился к стражнику. — Ох, повелитель, я хотел поговорить с вами… — Тиай почтительно склонился. — Это очень важно. Могу ли я подождать вас в приёмной? — Говори здесь, я пока не пойду в приёмную. Мне надо побыть с Анхе. — фараон жестом разрешил стражнику приблизиться. — Но госпожа Нефертити и ваши дочери… — Не бойся, Тиай, у меня нет секретов от Нефертити и девочек. Рассказывай, не стесняясь. — Да, повелитель. — Кивнул Тиай. — Я, как обычно обходил внутренние дворики, и в одном из них нашёл разломанную шкатулку, а рядом с ней валялось вот это. С этими словами Тиай протянул Эхнатону маленькие щипцы для волос и несколько непонятных крошечных лепёшек. Фараон, удивлённо взглянув на эти вещи, взял их, чтобы рассмотреть. — Смешанный с чем-то опиум? Я прав? — спросил Эхнатон, принюхавшись к лепёшкам. — Именно так. — ответил Тиай. — Это опиум. Причём чистейший. Но откуда?.. Во дворце его не должно быть. — Я не знаю, как появились тут эти лепёшки. — Нефертити невольно поёжилась. — Опиум ведь очень опасен, поэтому он хранился под замком только у Небкета и у остальных дворцовых лекарей. Но ещё месяц назад я распорядилась, чтобы его передали чумным докторам. Как вы все помните, Небкет тогда заверил меня, что опиум необходим, чтоб облегчить муки умирающих от чумы, когда уже ничего невозможно сделать. — Мне известно об этом. — кивнул Эхнатон. — Но щипцы для волос… Зачем они нужны? Ничего не понимаю. — Щипцы?.. — в слабом голоске Анхе слышался интерес. — Они необходимы не только для волос. — А для чего же? — Меритатон посмотрела на сестру. — Ими можно ловить змеек! Сегодня я видела, как дядя Небкет щипцами поймал змейку и посадил её в кувшин… — Не этими ли? — Меритатон задала ещё один вопрос. — Нет. Щипцы у дяди Небкета были длиннее, а эти… Они маленькие, будто для куклы. Услышав это, Эхнатон и Нефертити переглянулись, и в тот момент в их глазах можно было прочесть страшную догадку. Однако, фараону с царицей совсем не хотелось верить в то, что укусившая Анхе змея была кем-то подброшена. — Я опять хочу спать… — вздохнула Анхе, нарушив воцарившееся ненадолго молчание. — А как проснусь, пусть принесут еды… — Пока не надо спать. Давай позовём Небкета. — ответила Нефертити, и, притронувшись рукой ко лбу дочери, с ужасом почувствовала, что он опять покрывается испариной. — Он… он скажет, действительно ли ты хочешь спать, или всё ещё действует яд этой змейки. Анхе ничего не ответила, и прикрыла глаза. — Госпожа Нефертити, я приведу Небкета. — сказал Тиай, и направился к выходу из покоев. — Опиумные лепёшки и щипцы оставьте у себя. — Хорошо. Только поторопись, Тиай. Мне кажется, что Анхе опять становится хуже… — Да. — кивнул стражник, и выбежал из комнаты. Не прошло и трёх минут, как Небкет появился в дверях покоев. Не теряя времени, он осмотрел Анхе и облегчённо вздохнул. — Так значит, с сестрицей всё в порядке?.. — Меритатон внимательно посмотрела в глаза лекаря. — Именно так, госпожа. — Небкет чуть улыбнулся. — Пульс ровный, так что испарина у неё просто от слабости. — Значит, ей можно отдохнуть? Сестрица говорила, что хочет спать. — Конечно, пусть поспит, раз ей хочется. Я уже говорил, что яд и потеря крови вымотали её. — Я знаю, что вы смогли поймать змею, которая укусила сестрицу… — Меритатон словно бы сжалась от какого-то непонятного предчувствия. — Да, госпожа. Только вот осмотреть змею получше я ещё не успел. Могу сказать только, что это — одна из пустынных гадюк. Такие змеи очень ядовиты, но боятся человека, и практически не встречаются в городах. Поэтому странно, что эта тварь оказалась здесь, во дворце. — Как осмотрите змею, доложите обо всём мне, Небкет. — старшая царевна решительно сжала кулачки. Теперь она была уверена, что змею действительно кто-то подкинул. Неужели это всё проделки Харвы и Эйе? Неужели, преследуя какие-то свои цели, они не остановятся ни перед чем, даже перед убийством ребёнка?.. Так дальше продолжаться не могло, и она решила сделать всё, чтобы найти доказательства их вины, и лишить Эйе статуса вельможи. Эмоции захлёстывали Меритатон, но она понимала, что надо действовать хладнокровно. Эйе и Харва — взрослые и осмотрительные люди с большим жизненным опытом, а она — всего лишь девочка, которою они смогут без труда раздавить, как букашку. Едва Анхе заснула, Меритатон пошла в свои покои, чтобы получше обдумать сложившееся положение. Пытаясь немного прийти в себя, она попробовала заняться перепиской папируса, но работа не шла, поэтому царевна отложила письменный набор, но через мгновение вновь обмакнула палочку в чернила. Её вновь осенило желание написать записку Сменхкаре, и рассказать ему всё. «Сменхкара, уничтожь эту записку, как только мы поговорим с тобой.» — писала она. — «Анхе укусила змея. Ти вовремя оказала помощь, поэтому, хвала Атону, сестрица жива и ей уже ничего не угрожает. Но это не самое главное. Я жду во внутреннем дворике, и, если ты не отдыхаешь, мне бы хотелось снова поговорить с тобой. Дочь царя, возлюбленная им, Меритатон.» Резким движением отодвинув принадлежности для письма, царевна схватила записку, побежала во внутренний дворик и забросила своё послание в знакомое оконце. Встревоженный Сменхкара тотчас выглянул из своей комнаты. — Бедная Анхе, как она сейчас? — Сменхкара заговорил первым. — Она очень слаба, и ей нужен покой. Однако, господин Небкет заверил меня и батюшку с матушкой, что через несколько дней она полностью поправится. — Я навещу её, как только моё уединение закончится. — Анхе сама с нетерпением ждёт этого! Она будет очень рада, если ты придёшь! — чуть улыбнулась Меритатон. — Ох, знал бы ты, как хорошо сестрица отзывается о тебе! Но… давай ближе к делу, Сменхкара… Мне сложно говорить об этом, но я… я должна. — Случилось что-то ещё?.. — Да. Когда я, и батюшка с матушкой сидели с Анхе, в комнату прибегает один из наших нубийцев, Тиай, и показывает такое… — Что же?.. — Сменхкара насторожился. — Он нашёл выкинутую кем-то шкатулку, в которой валялись маленькие щипцы для волос и лепёшки из опиума, смешанного с какой-то гадостью. Тут Анхе вспомнила, что господин Небкет использовал щипцы для волос, чтоб изловить змею, и у нас с батюшкой и матушкой возникло подозрение, что эту тварь кто-то подкинул. А потом и сам господин Небкет подлил масла в огонь. Он сказал, что сестрицу укусила одна из пустынных гадюк. Это показалось ему странным, ведь такие змеи боятся людей и практически не заползают в города. Можно подумать, что она смогла приползти во дворец из-за того, что улицы Ахетатона из-за эпидемии опустели, но я… я не знаю… — Ужас-то какой… — Сменхкара сжал губы. — И вы думаете, госпожа… — Я уже ничего не думаю. — Меритатон отвела взгляд в сторону. — С тех пор, как Анхе и Таш увидели в саду этого Харву, мне повсюду мерещится его нечестивая рука… Ох, хоть бы отец и Паатонемхеб поскорее приняли меры, чтоб защитить дворец от незваных гостей. Ждать уже нельзя. — Я побеседую с повелителем, чтобы он сделал всё как можно быстрее. — голос Сменхкары звучал очень мягко и успокаивающе. — Я же говорил, госпожа: я на вашей стороне, что бы ни случилось. После этих слов на душе у Меритатон стало так легко, что она снова улыбнулась — не вымученной, а широкой и искренней улыбкой. На другой день Анхе, едва её с трудом выкупали, переодели и снова уложили в постель, попросила, чтобы к ней пришла Ташерит, и Ти привела её. В руках Ташерит держала Родопис, чему Анхе несказанно обрадовалась. — Сестрица, сестрица, мне было очень страшно, когда вчера тебя укусила змейка! Ты не умрёшь? Нет?.. — запричитала Таш, взобравшись на кровать, и обвив руками шею Анхе. — Нет же, я не умру. — Анхе, насколько позволяли силы, прижала сестру к себе. — Давай покушаем здесь, хорошо? И Родопис поест с нами. — Давай. — заулыбалась Ташерит. — А завтра, наверное, с нами уже будет кушать Сменхкара! — Конечно! — усмехнулась Анхе. — Завтра утром его уединение закончится! Ти, услышав всё это, подозвала Зану, и отправила её на кухню за завтраком для царевен. А Анхе, вспомнив про уединение Сменхкары, тут же надулась, ведь завтра также должно было окончиться уединение Тутанхатона и Майи. Тем не менее, Анхе очередной раз решила не показывать своей нелюбви к ним, и за завтраком, который принесла Зана, она смеялась да болтала с Ташерит о разных пустяках. Меритатон к этому времени уже успела быстро поесть, и пока до занятий оставалось время, пошла в покои отца. Эхнатону столь ранний визит показался немного странным, поэтому, несмотря на государственные дела, он решил принять дочь. — Что-то случилось с Анхе? — взгляд фараона выдавал тревогу. — Ей стало хуже? — Нет. — Меритатон поклонилась и отрицательно закивала головой. — С ней всё в порядке, сейчас они с Таш завтракают. Я пришла вот по какому делу: ты ведь наверняка уже знаешь, отец, что вчера, пытаясь разыскать Небкета, Неб-Атон видела Эйе, расхаживающего по коридору рядом с покоями сестриц. — Что?.. Нет, мне ничего подобного не говорили… Да Эйе там вообще не положено быть! — Эхнатон сжал кулаки. — Неужели змею всё-таки подкинул он по наущению этой желтомордой крысы?! — Всё может быть, отец. — Меритатон закусила губу. — Ох… что же теперь будет… Для Тийи и моей дорогой Мутнеджмет наши подозрения станут ударом. — А ты пока ничего не говори им. Я сегодня же допрошу Эйе, и приму верное решение. Однако не бойся. Даже если на Эйе падёт тень, даже если он окажется виновным, Мутнеджмет, Нахтмину и Тийе ничего не угрожает. За ними сохранятся все их титулы и право доступа во дворец. — Хорошо, отец. — Меритатон не смогла скрыть улыбки. — Я надеюсь, что вы с матушкой положите конец всем злодеяниям. Ладно, я пойду… мне надо хоть немного поработать над свитком для Сменхкары, пока не начались занятия. А то Демиведжа обещала дать мне очень сложные задания… — Хорошо, иди, доченька. — кивнул Эхнатон. Царевна, вновь поклонившись отцу, вышла. Её настроение было на невероятном подъёме, и когда она, придя к себе, опять села за переписку папируса, работа пошла быстро и очень легко. Меритатон заулыбалась, и не заметила, как начала тихонько напевать себе под нос. Не прошло и десяти минут, как в покои царевны вошла молодая смуглая женщина. Она была высока и элегантно одета, но в правильных чертах её лица сквозило что-то неприятное и жёсткое. — Здравствуйте, госпожа Демиведжа! — Меритатон аккуратно свернула папирус и поприветствовала свою учительницу дежурной улыбкой. — Я готова к занятиям. — Хорошо. Но, Меритатон, вы уже занимались письмом? — Демиведжа бросила строгий, вопросительный взгляд на папирус и лежащую рядом перепачканную чернилами палочку. — Неважно. — ответ царевны был уклончивым. Не хватало ещё, чтобы Демиведжа знала о подарке для Сменхкары. — Давайте лучше начнём учёбу. Учительница кивнула, и присев рядом с Меритатон, достала из ящичка стола чистый лист папируса и свой письменный набор. Через несколько минут на папирусе уже был написан текст нескольких математических задач. Увидев всё это, Меритатон тяжко вздохнула, так как задания были невероятно сложными, но безропотно принялась решать их. — Вы подаёте большие надежды, госпожа. — сказала Демиведжа, едва Меритатон справилась с первой задачей. — Мало кто настолько быстро может решить такое задание. Думаю, повелитель будет очень доволен вашими результатами. — Да… — сухо ответила царевна, и принялась за решение следующей задачи. «Интересно, смогу ли я, в конце концов, войти в доверие к этой девчонке?» — подумала Демиведжа, искоса смотря на Меритатон взглядом, полным нескрываемого честолюбия и зависти. — «А то слишком уж она умная да независимая, хотя ей всего двенадцать. Но ничего. Уж я-то ей крылышки обрежу, ведь, несмотря на рассудительность, у неё, скорее всего, нет жизненной сметки! И никогда не будет! Кто знает, может мне даже удастся увести у Меритатон мужа, когда она обзаведётся семьёй и её избранник, в соответствии с законом, примет титул наследника трона! Конечно же, отчаяние доведёт эту любимицу Эхнатона до самоубийства и поэтому никто ничего не заподозрит! Да! Это отличный план! Это гораздо, гораздо лучше, чем попытки добиться интереса Его Величества. Ему ведь уже немало лет, и поэтому, чтобы ни перед кем не пресмыкаться после его кончины, следует обратить внимание на того, кто станет его преемником…» Занятия, как казалось Меритатон, тянулись очень долго и вяло, хотя к тому времени, когда царевна решила все задачи, прошло чуть больше часа. — На этом всё, госпожа. — Демиведжа вытерла свою палочку для письма. — У меня… кое-какие дела, поэтому сегодня давайте закончим пораньше. — Хорошо. — вздохнула Меритатон и потупила взгляд, чтобы учительница не заметила в её глазах радостных искорок. Демиведжа встала, и, поклонившись царевне, вышла. Едва она оказалась в коридоре, её губы исказились в презрительной ухмылке. Она считала, что придумала идеальный план, чтобы стать частью царского дома, и теперь была очень довольна собой. Эйе и Харва, тем временем, опять встретились в галерее. Несмотря на то, что опоздание грозило неприятностями, общение с Харвой доставляло Эйе гораздо больше удовольствия, чем обязанности конюшего, поэтому он не торопился. — Я рад, что ты снова здесь! — сказал мистик в ответ на подобострастную улыбку Эйе. — Ты правильно поступаешь, что слушаешь меня! Я хочу открыть тебе одну тайну, но давай перед этим навестим одного из обитателей этого дворца. Он помог раздобыть ту змею, поэтому его следует отблагодарить. — Что это за человек? — Эйе был явно заинтересован. — Я не думал, что у вас, досточтимый Харва, здесь есть ещё союзники. — Возница Иурудеф, один из твоих подчинённых. Просто для успеха моих планов мне было важно, чтобы в течение некоторого времени ты не знал, что он — тоже мой ученик, поэтому я не говорил тебе об этом. — Да, учитель. — кивнул Эйе. — Пойдёмте к нему прямо сейчас? — Что-ж, давай, раз ты так хочешь. Отблагодарим же Иурудефа, как следует, несмотря на то, что эта девка выжила. Я знаю, что в это время он бывает на конюшне, поэтому сможешь отвести меня туда так, чтоб нас не заметили? — Конечно. А потом вы раскроете мне вашу тайну, как обещали. — Ну разумеется, ведь это же я! — высокомерно ответил мистик. — Помни, что я не лгу. Эйе ничего не ответил, и лишь раболепно склонился. Через мгновение он взял Харву за руку и повёл его в конюшню. Когда они вышли из закоулка в один из внутренних двориков, там, на одной из дорожек, стоял невысокий, ещё совсем молодой человек в спутанном парике и длинной одежде. Едва он увидел Эйе и Харву, его глупое, не способное на выражение сложных чувств лицо вытянулось, а тусклые глаза неопределённого тёмного цвета немного оживились. — Вот так дела, Иурудеф, не ожидал я, что ты будешь здесь. — Эйе заговорил первым. — Почему ты не на конюшне? — Я закончил все дела раньше, и уже шёл назад. — в голосе возницы слышалось самодовольство. — Смотрю, господин конюший, с вами учитель Харва… Но откуда вы его знаете-то? — Я уже давно принял его учение, как и ты. — ответил Эйе. — Так что мне приятно увидеть союзника. — Ага, мне тоже! — Иурудеф улыбнулся, но улыбка эта лишь отталкивала, так как в ней нельзя было прочесть ничего, кроме раболепства и скудоумия. — Мы с Эйе хотели отблагодарить тебя за то, что ты раздобыл змею. — произнёс Харва, и дал вознице небольшую серёжку. — Это тебе в благодарность за твои труды. — Спасибо учитель! — Иурудеф зачарованно посмотрел на серёжку и прижал её к груди. — Это украшение будет моим талисманом! — Да, конечно. — взгляд Харвы в этот момент был презрительным, но возница, казалось, не замечал этого. — Ладно, я не буду тебя задерживать, ведь ты, наверняка устал. Иди к себе. Иурудеф упал перед Харвой ниц, поцеловал его ступни, и, встав, побежал к корпусу для слуг, где находилась его комната. — Фу! Как противно! Одни слюни! Надо будет потом где-то смыть их. — когда возница скрылся из виду, Харва с отвращением посмотрел на следы от поцелуев на своих ногах. — А сейчас, Эйе, я раскрою тебе тайну, как и обещал: серёжка, которую я подарил Иурудефу, ещё вернётся ко мне. Я бы не отдал её, если б не был уверен в этом. — Но как же это произойдёт, учитель? — спросил конюший. — Ты можешь быть скоро схвачен, Эйе: Эхнатон подозревает, что именно ты подкинул змею его девке. Тебя ведь лицезрели в коридоре у покоев этих так называемых царевен в тот день. Поэтому, если Эхнатон будет допрашивать тебя, то скажи, что змею подкинул Иурудеф. А я, тем временем, убью этого возницу. — Убьёте?.. — Эйе был в замешательстве. — Но разве не хорошо, что у вас во дворце есть целых два ученика? — Ох, да ты только посмотри на Иурудефа! — Харва сжал кулаки. — Конечно, ещё год назад этот парень был совсем другим, принадлежал к ненавистному мне сорту людей, но в какой-то момент он принял моё учение всей душой. Однако, он стал ни на что не годным, и пользы этот человек нам больше не принесёт. Мало того, он опять превращается в помеху, поэтому ты должен быть рад, что я хочу от него избавиться. Эйе не ответил. Только сардоническая ухмылка исказила его лицо. Харва, кивнув, ушёл обратно в галерею. «Досточтимый учитель прав. Теперь я и впрямь рад тому, что Иурудеф умрёт.» — подумал конюший, оставшись один во внутреннем дворике. — «Получив серёжку, он вряд ли будет держать язык за зубами и начнёт хвастаться ей перед остальными слугами, поэтому действительно, отныне он станет лишь досадной помехой. Так почему бы не устранить эту помеху с пользой?..» — Господин Эйе, опять вы рядом с этим закоулком! Вечно вы выбираете места, где почти никто не бывает! — прервал размышления голос Ипу. — Повелитель требует вас к себе! Срочно! — Да. — кивнул конюший. — Идём скорее. Уверенности в том, что Харва сумеет быстро расправиться с Иурудефом, у Эйе не было. Из-за этого перед входом в приёмную его захлестнула паника, однако он решил, что будет говорить именно так, как подсказал духовный учитель. Эхнатон уже находился в приёмной и сидел в своём кресле. Сухо поприветствовав угодливо склонившегося Эйе, фараон дал знак Ипу, и слуга тут же вышел за дверь. — Кое-кто снова донёс на тебя. — голос Эхнатона звучал негромко, но строго. — Правду ли говорят, что в тот день, когда Анхесенпаатон укусила змея, тебя видели в коридоре, рядом с покоями Ташерит?! Помнится, незадолго до этого тебя также заметили в обществе этой желтомордой крысы! Неужели ты всё-таки дал Харве золота, и он надоумил тебя подбросить змею? — Не велите казнить, повелитель… — залепетал Эйе. — Тогда я действительно находился у покоев ваших дочерей, но у меня и в мыслях не было желать им смерти… И, кроме того, я готов ещё раз заявить, что с Харвой меня ничего не связывает! Мы… мы виделись с ним один единственный раз, в саду, и я уже рассказывал, как это было! — Допустим, что я верю этому. Но тогда зачем ты пошёл в тот коридор? Тебе не следовало быть там! — Из-за этого подлого возницы, Иурудефа. Я видел, что именно он подкинул змею! В тот день, придя на конюшню около… около второго часа дня, я увидел, что Иурудеф бездельничал: ему надо было вычистить лошадей, а он сидел на полу да возился с чем-то. Подойдя поближе, я заметил у него в руках деревянную шкатулку, но решил просто понаблюдать, не спрашивая, что там находится. Вдруг он вытащил из шкатулки небольшую, тёмную змею, и начал с ней забавляться, пытаясь раззадорить её щипцами для волос, однако, эта тварь не двигалась. Представьте себе, повелитель, я сперва даже подумал, что она сдохла, но присмотревшись, я понял, что она просто была слишком вялой. Потом Иурудеф вновь запер змею в шкатулке, и куда-то направился с ней. Следя за ним, я с ужасом понял, что идёт-то он к покоям ваших дочерей. В коридоре, рядом с комнатой Её Высочества Ташерит он открыл шкатулку, достал оттуда змею, щипцами протолкнул эту тварь прямо под дверь, выбросил шкатулку с её содержимым в окно, и куда-то удрал. С того момента я его больше не видел. — Всё так. Шкатулку уже нашли. Помимо щипцов там были лепёшки из смешанного с чем-то опиума, оттого змея и была вялой. Но почему ты сразу не поднял тревогу?! — Эхнатон сжал кулаки. — Иурудеф сделал всё в мгновение ока, и я замешкался! — ответил Эйе. — Я пришёл в себя после того, как он убежал, и уже хотел позвать стражу, но тут в коридор выбежала Неб-Атон. Она была взволнована, говорила, что нуден лекарь, так как Её Высочество Анхе укусила змея. Я сказал, что не знаю, где господин Небкет, поэтому Неб-Атон побежала куда-то искать его. Я не собирался больше оставаться в коридоре и пошёл к себе, так как не знал, что делать. — Ты должен был сразу же бежать ко мне и доложить обо всём! — глаза фараона гневно сверкнули. — Иурудеф — изменник, он совершил такой гнусный проступок, а ты скрыл это! — Простите повелитель… — конюшего уже лихорадило от страха. — Просто это всё случилось так неожиданно, и я не знал, как лучше поступить. Иурудеф ведь мой подчинённый и мало того, он — мой друг… — Мне кажется, что ты чего-то боишься, не так ли, Эйе? Человек с чистой совестью не будет трястись перед своим господином, словно пойманный в силки зверёк. Если всё произошло действительно так, как ты говоришь, то, надеюсь, ты не будешь против, если мы пойдём в корпус для слуг? Пусть Иурудеф сам расскажет, как ему удалось раздобыть змею, и зачем он подбросил её. — Нет, я не буду против… — в этот момент Эйе уже был ни жив, ни мёртв. — Идёмте… Услышав эти слова, Эхнатон позвал Ипу, и попросил, чтобы в приёмную подошли Тиай и Паатонемхеб. — Они будут свидетелями. — лаконично сказал фараон в ответ на вопросительный взгляд Эйе. Как только Паатонемхеб и Тиай появились на пороге, Эхнатон встал с кресла, и дружески поприветствовав их, указал на Эйе. — Господин главный конюший утверждает, что змею моей дочери подкинул находящийся под его началом возница, Иурудеф. Поскольку дело касается моего ребёнка и меня лично, я сам разыщу и допрошу этого человека. Вы же будете свидетелями. — Привести Иурудефа к вам? — спросил Паатонемхеб, стараясь скрыть сильнейшее волнение, охватившее его, едва он услышал имя возницы. — Нет. — ответил Эхнатон. — Пойдём к нему в комнату. Я хочу допросить его там. Идя за фараоном через многочисленные внутренние дворики, все молчали. Паатонемхеб, словно предчувствуя что-то нехорошее, поглядывал на Эйе, и под этим острым, проницательным взглядом конюшего снова захлестнул страх быть разоблачённым. Тиай был погружён в свои мысли и на его лице застыло отрешённое выражение, но, смотря по сторонам, он теребил выпавшую из-под головного убора прядь длинных волнистых волос. Едва Эхнатон и его приближённые миновали последний внутренний дворик, и их взорам предстал внушительный корпус для слуг, громкий вопль словно бы пронзил воздух. Через мгновение из здания выскочила девушка в растрёпанном парике. Она дрожала от страха, и едва сдерживала слёзы. Увидев фараона, она, как могла, стёрла с лица смешавшиеся с подводкой солёные капли, и поклонилась. — Почему ты плачешь? — Эхнатон с участием посмотрел на эту девушку. — Тебя кто-то обидел? Скажи мне, не бойся. — Повелитель… Как хорошо, что вы здесь! — служанка, казалось, чуть успокоилась. — Ваш возница, Иурудеф… он мёртв! — Мёртв?.. Где его нашли?.. — фараон не мог поверить тому, что слышал. — В его собственной комнате! — ответила девушка. — Я… Я провожу вас, но сама заходить туда больше не буду! Эйе, наконец, смог позволить себе расслабиться. Досточтимый Харва не обманул его, и проделал всё очень быстро.