Sunshine baby

Когда Мин Юнги был маленьким, взрослые часто спрашивали у него, кем он хочет стать, когда вырастет. Малыш Юни на такие вопросы хмурился, потому что не любил ставить долгоиграющие цели, а потом смазывал ответ до чего-нибудь типа «сейчас я хочу просто вздремнуть». Одно время родители были немного обеспокоены такими ответами сына, даже водили его к детским психологам и иногда к шаманкам, но куда бы они ни шли, вывод всегда был один – с ребенком все в порядке, просто ему немного пофигу на внешние раздражители. По сути Юнги никогда не раздражался, что позволило ему связать свою судьбу с достаточно шумным и ярким парнем. Они встретились чуть больше года назад, когда старания некоторых преподавателей и собственная манера плыть по пути меньшего сопротивления, снова завела Юнги на порог университета, который он с достаточным успехом окончил. Не то чтобы это был предел его мечтаний, но когда нужно было выбирать между общественной активностью, спортивными достижениями или часами, проведенными в обществе книг, выбор был очевиден. И так уж вышло, что чтение разнообразной научной литературы и дальнейшие исследования, дали определенные плоды, именно поэтому сейчас Юнги застрял между диссертацией и вот этим шумным парнем, который прямо сейчас устраивал на сидении его задней машины своего спящего лучшего друга. Тэхен замотал Чимина как бурито в припасенное именно для этих целей одеяльце, подоткнул краешки и мягко погладил по щекам, успокаивая потревоженного тряской блондина, погружая его обратно в сон. Сначала, подобные жесты вызывали в Юнги ревность, потому что для того, кто наблюдает за подобным со стороны, было непонятно, дружба ли это или нечто большее. Но теперь, немного понаблюдав за отношениями этих двоих, парень пришел к выводу, что словами в этом случае трудно что-то описать, ведь их связь больше походила на ту, которую имеют однояйцевые близнецы, когда могут ощущать физическую боль и эмоции друг друга. Все это не очень обосновано наукой, но когда видишь такие примеры собственными глазами, невольно начинаешь задумываться. - Снова тяжелое утро? – Юнги обычно не задавал вопросов, которые вроде сами просились на язык. Он знал, что существует нечто, о чем его парень ему не рассказывает, но не из злого умысла, а просто потому что не может. Именно поэтому он не считал необходимым давить, предпочитая вместо этого сохранять здоровую атмосферу в отношениях. В конце-концов именно он из них двоих старше, пусть даже всего на пару лет, - захватил тебе по пути сэндвичи, подумал, что у тебя не было времени позавтракать. - Ох, ты мой спаситель, у этого Чона в доме шаром покати, - Тэхен тут же потянулся к бумажному пакету, который лежал на панели, - ни одной хлебной крошки, как он вообще выживает. Студенты в наше время дикие, скажи? - Уверен, что все не так плохо, - Юнги улыбнулся, пока выруливал на дорогу, мельком глянув на то, с каким аппетитом Тэхен начал уплетать бутерброды, - у тебя на щеке шоколад. - А, так это всего лишь круассаны, - Тэхен махнул рукой, показывая, насколько это было незначительно, - небольшой перекус. - Конечно, - охотно согласился Юнги, вспоминая какие объемы еды Ким поглощал, когда они вместе обедали. - Это правда, - Тэхен махнул в сторону своего парня сэндвичем, с края которого свисал кусочек соленого огурца. Несчастный овощ колыхнулся пару раз, скользнул по скользкому соусу и шлепнулся прямиком Юнги на брюки. И уже через долю секунды Тэхен грустным взглядом наблюдал, как зеленый аппетитный кружочек летит в открытое окно машины. Какая досада – минус пол процента к насыщению желудка. Но, возможно в таком случае можно будет стрясти с Юнги еще и стаканчик кофе. - Надеюсь это не твои рабочие брюки, - Тэхену хоть и было жаль острый огурчик, но о Юнги тоже нужно было позаботиться. - Это именно они, - старшему не то чтобы было совсем наплевать на внешний вид, просто крохотное жирное пятно вряд ли могло разрушить его день. - Заедешь домой, чтобы переодеться? - Нет времени, завезу вас в общежитие и сразу в универ, надо приехать пораньше. Первой парой у меня выпускники, - дикий народ, которым всегда что-то надо. Особенно надо тем, кто спал предыдущие четыре курса, - Тэхен на этот ответ нахмурился, а Юнги поспешил его успокоить, - детка, ничего страшного я… - Зайдешь ко мне я отдам тебе чиминовы штаны, вы примерно одного роста, - тон Тэхена не оставлял полета для фантазии, а значит другие варианты отсекались автоматически. Все что Юнги оставалось сделать, это недовольно покоситься в переднее зеркало, где в отражении было видно одеяльный кокон. Его совсем не оскорбляли подобные сравнения, нет. Что обидного могло быть в том, что ты одного роста со студентом, который младше на пару лет? Ничего. Совсем. Нет. Кхм. - Кхм, ладно – Юнги отвлекся от внутренних метаний, когда машины, стоящие на светофоре позади него, стали недовольно сигналить, потому что пора было давить на педаль, а не сокрушаться по поводу упущенных сантиметров. Весь остаток пути они провели в молчании – Юнги сосредоточился на дороге, а Тэхен, успевший поглотить свой завтрак постоянно поворачивался назад, чтобы проверить состояние Чимина. Блондин чуть морщился и ворочался, потревоженный шумом пролетавших мимо машин и Тэхен каждый раз нервно оборачивался, когда спящий двигался слишком активно. Юнги часто видел подобные сцены и, честно говоря, боязнь Тэхена по поводу пробуждения Чимина была немного странной. Типа, ну что может быть страшного в пробуждении? Демон в нем что ли проснется? Эх, если бы Юнги только знал… Машина затормозила у крыльца общежития спустя пятнадцать минут. Тэхен уже успел набрать Хосоку, попросив его заранее открыть для них дверь. Юнги плелся сзади, покручивая на пальце ключи от машины и наблюдая, как Тэхен согнувшись, осторожно поднимается по ступеням. Чимин спал у него на руках, все так же закутанный в плед – его босые ноги слегка болтались в воздухе, а голову Тэхен бережно прижимал к своему плечу. Юнги с щемящей душу нежностью, вперемешку с раздражением вспоминал, как точно так же забирал с гулянок свою младшую сестру Юнджи. Эта девчонка младше всего на год, но оторвой была еще той. Гулянки с подружками в караоке? Конечно! Тусовка в клубе до утра? Дайте две! Поездка к морю с ночевкой в шумной компании? Почему бы и да! Юнджи всегда была полной его противоположностью, но каждый раз неизменно звонила брату, прося забрать ее домой. По ощущениям Юнги, он исколесил всю Корею, потому что эту малявку всегда заносило в рандомные участки страны. Хорошо, что после ее занесло в медицинский институт, где она нынче учится и подрабатывает. И возможно подобный опыт с сестрой, был одной из причин, по которым Юнги не напрягали просьбы о помощи от Тэхена. О своем парне он заботился так, же как и о младшей сестре, более того, подобные вылазки скрашивали в его душе тоску по этой раздражающей, но милой козявке, универ которой был в другом городе. Когда их маленькая процессия добралась до нужного этажа, Хосок уже с нетерпением ждал их у открытой двери. Волосы на его голове были в жутком беспорядке, а глаза едва открывались – видимо он недавно проснулся. Футболки на нем не было, а широкие штанины пижамы перекрутились вокруг его тонких ног. - Она тебе точно не даст, когда увидит, каким несчастным ты выглядишь по утрам, - Тэхен обыденно прошелся по внешнему виду своего друга, вместо пожелания ему доброго утра. После этой любезности он протянул ему спящего Чимина. - Пошел ты, - Хосок понял, на кого Тэхен намекает, поэтому, забирая Чимина из его рук, все же посчитал необходимым извернуться и пнуть его по ляжке, - будешь читать мне морали по поводу внешнего вида, когда перестанешь рассекать по городу в своих драных тапках…о привет сонсенним. Юнги поднял ладонь в ответном приветствии, а потом опустил взгляд на обувку Тэхена. Шлепки на его ногах не были столь ужасными сами по себе, но факт оставался фактом – младший носил их до тех пор, пока не выпадал первый снег. - И чем ему не нравятся мои туфли? – Тэхен тоже опустил взгляд на свои ноги, искренне недоумевая по поводу сказанного Хосоком замечания. - Они прелестны, - Юнги улыбнулся, глядя на непосредственно сосредоточенное лицо своего бойфренда, - не обращай на него внимания, он просто завидует. Тэхен расплылся в улыбке и чуть подпрыгнул от неожиданности, когда Юнги, проходя мимо него в общую комнату, шлепнул его по заднице. Юнги вообще был максимально идеальным парнем для отношений, таким, что Тэхен иногда бился в конвульсиях восторга, когда в ответ на пожелания спокойной ночи получал фотографию кривого сердечка из двух пальцев, сделанную в потемках. Каким бы уставшим старший не был, он всегда находил способ выразить свои чувства как-то особенно. Тэхен уверен, что другим парням на месте Юнги никогда в жизни не пришло бы в голову похвалить его цветастые, запыленные тапки, но даже если бы такое и случилось, то эти слова вряд ли звучали бы искренне. Но Юнги – это другое дело, совершенно. А еще Тэхен очень надеялся, что старший любит парные вещички, потому что в ближайшее время он собирался осчастливить его такими же шлепанцами, как те, которые носит сам. - Погоди, я сейчас что-нибудь найду, - Тэхен вспомнил о своей миссии и тут же ринулся к шкафу с одеждой, который стоял в общей комнате. Спальня у них была слишком мала для троих человек, поэтому общим решением они решили вынести гардероб куда-нибудь подальше. Больше всего в этом был виноват, конечно же, Хосок, который в модных трендах шарил больше, чем в способах нагибания своих товарищей на тренировках. И надо сказать, он, как капитан, был весьма подкованным в способах поднятия боевого духа, особенно у тех, кто любил нарушать дисциплину и опаздывать на тренировки. В основном, у большинства наказанных…кхм, то есть мотивированных, желание трудиться на благо команды всегда поднималось с первого раза, но бывали особые случаи типа Чон Чонгука, ради которых Хосоку постоянно приходилось разрабатывать новые штрафные санкции. Тэхен как бы между делом вспомнил об этом, пока разгребал чиминовы штанишки. Чонгук был ценным игроком, иначе Хосок не стал бы тратить так много усилий на него, но в то же время было в этом парнишке нечто странное. Он не был похож на больного на голову мазохиста, но каждый раз, когда Тэхену удавалось его увидеть после дополнительных занятий с Хосоком, Чонгук выглядел более чем довольным. Ни следа отчаяния на его лице, ни грамма боли в глазах и ни одной просьбы о помощи. На месте Чона Тэхен бы уже молил о пощаде и лил слезы на свое мягкое пузико, но этот парниша был будто из камня сделан. Возможно, у него действительно был шанс выстоять в неравной схватке с Чимином…Чиминами…эх. - Вот, эти портки Чимин уже не носит, его седло в них уже не влазит, - Тэхен протянул Юнги штаны темно серого цвета. - Я так понимаю, возвращать их не нужно, - Юнги покрутил в руках вещицу, а потом приложил к себе, проверяя длину. - Так точно, сонсенним, - ответил Тэхен, уселся на диван в удобной позе и приготовился наблюдать, - что? Да что я там не видел? - Если у меня из-за тебя встанет, то… - Я об этом позабочусь, папочка, - Тэхен был уверен, что он сексуально прищурился, широко открыл рот и мазнул языком по губам. Выглядел он при этом как самый настоящий извращуга. Юнги вздохнул с облегчением – теперь точно ничего не привстанет, поэтому он с легким сердцем стянул штаны, тут же засветив свои ярко сиреневые боксеры. Тэхен моментально придвинулся ближе, увидев знакомую вещицу. - Я думал, они тебе не понравились. Сначала Юнги не понял о чем речь, а потом скосил взгляд вниз, и осознание обрушилось на него со скоростью света. Парень за секунду прыгнул в новые штаны и отвернулся, не желая показывать Тэхену свои пунцовые щеки. Некоторое время назад именно эти трусы из комплекта с двумя такими же, но только салатового и небесно голубого цветов, стали для них небольшим яблоком разора. Юнги клятвенно заверял, что в жизни его есть место только для трусов черного и серого цветов, ну или белого по праздникам, а все прочие цвета для геев и малышей. Так было всегда и ничто этого не изменит. Тэхен тогда лежал в кровати старшего одетый в только в одеяло, с его лба еще не успели сойти капельки пота после того, как Юнги набросился на него как пантера прямо у порога. Его задница болела и пыхтела в буквальном смысле, а возможность того что вместо жопьей дырки у него между булок теперь образуется черная дыра, которая засосет в себя всю вселенную, росла в геометрической прогрессии. Тело Тэхена было покрыто засосами и следами зубов и, по поводу которых у Чимина и Хосока возникла после парочка вопросов. А виновник всего этого бегал перед ним в чем мать родила, болтая своим опавшим удавом и что-то там крякал про геев в цветных трусах. Немыслимо. Но Юнги тогда казался непреклонным, оттого сейчас Тэхену было в разы веселее. - Я думаю, сегодня тебе не стоит задерживаться на работе, сонсэнним, я бы хотел узнать в подробностях, почему ты поменял свое мнение, - голос Тэхена лился как патока, медленно и тягуче. Юнги понимал, что влип по полной и никакие оправдания по поводу того, что другого чистого белья кроме этого у него не осталось не прокатили бы. - Тогда, ты не против китайской кухни? - Жареная лапша со свининой звучит неплохо, и… - Пельмешки? – уточнил Юнги, зная, что лапши будет недостаточно. - Я хотел сказать «и я буду сверху», но пельмешки тоже ничего, - согласился Тэхен, с улыбкой глядя на замешкавшегося Юнги. - Я не понял, так пельмешки или… - Оба. - А если я закажу еще спринг роллы? - Тогда, - Тэхен возвел глаза к потолку, будто бы размышляя над вариантами развития событий, - ты оттянешь глубокое проникновение еще примерно минут на пятнадцать. Чем больше еды, тем больше тебе времени на моральную подготовку. Но ничто не заставит моего дракона отказаться от посещения твоего ущелья. Юнги не был противником смены ролей в постели, просто обычно дракон в штанах Тэхена редко изъявлял желание шариться по ущельям – интервалы могли достигать нескольких месяцев, и за это время жопья дырка Юнги успевала хорошенько сжаться. - Это было внезапно, но так и быть, - Юнги принял свою судьбу достаточно быстро и безболезненно. Он поправил свой наряд, покрутившись около зеркала, но внезапно замер, встав боком, - седло Чимина в них не влазит, говоришь? Тэхен непонимающе глянул на отражение своего парня в зеркале, но стоило ему опустить взгляд вниз, как его губы растянулись в гаденькой улыбочке. - Ну, у каждого свои достоинства, сонсенним, - Тэхен пялился на то место, где у Юнги должна была быть задница, но вместо этого висела пара складочек из ткани. Ему было немного весело наблюдать за тем, как старший пытается выпятить задницу, чтобы заполнить пустоты, но было бы чем, как говорится. Тэхен не видел никаких недостатков в строении тела своего парня, наоборот было что-то возбуждающе привлекательное в том, как их тела смотрелись вместе. Обманчивая худоба Юнги и та сила, которую он хранил в своем теле, доводили Тэхена до полнейшего экстаза. Где те бездонные глубины, из которых Мин черпал эту мощь, которую каждый раз обрушивал на своего любовника в постели? Как он мог быть одновременно мягким, понимающим бойфрендом и тем, кто заставит хулиганов бежать, сверкая пятками? Еще до начала их любовной истории, Юнги однажды спас его от горстки однокурсников, которые поджидали его вечером, когда Тэхен поздно вечером шел из университетской библиотеки. Одного из них Тэхен успел отшить незадолго до инцидента и, видимо, ранимая душа этого Ромео не выдержала удара, поэтому он привел приятелей, чтобы проучить Джульетту. Тэхен был сильным парнем, но против нескольких человек сделать ничего не мог, но в самый критический момент, когда отчаявшийся парень готов был пустить в ход свое самое страшное оружие массового поражения – оглушительные визги, из-за угла выплыл Мин Юнги в длинном, мягком, бежевом кардигане. В одной его руке был зажат стаканчик с черным, как бездна ночи, кофе, вторая – лениво почесывала и без того растрепанные волосы, в которых запуталась пара очков для чтения. Ничто в его внешнем виде не говорило о том, что он преподаватель, особенно цветастая майка с матерной надписью на ней и кеды с замятыми пятками. Скорее он походил на студента, который вот-вот отдаст концы перед сессией. В тот вечер Юнги засиделся в своем кабинете за диссертацией, но после того как буквы в книгах стали жить своей жизнью, он решил сходить в ближайшую кофейню за топливом. Обратный путь он решил сократить, немного попетляв между корпусами университета, но как назло (или на удачу), когда он завернул в один из самых узких проходов, он наткнулся на заварушку. На вопрос «какого черта тут происходит», он получил отчаянное: «помогите…», а дальше прохладный воздух сотрясся от длинной вереницы матных слов, которых Тэхен никогда в жизни не слыхал. Разные коучи в инстаграмах и прочих приложениях яростно советуют почаще отправлять во вселенную положительные запросы и четко сформулированные желания, чтобы жизнь пошла по тому руслу, которое задумано. Но скорее всего, в тот вечер баланс добра и зла вселенной знатно пошатнулся, потому что Мин Юнги лично подбросил в топку темной стороны дровишек. Он нависал над хулиганами, как Шаи-Хулуд – песчаный червь, чей покой был потревожен путниками, ступившими не на ту дорожку. Кофе в его руке остывал, а драгоценные минуты времени утекали, и ничто не было способно вернуть их обратно. Это было кощунством – Юнги должен был уже быть на полпути к своему кабинету, но вместо этого застрял тут из-за разборок каких-то сопляков. Повернуть назад он не мог, так как это означало сделать большой крюк на своем пути, и одна только мысль об этом начинала бесить Юнги еще больше. Поэтому он выбрал единственно верный путь решения проблемы – полное и моментальное ее уничтожение путем матов и проклятий. Весьма вероятно, что если бы ректор Ким присутствовал на данном мероприятии, то вместо того чтобы стать кандидатом наук, Юнги стал бы кандидатом на работу в ближайшем Макдаке, но вокруг было темно, как у черта за пазухой, поэтому никто и ничего не докажет. Мин распалялся несколько минут, даже после того, как хулиганы дали деру, сверкая пятками. Перед его взором осталась одна лишь жертва и к тому времени, как поток брани иссяк, этот парнишка у стены был похож на того, кто с минуты на минуту потеряет сознание от…восторга? Никогда в жизни Юнги не видел таких искрящихся восторгом глаз, на секунду в его душе затеплилась мысль, что вместо защиты своей работы стоило просто покрыть матом каждого из членов комиссии. Потому что если его бранное слово имеет такой эффект на всех, то стоило попытать удачу. Но от этой идеи он поспешил отказаться сразу после того, как ему почудилось, как студент промямлил что-то типа «я, кажется потек». На самом деле Тэхен, конечно, сказал что у Юнги потек кофе из наклоненного стакана, но это были уже первые звоночки. Уже тогда нужно было спасаться бегством, но сейчас уже поздно пить боржоми. А Тэхен тогда видел своего мужчину впервые и мог поклясться, что жизнь его в тот момент перевернулась с ног на голову. Юнги был самим совершенством, казалось, сама судьба толкала в его, тэхеновы, ручищи целый неограненный алмаз. И вариант развития событий был только один – схватить и бежать, что Тэхен и сделал в буквальном смысле. Он бежал, резво переставляя свои длинные ходули, прочь от здания университета, мало обращая внимания на вопли своей драгоценной находки. Кофе давно выплескался, бумажный стаканчик был смят в руке, а ночь потрачена окончательно. Юнги перестал брыкаться примерно через тридцать метров, решив, что так он себе ничем не поможет. Он расслабил свое тело и приложился щекой к плечу своего похитителя. От парнишки приятно пахло каким-то цветочным парфюмом, а мягкая кофта казалась приятнее подушки. Краем уха Юнги услышал странный шлепающий звук, которым сопровождался их бег, но тогда не было сил обращать на это внимание. Он осознал, что был настолько выжат своей работой и преподаванием, настолько сыт всеми этими бессонными ночами и бесконечными стаканами черного кофе, что похищение не казалось такой уж плохой затеей. С тех пор все началось, и Тэхен ни разу не пожал о том, как поступил. Он осознавал, что на него могут накатать бумагу за похищение или типа того, но его хаотичный мозг совсем не хотел придумывать что-то другое. То, что Тэ увидел в этом парне, зацепило его настолько, что действовать нужно было без промедления, а то кто знает, что бы могло произойти. И это момент, когда его драгоценный Мин Юнги добровольно и во всем своем беззадом великолепии стоял посреди его квартиры, Тэхен считал своим личным достижением. - Ты похож на извращенца, когда так пялишься, - Юнги опасливо покосился на залипшего Тэхена. - Рад, что ты заметил – ответил ему младший и подмигнул, - не забывай про сегодня, сонсенним. - Такое забудешь… *** Чимин заворочался в кровати и подтянул к себе затекшие ноги. Он не спеша пошевелил пальцами, потом потянул ступни вверх, затем медленно вниз. Тело отозвалось приятным покалыванием, когда циркуляция крови в конечностях пошла своим ходом. Парень с удовольствием прислушался к ощущениям своего тела, потом пошевелил пальцами на руках, провел ладошками по волосам и вниз по шее. Кожа ощущалась теплой и разморенной сном, дыхание было ровным и глубоким. Грудная клетка вздымалась и опускалась по мере того, как легкие наполнялись кислородом – Чимин ощущал, как снова жил, контролировал свое тело и мысли. В его голове царил покой и равновесие до тех пор, пока назойливая боль не начала стучать по вискам. События прошлой ночи начали не спеша возникать перед его пока еще закрытыми глазами. Поздняя прогулка, окно, кровать и объятия, а потом немного тумана и…погодите ка… - Я подрочил ему! – Чимин драматично распахнул глаза и сел на кровати, тут же пожалев о содеянном. Голова пошла кругом, напоминая об алкоголе, выпитом несколькими часами ранее. Теперь его тело начало потряхивать от злости. Ну, знают ведь эти засранцы, что устойчивость Чимина к спирту отвратительно низкая, но все равно хлещут, как не в себя. - И тебе доброе утро, - отозвался Хосок, который сидел на кровати около друга. - Никакое оно не доброе, хен…- несчастно пробормотал Чимин и уставился на друга глазами побитого щенка, - как я теперь ему в глаза то смотреть буду? А что если он разболтает, а вдруг он будет смеяться или… - Эй, эй, тише, - Хосок пока не был в курсе ситуации, но судя по отчаянному выражению лица друга, дело было опять в особенностях его личностей. Чимин жил так уже пару лет, но привыкание так и не пришло, даже смирение никак его не посещало. Казалось, с каждым инцидентом Чимин погружался в отчаяние все сильнее, его душа, будто расколовшаяся на отдельные кусочки, страдала каждый раз, когда Чимин был не в силах контролировать самого себя. Хосоку было мучительно смотреть на то, как обычно жизнерадостный блондин крошился, не в силах совладать с неизбежным, но ничего поделать с этим он не мог. Чимин отказывался обращаться к кому-либо со своей проблемой, так как физического вреда это не приносило, а душевные муки ни один врач не в состоянии был залечить. Хосок помнит тот день, когда все началось и часто корит себя за то, что не оказался рядом, когда нужен был Чимину больше всего. Тогда они с Тэхеном допоздна зависали в караоке, пока Чимин корпел над учебниками в библиотеке. Изначально, они планировали пойти втроем, но по учебе на Чимина свалился внеплановый доклад, который нужно было сделать за пару дней, поэтому их планы тогда разделились. Ах, если бы можно было прожить тот день заново. Хосок тяжело выдохнул и сжал чиминовы щеки, приводя его немного в чувство. Пухлые губы блондина сжались бантиком и он стал похож на взъерошенного утенка, с копной растрепанных волос. Хосок считал такого Чимина особенно очаровательным, - все хорошо, слышишь? Я уверен, что Тэхен уже обо всем позаботился. - Думаешь, мы должны помочь ему спрятать тело? – пробубнил Чимин с долей надежды в голосе. Не то чтобы он был маньячиной каким, но выход из этой ситуации видел только один. - Что? Чье тело? - Чон Чонгука. - При чем тут… - Я подрочил ему, помнишь? - И ты думаешь, что Тэхен укокошил его ради тебя? – Хосок даже не знал смеяться ему или опасаться. Могла ли в Чимине проснуться новая, неизвестная доселе личность? - Он говорил, что все для меня сделает, - Чимин сделал грустные щенячьи глаза и Хосок на секунду ощутил в себе желание пойти на поводу у этого негодника, но быстро отмел все крамольные мысли. Он не мог стать соучастником жуткого преступления в свои цветущие годы. В конце-концов, он еще даже не открыл свои чувства девушке, которая ему нравилась. Он планировал сделать это в скором времени, возможно, в этом столетии, ну максимум в следующем – не позже. А до этих пор никакого криминала, нет-нет, даже за щенячьи чиминовы зенки. - Не думаю, что в этом есть необходимость, Чимини. Если речь о Чонгуке, то у меня есть некоторые рычаги давления. Я могу влепить ему пару штрафных кругов на разминке или организую ему дежурство по раздевалке вне очереди, хочешь? Чимин себя мелочным человеком никогда не считал – его сердце было полно доброты, а душа широко распахнута для всех, кто в этом нуждался. Но именно в этот момент после того как озвученный вопрос застыл в воздухе, Чимин ощутил в себе ничтожное желание стать мелким пакостником и выкатить Хосоку список способов, которые он считал приемлемыми для превращения жизни Чонгука в ад. Не одному же ему чувствовать себя ущербным, правильно? Неправильно. Чимин вздохнул и перекатился на бок, свернувшись калачиком под одеялом. По сути Чонгук ни в чем не был виноват - Чимин самовольно вломился в его дом, оккупировал его кровать и выпил алкоголь. Да, можно было свалить все на другие личности, но в книжках по психологии говорится, что все они – это части Чимина, которые он сам просто не хочет принимать. Эта несправедливость сводила с ума – Чимин не хотел так жить, ему не хватало чувства свободы, будто его руки были связаны цепями, за которые дергал кто угодно кроме него самого, превращая несчастное тело в марионетку. Каждый раз он боялся заснуть, так как не знал, кем проснется утром. Он знал о действиях все остальных, дрейфовал на задворках собственного сознания, с отрешением наблюдая за тем, что они все творили с его жизнью. Изначально он пытался бороться, захватить контроль, но в итоге просто изнашивал себя морально и эмоционально, а результата было ноль. В конце концов, он просто устал и смирился, но принять все это не смог. Недавние события делали всю ситуацию еще хуже, потому как впервые за все годы все вышло за пределы его тесной компании, состоящей из Тэхена и Хосока. Чимин понятия не имел что теперь делать и как выкручиваться – он видел один лишь только негатив, ожидал, что уже сегодня вечером все в университете узнают про его недуг и его образ хорошего студента будет разрушен навечно. Но даже так Чимин не хотел снисходить до мести или мелких подлянок. Он не видел необходимости ударять заранее, если ничего плохого еще не совершилось. В конце концов, ведь проблема ведь была именно в нем самом. - Нет, Хоби-хен, я не хочу этого. Просто понаблюдай за ним, хорошо? – тихо пробормотал Чимин и потерся щекой о подушку. Теплый, чуть шершавый материал приятно потревожил кожу, разогревая ее и даря ощущение реальности момента и, возможно, иллюзорную и временную способность контролировать ситуацию. Чимин радовался таким крупицам, как величайшему дару, который был невесом и незначителен для окружающих, но так желаем для него самого, - я немного еще посплю, ладно? Я немного устал… - Хорошо, Чимини, - Хоби бережно поправил на друге одеяло, закутывая его в мягкий кокон, - Тэхен останется с тобой на всякий случай, а я вечером принесу тебе задания, чтобы ты не пропустил материал, хорошо? - Мгм, - ответил Чимин, будучи уже на грани погружения в очередной сон. Связь с реальностью становилась все тоньше, окружающие звуки все тише. Чимин ощущал, как падает на дно глубокого колодца. На его покрытых плесенью стенах виднелись следы отчаянной борьбы, будто некто отчаянно цеплялся, пытался выбраться наружу, боролся за что-то, о чем Чимин уже и вспомнить не мог. То тут, то там висели куски отвалившегося мха, как напоминание обо всех тех попытках, которые закончились неудачей. Чимин больше не чувствовал грусти или страха, он знал этот путь как свои пять пальцев. Конец всегда один и тот же – он падает долго, но боли от приземления никогда не ощущает, будто тело его привыкло к постоянным внутренним ссадинам и увечьям. Первое падение было ошеломительным и быстрым, второе – вселило в него животный страх, а третье заставило предпринять самые отчаянные попытки по самоспасению. Он помнит то отчаяние, которое переполняло его изнутри, вырывалось отовсюду в виде слез и пота, пока он в своем сознании пытался взобраться по отвесным стенам. Колодец был темным и глубоким – ничто в нем не оставляло ни шанса на спасение. Сырой пол, покрытый грязью и песком, скользил под ногами и Чимин измазался, предпринимая все новые попытки встать на ноги после очередного падения. Его тело саднило, а поцарапанные ладони с онемевшими пальцами отказывались слушаться, но Чимин не обращал на это внимания, вновь и вновь хватаясь за мох и засохшие ветви вьюнка, что висели по стенам. Но растения не были достаточно прочными, или у него самого не было достаточно сил, ведь каждая его попытка оканчивалась на грязном дне колодца. Это было похоже на кошмар, вот только Чимин знал, что не спит, а бодрствует – его тело живет, ест, дышит, но само по себе - будто корабль, организовавший бунт и игнорирующий приказы своего капитана. Это было до жути пугающим – жить и осознавать, что кто-то другой проживает твою жизнь вместо тебя. Но по итогу, Чимин оказался бессилен. Его дух начал сдаваться. Не было никакой кульминации или переломного момента – просто силы в нем, как олицетворение жаркого костра, начали понемногу затухать, оставив на дне колодца лишь крошечный фитилек, который Чимин отчаянно берег, потому что другого источника света в кромешной тьме у него не было. Маленький огонек не нес в себе тепла, так же как и не освещал пространство вокруг себя и на пару сантиметров – Чимин даже собственные дрожащие пальцы, протянутые к огню в попытке согреться, разглядеть не мог. Все что он ощущал это одиночество и пронизывающий холод. От стен веяло сыростью и гнилью, по воздуху разносился затхлый запах плесени и мха. Ни один звук не нарушал звенящую тишину, будто за пределами его тюрьмы и вовсе ничего не было. Чимин чувствовал, что он один во всей вселенной, плывет в пустом пространстве, где нет никого живого и способного помочь. Тоска, сырость и одиночество были единственными свидетелями его жалкого прозябания. Хотелось исчезнуть насовсем, чтобы прекратить эти муки, перестать ощущать себя предметом насмешек от самого же себя. Одно только существование других его версий служило живым примером того, что он не мог быть нормальным, полноценным – он как маленький фрик, рожденный в результате предательства и не сумевший справиться со своим отчаянием. И теперь он на всю жизнь обречен жить как затворник, узник в собственном теле. Кончится ли это когда-нибудь? Или в итоге через много лет он встретит свой конец одной из версий себя? Сможет ли он хотя бы свою последнюю секунду прожить самим собой? Чимин потихоньку падал, уже предрекая, как будет сидеть, согнувшись над крошечным пламенем и дрожать в ожидании. В ожидании чего? Или кого? Чимин не знал. Все, что он сейчас ощущал – это как контроль снова утекает сквозь его пальцы. *** На следующее утро Чонгук добрался до университета в состоянии внутренней растрепанности. С того случая Чимин ему так и не написал, и Чон, по совету Тэхена, не писал тоже, хотя и не ощущал, что правильно поступает. Ответов на свои вопросы парень не получил, поэтому ощущение тревожности, от пребывания в неведении, росло внутри него с каждой секундой. После долгих раздумий, он пришел к выводу, что внутри чувствует себя обманутым, получившим вопросов больше чем ответов. Парнем он был терпеливым и спокойным, но помимо всего этого, было в нем врожденное стремление помогать, если беда готова была вот-вот нагрянуть. Возможно, ситуация с Чимином – просто недопонимание, но что если творится что-то страшное? Как можно ждать и бездействовать, если в сердце неспокойно? Чонгук ощущал, как пухнет голова от противоречий, но последней капли в его бочке терпения еще не хватало, поэтому к тому моменту, как он шагнул в ворота учебного заведения, нервы внутри Чонгука были напряжены так, что голова раскалывалась от постоянного мерзкого звона в ушах. И Ли Сонми, замаячившая слева по курсу, несшаяся на всех парах в его сторону, Чонгука совсем не вдохновляла. Девушка перла по намеченной траектории, как атомный крейсер, даже не запинаясь, хотя неслась по зеленой лужайке на тонких шпильках, которые как маленькие кинжалы впивались в газон. Чон на секунду даже рассчитал вероятность прямого попадания злосчастной туфли ему промеж глаз, в случае если Сонми решит зафутболить ее в качестве предупреждающего удара, или сдерживающего, если Чон внезапно начнет бежать. Вероятность росла в геометрической прогрессии по мере того, как в голове Чона всплывали некоторые удручающие факты типа фотографии Ли Сонми на доске почета в разделе «Лучник года» и факта того, что всего этого она добилась своим упорным трудом меньше чем за год. Да, девушкой она была поразительной. - Чон, - Сонми поравнялась со своей жертвой прямо в тот момент, когда Чонгук уже смирился со своей участью, хотя особо не знал, что успел натворить. - Сонми, - ответил он ей в тон, чтобы выглядеть хоть немного уверенным в себе. - Я надеюсь, у тебя есть хорошая причина, по которой ты вчера пропустил собрание фан-клуба. - О да, она есть, но это личное, - ответил Чон с некоторым самодовольством в голосе. Пока все эти фанатки перекидывались фоточками Чимина и последними слухами, Чонгук мусолил в своей голове все те моменты близости, которые произошли между ним и Солнышком за одну короткую ночь. - Послушай, Чон, если ты думаешь, что обладаешь какими-то привилегиями, то это не так, - Сонми помахала пальцем прямо у Чонгука перед носом, - у нас есть правила и устав, так что будь добр соблюдать, ясно? Тем более у нас есть некоторые договоренности по обмену…кхм…опытом… Чонгук прекрасно помнил о том, что обещал девчонкам из фан клуба. Тогда он сказал это, чтобы произвести впечатление, а теперь пришло время за свои слова отвечать. Чон мученически вздохнул, сжав двумя пальцами переносицу и, наконец, ответил: - Я помню о своих обещаниях, Сонми, - он говорил максимально дружелюбным тоном, пытаясь усмирить негодование девушки. Терять свое место в фан-клубе он не хотел, но теперь им двигали не корыстные мотивы типа поиска большей информации о жизни Чимина, а некоторое предчувствие, что данное сообщество наоборот поможет ему в сдерживании распространения потока нежелательной информации о его крошечной любви. Было во всей этой ситуации нечто такое, что Чонгука тревожило, но пока он не мог четко сформулировать свои мысли, - у меня уже есть некоторые наводки для вас. - Внимательно слушаю, - Сонми мгновенно сменила гнев на милость и придвинулась к Чонгуку плотнее, чтобы четче услышать грядущую информацию. - На следующей неделе у команды будет тренировка на открытом воздухе. В пятницу вечером мы уходим в поход, а вернемся только в воскресенье. Будет много тренировок, укрепления командного духа, тимбилдинг и прочая хрень, ну сама понимаешь, - Сонми сосредоточенно кивнула, - времени на отдых и готовку бывает мало, так что обычно с нами едут девчонки из группы поддержки, но как показала практика они чаще занимаются купанием в реке, чем заботой о команде, так что считай, что с нами едет балласт. - Всегда знала, что эти чирлидерши ни на что не способны. - Не то слово, просто мрак. Так вот парни очень оценят, если помимо них с нами поедет кто-то, кто реально бы он них позаботился, смекаешь? - Ни слова больше, скинь мне в сообщения время и место вашего сбора, - ответила девушка и тут же ринулась обратно в универ, на ходу что-то строча в телефоне. Ее туфли, с застрявшими на шпильках кусочками травы, звонко цокали по брусчатке по мере того, как она удалялась. Наверняка она, уже созывала общий сбор заинтересованных девчонок. Чонгук был поражен ее целеустремленностью. Но не успел он вдоволь нарадоваться, как почувствовал ощутимый толчок в спину от кого-то, проходившего сзади. - Какого ху…- но матное слово сломалось посередине, когда Чонгук наткнулся на холодное лицо Чимина, который пялился прямиком в его душу, - при… - И что они нашли в этом придурке? – коротко, не обращаясь ни к кому конкретно, сказал блондин и собирался уже уйти, как в их разговор вдруг вклинился Тэхен. - Прекрати грубить людям, тупица. - Прекрати говорить мне, что делать, ненормальный. - Как ты меня, блять, бесишь. - Пошел ты. На этом обмен любезностями был завершен, и оба разошлись в разные стороны, оставив Чонгука в еще более смешанных чувствах. Разве эти двое не друзья в десны? И разве не Тэхен так бережно в то злосчастное утро носил Чимина на руках, называл ласково и угрожал Чонгуку расправой, если он посмеет болтать лишнее? Что за херня с ними приключилась, если они буквально хотят откусить друг другу лица? - Этому всему есть объяснение, правда, - Хосок подкрался незаметно, заставив Чонгука вздрогнуть всем телом. - Привет, шеф, - Чонгук оглядел капитана с ног до головы и отметил некую усталость, которая оставила глубокий отпечаток на его худом лице. В ответ Хосок смотрел пристально, от этого взгляда вверх по спине Чонгука пробежала армия мурашек, закончившая свой путь примерно в области затылка, растворившись там очередным приступом ноющей боли. Могло ли случиться так, что в роду Хосока были чертовы ведьмы и теперь Чон старший пользовался их древними знаниями, чтобы насолить своему товарищу по команде? Возможно, но скорее всего на Чонгуке просто сказывался недостаток сна и пара кружек черного кофе, которые были выпиты по дороге, - что это бы… Вопрос был прерван на половине, потому что из дверей здания универа высыпалась группа девчонок с воплями о том, что в холле завязалась потасовка. Чонгук не особенно обратил на это внимание – не такое уж событие, парни студенты часто дерутся из-за красивых девчонок. Но лицо Хосока изменилось моментально - за одно мгновение с его щек сошла вся краска, превратив его кожу практически в белый лист. В его и без того спортивном теле открылись новые физические возможности и если бы кого-то из людей, уполномоченных регистрировать рекорды для Гиннеса, случайно занесло на университетскую лужайку, то имя Чон Хосока, наверняка, появилось бы в списке лучших беговых стартов. Чонгук, наблюдая за Хосоком, вдруг ощутил, как в его животе зарождается мерзкое чувство, что начало тревогой перемалывать его внутренние органы. Хосок всегда был спокоен, он должен быть спокоен – он ведь их бессменный сильный капитан. Что-то, определенно было не так. Уже спустя пару секунд Чонгук обнаружил себя взлетающим по ступеням. Он ворвался в холл сразу же после Хосока, и его глазам открылась картина, которую он не ожидал увидеть даже в кошмаре. По полу катались двое – в переплетении их рук и ног нельзя было понять, где кончается один человек и начинается другой. Толпа вокруг галдела, столпившись полукругом, уставившись на происходящее, будто это было лишь забавной потехой. Один только Хосок, растолкав всех, ринулся в кучу из двух тел, но был почти бессилен от того, с какой яростью парни вцепились друг в друга. Чонгук, опешив, стоял в стороне и смотрел на то, как в месиве мелькает белое и бирюзовое пятна. Он не мог поверить, что его крошечная, очаровательная любовь сейчас, в приступе злости оседлав лучшего друга, пыталась большими пальцами надавить на его глазные яблоки. Тэхен брыкался снизу и пытался скинуть чужое тело с себя, но Чимин был просто неумолим, будто сила всего мира укрепила его тело, сделав непобедимым. Ничего из того, что сейчас происходило не вызывало в Чонгуке теплых чувств – только неверие и отрицание, будто он впервые видел сейчас человека, которого так сильно любил. Не может Чимин быть таким, не должен быть – его лицо было искажено от оскала, аккуратная обычно одежда местами порвана и смята, а волосы в полнейшем беспорядке. Чонгуку больно было на это смотреть, но еще больнее стало, когда на секунду их с Чимином глаза пересеклись, и он увидел всю ту бездну отчаяния и боли, которая плескалась в глубине его карамельных глаз. Одним только взором мальчик будто молил о помощи, кричал безмолвно и плакал, но слезы не вытекали из глаз. Чонгуку показалось, что плакала чиминова душа, запертая глубоко в сжавшемся теле и отражения этих мучений находили выход только на поверхности глаз, где тлел крохотный огонек. Тело Чимина цеплялось скрюченными пальцами за тэхеново лицо, пытаясь причинить физическую боль, но настоящий Чимин внутри метался в приступе отчаяния и паники. Он не хотел причинять Тэхену боль, так почему он не мог остановиться? Почему не мог контролировать свои руки, как докатился до такой мерзости? В толпе Чимин заметил его – Чонгук стоял, гладя на все в состоянии шока. Потрясающе, ниже упасть для Чимина уже не представлялось возможным. Блондин опустил голову и ощутил, как начал плакать по-настоящему. Почему его вообще заботит этот парень? Мокрые дорожки катились по его щекам и падали на лицо Тэхена, который немного затих, вглядываясь в лицо лучшего друга. Чимин снова поднял заплаканное лицо туда, где видел Чонгука, но парня там уже не было. Ну, вот и все. Наверняка Чонгук был сыт по горло его мерзким поступком. Чимин зажмурил глаза и сжал пальцы, даже не замечая, как ногтями царапает кожу замершего Тэхена. Он начал погружаться в такую бездну, глубины которой до этого еще не знал. Пол колодца под его ногами начал разжижаться, превращаясь в смердящее болото. Это был конец. Чимин ощущал, как зловонное месиво обволакивает его дрожащие ноги, достигает коленей и широкими волнами начинает касаться кончиков пальцев на руках. Он почти не сопротивлялся, желая, наконец, захлебнуться в собственном бессилии – покончить со всем и перестать существовать. Так будет лучше. Пусть его тело живет, а сам он не желает быть таким. Не хочет существовать, как крошечная пылинка внутри пустой упаковки. Жаль только, что он не может попросить прощения у Тэхена за то, каким ужасным другом он был. Не успеет сказать Хосоку, как благодарен за все, что он для него сделал. Он надеялся, что они оба не будут держать на него зла и отпустят, потому что… - Солнышко, пожалуйста, хватит, - теплота рук, обвившихся поперек его уставшего тела, сначала ощущалась странно. Чимин ощутил, как силы, которые тянули его вглубь болота, замерли, прислушиваясь. Чимин прислушался тоже и внезапно ощутил порыв свежего ветра, невесомо скользнувшего по коже. Никогда раньше в этом затхлом воздухе он такого не ощущал, поэтому сейчас такая, казалось, мелочь была целым событием. Чимин огляделся по сторонам, задрал голову вверх, ожидая увидеть привычную беспроглядную тьму, но вместо этого увидел крошечный мерцающий луч, который ослепил, как огромный прожектор. Глаза Чимина, привычные к темноте, заслезились от такого перепада, и Чимин потер их руками, пытаясь избавиться от раздражителя, но тщетно. Луч ширился, и блондин хмурился и щурился, не в силах совладать с собой. Он не понимал, что происходит. Что за сгусток света летит к нему или…это летит он сам? Нет, такого не может быть. Он ведь пытался, но никогда не мог покинуть свою тюрьму так просто. Он, черт возьми, просто падал раз за разом, но теперь буквально парил в сотнях метров над темной бездной. Солнечный свет обрушился на Чимина внезапно. На секунду он совсем ослеп, но когда зрение вернулось к нему, то вместо бездонной дыры опостылевшего колодца он увидел лицо взъерошенного Тэхена, который сидел на полу, широко распахнув глаза и рот. Хосок сидел рядом с ним и смотрел так же удивленно. Народ вокруг продолжал взволнованно переговариваться, но Чимину было плевать на все, кроме пары рук, которые крепко держали его поперек грудной клетки. Спиной он ощущал, как чужая крепкая грудь ходила ходуном взволнованно, а пальцы широких ладоней давили подушечками на кожу под одеждой. Чимин не ощущал под ногами пола, так как висел в воздухе, но ощущал себя живым, как никогда. Как горячее дыхание на своем затылке, как шепот, который касался лишь кончика его уха, но гремел громче, чем голоса десятков людей вокруг. Он слышал всего одно слово, перемешанное с искренними и отчаянными просьбами. Солнышко. Но отчего-то этого оказалось достаточно для того, чтобы слезы полились из его глаз. Снова. Слезы одновременно горячие, как пламя, но прохладные и живительные, как капельки росы на изумрудной траве. Жизнь текла по его телу бешенным потоком, а корабль вернулся к своему капитану. Чимин снова был самим собой, но… - Как? – отчаянный шепот Чимина услышал только он сам и человек, прижимавший его к себе, - как ты это сделал?