***
Усталость вперемешку с раздражением тягучей патокой растекалась по венам, пока главная стрелка больших хрустальных часов нестерпимо медленно приближалась к девяти. Бальный зал Министерства магии в этот вечер напоминал переполненную бочку, в которой терлись о богато одетые бока друг друга самые важные рыбёшки Магической Британии. Званый вечер 31 августа был ежегодной традицией, введенной еще при министре Бруствере, и миссис Грейнджер-Уизли тоже неукоснительно ей следовала, в результате чего Роза в четвертый раз за свои семнадцать коротала последний день лета в обществе власть имущих, по большей части староватых и не всегда приятных людей. В первый раз ей было чертовски волнительно и ошеломляюще восхитительно, но сегодня она хотела лишь убежать и спрятаться от невыносимой жары, нудного трепа и ненужного внимания. Потому, наверное, завидев Джеймса, заговорщицки прошмыгивающего в боковую дверь с некой бутылкой под полой пиджака, она незамедлительно последовала за ним, ловко лавируя в толпе и с дежурной улыбкой увиливая от бессмысленных разговоров. — Мерлин тебя дери, Роза! — Зови меня Инквизицией. — Какого черта ты тут делаешь?! — Лишь хочу напомнить, что дядя Гарри вряд ли одобрит твое стремление нажраться в одного в самый разгар светского раута. — Предлагаешь нажраться вдвоем? Этот короткий, но ёмкий разговор как нельзя лучше отражал взаимоотношения Розы и Джеймса. Да, они не были так близки, как, например, те же Хьюго и Лили, но отношения их вполне можно было назвать теплыми, хоть и по-родственному колкими. Потому, наверное, Поттер не стал более возмущаться из-за нарушенного уединения и лишь иронично усмехнулся, поправляя растрепанную шевелюру, а Роза недовольно цокнула языком, но проворно запрыгнула на подоконник подле кузена, поддерживая подол своего платья. В следующее мгновение парень вытащил из-за спины бутылку огневиски, что была поспешно туда им задвинута из-за звука открывающейся двери, и позволил Розе сделать пару глотков прежде, чем сам приступил к опустошению содержимого. Добрых пять минут они провели в нецензурных рассуждениях о том, каким же нудным и долгим оказался сегодняшний вечер, еще минут пять помолчали. Стоящая в полутемном коридорчике тишина казалась просто раем по сравнению с шумной и душной залой. — Макгонагалл и правда Альбуса на пост старосты школы назначила? Рай рухнул. Пьяная легкость вдребезги разбилась от одного неосторожного вопроса. Девичьи губы непроизвольно сжались в плотную линию, пока губы кузена вновь приложились к горлышку бутылки. Альбус давно стал болевой точкой, незаживающей раной, отколовшимся элементом с острыми краями. Кто-то даже умудрялся называть его бельмом на глазу и белой вороной в их уважаемом семействе, и, если на публике любые подобные разговоры пресекались и словесно карались, то дома никто не мог уберечь себя от пожирающих сердце и душу мыслей. Мыслей о том, что в какой-то момент всё пошло не так, не туда, и Альбус оказался по ту сторону реки, с неправильными друзьями, увлечениями и факультетом. Каждый из них невольно думал о том, какая доля вины в этом была на его плечах, как они допустили то, что Альбус оказался в обществе детей низвергнутых предателей и стал тем самым «Проклятым дитя», коим прозвищем его наградила какая-то скандальная газетенка. Каждый думал, но не понимал, в то время как между ними все шире разверзалась пропасть без единого мостика. — Да. И я понятия не имею, как мы будем работать вместе. — Я, конечно, не ожидал, что он сегодня здесь появится, но его и дома теперь почти не бывает. Не знаю, где он шлялся все лето, но мама совсем расклеилась. На несколько минут в коридоре снова повисла тишина. Каждый думал о своем, но все мысли теперь тяжелой тучей нависали над одним и тем же человеком, братом, который стал для них абсолютно чужим. Ощущалось это остро, но и принимать это было больно, потому и Лили с тетей Джинни не приняли до сих пор. И их непринятие, пожалуй, было единственным, что еще удерживало Ала на их воображаемом семейном древе. В голове внезапно возникла ассоциация с семейным деревом Блэков, на котором был выжжен Сириус, и эта мысль заставила Розу мгновенно поежиться. Плохая ассоциация, очень плохая. — Кто тогда теперь Слизерином заправляет? Малфой? Лили говорила, он за прошлые полгода серьезное влияние на слизеринцев обрел. Хотя, как по мне, всю жизнь был только позором своей семьи. Своеобразным, конечно, учитывая всю их поднаготную. — Малфой должен быть благодарен, что его из школы не выгнали, не говоря уже о каких-то постах. Гребаный придурок! А старостой Слизерина назначили Нотта, но результат будет тот же. Они же кузены, причем в нормальном понимании этого слова. Злобная усмешка слетела с губ Розы, но мгновенно потонула в нарастающем гуле, что заполнил Бальный зал до степени прорыва сквозь каменную стену и дубовую дверь прямо в их уединенный коридор. Не оставалось сомнений в том, что произошло нечто из ряда вон выходящее и, поддерживая под локоть чуть шатающегося Джеймса, рыжеволосая решительно устремилась обратно. Но, стоило лишь открыть дверь, как она тут же оказалась подхваченной водоворотом беспорядочно метавшихся гостей, испуганно и сдавленно кричавших. Быстро взяв себя в руки, Грейнджер-Уизли сумела, хоть и достаточно грубо, остановить спешащую прочь дамочку, что после истеричной тирады наконец сумела четко донести принесенную в Министерство новость. — Старик Эйвери и вся его семья убиты. Над домом висит Черная метка. Пожиратели вернулись!***
До хруста сжав пальцы в кулак, Гермиона тяжелым взглядом наблюдала за тем, как мракоборцы осматривали тела и волшебные палочки погибших. От вида распластанной на полу семьи становилось тошно, и женщина с каким-то тихим отчаянием осознала, что совершенно отвыкла от подобных картин, плотно ассоциировавшихся с загубленным детством и юностью. В Британии давно не происходило таких громких, наглых, вызывающих убийств, и одного вида Черной Метки над домом хватило, чтобы выветрить выпитое на банкете и скрутить внутренности. Её почти трясло от отвращения и ярости, и лишь выработанное за годы службы в Министерстве самообладание не позволяло ей выразить своё негодование в открытую. На плечо легла крепкая теплая рука, и Грейнджер-Уизли увидела подошедшего Гарри. Он был не менее бледен и еще более хмур. Обмена взглядом хватило, чтобы понять опасения и треволнения друг друга. Оба вспомнили ту войну. Оба поняли, что ни за что не хотели бы её повторения. — Миссис Грейнджер-Уизли, мистер Поттер, мы закончили, — обратился к Министру магии и Главе Управления мракоборцев подошедший мужчина, руководивший осмотром места преступления. После одобрительного кивка он тяжело вздохнул и начал озвучивать полученные результаты. — Дом принадлежит Эйвери. Семья, судя по всему, собралась отпраздновать новый учебный год, все сидели за столом. Преступники ворвались в дом через кухонную дверь, в результате чего быстро оказались в столовой. Их было минимум двое. Дабы придать рассказу чуть большую наглядность и еще большую убедительность, два других работника вбежали через арку, соединяющую кухню со столовой, и направили свои волшебные палочки на обеденный стол. — Первой, скорее всего, была убита невестка Эйвери, она находилась ближе всего к нападавшим. Сын Эйвери успел выхватить палочку, но был убит быстрее. Палочка была найдена на полу рядом с его телом, ни одного боевого заклинания выпущено не было. Таким образом, живым остался только сам Эйвери и его внучка, — на этом моменте мракоборец тяжело сглотнул, явно собираясь с силами для продолжения повествования. Данная заминка тут же напрягла Гермиону. — Из палочки его внучки было выпущено заклятие Круциатуса. Выпущено в самого Эйвери. Самообладание с треском разлетелось на куски, и шок абсолютно явно отразился на лице женщины. Она резко перевела взгляд на лежавшую у выхода из столовой юную девушку и почувствовала, как горло сдавливает ком. Материнский инстинкт взыграл сразу же, ведь убитая волшебница была сверстницей её Хьюго, и шатенка не смогла выдавить из себя ни слова. Благо, Гарри опомнился чуть быстрее. — Она выпустила Круциатус в собственного дедушку? Вы шутите? Ей же не больше пятнадцати. — Тем не менее, это так. Вряд ли она могла быть заодно с преступниками, так что с наибольшей вероятностью она подверглась заклятию Империуса. Ею был использован Экспеллиармус, затем Круциатус. Все против Эйвери. Затем она тоже была убита. Последним умер сам Эйвери. Своей палочкой он так и не воспользовался. В помещении повисла тишина. Прижав кулак ко рту, Гермиона еще раз оглядела всех погибших и еле смогла сдержать судорожный полувздох-полувсхлип, рвущийся наружу от увиденного. Это было ужасно, жестоко, бездушно. Молчал и Гарри, плавно перемещаясь от одной жертвы к другой, самостоятельно оценивая обстановку. Остановившись над трупом Эйвери, он перевел взгляд на его внучку, затем обратно на него, и снова на неё. — Они знали, что он не посмеет использовать боевую магию против собственной внучки. Мучили его её же руками. Убили всю семью у него на глазах и только потом добили его самого. Мерзавцы! Проведя ладонями по лицу, словно пытаясь разгладить напряженный лоб и прогнать явственно всплывшую картину из собственного сознания, Гермиона развернулась и, после указаний всё задокументировать и убрать трупы, вышла на улицу. Несмотря на вечернее время, воздух был тяжелым и спертым - вторую неделю стоял жуткий зной. Тем не менее, женщину знобило. Обхватив себя руками, она еще раз взглянула на небо, уже чистое и такое спокойное. Словно не под его сводами час назад произошло жестокое убийство. — Ты как? — тихо спросил подошедший Гарри, закончивший все дела в доме. Теперь за его подчиненными оставалась лишь техническая часть, за которой ему не было нужды наблюдать. Да и, судя по бледности его лица, не особо хотелось. Он тоже посмотрел на темное прочистившееся небо, вздохнул и достал из кармана помятую пачку сигарет. Гермиона не стала напоминать ему, что он бросил. — Будто вернулась в школьные годы. Причем в самую неприятную их часть, — помолчав пару секунд, шатенка продолжила. — Как думаешь, кто мог осмелиться на такое? — Кто-то из бывших Пожирателей. Вряд ли кто-то другой смог бы использовать Метку. Да и Эйвери подпортил жизнь многим из них. Он огромное количество человек сдал на том суде. Потому и получил не пожизненное. — Значит, месть? — Вроде того. Важно другое - то была личная месть или они собираются отомстить всем, кто предал Волан-де-Морта и Пожирателей? Гермиона осеклась. С возмущением посмотрев на Гарри, она натолкнулась на стену непрошибаемой серьезности и холодной объективности. С тянущим сердцем она признала, что он прав. Сделанное этим массовым убийством и Меткой заявление было донельзя дерзким - без сомнения, оно вызовет массу пересудов и даже паники в обществе. Совершивший это безумие определенно хотел создать иллюзию возвращения Пожирателей. Но кто они без своего Предводителя? Озлобленная кучка темных магов, большинство из которых по-прежнему коротает жизнь в Азкабане. Мог ли у них появиться новый лидер, а, может, и новое поколение Пожирателей? Могли ли они возродиться? Нет, это казалось совсем бессмысленным - с тех пор были приложены все возможные усилия, лишь бы оставить те темные страницы истории в прошлом и не допустить их повторения. Тем не менее, из дома за её спиной уже выносили четыре трупа. И от этого вида у неё вновь предательски скрутило живот. — Надо проверить всех бывших Пожирателей, кто сейчас на свободе. Особенно тех, у кого мог быть личный мотив и тех, кто был на повышенном контроле. Нельзя допустить, чтобы нечто подобное повторилось. И, само собой, нужно во что бы то ни стало найти виновного в этом гнусном преступлении! — Да, я уже отправил нужные указания в Отдел, они этим займутся. Сейчас куда важнее остановить панику. Завтра о случившемся без сомнений будет судачить вся Британия. — Я сделаю заявление по этому поводу завтра утром. Грейнджер-Уизли вновь осеклась. Завтра утром наступало 1 сентября. Помимо прочего, надо было проводить детей в школу и попрощаться на грядущие четыре месяца. От неприятных мыслей и ощущений предательски засосало под ложечкой. В сознании вновь всплыло бледное лицо убитой Эйвери, что в школу больше никогда не пойдет. Уличные часы наконец пробили девять.