***
— Что, чёрт его дери, происходит? Отойдя на "безопасное расстояние", Аккерман потерял всякую вежливость и учтивость в разговоре, выражаясь обычно. То есть, чётко и достаточно доходчиво для тех, кто не хочет валяться со сломанными ногами. Переглянувшиеся юноши так и не могли решить, с чего именно следует начать. Молчание Леви давило, нет, даже пригвождало каждую попытку заговорить, ибо одно неверное слово и вихрь всего накопленного негатива обрушится на тебя в двойной мере. Сглотнув, начал Марко, нервно теребя воротник форменной рубашки: — Принц и правда отравил вашего мужа, но он пытался провернуть подобное ещё и с вашим дядей... — У него тоже было что-то подобное в тарелке, так? Ты поэтому её не донёс? — Совершенно верно, Ваша Светлость. На миг герцог облегчённо вздохнул, после собирая последние крупицы самообладания и возвращаясь к вопросам, что мелькали в его голове: — Ты знаешь, что это за яд? — Не уверен. Симптомы довольно распространённые, точно определить сможет только тот, кто его продал. — И единственный, кто может продать подобное... — Майк. Майк Захариус, владелец парфюмерной лавки, — закончил за отцом Жан, задумчиво потирая подбородок. — Хорошо, с этим мы разберемся потом. У тебя ещё остался сосуд, из которого ты его вытащил? Порывшись в карманах, Марко и правда нашёл пустую колбочку, на стенках которой оседали остатки яда. С видом гениального учёного Леви выхватил её и запихнул себе в карман, надёжно его закрывая. — Зачем ты исполнял приказы этого Дьявола? — Меня заставили. Трое слуг угрожали мне расправой, если я этого не сделаю. — Они могут убить тебя, если ты вернёшься... Что бы сделал Эрвин... — Вероятно, предложил Марко работу у нас? Все трое повернулись к источнику звука. Стоявшая поодаль Микаса, явно слушавшая разговор на протяжении долгого времени, скромно поклонилась и встала рядом с братом, смахивая пылинки с его фрака. — Да, Марко... Здесь станет опасно. Ты ведь и сам это понимаешь, так ведь? — Именно, Ваша Светлость. Говоря откровенно, есть причина, по которой я хочу остаться здесь. Ваш муж будет помещён в королевские покои, и, скорее всего, принц Йегер снова предпримет попытку его убить. — Как всё удачно складывается... Мы даже не можем перевезти Эрвина в поместье, ведь в дороге ему станет хуже... — Вы можете остаться в замке, но это не гарантирует безопасности Его Светлости. — Отец, можем попросить одного из королевских лекарей поехать с нами. Он наверняка сможет предотвратить осложнения. — Не думаю, что у вас выйдет. Их лекарь, Елена, очень привязана к принцу Зику. Она буквально боготворит его. — Вот же ублюдок... — Отведи меня к ней, Марко, прошу. — Но, герцог Кирштайн.... — Любезно прошу вас, Марко, проводите моего брата к ней. Он наверняка уже придумал, что сделать. О, милая Микаса, лучик надежды в этом сером мире, она вселяла в Кирштайна уверенность в собственных силах и почти гарантировала победу. Благодарно ей улыбнувшись, юноша напоследок чмокнул обтянутую в белую перчатку дамскую руку, затем уходя вслед за все ещё неуверенным слугой.***
— Я всё ещё немного сомневаюсь в этом решении, герцог, — честно признался ему темноволосый, когда они направлялись в крыло для прислуги. Волнение читалось в каждом его движении, парень явно очень нервничал от всего происходящего, постоянного озираясь в поисках кого-либо, следящего за ними. Кирштайну даже на миг захотелось сжать его в своих объятиях, что, собственно, он и сделал, устраивая голову Бодта на своем плече. — Ты винишь себя, правда? Думаешь, если бы мог понести тарелку ещё и отца, ничего бы не случилось. — Вы довольно проницательны... Неожиданно крепкие руки приятно сжались в области талии, грея кожу своим теплом даже сквозь плотную ткань. От такого контакта Жана невольно бросило в жар, и он, неловко переминаясь с ноги на ногу, погладил юношу по спине, стараясь никак не тревожить этот странный порыв. Веснушчатого в этой ситуации не смущало абсолютно ничего: он вполне уверенно прижал к себе тело герцога, будто имел на это полное право, и зарылся носом в шею, ни на секунду не ослабляя хватки. Ещё немного и это стало бы даже неловко, но словно из ниоткуда раздались уверенные шаги по коридору, ведущему к комнате Елены. — Кто-то идёт... Даже толком не успев спрятаться, оба юноши увидели явно взволнованную Карлу, идущую прямо навстречу к ним. — Ваше Высочество. — Ох, Жан, Марко, мальчики, что вы здесь делаете? — Мы хотели попросить вашего лекаря поехать с нами... — Отчего же вам не оставить Его Светлость у нас? — Отец плохо поправляется в незнакомой обстановке. Мы бы с превеликим удовольствием остались у вас, но не можем жертвовать его здоровьем. — Хорошо... Я уже попросила Елену осмотреть герцога, она направилась в столовую через кухню. Поспешите, если хотите её нагнать. Если возникнут какие-то вопросы, скажите, что это прямой приказ королевы. Не сговариваясь, парни ринулись туда, откуда пришли, на ходу благословляя Карлу и моля Господа о том, чтобы всё у неё было хорошо, ибо эта женщина — ангел во плоти. И ведь это правда так: Королеву любили все безоговорочно. Она была добра, приветлива, толерантна, красива, умна и безумно талантлива. Мужчины и женщины по всему королевству восхищались ею и привозносили как самую настоящую Богиню, что, несомненно, королеве очень льстило и заставляло очаровательно пунцоветь, скрывая свой румянец за белым веером. Король относился к ней так же, порой даже с большим трепетом, чем думал его народ. Сама история их любви была словно сказочной и безумно красивой, и, если отбросить переворот, что устроил Гриша, довольно гармоничной. Они правили в любви, никогда не отказывали нуждающимся и старались сделать всё максимально честно и правильно. В отличие от их сына, который, кстати, сейчас очень мило болтал с Еленой, напрочь забывшей наставление королевы. — Елена! Запыхавшиеся от долгого бега юноши, опираясь на свои колени, смотрели на замеревшую в недоумении девушку, чуть было не отскочившую от них на пару метров. — Пожалуйста, поедьте с нами, вы очень нужны нам. — Простите, герцог, я ещё не закончила разговор. Рот Кирштайна непроизвольно открылся, то ли втягивая воздух, то ли пытаясь ответить что-то. Елена же с абсолютно спокойным выражением лица снова повернулась к старшему наследнику, продолжая вести беседу как ни в чём не бывало. Это даже немного вывело его из себя, заставляя гордо выпрямить спину и настигнуть ведущую диалог парочку. — Вы беседуете с моим супругом, а должны заняться работой. Голос, осевший от недостатка кислорода, заметно хрипел, и изо рта Жана вырывались преимущественно похожие на шипение звуки, что вызвало неоднозначную реакцию у удивившегося принца: — Неужели ты ревнуешь, Жан? Закатившего глаза герцога тут же прижали боком к боку названного "супруга", не давая возможности отстраниться. Впрочем, у него было совсем другие планы. — Да... Не хочу, чтобы ты отвлекался на кого-то, кроме меня. — Но ты же ушёл, бросив меня... Не один раз такое было, кстати. — Я сполна отплачу тебе за каждую минуту ожидания, Зик. Решившись на, как казалось в эту секунду Кирштайну, абсолютно безумный поступок, он прижался губами к губам старшего, плавно перекладывая руки на его плечи и сцепляя их в замок. Не ожидавший этого Йегер чуть было не укусил юношу за губу, спохватившись и ответив на поцелуй, практически сразу же просовывая язык ему в рот. Целовать Зика было довольно приятно, если даже на секунду прикрыть глаза и забыть о ситуации, герцог бы полностью растворился в этом поцелуе. Он оказался неожиданно нежным, трепетным, такие дарят только тем, кого и вправду любят. Фантазия Жана любезно подсунула ему сразу два варианта тех, кого можно было бы поставить на место Зика, и он, отстранившись, слегка покраснел из-за своих мыслей, отводя взгляд в сторону. — Но не сейчас. Отцу плохо и я должен быть с ним. — Да... Я понимаю. Ступай. Буду ждать тебя завтра здесь, только не опаздывай. У меня для тебя сюрприз. — Что может быть удивительнее жизни с тобой, Зик? Черезчур раздражённый вздох только зашедшего в столовую Эрена уже ясно показал: всё, хватит, перебарщиваешь. С этим герцог охотно согласился, силой расцепляя стремительно сужающееся кольцо рук на своей талии и вытирая подушечкой большого пальца свои губы, на которых осталось пару капелек слюны. Быстро поцеловав напоследок старшего Йегера, Кирштайн подошёл к младшему и пожал ему руку, так же прощаясь со всеми присутствующими и буквально утягивая сопротивляющегося Марко к выходу из дворца, вызывая недоумённые переглядки среди членов королевской семьи. — Марко очень нужен нам сегодня, искренне прошу прощение за то, что забираю его вот так. Нужно... Перенести отца в карету. — Думаю, наши слуги спокойно справятся и без Марко, правда, милый? — Да, безусловно, моя королева... Он же вернётся, правда? — Конечно-конечно!***
Едва доехав до герцогского поместья, Бодт твёрдо решил: не вернётся. Никогда больше он не вернётся туда, где его заставили идти на преступление против хорошего человека. Он смотрел на обеспокоенные лица Леви и Микасы, на яростно спорящего с Еленой Жана и понимал, что вот та семья, которой бы он хотел прислуживать. Не вечно недовольному Эрену, фыркающему при виде овсяной каши на завтрак, не по-свински относящемуся к прислуге Зику, который вообще не замечал в них людей, а нормальной, любящей династии герцогов. Такими он видел их и такими они вызывали отклик в душе веснушчатого парня. — Все в порядке, Марко? — услужливо спросила Микаса, внимательно рассматривая его. — Да... Просто слегка нервничаю. Простите за то, что не смог предотвратить это. — Да расслабься, парень, — непривычно молчаливый до этого Кенни ободряюще похлопал темноволосого по плечу, да так, что тот чуть не поперхнулся, — спасибо тебе, что спас меня. Правда, спасибо огромное. Вряд ли я бы выдержал отравление. Это Эрвин у нас крепкий, а я... — Я бы подобного не допустил. — Верю. И не допускай. Присматривай тут за всем, я скоро уеду, а ты, смотрю, толковый, не подведёшь. Следи за ними, а в особенности за нашим Жанчиком. "Жанчик" от подобного очень заметно покраснел, осуждающе смотря на Кенни. Не хватало ему ещё подобных присмотров... Особенно когда его в последнее время бушующее воображение предоставляет ему очень неправильного содержания картинки. Как, например, та, где Кирштайн, стыдливо спрятавший лицо в ворохе подушек, ублажает себя с широко расставленными ногами, пока за всем этим жадно наблюдает уже возбуждённый Бодт... Поджав губы, юноша опускает взгляд вниз и видит небольшую выпуклость на штанах, исподлобья посматривая на остальных, чтобы никто ничего не заметил. Благо, все были заняты чем-то своим, кроме... Та самая развязная ухмылка, прямой взгляд на пах и ни капли осуждения в глазах. Чёрт возьми, он и правда попал в какой-то любовный роман, где герой не может контролировать себя перед объектом своих желаний. Меж тем кучер остановил лошадей и объявил о том, что герцоги доехали до нужного места. На пороге уже встречала Ханджи с чашкой чая и Моблитом за спиной, которая, увидев, что что-то не так, тут же оставила её на столике и бросилась через весь сад, выкрикивая вопросы по пути. — Моблит может сказать, что нам делать с Эрвином? — ответил вопросом на вопросы Леви, аккуратно внося мужа в дом с помощью сидевших в карете. — Да, конечно, но что... — Его отравили. Мы не знаем, что за яд. Пульс есть и он дышит, надеюсь, всё будет в порядке. Ханджи неверящим взглядом смотрела на всё ещё бессознательного Эрвина, поднимая руку ко рту и принимаясь грызть ноготь. У неё была такая вредная привычка, сколько Леви себя помнил: чуть что — сразу же принимается травмировать ноготь зубами. Иногда даже и сам палец. Моблит долго пытался отучить её от этого, но бесполезно. — Отнесите его в спальню, я проведу осмотр там. Сколько прошло с момента отравления? — Не знаю, может, три часа... — Время не играет нам на руку. Я раздобуду в местных лавках антидот, но это будет минимум завтра. Пока нужно будет сделать ему промывание желудка. Есть шанс, что он ещё не усвоился. — Хорошо. Это я сделаю. Что-то ещё? — Нужны будут холодные компрессы. Организм начнёт бороться с отравителем и поднимется температура. — Могу взять на себя, — включился Марко в разговор, уже озираясь в поисках подходящего материала. — Елена, можете подстраховать меня, если что вдруг? Я давно не практиковался. — Конечно. Пока я не вижу нарушений в вашей тактике, прошу, продолжайте. По приказу Моблита Эрвина перенесли в их общую с Леви спальню, укладывая довольно тяжёлое тело на кровать. Выглядел он неплохо, даже очень для того, кого чуть было не убили, и всё нутро Кирштайна буквально вопило: он будет жить. Отец выкарабкается. Не может не выжить. — Всё же будет в порядке, да? — Не переживай, Леви. Если бы всё было плохо, мы бы заметили это по Эрвину. Видимо, доза была маловата.... Внезапно в голову Жана пришла одна идея. Сумасшедшая идея. — Армин же тоже разбирается в подобном. — Да, но... Подожди, ты хочешь позвать его сюда? — Нам потребуется вся помощь, что мы имеем. Армин — наш шанс. — Он прибудет только через два дня минимум. — К этому времени мы уже что-нибудь придумаем. — Собираешься отправить ему письмо? — Да. С твоего позволения. — Делай, что хочешь.