дождь

Весной, когда начинался сезон дождей и ливни становились частыми гостями в деревне Ишигами, радовался только Ген. Менталист довольно улыбался, любуясь этим природным явлением, а звук раскатов грома приводил Асагири в восторг. Гену нравилось буйство стихии; мелодия, которою маленькие капли методично отстукивали по крыше лаборатории; завывающий ветер, что неустанно гнал облака по небосводу… Да даже лужи он любил всем сердцем, наступая в них босыми ногами и получая очередной нагоняй от Сенку, Кохаку или Хрома. Бывало такое, что даже Суйка болтолога отчитывала. Да, у них был сульфаниламид и, в случае чего, вылечить простуду было раз плюнуть. Сенку бы даже парацетамол на коленке сварганил. Но… зачем, если можно было поберечь себя? Всё просто — Ген не хотел. Вернее, не так. Ген хотел. Промокнуть до нитки. До дрожащих посиневших пальцев. До вырывающихся изо рта облачков пара вместе с каждым вздохом. Под дождём Асагири Ген чувствовал себя живым. Он был собой. Потому что водяная завеса заботливо скрывала настоящую улыбку, что так редко трогала его уста. Потому что за толщей воды никто не видел настоящего Гена. Потому что… Ему нравились дожди. Вот почему. Ишигами глядел на него вопросительно, косил в сторону довольного болтолога и успевал вовремя схватить нерадивого Гена за ворот хаори. За секунды до того как счастливый и дождавшийся своего парень был готов выскользнуть из лаборатории, чтобы подставить лицо холодным каплям. Хватка у Сенку стальная. Из-под его пристального надзора убежать получалось крайне редко. Поэтому местные оставляли Асагири сидеть в лаборатории под чутким руководством Сенку. И работать. Много работать. Но — секрет большой, в котором Ген никогда не признается, — ему было в радость. Менталист хотел быть полезным. Только вот к вечеру работы поубавилось. Дождь начался с последними лучами уходящего солнца. Небо было окрашено в разные оттенки жёлтого, красного и розового. К вершине все цвета переходили в фиолетовый, а далее — в насыщенный синий. Ген задержал дыхание от восторга. Любоваться приходилось лишь малой частью неба — горизонтом. Остальное скрыли серые тучи, принёсшие ливень. Вдалеке засверкали первые молнии. Сотрясли небо раскаты грома. Природа начинала свою мелодию. Убежать от отвлёкшегося Сенку — проще простого. Пока учёный делал последние записи и взбалтывал колбу с неизвестным Гену веществом, менталист ускользнул по-тихому. Только дверь предательски скрипнула в конце побега. Но Ген шустрее. Шаг. Два. И вот он уже под открытым небом. Капли приятно холодят кожу, волосы враз намокают вместе с одеждой, но Ген лишь сильнее жмурит глаза и вскидывает подбородок вверх, подставляя лицо дождю. Форменное безумие в чистом виде. Какой-то психологический сдвиг. А может, Ген просто неисправимый плювиофил. — Менталист, подай ту стопку, — Сенку тычет в сторону ящика с бумагами, отвлекаясь от расчётов. — Эй, Ген, я жду. В ответ тишина. Ишигами хмурит брови, тихонько чертыхается и окидывает взглядом помещение… Пропал. Чёртов засранец ускользнул прямо из-под носа учёного и удрал восвояси. — Асагири… — практически рычит Сенку. Чтобы догадаться, куда пошёл болтолог, не нужно быть телепатом или экстрасенсом. Сенку поднимается с насиженного места, хрустит шеей, разминает затёкшее тело и бросает взгляд на окно. В яблочко. Там, на улице, подставляя лицо холодным каплям и улыбаясь во все тридцать два, его пропажа стоит и мёрзнет. Сенку прикрывает глаза ладонью и думает. Отчитать? Не поможет. Плавали. Знаем. Тогда, может, припахать, чтоб на улицу и времени выйти не было? Жестоко. Ген тоже на благо Царства Науки трудится, хоть и отрицает это. Так и не решив, что делать, Сенку стаскивает со спинки стула шкуру и выходит следом за Геном. Небольшая заминка — чтобы уговорить себя идти мокнуть под дождём, — и учёный разделявшее их расстояние преодолевает за пять секунд. Сенку нависает над так и не заметившим его присутствия болтологом и укрывает последнего шкурой. «Надо было сделать зонтик», — думает. Но мысли свои так и не озвучивает. С горестным вздохом он прикрывает глаза и шепчет: — Заболеешь ведь, балда. Ген вздрагивает всем телом. Он веки приподнимает и удивлёнными глазами на Ишигами таращится. Сенку мокнуть не любил. Он на дух не переносил влагу и в период ливней из дома выходить не хотел — всё сопротивлялся. А Ген всегда, стоило дождю начаться, с улыбкой маньяка шёл под холодные капли. Поэтому увидеть Сенку сейчас на дворе было… неожиданно. — А ты что тут забыл, Сенку-чан? — решает поинтересоваться Ген, ловя момент и рассматривая черты лица напротив. Позволить себе этого он не мог в другое время, но сегодня ведь всё выходит из-под контроля? — Тебя забыл, — сдувает лезущую в глаза прядь Сенку. Руки затекают: держать шкуру над их головами совсем не удобно. Порыв ветра бьёт в спину вместе с холодными каплями, и Сенку ёжится. Происходящее начинает немного нервировать. Да и внимательно смотрящий на него Ген вызывает смятение. Ситуация какая-то неправильная. Непривычно. Да, просто непривычно. Ощущать на себе пристальный взгляд «прямо в душу» — непривычно. Стоять под проливным дождём — непривычно. Выходить из зоны комфорта и покидать уютную лабораторию ради кого-то в непогоду — непривычно. «Но не неприятно», — мелькает на периферии сознания. — Вот как, — тянет менталист. И в этом «вот как» столько любопытства, что Сенку удивляется умению менталиста так своим голосом управлять. В который раз. Сильный порыв ветра вновь бьёт в спину, вырывает из ослабших пальцев шкуру и оставляет двух юношей без защиты. Стоит только их импровизированному зонтику улететь, как становится холодно. Тяжёлые капли бьют по голове, плечам, рукам. Ген довольно жмурится. Он словно кот ластится — лицо стихии подставляет. И только веки иногда подрагивают, когда вода в глаза норовит попасть. Гену хорошо. Просто. По-человечески. Потому что рядом — только руку протяни, — стоит Сенку. Для Гена компании лучше не сыщешь. Болтолог аккуратно приоткрывает правый глаз, чтобы бросить беглый взгляд на учёного. Вот только взгляд беглым быть перестаёт. Ген подвис. Причём на приличное количество времени — секунд двадцать, не меньше. Напротив стоящий Сенку тоже жмурится, улыбается легонько-легонько уголками губ и зачёсывает рукой потерявшие объём волосы. И эта картина настолько домашняя и уютная, что Гену кажется, будто он подсмотрел за Сенку — так бесчестно и нагло — в момент, когда спадают многочисленные маски. Хоть это Сенку за ним смотреть шёл. — Ты во мне дыру просверлишь, менталист, — говорит Ишигами, приоткрыв глаза и ухмыльнувшись. — На что смотришь? — Любуюсь, — бросает Ген в ответ. Асагири делает шаг назад и кружится вокруг своей оси. Он пристального взгляда из-под полуприкрытых век не замечает. Не обращает внимание на покрасневшие уши и щёки. Списывает всё на оптическую иллюзию, плохую видимость и выдачу желаемого за действительное. А Сенку всё за действиями болтолога следит. Рядом с Геном всегда так: не знаешь, что в ответ выкинет. И часто такие вот фразочки учёного в ступор вгоняют. Потому что подтекст и всё недосказанное в воздухе висят. Их и без дополнительных изъяснений понимаешь. Атмосфера позволяет Гену ощутить чуточку свободы. Поэтому сейчас он не думает, что делать и о чём говорить. — Возьмём средство для ухода и уйдём. А улыбку стирать строго под холодным дождём, — тихо напевает старший, вспоминая песню из прошлого. Теперь Ген видит в этих строках больший смысл. Голос менталиста практически сливается с мерным стуком капель о землю. Сенку всё так же смотрит — сейчас он в роли наблюдателя. Потому что увидеть Гена, просто Асагири Гена, без лишней бравады и попыток казаться поверхностным человеком дорогого стоит. А ещё у менталиста голос приятный. Тихий, прямо как его излюбленный дождь. Ген делает шаг вперёд. Навстречу. Хочется подойти ещё ближе, взять замершего учёного под руку, развернуть к себе лицом, перехватить ладонь поудобнее и закружиться в танце. Напевать под нос какую-нибудь песенку из старого мира, вальсируя, прямо как в тех сопливых фильмах из прошлого. Вот только Ген себя в последний момент одёргивает. Позволить себе большее он не может — только настоящая улыбка и ни грамма фальши в голосе. Да и Сенку такой странный порыв не поймёт. — Менталист, — тихо зовёт парня Сенку, немного проникшись атмосферой. — Чего завис? Идём в дом. Гену идти никуда не хочется. И Сенку это в его глазах видит. Вздыхает, решаясь секунды три… И в следующий миг Ишигами сокращает разделяющую их дистанцию, хватает опешившего болтолога за руку и тянет Гена в сторону обсерватории. Домой. — Заболеешь ведь. Лечить кто будет? — спрашивает научник, бросив взгляд через плечо и ухмыльнувшись. — Неужели Сенку-чан оставит своего верноподданного страдать от простуды? — шутливо тычет локтем в бок младшего Асагири. Учёный в ответ лишь фыркает. Ген улыбается немного шире, чем обычно. По-настоящему. И поудобнее перехватывает чужую ладонь, переплетая их пальцы. Они заснут в обсерватории вместе. Уже в который раз. Кажется, это становится их маленькой традицией. После этого случая Ген смотрит на Сенку немного иначе. И может быть, немного чаще и чуть более пристально. А Сенку, ощутив на себе пронзительный взгляд серых глаз, поднимет в ответ свои красные, найдёт в толпе геновы и, установив зрительный контакт, непременно улыбнётся уголками губ.