Семейные цветы Хейлов

Любить Дерека Хейла оказывается очень сложно. Стайлз блевал весь полет в Вашингтон и не знал, как объяснить огромное количество лепестков, которые отказывались смываться. Когда он добрался до общежития, прямо на глазах Кевина на нем стал прорастать цветок, прорываясь сквозь плоть. На груди Стайлза появился кровавый пион, вызывающий дискомфорт и плохие воспоминания об ужасающей боли. Почему именно пионы, было неясно. Лидия предположила, что они как-то олицетворяют Дерека, и это одна из самых странных вещей, которые Стайлз вообще слышал. Кевин был единственным оборотнем во всей Академии и учился на втором курсе. Как только Стилински вошёл в двери общежития, то решил, что хочет найти себе именно оборотня, чтобы все странности были чем-то нормальным. Он не мог кричать: «Эй, вервульф, покажись, если ты здесь!» — поэтому первой же ночью сделал вокруг корпуса круг из рябинового пепла и терпеливо ждал того, кто не сможет пройти. Когда усталый парень хмуро уставился на этот круг, Стайлз торжествующе воскликнул, правда потом долго объяснял, зачем это сделал. Оказалось, нужно было просто сказать, что ты из стаи Скотта Макколла, и урожденный оборотень из стаи Карверов живёт с тобой. Но даже такой знающий оборотень при виде пиона на коже смачно выругался и чуть в обморок не упал, обнаружив остатки кожи, лежащие на лепестках. Стайлз как раз таки упал, и пришёл в себя, когда ещё один пион проткнул его нежную кожу прямо у сердца. Любое прикосновение к цветам поначалу вызывало сильнейшую боль, поэтому кровати в комнате были сдвинуты, чтобы Кевин мог забрать боль в любой момент. Раньше с ними жили ещё Маркус и Бэн, но потом оказалось, что теория о двух геях из четырёх человек правдива, и они сняли квартиру, чтобы вести себя как кролики в ней. За неделю учёбы выросло ещё пять пионов и выкашлено пару лепестков. Выяснилось, что если на теле растут цветы, то лепестки исчезают. Скотт учился во Франции и сейчас искал волшебного доктора именно там. Лидия постепенно отходила, и Стайлзу было немного проще, что она уже не так злится, хотя отсутствие чувств по поводу их расставания до сих пор смущало. Спать с Кевином одно удовольствие. Он не смущается, что Стилински спит без футболки, чтобы не причинять раздражения пионам, и сам пишет Лидии, исследующей ханахаки вместе с Моррел, сколько цветов выросло и какого размера. Стайлз подозревает, что он просто влюблен в неё, но не возражает. Кевин неплохой парень. В эту ночь ему внезапно слишком комфортно, и Стилински сладко спит без снов и боли. Но Кевин любит всё портить и в один момент бьёт его по плечу и шепчет: — На нас полчаса пялится оборотень с голубыми глазами. Я устал не обращать внимания. Посмотри, твой ли это друг или я могу его убить? Стайлз считает, что его нужно было будить не через полчаса и сразу обратить внимание, что в их комнате вервульф, а не ждать непонятно чего, чтобы потом при нем заявить, что хочешь его убивать. Он сонно моргает и поднимает голову через плечо Кевина. В глаза сразу бросается много чёрной одежды и напряжённая поза. Стайлз облегчённо вздыхает и падает обратно. — Привет, Дерек. Мог бы и предупредить. В ответ — ничего, только молчание. Ни фырканья, даже вздоха нет, абсолютно ничего. Стилински быстро осматривает комнату, пытаясь найти футболку, чтобы Хейл не видел сад на его коже, но поиски не увенчались успехом. — Где моя футболка? — раздраженно спрашивает Стайлз. — Кев? — толкает он в плечо, ведь его снова игнорируют. Кевин рычит и одним движением стягивает с себя серую пижамную майку, кидая ему. Он добрый малый, даже если и временами злится, но это отличительная черта всех оборотней (кроме Скотта, конечно же, он особенный даже в этом). Стайлз резко надевает её и, в попытке быстро слезть с кровати, теряет равновесие. Кевин ловит его в последний момент прямо за место, где растёт пион, и перекатывается к стене, закрывая уши подушкой. — Аккуратнее, — шипит Стилински. Дерек, всё ещё не произнеся ни слова, садится на кровать Маркуса, где тот решил заниматься сталкерством. — Сними её, — приказывает Хейл, тыкая на майку, — от неё слишком сильно пахнет. — Нет, приятель, так не пойдёт, — возражает Стайлз. Он не будет снимать её из-за какого-то запаха. На нём всё ещё сад. Дерек зло фыркает и, опустившись на корточки у стены, заговаривает на совершенно ужасную тему: — Моя мама всегда любила цветы, но мы не могли даже клумбу поставить: нужно было место для обучения контролю. Она скупала большое количество букетов, оставляя их на кухне, в гостиной — везде. Маленький я не понимал зачем, они же были одинаковые, одни и те же, никакого смысла. Мама говорила, что первые цветы, подаренные папой, были пионами. Она слишком сильно любила его. Со временем раздражение сменилось любовью, я дарил ей пионы на каждый праздник. Когда мы встречались с Пейдж, я и ей собирался подарить, но маленькая Кора заявила, что это семейные цветы и мне нельзя порочить их какой-то любовью. Я согласился, это было красиво: у нашей семьи есть свои цветы, классно же. После пожара Лора покупала их сама и даже сделала татуировку на затылке. А после и её смерти я забыл о цветах, просто было не до этого. В других обстоятельствах я был бы рад, что они именно на тебе. Стайлз забыл как дышать с первого же предложения. Какой-то идиот рассказал ему, и он пришёл весь из себя виноватый, чтобы откровенничать, а потом убиться? Типа, вот тебе история, я в реку? Стайлз станет семейным цветком Хейлов? Какого. Черта. Кто вообще решил, что имеет право рассказать? Почему Дерек думает, что должен стать супер откровенным прямо сейчас? Что Стайлз должен сказать, чтобы он забыл об этом? Кевин умеет стирать воспоминания? Это бы помогло. Дерек замечает его состояние и подаёт ему воды. У Стайлза на лице точно что-то горит. Он не должен знать. Какого. Черта. Что Стайлзу говорить? Сказать, что Кевин любит пионы? Он же не умеет врать, а цветы вообще ненавидит. Боже. Что ему делать? — Я хотел купить макароны, когда услышал бешенное сердцебиение Мейсона, — добавляет Хейл. Стилински планирует убивать Хьюитта жестоко, даже хуже, чем говорил. — Он не хотел говорить, что-то бормотал о твоих угрозах и что не боится меня, но стоило мне рассказать о том, почему мои глаза голубые, он выложил всё. Когда я уходил, у него начиналась паническая атака, можешь позвонить ему, вдруг умер. Стайлз не планирует спрашивать, как он, он хочет поступить как Розали, дать ему знать, что он придёт за ним, а потом воткнуть ручку в глаз. Он в панике ищет телефон, но от достаточного выброса адреналина в кровь, но не может его найти. — Кевин, где мой телефон? — раздраженно спрашивает Стилински. — На тумбочке, глаза открой, — рычит тот, ещё сильнее прижимая подушку к ушам. Дерек снова молчит. Он решил сыграть в молчуна после своей речи? Придурок. Мейсон отвечает после первого гудка, вот что значит задротство. — Стайлз! — радостно кричит он, нервно смеясь. — Как Вашингтон? — Около года назад я убил парня, — как можно спокойнее произносит Стилински, пока сердце бьётся так сильно, что он сам его слышит. — Я приеду на этих выходных, жди меня в аэропорту, около моего отца шерифа. У него есть пистолет, и я прострелю тебе каждый палец, а потом сделаю всё, что обещал раннее. — Он мне угрожал! — возмущается Мейсон. — Он бы тебе ничего не сделал, придурок, а я сделаю. Будь уверен, я приду за тобой, даже если умру прямо сегодня, спущусь с неба и вырву сердце, ясно? — Господи. Перестань! Это к лучшему! — Вырву сердце, — хладнокровно повторяет Стайлз и отключается. А теперь он снова не знает, что ему сделать. — Кевин спит со мной, потому что чувствует себя виноватым. Он любит девушек и дарит им пионы! — выпаливает Стилински. Кевин поднимает голову и зло на него смотрит. — Был рад тебя видеть, но я хочу спать! — Он? — жестокая ухмылка Дерека ощущается даже в темноте. Он встаёт с кровати и хватает Кевина за шею, прижимая к стене. Кевин рычит и когтями царапает его руку, а следом и лицо. — Хватит! — шипит Стайлз. —Сейчас же опусти его, он же не виноват, что не любит меня! Дерек оборачивается и теперь отчётливо видно жестокое выражение лица. Он выгибает брови, и, даже когда на его лице остаются капли крови, это чертовски красиво. Хейл сжимает горло своей жертвы сильнее, бьёт его головой об стену и отпускает. — Да, черт возьми, я не люблю его! — рычит Кевин, зло зыркая на него и снова ложась под одеяло. — Я бы сказал даже, что ненавижу. Дерек садится обратно на кровать и кладет ногу на ногу. Стайлз не уверен, что это значит его спокойствие. Он вообще не хочет об этом думать. — Скажи это, — требует Хейл. — Сказать что? — Стайлз всё ещё возмущён, что Кевин подвергся насилию. — Скажи, что эти пионы не моих рук дело. Его голос дрогнул только на «моих». Он просто нуждается в этих словах. Он думает, что может всё исправить. Он говорит это так, будто запер его в подвале, заставил себя полюбить и теперь жалеет. — Скажи это, — повторяет он. Стайлз молчит, пытаясь успокоить своё сердце и спокойно соврать. Он боится последствий этих лживых слов. — Эти пионы не твоих рук дело, — отвечает он и не понимает сбилось ли сердцебиение. Дерек тут же исчезает. И хочется верить, что ложь сработала.