Подснежник

      — Эй, пойдешь с нами сегодня на тот корабль: нам нужен кто-то на шухере, — не спрашивали, а утверждали. Парень стоял над ним, вплотную притулившись бедрами к парте. И так как Вова головы от тетради не поднял, парень с усмешкой толкнулся бедрами в край стола, и другой его край врезался в ребра омеги. Хрипло выдохнув, Вова поднял растерянный взгляд на старшего.       — Че не отвечаешь? Борзый?       — Н-нет! Я кивнул! — пролепетал Вова, чуть отодвигаясь на стуле назад.       Альфа ухмыльнулся, сунул руки в карманы и удалился из класса. Вова проводил его взглядом. Это был его троюродный старший брат Саша. Омега очень хотел ненавидеть старшего, но сил на ненависть у него не было. Не было сил сопротивляться, говорить твердое: «Нет!». Может, если бы он хоть раз сказал нет кому-то кроме своего отражения, то это круто бы изменило его жизнь? Или не изменило…. В любом случае, Вова никогда не узнает, ведь сказать слово против он не мог. Стоило только кому-то повысить на него голос, придать тону агрессию и все, он затыкался и кивал как болванчик.       Прозвенел звонок. Урок биологии был его любимым, потому что здесь преподавал великолепный человек. Бета относился к делу серьезно, хоть в классе и было всего десять человек, девять из которых пойдут по стопам родителей, закончат местную школу навигации и отправятся на вахту в море. В их обычной школе было всего девять классов образования, и Вова был в выпускном. Он являлся единственным омегой в классе, что не было редкостью. Здесь, на Севере, было очень много пар бета-девушка и альфа-мужчина. То ли природные условия, то ли катастрофы местного масштаба, но омег здесь почти не рождалось. Тем более омег-парней. Он и сам то привезенный, а не рожденный здесь.       Два года назад они с отцом переехали. Причин для переезда было много, но основная — побег от коллекторов. Так вышло, что отец без согласия стал поручителем на кредит жены, то есть мамы Вовы, но она смоталась из семьи, отказалась выплачивать и умело пропала с радаров. Омега даже не злился на нее, ну, может, только чуть-чуть.       Жить с его отцом было невозможно. Он придирался к каждой мелочи и оперировал любой свой наезд фразой: «Ты же омега!». Вова помнит, как сильно старалась мама, как обучала его поведению рядом с отцом. Он знал, как себя вести, когда тот приходит злой после работы или выпивает больше, чем обычно. Омега всегда помнил, что к приходу отца дом должен быть вылизан, а на столе приготовлен ужин из двух блюд: первое и второе. Ведь он добытчик, он зарабатывает, он альфа, а значит умнее по природе. Порой Вова сомневался в этом, но чаще всего ненадолго, потому что видел, что мама-омега ничего не могла сказать против слова отца-альфы.       После урока Вова собрал свои вещи в рюкзак и собирался выйти из класса, но его окликнул учитель:       — Вов, не поможешь? — он кивнул на стопку тетрадей. Сам учитель держал в руках большую коробку с колбами, сегодня они проходили строение лягушки. По словам беты, они должны были ее препарировать, но, увы, наловить за ночь он их не смог. Конечно же это была шутка, какие тут лягушки.       — Я сегодня на кружок не приду, — ответил Вова, но стопку тетрадок взял.       — Как? Мы же сегодня будем пересаживать помидоры, — искренне удивился учитель.       — Отец попросил прийти домой пораньше, — соврал омега. Мужчина лишь задумчиво кивнул и тут же перевел тему на саженцы, что ждут их в школьной оранжерее. Официально кружка не было, потому как оранжерея содержалась на деньги учителя и парочки местных жителей. Но бета с удовольствием пускал в нее учеников, чтобы курс ботаники не приходилось показывать на пальцах, и чтобы дети, родившиеся и выросшие здесь, в живую увидели хотя бы кроху зеленой флоры.       Стоя на холодном ветру за школой, где они обычно собирались, Вова был готов расплакаться. Ему настолько сильно хотелось сейчас быть в теплой оранжерее и пересаживать саженцы помидоров в большие глиняные горшочки, которые они подготовили в прошлый раз, а не ждать Сашу с друзьями, на улице.       — О, а вот и наш последний член команды! — заголосил Саша, выйдя с парой ребят из-за угла.       — Член? — усмехнулся Кирилл. — Он же омега!       — Команда членов и крошечный корнишон, — дополнил его Семен.       Саша поддержал друзей, громко рассмеявшись.       Вова шмыгнул носом, искренне не понимая, с чего они взяли, что его член похож на сорт растений вида Огурец посевной, снятого раньше полного созревания….       Эти два ботаника-недоучки были одноклассниками Саши и по совместительству друзьями. Вова бы с такими не общался, от них несло как от его отца — куревом и кислятиной. Но сам же отец и откомандировал Вову Саше, когда они только переехали. Их отцы были не просто родственниками, но и давними друзьями, а мнение омеги никого не интересовало.       Трое балагуря шли по чищенной от снега дорожке в сторону порта, а Вова плелся следом. У него быстро замерзали руки, пальцы начинало выкручивать от холода, но перчаток не было. Он их благополучно где-то потерял. Потерял и боялся рассказать отцу. В карманы руки никак не засунуть, они наглухо зашиты. Так вышло, что карманы внутри порвались и однажды у него туда завалились ключи. Достать их не вышло, он боялся порвать сильнее, но при этом паниковал, что скоро придет отец, а он все еще топчется в подъезде и дома ничего не готово. Вот с тех пор карманы и зашиты.       — Эй, мелкий, мелочь есть?       Вова вздрогнул и задрал голову. Это был Семен, Саша и Кирилл ушли вперед, о чем-то переговариваясь. Он спрашивал о деньгах постоянно, потому что однажды у омеги были деньги. Но с тех пор отец больше карманные не выдавал. Ведь сказать, что их насильно отобрали, он побоялся, а тому, кто вечно что-то теряет денег больше не выдают.       — Нету, — честно ответил омега и похлопал по зашитым карманам.       — Че вы там встряли? — окликнул их Саша.       Семен скривился, но, повернувшись к альфе, заулыбался и быстро подошел к парочке. Омега удивленно проводил его взглядом, но значимости поведению вынужденного товарища не придал. Он вообще мало знал об этих троих, кроме того, что они сталкеры. Точнее самые простые мародеры.       Добравшись до заброшенного порта, они направились вдоль береговой линии. Альфы громко переговаривались, о том, что ночью на берег вынесло очередное потопленное судно. Здесь, в прибрежной части, было не мало таких, особенно со стороны залива. И время от времени мощный прилив выплевывал к берегу очередное ржавое корыто. Приносило их с другой части полуострова, потому никто особенно быстро не стремился их убрать. Администрации было выгодно закрывать глаза — хоть какое-то развлечение для местных. Обычно их убирали не раньше лета, а к тому времени успевали растащить все, что можно было. Но чаще это событие привлекало внимание только подростков — как правило судно выносило боком, потому и взять оттуда было нечего, ибо залезть внутрь не представлялось возможным.       Это было не просто рыболовное судно, а целый корабль, и вынесло его удивительно удобно, почти так, как по морю ходил, лишь чуть накренившись.       Омега стоял на пригорке и завороженно смотрел на огромный металлический труп, что выглядывал из-за поворота, скрываясь за скалой. На бело-черном фоне снега и моря, он выглядел по-особенному жутко. Это была вторая такая вылазка для Вовы. Первый раз произошел в прошлом году, когда на эту же часть берега вынесло старое рыболовное судно. Они только по палубе походили, потому как все, что было ниже, оказалось затоплено.       — Нихуя себе… — пропел Кирилл. Альфы тоже остановились, только уже внизу, у самой кромки воды.       Вове решительно не нравилась затея, но его не спрашивали. А если бы спросили, то он бы рассказал, что проржавевший корабль, на котором не осталось и миллиметра корабельной краски, выглядит слишком странно. Разве такое возможно, чтобы металл проржавел настолько, что кроме больного бронзово-рыжего и темных пятен каких-то морских наростов — больше ничего? Значит он не дрейфовал полузатопленным, а долгое время был на дне?       — Мы первые! — радостно воскликнул Саша, перекрикивая шум волн. Он вытаскивал из-под горы старых сетей лодку. Кирилл принялся растаскивать вынесенные приливом мусор в виде бревен и комков тех самых темных наростов-водорослей, расчищая путь, чтобы подтащить лодку к воде.       — Эй! Спускайся помогать, чего ты там как вкопанный встал? — позвали омегу, и парнишка, не противясь, спустился вниз. Хватаясь замерзшими пальцами за бревна, он оттаскивал их в стороны, мысленно радуясь, что просто постоит на шухере и ему не придется подниматься на борт. Хмурое грязно-серое небо разразилось снегом. Но мелкие нечастые снежинки ни на секунду не остановили их дело.       Лодку подтащили к воде. Вова выдохнул и отошел чуть назад, вновь взглянув на ржавую громадину. Да, альфам предстоит непростое дело, корабль накренился на сторону берега, а потому зацепиться за ржавую лесенку и подниматься почти по отвесной будет не просто.       — Запрыгивай, мелкий, — отдал команду Саша. Все трое обернулись на замершего омегу.       — Ч-что? — выдохнул Вова, взглянув на них, затем на корабль и снова на альф.       — А какой толк от шухера с берега? Ты нам как о приходе полиции сообщишь? — выдохнул Семен, разжевывая напуганному парнишке логику их решения. Будто местной власти действительно есть дело до таких вещей.       — Но к-как же я заберусь? — испуганно произнес Вова, схватившись пальцами за низ куртки.       — У нас есть веревка. Мы вообще-то, подготовились, — ответил Саша таким тоном, словно оскорбился вопросу.       — Я не умею плавать! — попытался выдвинуть свой последний аргумент парнишка, увидев, как к нему направились Кирилл с Семеном.       — Плавать и не придется. Если, конечно, ты не зассышь и не сиганешь с палубы в море! — пошутил Кирилл, услышав в ответ одобрительный смех друзей.       Вова на его слова только поежился. Но сдаваться не собирался. Он панически боялся глубокой темной воды, поэтому, попятившись, развернулся и бросился бежать. Вслед ему раздался свист и веселый гомон, а еще топот. Взбираться обратно в горку было тяжело, но омега, со слезами на глазах, бежал. Ему с лихвой хватило прошлого раза, он с тех пор в ванной купаться не может. Да его потряхивает просто от вида моря и его темной глубины, которую видно с берега.       Забежав на горку, он прицепился за собственную ногу и покатился вниз кубарем. Первым его догнал Семен. Схватил за куртку едва начавшего подниматься омегу и дернул, приземляя назад на пятую точку.       — Попался!       — Пожалуйста! От-отпусти! — взмолился Вова, цепляясь руками за руку альфы, который сжал его плечо и не давал подняться.       Кирилл остановился на вершине и что-то прокричал им.       — Конечно. Поцелуй и я отпущу, — вдруг сказал Семен и потянул омегу на себя. Вова испуганно вылупился на парня, глядя как обветренное, воняющее сигаретами лицо стремительно приближается к его. Извернувшись, он ощутил колкое касание на скуле, от чего сил резко прибавилось и дернувшись вперед, он таки высвободился из хватких пальцев. Второй рукой Семен поймать его не успел, а бежал Вова как в последний раз. Даже слез уже не стало, но альфа не погнался, причину омега не знал и оборачиваться не стал, спеша скрыться за заброшенными рыбацкими домиками.       Денег на автобус обратно у него не было, поэтому домой пришлось идти пешком. Снег все усиливался, и путь делался все тяжелее. Ухудшало положение и то, что Вова не очень хорошо знал эту часть города. Отец запрещал ему ходить куда-то помимо школы и кружка, а это значит, что его траектория была всегда одинаковой и никак не могла его занести в эту часть города. Благодаря «дружбе» с Сашей, он, конечно, побывал уже почти везде, в обход отцу, разумеется, но за дорогой толком никогда не следил, предпочитая идти с опущенной головой. Альфам было сложно сказать «нет», а отцу было страшно сказать правду. При любых попытках выставить Сашу в плохом свете он тут же ловил ментальную и словесную оплеуху.       К сожалению для отмороженных пальцев и щек, с приходом темноты он окончательно заблудился. Снег усиливался, и беспощадный ветер сдувал худощавого омежку с верного пути, в конце концов, Вова прибился к подъезду какого-то дома, где у входной двери горел свет. Пароля от чужих подъездов он не знал, а по природе своей значимости не ощущал, потому даже не стал пытаться нажимать на номера квартир, чтобы пустили в подъезд погреться. Забившись в угол на крыльце, а здесь у крыльца были кирпичные стены с двух сторон, он укрылся от ветра и снега, но никак не от холода. Омега никогда не терялся раньше, поэтому, потеряв дорогу, словил самую настоящую панику. Сжавшись, скрестил руки и спрятал ладони под мышками.       Ему страшно, очень страшно.       Что с ним сделает отец? А если он заболеет? Кто будет готовить и убирать в доме? А когда дома нет еды и грязно, старший альфа очень злиться, до фиолетовых пятен на спине и ягодицах, до обжигающих пощечин и выбитых пальцев. Вова со всей силы не хотел быть плохим омегой, но обстоятельства были сильнее его и потому он горько плакал, неконтролируемо трясясь от холода.       Очень скоро слезы слепили ему льдом ресницы, а влажные губы лопались на стремительно понижающемся морозе. С приходом темноты становится невозможно холодно. Шмыгнув носом, он ощутил, как слиплись ноздри. Заскулив щенком, он принялся слабо тереться о собственное плечо, потому как дышать ртом на таком морозе смертельно опасно.       — …ключи что ли потерял? — донесся до него чей-то голос. Сил не нашлось даже чтобы насильно разлепить глаза.       Большие теплые ладони, с которых, очевидно, ради этого дела сняли перчатки, подняли его лицо к тусклому свету лампы у подъезда. Вновь заскулив, омега все же открыл рот и глотнул ледяной воздух, содрогаясь от того, как крохи тепла были уничтожены им таким необдуманным поступком.