Necrosis

Я просыпаюсь от будильника и иду в ванную, только потом поняв, что что-то не так. Потолок выше, чем обычно. Ногти у меня белые, а не черные. На будильнике стояла незнакомая песня, да и там, где у меня обычно ванная, теперь кухня. Еще ничего не закончилось, и я снова вижу сон, так похожий на реальность. Это никогда не закончится, потому что я никогда не забуду их. Я помню лицо каждого, кто заставил меня окунуться в кошмар. В моей коллекции их так много, что я обречена видеть кошмары до конца своих дней. И вот я вижу это лицо — жуткое, в порезах и швах, как будто его обладателя собирали заново по частям. У него глаза разного цвета — как будто они раньше принадлежали разным людям. И я смотрю в каждый из них по очереди, а он смотрит на меня. Если долго вглядываться в бездну, она начнет вглядываться в тебя. Поэтому я смотрю на него в ответ. — Ты же не против, что я вошел в твою комнату, пока ты спала, Хару? — Он улыбается так, будто счастлив меня видеть, но я понимаю, что мой ответ не имеет смысла. Он тоже это понимает, и говорит: — Хотя я бы все равно зашел. Я просто слишком скучал по тебе. Смотрел, как ты спишь. Он сидит, закинув на кухонный стол ноги в грязных ботинках. Я стою довольно близко, поэтому он, усевшись прямо, притягивает меня к себе за руки. Его руки ледяные, как будто ненастоящие, покрыты швами так же, как и его лицо. Довольный, он обнимает меня за талию и с нежностью прижимается лицом к моей груди. Поскольку это уже было, поскольку это не просто дежа-вю, в этот раз я знаю все необходимое. Находиться в его объятиях еще страшнее, чем смотреть на него не только потому, что он незнакомец. В этот раз еще страшнее, потому что он даже не человек. — Ну же, обними меня, Хару, — канючит он. Мои руки брезгливо застыли в воздухе, потому что я все еще не знаю, оттолкнуть ли его. Я все еще не знаю, есть ли смысл пытаться переснять уже вышедший в прокат фильм. Я кладу ладони ему на голову, а он прижимается еще крепче. У него внезапно мягкие волосы, хотя я ожидала, что они будут жесткие, как у куклы. Хорошо, что я не вижу его лица, и хорошо, что он не видит моего, потому что от его взгляда у меня в животе что-то переворачивается. Это очередной сверхъестественный мир, поверить в реальность которого невозможно, даже если ты адская девочка. Или была ею. А этот парень даже не демон, не оборотень или еще кто-то. Он проклятый дух, и я молюсь, чтобы он просто растворился в воздухе. Но это так не работает — я здесь не для того, чтобы исполнить свои желания по щелчку пальцев. Существо — хотя оно похоже на человека — поднимает свою голову и, упираясь подбородком мне в грудь, смотрит на меня с улыбкой снизу вверх. Теперь мне хочется, чтобы растворилась в воздухе я. От его близости чувство, что у меня сейчас начнется приступ клаустрофобии. Я попала в ловушку — впрочем, ничего нового. — Ты же меня любишь? — говорит он, сжимая меня еще крепче. Даже интересно, что будет, если я скажу нет. Но мой ответ не имеет силы, потому что все это уже было. И я говорю, чтобы действие развивалось побыстрее: — Конечно. А почему ты спрашиваешь? — Нужно, как можно скорее, покончить с этим. — Просто ты кое-что обо мне не знаешь. Он не знает, но теперь уже я знаю о нем все — что мне нужно. Я пророк этого мира, поэтому нет нужды в душераздирающих признаниях. Забавно, что меня послали именно в такой момент — несчастная Хару вряд ли бы выдержала такой удар. Но мне уже ничего не страшно. Меня таким не напугать — так посчитали наверху. А я уже начала думать, что меня невозможно удивить. Сон повторяющийся, поэтому я знаю, что его зовут Махито. Махито напускает на себя невинный вид, как у ребенка, которому стыдно. Но я знаю, что это не так — теперь уже знаю. Наивная Хару, наверное, поверила бы во все, что он говорит. — Возможно, после того, что я скажу, ты не захочешь меня больше видеть. — И он еще сомневается. Это не просто возможно — это стопроцентно. Поскольку это уже было, поскольку у меня уже был пробный заход, сегодня я в достаточно хорошем настроении, чтобы отыграть роль. Я беру его лицо в свои руки. Он так и смотрит на меня снизу вверх с просящим видом, хотя обычно такой вид у меня. Притворяясь любящей Хару, я говорю: — Перестань. Я не представляю свою жизнь без тебя. Я чувствую себя одним из тех придурков, которые бесконечно признавались мне в любви. Эти слова значили для них столько же, сколько и для меня. Меня уже не впечатлить банальными клятвами в любви, потому что есть большая вероятность того, что это неправда. Но им так не казалось. Махито улыбается так, будто поверил мне, но у него все еще грустный взгляд, хотя, казалось бы, совсем уж невероятно, что это создание способно грустить. Он меня отпускает, и я встаю поодаль, готовая бежать. Но вряд ли я бегаю быстрее чудища. — Все с самого начала было ложью. — Теперь он смотрит на меня так, будто не видит, и горько улыбается. — На самом деле… я не был тем твоим соседом, которого ты нашла в интернете. — Мне кажется нелепым, что дамочка нашла себе соседа по квартире, не познакомившись с ним лично, но это еще не самое пикантное в этой захватывающей истории. — Мне пришлось избавиться от него, чтобы занять его место. — Что значит — избавиться? — Я чувствую себя глупо, задавая вопрос с таким очевидным ответом. Хотя, возможно, он очевиден только для меня, потому что я вижу все в черном свете. В отличие от Хару, которая живет в розовых очках. — Я убил его. — Его лицо даже ничего не выражает, как будто бы мы говорим о чем-то непримечательном. Этот фильм достаточно интересный, чтобы посмотреть его во второй раз, поэтому мне удается изобразить удивление и ужас. К тому же, я уже забыла о несчастном убитом и думала, что мы сразу приступим к самому главному. Я такая же циничная, как и он — человеческая жизнь не значит для меня практически ничего. — Зачем? — Я надеюсь, что не выгляжу бездушной куклой, кем я, впрочем, и являюсь, ведь Хару сейчас должна быть раздавлена. — Я давно заметил тебя. — Он улыбается и смотрит так, что я понимаю — это не он в моей коллекции, а я в его. — Даже раньше, чем ты думаешь. — Тут он вдруг показывает свое истинное лицо и заявляет с безумной улыбкой, громко: — Я решил, что было бы весело поиграть с тобой! — Он хихикает так, будто это смешно. Я просто вещь. Товар. Лот на аукционе. И цель покупателя — оценить меня. — Я увидел тебя в метро. Я пошел покататься, даже нацепил чертовы ботинки, притворяясь человеком… Знаешь, что? На самом деле я обожаю отвращение на их лицах, когда они видят меня. Они не знают, кто я, но, наверное, думают что-то вроде «черт побери, да что с ним такое?!». Но ты… мне улыбнулась! Прекрасное начало истории, но я знаю, что это не слюнявая дорама про любовь. Он усаживается удобнее, снова забрасывает ноги на стол и откидывается на спинке стула. Я все еще стою в центре кухни, как статуя. Высокомерно я радуюсь, что это не моя жизнь дерьмо. Я свое уже получила. Но неужели я до сих пор не заслужила спать спокойно? Даже если в моей жизни происходит что-то хорошее, ложась вечером спать, только касаясь подушки, я вспоминаю заново все, через что я проходила раз за разом. — И ты выглядела такой хорошенькой, такой невинной в своем белом платье. Я сразу представил, как было бы здорово обагрить его кровью. Твоей, — продолжает он, довольный собой. Я пытаюсь заставить свое лицо выглядеть нормально, но чувствую, что его перекосило от омерзения. — Я пошел за тобой до дома. Ты такая простофиля, даже не заметила! — Он тянет меня за щеку в умилении. Мне противно от его прикосновения, и я радуюсь, что теперь можно не скрывать это. — Но мне это нравится в тебе. Милашка! — Он смотрит на меня, будто бы я айдол. — Попасть в твою квартиру было несложно. Кто хранит запасной ключ прямо под ковриком, дурочка? Тебе не кажется, что стоит поработать над собственной безопасностью? — Ты считаешь, что теперь в этом есть какой-то смысл? — вырывается у меня, и я делаю шаг назад. — Подожди, Хару. — Он встает и говорит серьезно: — Не смотри на меня так, будто боишься. Пока не дослушала до конца. — А это что, еще не конец?! — Милая Хару, — объявляет он и подходит ближе, проводит большим пальцем по моему подбородку. Я упираюсь в стену. — Я жил в твоей квартире, а ты и не заметила. Я спал в твоей постели, пока ты была в университете. Я смотрел твой телевизор ночью. А ты даже понятия не имела! — Он звонко смеется, радуясь, что его шалость удалась. — Сначала я думал просто похитить тебя. Но это не так интересно, правда? — Он мне подмигивает, словно я могу разделить его энтузиазм. — Я очень старался придумать подобающий способ ненавязчиво познакомиться с тобой. Честно-честно! — Он пытается изобразить невинность, но у него не получается. — Но тут ты сама подала мне идею. Оказалось, аренда тебе больше не по карману, и ты в отчаянии стала искать соседа. Сгодился бы кто угодно. И вот появился я! Твой спаситель! Правда, эта небольшая игра обернулась для меня новыми неприятностями. Мне пришлось придумывать способы, где добыть деньги. Знаешь ли, на самом деле я не работаю… Но об этом мы поговорим позже. Ради тебя я пошел грабить! — торжественно объявляет он с таким видом, будто бы только что признался мне в любви. — Прежде, чем ты скажешь, как ненавидишь меня, скажу, что я готов ради тебя не только на это. Я готов положить весь мир к твоим ногам. Я готов убить каждого, кто обидит тебя. Покажи мне любого! И я тут же убью его! Хочешь? — Он смотрит на меня с такой надеждой, будто бы я действительно могу согласиться на подобное. — Неужели ты думаешь, что я поверю в эту чушь? — У меня мало строк в этой сцене, но и мне приходится поучаствовать. Я не могу быть просто зрителем. — Чего ты хочешь от меня? Чудовище! — На самом деле это действительно так, — серьезно отвечает он. — Я не совсем чудовище, Хару, но я не человек. — Что ты несешь? — Доказать тебе? Я не успеваю отказаться, как он открывает рот. Хотя ртом это назвать трудно — больше похоже на пасть демона в тупом ужастике. Но это еще не самое противное — у него там появляются… маленькие руки, выросшие прямо из его щек. В общем-то непонятно, что это, потому что у меня вырывается визг. Самообладание иногда изменяет даже мне, и я, закрыв рот рукой, отступаю назад, хватаясь за стол, чтобы не упасть. Полное погружение в роль. Даже если видел это однажды, это не значит, что ты не испугаешься. Даже если ты адская девочка, это не значит, что для тебя это нормально. Махито смотрит на меня, обидевшись, как будто бы его оскорбила моя реакция. Наверное, он ожидал, что глупая Хару после такого поразительного признания в восторге бросится разглядывать части тела, внезапно появившиеся у него во рту. Пока я стою в ужасе, он говорит: — Послушай, Хару. — В этот раз он не подходит ко мне ближе. — Я проклятый дух. Я воплощение человеческой ненависти, понимаешь? Поэтому я не думал, что со мной может случиться подобное. Не знаю, как и почему, но… Я привязался к тебе. Я больше не хотел просто играть с тобой. Я хотел быть любимым… тобой. — Тут он вдруг начинает казаться таким уязвимым, что даже я ему верю. А уж Хару точно бросилась бы ему на шею. — Сначала я притворялся… Но потом мне стало нравиться лежать у тебя на коленях… Как ты перебирала мои волосы. С радостью встречала меня, когда я приходил домой. Никто никогда не заботился обо мне! И не смотрел на меня так… Пока я размышляю, понадобится ли мне нож, он добавляет с очевидной грустью: — Наверное, теперь я тебе противен… — С таким видом, будто хочет, чтобы я ответила что-то вроде «нет, конечно!» и кинулась утешать его. Хотя жертва тут я. — Это чудовищно, — наконец, отвечаю я, пытаясь применить логику. Но уместна ли логика в моей нелогичной жизни? — Ты разбил мне сердце. Уходи. Я говорю это с театральным пафосом, потому что знаю — он никуда не уйдет. Я знаю это не только потому, что он только что признался в том, что не является человеком. — Я понимаю, тебе нужно время, — говорит он. Я его перебиваю и кричу: — Мне не нужно время! Убирайся! Ты отвратителен! Он смотрит на меня так, будто я нанесла ему страшное оскорбление, и я даже начинаю думать, что действительно сказала что-то ужасное. Хотя вероятность спасения Хару очень мала, хотя мне безразлична ее жизнь, я все же делаю слабые попытки и иду прочь из комнаты. Я готова к тому, что меня убьют в сотый раз. Я готова к тому, что меня ударят — в тысячный раз. Схватят за шею. За волосы. Свяжут и кинут в подвал, засунув в рот носок. Изнасилуют. Можно продолжать до бесконечности, потому что у них богатая фантазия. Махито бросается за мной, и я ожидаю, что он сделает то же, что и другие до него, но он вдруг падает передо мной на колени. К такому я не готова совершенно. — Пожалуйста, не бросай меня… Я смотрю на него в ужасе, но совсем не потому, что он чудовище. Он стоит на коленях, обняв меня за ноги, и в глазах у него слезы. Мне даже становится его жаль. Неужели бедолага действительно привязался к этой дамочке? Хотя у него вместо сердца камень, он боится остаться без нее. Но он сам виноват — не стоило ему вываливать на нее историю своей жизни. Если это можно назвать жизнью. И тогда бы они жили долго и счастливо и умерли в один день. Ну, или принцесса умерла бы, так и не узнав правду. А жаба, которую она ошибочно приняла за принца, нашла бы новую игрушку. — Встань. — Я пытаюсь убрать его руки. — Я не смогу без тебя жить. Я хочу быть с тобой до конца жизни. Я хочу, чтобы все было как раньше… — не унимается он. — Как раньше уже не будет. Ты все испортил. — Мне, наконец, удается вырваться из его хватки, и я отступаю, но он так и стоит на коленях. — А ты хотела ничего не знать? — Он медленно поднимается и смахивает слезы. — Разве я не поступил… как люди это называют?.. правильно? — Лучше бы я умерла, чем встретила тебя, — продолжаю я безжалостно. — Ты нужна мне, Хару! Я понял, что люблю тебя! — Он меня не слышит, как и я его. — Представляешь, как это прекрасно? Я испытываю подобное в первый раз! — Он нервно хихикает, но это уже больше похоже на истерику, учитывая, что он только что чуть не расплакался. — Если ты уйдешь… — Тут он вдруг бежит к окну, распахивает его настежь и лезет на подоконник, но я не бегу его останавливать. — Я прыгну, слышишь? — кричит он. В надежде, что мы не на первом этаже, я иду посмотреть в окно. Махито ждет от меня активных действий. Прыгать он не собирается — я знаю это, как человек, который прыгал без предупреждения. В открытое окно дует ветер; на улице ночь, и даже не слышно проезжающих машин. Интересно, как бы поступила Хару? Уже уступила бы ему? — Ты не умрешь, — отвечаю я, и это явно не то, чего он ожидал. Он смотрит на меня в разочаровании. Мы не на первом этаже и даже не на втором. Но он монстр, а Хару должна сегодня умереть, поэтому вряд ли стоит ожидать, что он разобьется. — Но ты ведь не знаешь, что со мной будет. Проверим? — говорит Махито и высовывает одну ногу из окна. У него безумная улыбка, как будто я снова стала его игрушкой. Видимо, он решил поиграть на моих чувствах, но он еще не знает, что я не Хару. — Мне тоже интересно. Давай. — Я невольно улыбаюсь улыбкой сумасшедшей, потому что я действительно сумасшедшая. Махито в растерянности, наверное, думает, что я блефую. Все еще стоя на подоконнике, он говорит увереннее: — Настолько ненавидишь меня, что даже желаешь мне смерти? — Неужели ты думаешь, что я все еще люблю тебя? Спрыгнув на пол, он говорит в отчаянии: — Я заслужу твое прощение. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Что угодно! Я даже умру, если ты так этого хочешь! — Это невозможно. Ты ничего не можешь сделать. — Ну… тогда… — Постояв в смятении, он снова лезет на подоконник. — Мне нет смысла жить! — эффектно объявляет он. Все происходит так же быстро, как и всегда. Это дело одной секунды. Я не успела бы остановить его, даже если бы захотела, как он, безумно усмехнувшись, прыгает в окно. Какое-то время я стою, зажав рот руками, и не двигаюсь. От ужаса слезятся глаза, и я все еще не просыпаюсь. Неужели теперь я застряну тут навечно? Я собираю в себе последние остатки мужества, чтобы выглянуть из окна — это даже страшнее, чем прыгать самой. И вот я вижу Махито на асфальте с высоты пятого, может, шестого этажа. Он лежит в неестественной позе, руки и ноги выгнулись, длинные волосы разметались по сторонам, а вокруг него расползается кровь. И он смотрит на меня с той же улыбкой, а потом начинает безумно хохотать… Этажом ниже раздается женский визг. А Махито поднимается с асфальта — его руки и ноги на глазах возвращаются в прежний вид. Он кричит мне с торжеством: — Я даже умер ради тебя! Теперь согласна быть вместе всю жизнь?