Мы сможем. Вместе.

Марк застыл от шока. Причин было много, но основная, это Сашина прямолинейность. Она всегда избегала неприятных разговоров, которые хоть и не много, но выбивали её из колеи. Это касалось даже разговоров с тренерами, она сама принимала свои ошибки, разбирала с собой же, но не хотела проговаривать это с кем-то. Трусова боялась что-то высказать людям которые ей мешали, задевали или высказывали что-то некорректное, она бы просто согласилась, проглотив ком неприязни и некоторой ненависти. Марк много раз разговаривал с ней на эту тему. Говорил, что никто не читает её мысли, не может по взгляду определить, что она хочет или по тому как она написала сообщение понять, что произошло на самом деле. Она соглашалась. С нескрываемым непониманием, но принимала. Училась разговаривать, будто бы и не умела. Здесь она была уязвима и открыта. Саша высказала всё то, что давно хотела сказать. Не боялась осуждений, потому, что сам Марк говорил о любви к ней. Говорил как дорожит, а она просто отдалась тем неизведанным чувствам что наполняли её сердце. Действительно, она никогда не признавалась в любви, не готова была связать с кем-то свою жизнь. По мнению девушки отношения что-то лишнее в её жизни, что-то необязательное, следовательно можно про них не вспоминать и забыть. Невозможно подпустить кого-то так близко к себе, отдавать часть себя, не зная, что будет дальше. Да и в сердце Трусовой был какой-то страх неизведанного. Возможно из-за отсутствия должного общения с мужским полом, она не знала, как себя вести. Никто не звал её в кино, на свидание. Не засыпал комплиментами и признаниями. Родители контролировали её отношения, точнее их отсутствие. Но с Кондратюком было по-другому, с ним хотелось жить, чувствовать его тепло, смотреть как он рисует. Он не похож на остальных. Он один такой нежный, чувственный, но решительный и смешной одновременно. Его ступор был слишком долгим, Саша серьезно напряглась и отступила чуть дальше от Марка, в ожидании. - Хоть что-то... Скажи мне хоть что-нибудь. Не молчи. - девушка плакала, не пытаясь скрыть это. Тут парень кажется пришёл в себя, но взгляд не выражал счастья, лишь растерянность. - Саш, я рад что всё сложилось так. - он аккуратно подбирал слова, что бы не растоптать Трусову снова. - Я люблю тебя и ты это уже знаешь, но я хочу что бы ты сказала мне это уже в лучшем своём состоянии. - Всмысле? - она буквально прокричала это, почти так же как на кухне. - Тише. Марк хотел её обнять, но она выставила руку перед собой, создавая «стену» между ними, слишком больно. Она уязвима, а этот жест, попытка взять себя в руки. - Сейчас ты на эмоциях, твои эмоциональные качели меня пугают. «Пугают... Только это слово проносилось громким эхом в голове. Он боится меня?» - Давай вернёмся к этому разговору когда ты окрепнешь и встанешь на ноги. Когда не будет срывов. Я помогу. Мы вместе через это пройдём. - он вытянул руки для объятий, но Саша впервые отшатнулась от него, как от огня. Словно нож в сердце, она просто в ступоре. Эти слова медленно сжигали её надежду на взаимность. Вопрос - что делать дальше? В её голове была счастливая картинка о том, как они сейчас поедут домой, как потом будут засыпать вместе. Но всё разбилось о суровую реальность, которая не была снисходительна к Саше. Слезы перестали течь, лишь опустошение и глухота внутри. В голове звучат отголоски его душераздирающей речи, которая никак не вписывалась в его «любовное письмо». -Я была с тобой честна, от самого первого слова. Я хотела сказать это ещё давно, до, как ты позволил выразиться, «моего не лучшего состояния». Что происходит? Сначала ты говоришь что любишь, потом мы ругаемся, я говорю что люблю тебя, а ты меня отвергаешь. Она смотрела куда-то вверх, блуждая взглядом по потолку, как будто на нём написаны ответы на её вопросы. - Это для твоего же блага, тем более я не отверг тебя, а отложил немного наш разговор. Марк смотрел на неё, на то, как менялось её лицо, с каждым его словом, она становилась серьёзнее . - Отложил. - она смеялась от безысходности, пришло понимание, что её отвергли. Другого шанса не было. Это не аксель который можно пробовать раз за разом, разбивая себя на льду, но получать, так называемую награду, в лице удачных прыжков. Это чувства, которые не могут быть отложены на потом. - Кондратюк, я не курсовая. Я не попытка прыгнуть каскад, меня нельзя отложить. Я не хочу ждать, не зная, что я жду. А если я не встану на ноги, если утону в этой луже. Ты разлюбишь меня. - она не спрашивала, а утверждала, каждое новое слово было сказано твёрже предыдущего, каждое новое слово превращалось в кирпич и выстраивалось в новые баррикады перед ней. Они оказались на самом начале этого пути. Как в компьютерной игре, не справились с управлением, и начали всё сначала. Получили свое наказание, за то, что не смогли справиться с «управлением», не справились с чувствами. Трусова не хотела больше унижаться, она хотела забыться, просто выпасть из жизни на какое-то время, поговорить с кем-нибудь. Она направилась в сторону бортиков под возгласы Марка, но она не обращала внимания на него, ей хватило его слов, даже больше чем нужно. Но всё таки он нагнал её, когда пришлось надеть защиту на коньки. Когда девушка уже хотела уйти со льда, поехать домой и лежать в кровати, а лучше спать, часов двадцать, Кондратюк всё таки удержал её руку и хотел притянуть к себе, но Саша шарахнулась от него как от пламени, будто он являлся угрозой, а не любимым человеком. -Не надо, я поняла, всё что ты хотел мне сказать. Видимо, ничего не получится. - Она скинула его руку и смотря в пол выскочила с катка. Он остался там, просто сел на лёд и впервые трезво взглянул на ситуацию. Он сам всё разрушил, сам всё растоптал. Марк всё испортил. В голове сошёлся пазл, но он был и не нужен уже. Сашу не вернуть. Всё что оставалось это думать. В душе царапались кошки и чувство вины душило, он провёл рукой по шее, чувствуя недостаток кислорода. Александра Трусова никогда не была открытой и дружелюбной, никогда первая не начинала разговор. Никогда бы она не обняла первая, не написала. Не хотела надоедать, навязываться или принуждать к общению. Они так медленно шли к этому этапу, а он отверг, наговорил глупостей. От этого дня осталась разбитая Трусова, подавленный Марк и подарок, который девушка так и не успела ему отдать. И Светлана Владимировна, которая как никто другой хотела счастья им обоим, но впервые не хотела давать Кондратюку какой-то совет или подсказать решение, потому что сама не понимала всей соли происходящего. *** Но история ещё не закончилась, а значит, всё ещё может наладится. Верно? Теперь, все кто знал о произошедшем были в шоке и не знали что делать. Удивительно было то, что Трусова теперь понимала, чем она займётся в ближайшие дни. После произошедшего, она вернулась домой. Теперь и квартира не была безопасной, всё напоминало о нём. О том, какую роль он играет в её жизни. Взгляд проходил по квартире и каждый предмет находил что-то, чем можно зацепиться за парня. Кухня, ванная, её собственная спальня. Ей не было здесь места. Как нет теперь ему, в её жизни. Уснула девушка сначала в гостинной, потом в спальне, в конечном итоге она стянула своё одеяло и подушку на пол и спала там. Потому что Марк не связан с её ковром и постельным бельем. Как жаль, что Саша только потом поняла, насколько привязана к нему. Зависит от него. Он необходим как кислород, как порция её собственной дозы. В жизнь девушка ввела новое правило, не произносить его имени, не вспоминать о нём, убрать всё, что связывает их. У неё появился собственный Волан Де Морт. Тот чье имя нельзя называть. В связи с этим, после её, как казалось, вечного сна, а точнее восемнадцати часового, она убирала всё в своей квартире. Срывала фотографии со стен, сметала всё что являлось триггером для её мозга, всё что было неуместным. Но в итоге её комната стала такой пустой, такой неуютной, вся квартира была для неё чужой, всё что она так берегла просочилось сквозь собственные пальцы. Несмотря на её злость к парню все что не прошло её тщательный отбор, она не выкинула, рука не поднялась. Как бы она не хотела его забыть, но всё же внутри остался этот маленький огонёк, что всеми силами пытался растопить её ледяное сердце. Так что, санкционные вещи покоились в коробках под кроватью, обильно перемотаные скотчем, как будто, если бы скотча было не достаточно, то воспоминания выберутся и поглотят Сашу полностью. После этих эмоциональных бурь она вновь засыпала, не брала трубки, не отвечала на сообщения. Выпала из жизни, как она и хотела. Но кто бы знал, кто начнёт её возвращать даже без помощи специалиста, которого она, кстати, отменила. Сейчас язык бы не повернулся сказать что-то про «того самого». На этом моменте могло закончится все, её спортивная карьера, её отношения с ним, её жизнь могла оборваться. Но все таки реальность проявила снисхождение к девушке и привела к ней ту, от которой можно было ждать поддержки в самую последнюю очередь. С момента который стёр надежды на будущее прошло уже дня три, когда на пороге появилась железная леди, которая пришла сама, по своей воле. Этери Георгиевна появилась на пороге её квартиры рано утром, слишком рано. Женщина позвонила в дверь в пол шестого утра, Трусова ещё не ложилась, в связи с последними событиями она потеряла нить времени, даже не смотрела какое число на календаре. Но к приходу «бывшего» тренера она не была готова, думала что это Марк, мама, в крайнем случае Аня, но вот не как не Тутберидзе. Когда Саша распахнула перед ней дверь, то женщина мягко говоря удивилась внешнему виду спортсменки, опухшие от слез глаза и пижама в перемешку с одеялом. Видеть подопечную в таком состоянии было в первые и что-то кольнуло в сердце. Чувство вины, что это она довела её до такого. Обычно Этери не была тактильной, но тут не возможно было её не обнять, она словно маленькая девочка, которая потерялась и не знает, что дальше делать. Трусова не отталкивала, а наоборот прильнула к тренеру и зажала в объятиях. В этой позе они провели примерно минут пять, пока не появилось какое-то чувство стыда, беспокойства. Сами не поняли. - Проходите. - Саша указала на проход на кухню, а сама закрывала входную дверь. Пыталась взглянуть на себя в зеркало, не смогла. Стыдно. - Как ты? - тренер смотрела прямо в глаза, видела что она чувствует. - Терпимо, а вы как? - Чайник поставила на плиту и стала искать что-то к чаю, лишь бы не смотреть в глаза Этери. - Я скажу прямо. Я пришла что бы пригласить тебя на тренировку. Хочу что бы ты вернулась к нам. Мы скучаем по тебе. Я не могу себе позволить, оставить тебя так. Сказать что Трусова удивилась, ничего не сказать. Этери Георгиевна сама пришла к ней и уговаривает придти на тренировку, вернуться. Это сон? Параллельная вселенная? - Я не знаю. Мне кажется что я за это время кататься разучилась. - Саша, я понимаю, что сейчас тяжело. Но ты особенная, сейчас ты нужна всем нам, мне. Я хотела извиниться, если что-то делала не так. - Вы не должны извиняться передо мной, но как вы представляете моё возвращение. Я приду, помашу всем рукой и продолжу заниматься, как ни в чем не бывало? - Ты не представляешь, как мы по тебе скучаем. Дудаков с ума сходит. - Я подумаю, но ничего не обещаю. А как же моя нестабильность. Не смотря на сильное желание вернуться на лёд, она помнила об их разговоре и напряжённых отношениях. Женщина усмехнулась и даже смахнула одинокую слезу, на что Трусова ещё больше впала в удивление. - Я поняла за это время, что нет стабильных людей, невозможно полностью контролировать ситуацию. Невозможно быть идеальным. Длинная пауза была прервана свистом вскипевшего чайника. -Я пойду, нужно готовиться, я буду ждать тебя сегодня. - Но вы же понимаете, что я сегодня даже тройные наверно не прыгну? - Катай в удовольствие. Она по доброму и искренне улыбнулась, собирая вещи. - До свиданья, Сашенька. Этери Георгиевна ушла так же быстро как и пришла. Но оставила после себя шлейф сомнения, идти или нет? Вообще Саша думала о том, что возможно стоит попробовать позаниматься у Светланы Владимировны, но этот вариант был сразу откинут. А слова о Дудакове вообще добивали, поэтому у девушки было примерно десять минут на то, что бы подумать и двадцать, что бы собраться и выехать.