Шрамы не заживают

— Полагаю, мы разрешили данный вопрос. Юань необходим отдых, длительные дискуссии отрицательно сказываются на выздоравливающем организме. Очевидный намек на трату драгоценного времени впустую попал прямо в цель. Юэ Мингуан сдержал желание показать недовольство, изрядно накопленное за весь вечер, когда ему пришлось выслушивать нападки из-за угла. С самого начала было очевидно, что Лао Гунжу не собирается облегчать задачу. «— И для чего же вы, молодой Юэ, решили сократить дорогу? Мне казалось, вы сказали, что лес был тёмен и густ. — Альтернативой было бы продолжение полёта, чего я не мог допустить. Мы были истощены дорогой». Ни мускул не дрогнул на лице Цинъюаня, чего почти ожидал Юэ Мингуан. Но время показало, что расположение к ученице Хуаньхуа не мешало Юэ Цинъюаню выполнять свои обязанности. Или, точнее, не пересекалось. «— Я благодарен горной секте Цанцюн за гостеприимство, оказанное Юань. И другим нашим ученикам. Несомненно, время, проведенное там, благоприятно скажется на развитии юных талантов». Улыбнувшись в ответ, Юэ Мингуан покосился на идеально ровную осанку Хуа Юань, за часы ни разу не дрогнувшей. Слова о благодарности несомненно чепуха. Лао Гунжу при том выглядел так, словно сомнения грызли его изнутри. Мол, а действительно ли пошло на пользу ученичество его фаворитки? Отчего же она тогда была не в состоянии продолжить путь обычным путем? Напрямую ничего не сказано. — Благодарю за беспокойство почтенного шифу, — официально выразилась Хуа Юань, чья выдержка делала честь столь юной особе. Короткие встречи с ней дали понять, что темперамент Хуа Юань был больше холодным, чем спокойным. Несомненно умна и знает об этом, держится с достоинством, как и полагается дочери благородной семьи. Как жаль, что судьба привела ее в логово хищника. Юэ Мингуан почувствовал сожаление перед лицом бессилия. И ранее не было доверия к Мастеру дворца Хуаньхуа, но подозрения Цинъюаня всколыхнули безмятежную гладь озера, обнажая слишком много отвратительных истин. Он предпочел бы узнать раньше. Сейчас Лао Гунжу пользовался уважением Хуа Юань. Будет непросто вмешаться в доверительные связи между ними, как бы не хотелось просто раскрыть природу той привязанности, что питал Лао Гунжу. — Молодая госпожа Хуа показала себя ответственным и талантливым человеком. Ее благородство достойно уважения, и я надеюсь, что в будущем нам доведётся услышать больше о ее подвигах, — манерно вплелся в разговор Юэ Мингуан. — Вы хорошо обучили свою преемницу. Он внимательно следил за любыми изменениями в собеседнике при намеке на то, что Хуа Юань займет место хозяйки дворца. Ежели Лао Гунжу питал к своей ученице недостойные чувства, то насколько искренни были его намерения? Правда ли он собирался передать свой пост и уйти в сторону? Отсутствие критического мышления по отношению к своему наставнику показывает, что Лао Гунжу скрывал свои мотивы. Не может же он в самом деле ожидать, что его примут. Юэ Мингуан мысленно покачал головой. При всем отвращении он не думал, что Лао Гунжу глуп и самонадеян. — Я действительно приложил все усилия к огранке такого драгоценного камня, как моя Юань. Она будет сверкать. Конечно, если никакая грязь не прилипнет к ее блеску, — Лао Гунжу сказал это безапелляционно, словно не потерпел бы иного мнения. — В мире достаточно самоуверенных людей, — бросил шпильку Юэ Мингуан, поглаживая край чаши. Тревога нарастала. — Но я уверен, что молодая госпожа Хуа способна пережить приливы и отливы. Хуа Юань выглядела совершенно не тронутой двусмысленными словами. Подбородок держался под одним углом, плечи расслабленны, но твердо расправлены, а глаза над вуалью пусты. Она напоминала куклу. Они завершили длинные переговоры, расставшись взаимно недовольные друг другом. Лао Гунжу явно хотел как-то принизить Цинъюаня, но ему не удалось, что стало причиной хмурой гримасы. — Хуа-шичжи, — обратился к вошедшей Хуа Синьи Мастер дворца. — Проводи наших гостей в выделенные им покои в Павильоне Цветущей сливы. Если вам потребуется что-то, не стесняйтесь обратиться к слугам. Лао Гунжу повелительно махнул рукавом, призывая свою фаворитку следовать за ним. Ученица Хуа и ученик Цзин последовали за лидером Цанцюн. Он знал, что их обучение оставило У-шимэй и Бянь-шиди удовлетворённым, но не успел подвести итоги, как пришло сообщение о ранении Цинъюаня. Совместив необходимое с полезным, Юэ Мингуан взял детей с собой. Было бы неприятно, если и они поранятся. — Старшая сестра, — вежливо кивнула Хуа Юань, поравнявшись с Хуа Синьи. Та в ответ тепло улыбнулась. — Юань-мэй, я очень волновалась. Не надейся уйти от моих переживаний, ты должна мне бессонную ночь, полную беспокойства. Несмотря на слова, ее тон был мягок и снисходителен. — Конечно, Син-цзе, — поколебавшись мгновение, Хуа Юань опустила ресницы и на прощание поклонилась присутствующим. Юэ Цинъюань прикипел к уходящей спине, но взял себя в руки, стоило Хуа Синьи повести их к гостевым покоям. Юэ Мингуан и Повелитель Ванцзянь переговаривались о завтрашнем возвращении, когда вдали послышался звериный рык. — Похоже, кому-то больно, — коротко подметил шиди. — Сигнала о вторжении не было. Скорее всего кто-то вернулся в Хуаньхуа с неприятностями. Голос Хуа Синьи не дрогнул. Юэ Мингуан заметил, что дева остановилась лишь тогда, когда они сами начали снижать скорость шага, пока не остановились. Ее выражение лица не поколебалось, будто ситуация не требовала ее внимания. В чужой храм со своими законами не ходят. Хотя Юэ Мингуан уже был в Хуаньхуа, ему неведом внутренний уклад. — Ситуация с молодой госпожой Хуа и моим учеником до сих пор не вымылась из костей, — дипломатично сказал Юэ Мингуан. Хуа Синьи пошла дальше. Следующее, что заметил Юэ Мингуан, — неестественное поведение Цинъюаня. Поначалу он подумал, что ученик не отошёл от парализующего яда, что блокировал духовную энергию. Но с каждой минутой убеждался, что что-то не так. Юэ Цинъюань после чаепития был очень тих. Как затишье перед бурей. Когда юная леди оставила троих гостей из Цанцюн, Юэ Мингуан повернулся к ученику. — Что с тобой, Цинъюань? Лицо того медленно краснело. Он старательно сохранял спокойствие, но его дыхание было слишком ровным. Будто Юэ Цинъюань дышал на счёт, не доверяя лёгким. — А? Ну-ка, и правда, что случилось? Тебе нужно к целителю? — шиди нахмурился, перестав разглядывать место, куда их привели. Это, без сомнения, красивая и богато украшенная зала, но никому не было уже до нее дела. — Шицзунь, кажется в чае были дополнительные… интересные добавки, — ровно описал проблему Юэ Цинъюань, остекленевшим взглядом уперевшись в окно. Гнев мгновенно вскипел. — Если это дело рук, — Юэ Мингуан силой заставил себя замолчать и требовательно посмотрел на спутников. Он выразительно приподнял брови и приложил пальцы ко рту. Повелитель Ванцзянь кивнул. — Опиши свое состояние. — Я не чувствовал подвоха, пока мы не покинули приемные комнаты, шицзунь. Затем сердце сбилось с ритма и стало тяжело в груди. С каждым шагом поднимался жар, кажется у меня температура. Юэ Мингуан нахмурился. Как жаль, что он не взял с собой их целителя! — Нужно найти целителя, — вторил шиди. — Кто тут главный медик? — Мастер Бай Минлю. — Он знаток своего дела, ещё во времена своего ученичества присоединившийся к паломничеству нынешнего Мастера дворца, — этим Юэ Мингуан дал понять, что доверять человеку Лао Гунжу нельзя. Они переглянулись. Неизвестно что подсыпали в чай, симптомы слишком расплывчаты. Юэ Мингуан взял преемника за запястье и углубился в его систему ци. Чтобы не поразило Юэ Цинъюаня, но оно преимущественно не повлияло на основу. Сердце билось испуганной птичкой, и… — Мне нужно… Я должен уйти. Шицзунь, прошу прощения, — вдруг вырвался Юэ Цинъюань, потеряв прежнее самообладание. Расширенные зрачки метнулись от окна к двери. — Стоять! Не нуждаясь в озвучивании приказа, Повелитель Ванцзянь загородил путь, оставляя единственный выход за спиной. Его волевое лицо пересекла хмурость, когда он смотрел на взволнованного Юэ Цинъюаня. — Нет, вы не понимаете, мне нужно уйти. Юэ Мингуан успел прощупать вокруг и не обнаружил слежку. Это слегка удивляло, но больше напрягало. — Боюсь, риск ситуации не доходит именно до тебя, мой ученик. Шиди, ци Цинъюаня беспокойна в районе сердца и нижнего дяньтяня. Не церемонясь, Юэ Цинъюаня схватили за плечо. Он часто задышал, способствуя отравленной крови быстрее бегать по венам. — Неужели эти недостойные люди отравили шичжи афродизиаком?! Какая низость! — Это деликатная ситуация, — удерживая юношу, все так же спокойно сказал Юэ Мингуан. — Выслушай, что тебе говорят, не уподобляйся зверю. — Нет, нет, шицзунь. Мне нужно уйти. Я всегда опаздывал, всегда! Больше не должно быть такого, чтобы этот Юэ подверг Сяо Цзю опасности. Что за «Сяо Цзю»? Прежде чем афродизиак окончательно не затуманил разум, Юэ Мингуан парализовал Цинъюаня. Движение ци замедлилось, как бывает у бессознательного человека. Сила ушла из мышц. Только воля удержала Юэ Цинъюаня от падения. — Так будет лучше, ты позже поблагодаришь шицзуня за это. Нужно посмотреть получится ли изгнать яд из его вен, однако процесс будет болезненный. Хотел бы я не прибегать к подобному методу… Стук прервал их действия. Юэ Мингуан как раз уложил ученика на диван, не обращая внимания на бешено вращающиеся зрачки. — Кто? — Прошу прощения, лидер секты Юэ. Это Хуа Юань. Юэ Мингуан хотел было отослать деву, однако обнаружил неожиданно застывшего Цинъюаня. Он и раньше не мог двинуться, но сейчас словно потерял желание это делать, весь обратившись в слух. Его зрачки почти поглотили радужку, оставив тонкую полоску по краю, а взгляд упёрся в двери. С тяжёлым вздохом Юэ Мингуан кивнул. Хуа Юань не успела ничего сказать, как Повелитель Ванцзянь распахнул дверь и жестом приказал войти. Странное ощущение пронзило Юэ Мингуана, когда он увидел, как быстро Хуа Юань обнаружила лежащего Юэ Цинъюаня, хотя диван был повернут боком ко входу. — Есть ли проблема? — спросила она, возвращаясь к Юэ Мингуану, то ли делая вид, что все нормально, то ли ее и правда ничего не смутило. С ее появлением у Юэ Мингуана появился третий путь. Он заколебался. Цинъюань влюблен, и его мнение не может быть объективным. Есть опасность в том, чтобы рассказать, что происходит, любимой ученице Лао Гунчжу. Однако польза на первый взгляд перевешивала вред. Сейчас Юэ Цинъюань заблокирован. У него нет шансов нарушить хрупкий мир и навлечь на себя обвинения в непристойностях. Пока неизвестно, кто именно подлил афродизиак, но главная причина — опорочить через преемника всю секту Цанцюн. Если Цзянху услышит несомненно искаженные слухи о том, что Юэ Цинъюань, меч Сюаньсу, напал на какую-либо девушку… Позор никогда не смоется с него, а их голоса, что его опоили, будут заглушены самим фактом изнасилования. Хорошо, что Юэ Мингуан вовремя заметил жесткую походку Цинъюаня и не дал ему уйти в личные покои. С присутствием Хуа Юань меньше вероятности, что слухи разлетятся. При условии, что она закроет глаза, уши и рот. — Прежде всего я хотел бы сказать, что помощь молодой госпожи Хуа приветствуется, но только если это не обременит вас. Порой незнание спасает душу, — наконец, решил Юэ Мингуан. — Что-то не так с Юэ Цинъюанем, — после короткого тяжелого молчания сказала Хуа Юань. Видя, что лидер Цанцюн лишь смотрит, не собираясь говорить, она продолжила: — Эта ученица надеется, что дни под вашим наставничеством дали достаточно ясное понимание, что она не воспользуется ситуацией для… преувеличения любой деликатной ситуации. Изменение тона на слова «деликатной» намекнули, что Хуа Юань знает, в чем дело. — Что молодая госпожа Хуа может знать? — Лишь то, что проблема, постигшая молодого господина Юэ, требует особого внимания. Ни капельки не страшась, Хуа Юань стояла на одном месте, не делая опрометчивых движений. От начала до конца их разговора она смотрела только на Юэ Мингуана. Он улыбнулся. — Молодая госпожа Хуа очень проницательна, — одобрительно сказал Юэ Мингуан и сделал шаг в сторону. — Как вы можете убедиться, беда действительно настигла моего незадачливого ученика. Он подвергся воздействию неизвестного вещества. Я склонен думать, что это афродизиак. Хуа Юань подошла ближе, и ее взору открылась полная картина пускающего слюни Цинъюаня. Боже! Этот парень умеет выставлять себя идиотом в глазах возлюбленной. — Как давно он в таком состоянии? — Точное время неизвестно, но первые признаки появились около кэ назад. Нам неизвестна природа афродизиака, но мой ученик выразил беспокойство и нужду покинуть нас немедленно. Несмотря на прямой смысл слов, юная аристократка слушала внимательно, не смущаясь. Сам же Цинъюань словно попал под власть чар, что недалеко от правды, сосредоточившись целиком и полностью на Хуа Юань. — Выведение лишнего компонента из организма займет время, — задумалась Хуа Юань, присев перед диваном и деловито приложив пальцы к запястью. Юэ Мингуан видел, что только парализация мешала его ученику дернуться. Желваки на лице Цинъюаня затряслись от прилагаемых усилий. — К сожалению, Бянь-шишу сейчас занят. Возможно, вы слышали переполох? — А, так мне не показалось, и там действительно что-то случилось. — Я приглашу Цзинь-шиди. Вы знакомы с ним, он был третьим учеником из нашей секты, что был отправлен на обучение. Как я вижу, угрозы для жизни нет, хотя оставлять молодого господина Юэ в таком виде нецелесообразно. Хуа Юань поднялась, отпуская руку Юэ Цинъюаня, когда внезапно тот перехватил ускользающие пальцы и сцепил меж своих. Действие ошарашило не только саму Хуа Юань, но и Юэ Мингуана, лично проследившего, чтобы его ци блокировала ученика. Юэ Цинъюань не мог вырваться, если только… Если только собственное развитие не стало слишком велико для того, чтобы учитель мог удержать его. — Н-не уходи. На грани бессвязного шепот пронзил комнату. Все еще слаб, но способен с упрямством удерживать деву. — Мне нужно, — строго сказала Хуа Юань, приходя в себя. Как-то быстро. — Я приведу Цзинь Яо, чтобы он осмотрел тебя и выгнал яд. — Нет. Не уходи. — Молодой господин Юэ, не противься, иначе тебя придется снова парализовать. Я могу достать бессмертный связывающий кабель, если пожелаешь. Жалея непутевого ученика, Юэ Мингуан открыл рот. — Можешь связать, только не уходи. Чтобы закрыть его с яростным щелчком. Он встретился взглядом с шиди, чьи брови грозили уползти на затылок, и бессильно моргнул. Юэ Цинъюань прижал девичью ладонь к своей щеке, уткнувшись носом в запястье. — Я буду хорошим, я никогда больше тебя не подведу. Обещаю. Нет, клянусь. Невероятно, однако вместо того, чтобы смутиться, Хуа Юань разозлилась. Сжатая в тисках рука собралась в кулак. Обеспокоенный Юэ Мингуан решил вмешаться. — Цинъюань, ей нужно позвать целителя, ты ведь помнишь, что отравлен? Тишина. — Цинъюань? Видя, что его ученику вообще никакого дела нет до других людей, Юэ Мингуан задумался. Он свободен в действиях, но вместо нападения предпочёл свернуться у ног молодой госпожи Хуа. Это явно не афродизиак. Учитывая, что чувства были и до отравления, то яд либо направлен на усиление либо на сосредоточение. — Тогда нет другого выхода. Юэ Мингуан с холодным сердцем ударил Цинъюаня. — Поторопитесь, молодая госпожа Хуа. Ни разу не прозвучало подозрений, что Юэ Цинъюаня отравили намеренно. Вместо этого Юэ Мингуан и Хуа Юань жонглировали словами, выставляя все так, словно молодой человек каким-то диковинным образом оказался под воздействием яда. И, если для политика, которым был глава великого ордена, это не было чем-то удивительным, то юная особа демонстрировала свою надежность как будущей хозяйки Хуаньхуа. — Хороший росток, — сказал своему шиди Юэ Мингуан. — Трудно понять, чем он отравлен, — покачал головой Цзинь Яо. — Тем не менее я очищу его организм. Дайте мне немного времени. Молодой человек явился вслед за Хуа Юань и тут же взялся за работу. Целителю, помимо очевидного, требовался высокий уровень бесстрашия и отсутствия пиетета, так как нередко сами пациенты противились лечению. Никого не удивлял нахальный и циничный Цзинь Яо, пока тот демонстрировал свои умения. Юэ Мингуан помнил кислое лицо Бянь Минцюэ, когда тот кратко описал нового ученика как лающего пса. — Что ж. У меня для вас новости, — сухо сообщил Цзинь Яо, глядя на чернильную кляксу в форме солнца в районе груди Юэ Цинъюаня. — Молодого господина Юэ отравили Расхитителем сердец. Для понимания пыльца Расхитителя сердец влияет на эмоциональное состояние. Он выдвигает любовь на первый план, вынуждая забыть обо всем, плюнуть на все ради нее. — Какое тихое коварство. — Ну, романтическая любовь самая воспетая вещь в истории, — скривился Цзинь Яо в ответ на реплику Юэ Мингуана. — Хотя растение сложно достать, оно остаётся популярным среди аристократии. В конце концов, кому не хочется знать, что в сердце другого человека. Никто не смотрел на Хуа Юань. — Спасибо вам за помощь, — мягко поблагодарил Юэ Мингуан. Цзинь Яо кивнул. — Рекомендую обеспечить ему спокойный отдых. Негативных последствий не будет, но из-за принудительного очищения он может испытывать моральную усталость. — Что это значит? — Такие чувства, как любовь или ненависть, не возникают на пустом месте. Без дальнейших пояснений Юэ Мингуан понял. Нельзя всерьез любить или ненавидеть человека просто так. Необходима глубокая эмоциональная связь, сопряжённая с множеством перипетий, потрясений и привязанности. Если в один момент весь остальной мир становится ненужным, а в следующий вся эта огромная любовь вновь соседствует с другими аспектами жизни… Сильное испытание для сердца. — Почему ты сказал, что растение трудно достать? — спросила Хуа Юань, пока ее младший боевой брат заканчивал успокаивать ци пациента. — Расхититель сердец цветет раз в десять лет в самой глубокой части туманных лесов Яньлинь, — небрежно ответил тот, не замечая, что взгляд Хуа Юань стал острым. Больше никто не говорил. — Я побеспокоила шиди, надеюсь, компенсировать его услугу в будущем, — вежливо выпроводила целителя Хуа Юань, стоя у дверей. — С аллергической реакцией молодого господина Юэ нельзя было медлить. Уверена, ты лучше меня знаешь, какие последствия могли наступить. Она что… угрожала? — Разумеется, — не моргнув глазом, согласился Цзинь Яо, с достоинством держа осанку. — Не стесняйтесь звать меня, в конце концов… это мой долг. Вслед за ним вскоре ушла и сама Хуа Юань, напоследок уважительно поклонившись двум Повелителям пиков Цанцюн. Звук шагов затих, оставляя лишь тихое дыхание спящего Юэ Цинъюаня в комнате. С пульсирующей головной болью Юэ Мингуан был рад наконец успокоить свои нервы в крошечной чашке вина Цзуйсянь. *** Лю Цингэ встретил Ци Цинци и Вэй Цинвэя на Радужном мосту. — А, Лю-шиди, — кратко поприветствовала Ци Цинци, прерывая беседу. — Ты очень кстати. Теперь когда ученики других сект покинули гору, может быть ты развеешь наше недоумение? Я говорю о молодой госпоже Хуа. Нахмурившись, Лю Цингэ уставился на ничуть не смущенную этим деву. Ветер развевал пряди волос вокруг ее нежного лица, но брови ясно передавали коварство. — О чем ты? — Вы двое, я имею в виду тебя и Юэ-шисюна, намереваетесь ухаживать за ней? Удар прилетел так неожиданно, что Лю Цингэ бездумно прошел пару метров, прежде чем смысл слов догнал его. Ци Цинци, чертова любительница собачьего корма, взирала с наивно-нелепым лицом, хотя ее губы отчётливо дрожали. Вэй Цинвэй старательно прикидывался ветошью, однако его уши почти дергались от любопытства. — О чем ты?! — Не вынуждай меня повторять, ты ясно услышал с первого раза, герой-любовник. Как социально неловкий человек, все две жизни посвятивший мечу, Лю Цингэ терпеть не мог сталкиваться с такими ситуациями. Тем не менее его мозг отлично справился (нет) с тем, чтобы подкинуть пищу для размышлений. — Не говори ерунды, у нас не такие отношения! — Лю Цингэ решительно нахмурился и ускорил шаг, пытаясь сбежать от почуявшей сплетню кровопийцы-Цинци. — Однако совсем необязательно смущаться, если это так. Помни, Лю-шиди, что яростное отрицание лишь увеличивает подозрения. — Какие ещё подозрения, я тебя не понимаю! Вэй Цинвэй почти присвистнул, замечая пылающие уши Лю Цингэ. Они догнали его у дверей в Малый зал собраний. Практически все главные ученики кроме Юэ Цинъюаня, отправившегося во дворец Хуаньхуа, и некоторых, что были в уединении, уже ожидали внутри. Лю Цингэ проскользнул мимо расслабленно стоящего Ши Циншуэя. Учитывая его нынешнее положение почти изгоя, лишь Му Цинфан поприветствовал его уважительным «шисюн». Не-шисюн нарочито кашлянул, устанавливая тишину. — В виду отсутствия Юэ-шисюна я проведу это собрание. Далее последовал сухой отчет о положении пика Цинцзин, заставляющий Лю Цингэ морщиться каждый раз, когда Не Фуанчжоу подчеркивал свою должность будущего Повелителя. Он еще не привык и наверное никогда не привыкнет видеть, как не Шэнь Цинцю занимает этот пост. Ему все казалось неправильным. Он никогда не уделял внимания важности второго пика в пределах секты. Имели ли вообще значение подобные мелочные заморочки? Подобная жизнь никогда не была пределом мечтаний для того юного наследника старой аристократической семьи, ведь с самого детства Лю Цингэ грезил о свободе. Зов силы привел мальчишку к вершине Байчжань, и там же он нашел свой второй дом. Лю Цингэ нравилось становиться сильнее, встречать новых достойных противников, бросать вызов самому себе каждый день. Столь сильное желание в итоге завело его в бездну. Глядя с высоты прожитых жизней, Лю Цингэ осознавал, каким наивным идиотом он был. Шэнь Цинцю неоднократно указывал на это, но ослепленный гордостью Лю Цингэ не считал нужным обращать на него внимание. Тогда казалось нелепым, что именно такой двуличный подлый мерзавец смеет искать его грехи. С момента своей смерти Лю Цингэ пересмотрел свои взгляды. К сожалению, реальная жизнь — не историческая баллада о герое и его заклятом враге. — Прошу прощения, перед тем как слово перейдет Вэй-шисюну, я бы хотел уточнить кое-что. Голос Шан Цинхуа разбил атмосферу спокойствия. — Мы внимательно слушаем, Шан-шиди, — кивнул Не-шисюн. — Касаемо распределения бюджета среди пиков, мне все еще требуется мнение Не-шисюна. Боюсь, мы больше не можем откладывать этот вопрос. С интересом замечая вспышку раздражения в безобидном облике ученика Аньдин, Лю Цингэ выступил вперед. — Я все еще жду, когда Байчжань получит тренировочные материалы. Неожиданно к кругу порицания добавил свое слово Му Цинфан, которому пришлось заменять некоторые ингредиенты другими, а затем и Вэй Цинвэй. С каждым добавлением Не Фуанчжоу выглядел все более раздраженным, в конце концов хлопнув по столу раскрытой ладонью. Тишина установилась моментально, но не из-за трепета перед ним. Круг учеников в недоумении взирал на старшего боевого брата, что прижимал руку к виску и стучал пальцем по бедру. — Разве это не работа Аньдин? Причем тут мой пик? Прошу не забывать, что помимо Цинцзин, этот ученик также занимает должность стратега и тактика Цанцюн. Возможно, достаточно дел, если только я не упаду без чувств, решая мелкие проблемы других пиков, — жестко отрезал Не Фуанчжоу. — Я понимаю это, шисюн, — с возражением в голосе начал Шан Цинхуа, пока остальные приходили в себя от грубости. — Но Цинцзин всегда просматривал бухгалтерию наших вершин перед тем, как Повелитель Аньдин заключал какие-либо сделки. — И это беспокоит меня! Не кажется ли вам, что справедливость распределена неравномерно? Отчего пик Цинцзин, пик Аньдин и пик Цяньцао настолько загружены, что ученики падают без сил к концу дня или вынуждены уделять вашим проблемам часть ночи? — Ты намекаешь, что остальные просто бездельничают? — вспыхнула Ци Цинци. — Откровенно говоря, чем ты занимаешься? — прямо спросил Не-шисюн. Ци Цинци стиснула зубы. Из разговора с Юэ Цинъюанем Лю Цингэ был в курсе некоторой подпольной деятельности Сяньшу, не говоря уже о том, что Миньянь частенько бывала в разъездах, решая дипломатические вопросы. Сяньшу держал руку на пульсе множества вещей, но Не-шисюн пока не мог этого знать. — Ученицы Сяньшу часто приглашаются в качестве независимых экспертов в мир смертных, — дипломатично вставил Му Цинфан. Учитывая, что его признали как пострадавшую сторону в этом споре, Не-шисюн не мог пойти против его мнения. — По сему выходит, что мы зря топчем землю? Как-то грубо, — подал голос другой ученик. — Это спор о несущном, мы не должны уподобляться людям, что придают много значения желаниям тела. — Однако вы все еще живете на горе бессмертных, ваши ученики, не достигшие просветления, носят одежду и едят еду, всю ту же, что и смертные под горой, — заметил Не-шисюн в ответ на попытки ученика Кусин успокоить всех. Лю Цингэ не нашел неточностей в словах шисюна. Кусин и правда аскетический пик, и, вероятно, его запросы ничтожны по сравнению с тем же Цинцзин, но они есть. Вот только именно пик Кусин отвечает за поддержку барьеров. Голова Лю Цингэ заболела сильнее. Он не мог отрицать, что второй пик был сильно загружен. Не тогда, когда провел годы, наблюдая за Шэнь Цинцю, который управлял Цанцюн лучше чем Не-шисюн. Нет, он не должен так думать. Сколько было погублено, когда неверные выводы исходили из поверхностного мышления? Не-шисюну просто не хватает опыта. Внутренние аспекты жизни секты прибавляли седых волос, не зря Лю Цингэ в прошлом сбегал от бюрократических заморочек как можно дальше. К сожалению, это привело к тому, что он никак не мог вобрать в себя полную картину происходящего. Казалось бы, опыт двух жизней должен даровать мудрость, но по факту лишь прибавил проблем. Как там Шэнь Цинцю решал подобные вопросы? — Распределением бюджета не может заниматься кто-то помимо тебя, — с первого слова жалея, что вообще открыл рот, сказал Лю Цингэ Не-шисюну. — Вместо этого разделите мелкие обязанности среди других пиков. Байчжань готов помочь Аньдину с транспортировкой товаров, это освободит несколько рук. На него смотрели так, словно из плеч выросла вторая голова. Особенно Шан Цинхуа, имевший представление о том, что было в прошлом. — В зависимости от количества и важности товара наши отряды сформированы четверками, восьмерками и десятками. Прибавление учеников Байчжань позволит нам сократить охрану вдвое, — но он быстро сориентировался, не желая упускать прыгнувшую в руки рыбу. Глаза будущего Повелителя Аньдин сверкали жарким пламенем. Глядя на мгновенное взаимопонимание, остальные ученики переглянулись с неловкостью. — Я хочу предложить отправлять группу детей на пик Цяньцао для помощи. Учитывая, что целителей не так много, не каждая миссия сопровождается, и нередки случаи тяжелых ранений. Некоторые последствия можно было бы избежать, будь у учеников больше понимания о медицине. Я не прошу обучать их, лишь показать основы первой помощи, — сказал Ши Циншуэй, крутя в руках веер с иероглифом «Вода». Его узкие глаза скользили от задумавшегося Му Цинфана к напряженному Не Фуанчжоу. — Много ли пользы от неумелых рук в таком тонком деле? — не преминул вставить Мин Цинъи, как всегда не глядя на будущего Повелителя Цзуйсянь. Предчувствуя грозу, Му Цинфан поспешил снова выступить миротворцем. — Любая помощь будет признана, однако этот шисюн не обладает привилегией решить данный вопрос самостоятельно. Этот предложит вашу искренность шицзуню. Зная, что Бянь Минцзюэ продолжает держать Цяньцао железной рукой, Ши Циншуэй не оскорбился и кивнул в согласии. — Хорошо, — протяжно вздохнул Не Фуанчжоу, дергая бровью. — Я рад видеть взаимную любовь моих братьев. Прежде чем собрание превратится в излияние чувств, давайте закроем тему и продолжим ее в следующий раз. Свеча конфликта угасла, и в скором времени малый зал опустел. Выходя наружу вслед за Шан Цинхуа, Лю Цингэ краем глаза заметил, как Мин Цинъи прошел мимо Ши Циншуэя словно ледяной смерч. Он встал на свой меч и улетел прочь из секты. *** — Шэнь-шицзе тебе что-нибудь сказала? Лю Цингэ пришлось потратить пару секунд, дабы сопоставить «Шэнь-шицзе» и Хуа Юань. Одной рукой поддерживая бревно, Лю Цингэ свободной схватил Шан Цинхуа за шиворот и убрал с дороги. — О чём? — спросил он, проследив, как стайка учеников Аньдин продолжила катиться вниз по склону холма, а их извинения эхом прокатились следом. Шан Цинхуа даже не обратил внимания на этот инцидент. — Она предложила крысе попробовать мясо сородичей. И знаешь… Крысе понравилась идея. Она даже осмелела настолько, что собиралась устроить охоту, — Шан Цинхуа усмехнулся, но откровенную злобу на лице испортила гримаса паники. — НЕТ, СЯО ШИДИ, ЭТО НЕЛЬЗЯ ТРОГАТЬ! Шан Цинхуа кинул в Лю Цингэ топор, чудом не снеся ему голову. Лезвие со стуком погрузилось в бревно, отразив расширенные глаза воина. С дрогнувшим сердцем он наблюдал, как старший ученик Аньдина бегал и прыгал вокруг огромного столба воды. Как он тут оказался? После памятного дня помощи хозяйственному пику Лю Цингэ порой залетал туда. С одной стороны таким образом он пытался изменить свой характер, склонный к пренебрежению и высокомерию, с другой компания Шан Цинхуа была приятной. Кто бы сказал Лю Цингэ, что он будет добровольно проводить время в обществе Повелителя Аньдин — он бы не поверил. Как и в то, что нынешний Лю Цингэ будет волноваться о делах Шэнь Цинцю. — Наибольшее подозрение вызывает Ши Цинсюань, — по старой памяти именовал боевого брата вернувшийся Цинхуа. — Он и в прошлом вызывал у меня подозрения, и я частенько замечал взгляды Шэнь-шицзе на него. Очень похоже она смотрела на меня, а я, ну ты знаешь, — юноша неопределенно помахал руками. Лю Цингэ просто кивнул. — Значит, цель — Ши Цинсюань. С этими словами Лю Цингэ сжал свой меч. Повернувшись к Цзуйсянь, он помрачнел. — Стой-стой-стой! Пытаясь помешать Лю Цингэ смотреть на пик, Шан Цинхуа подпрыгнул на месте. Будучи ниже ему не оставалось другого выхода. — Нельзя сейчас оплошать! Мы не можем просто допросить Ши-шиди, слишком много вещей выйдет из-под контроля!.. не говоря уже о том, что по сюжету мертвый человек с братским комплексом жив и здоров, и это все плохо закончится, если Бог Войны и Водный тиран столкнутся. Слишком рано для такого поворота, мы, как ведущие нить повествования, можем только косвенно помочь переродившейся злодейке. И вовремя уйти в тень… Бормотание Шан Цинхуа почти вызвало головную боль. Лю Цингэ не осознавал, насколько занятой Шан Цинхуа отличается от расслабленного. Ему пришлось пережить несколько странных моментов, пока он пытался разобраться в настоящей личности своего шисюна. Чего он, кстати, не сделал. Шан Цинхуа так и остался максимально не понятым человеком. — Исекай с бывшей злодейкой в главной роли сейчас невероятно популярен, неудивительно, что у Шэнь-шицзе появился шанс… — У тебя есть связь с ним, — оборвал болтовню Лю Цингэ, выцепив главное. -… и, конечно, конечно, почерневший главный герой будет сметен!.. А? Связь с кем? — С Шэнь Цинцю. — Э-э, да? То есть, да. Говоря об этом, Шэнь-шицзе считает, что предатель не Ши Цинсюань. Цитирую: «Ши-шиди слишком беззаботен и предан для своего же блага. Его сердцу слишком трудно идти по тернистому пути, когда рядом есть широкая цветущая дорога». Лю Цингэ задумался. Не заговори об этом Шан Цинхуа, он сам и не подумал бы что-то о Ши Цинсюане. Тот и правда был весел и лёгок на подъем, Лю Цингэ видел его без улыбки лишь раз. Тогда братья Ши вернулись из закрытого совершенствования в дружественной секте, и их роли поменялись. В результате Ши Уду потерял золотое ядро, а Ши Цинсюань стал Повелителем горной секты Цанцюн. — Если предатель не он, то кто? — А вот это нам и предлагает выяснить Шэнь-шицзе. Лю Цингэ был уверен, что никакого «нам» в указании Хуа Юань не было. Во-первых, они оба знали, что шпион из Лю Цингэ откровенно паршивый. Став свидетелем предательства, он не сможет просто промолчать в ожидании удобного момента. Во-вторых, Лю Цингэ не думал, что о нем вообще помнили. — Я кое-что узнал, — лицо Шан Цинхуа с пролегшими под глазами черными тенями было глуповатым в представлении Лю Цингэ, однако активированные чары тишины открывали двойное дно в этом человеке. Лю Цингэ огляделся так, чтобы заметить слежку раньше, чем слежка заметит его внимание. — Никого. Шан Цинхуа слегка кивнул. — В последнее время Ши Цинсюань зачастил в Сиань. Я не обращал раньше внимания, но больше половины его заданий приходится на эту провинцию. Так что мы проследим за ним, — с этими словами Шан Цинхуа вытаскивает лист бумаги. — Это? — Все верно. Это миссия, которую Юэ-шибо собирается поручить Ши Цинсюаню. Мой шицзунь собирался делегировать ее Не-шисюну, однако я сумел перехватить его. Не-шисюн сейчас все еще находится за пределами секты и не вернется до завтрашнего вечера, так что наша задача — воспользоваться моментом. — Когда он успел уйти? Еще утром человек раздраженно критиковал их, а сейчас его уже нет. Казалось, он решил занять роль Бога Войны, вечно отсутствующего на своем месте. Круглые бесхитростные глаза в прошлом самого бесполезного из боевых братьев Лю Цингэ взирали на него снизу. Мысль о том, как этот человек водил за нос великих лордов крупнейшего и могущественнейшего ордена заклинателей, больше не казалась глупой. — Говори прямо, — потребовал Лю Цингэ. — Ты хочешь, чтобы я воспользовался моментом. Шан Цинхуа улыбнулся. — Приятно работать с сообразительным напарником. — Какого черта, я не твой напарник. — В любом случае, — проигнорировал Шан Цинхуа. — Так как Лю-шиди сейчас свободен, он может вызваться добровольцем. Учитывая, что Мин-шиди также отсутствует, то Ши Цинсюань лишен возможности ускользнуть с кем-то. — Ты забываешь о его брате. — А. Не беспокойся о нем. Небрежный ответ заставил Лю Цингэ нахмуриться. Ранним утром общежития пика Линъю оказались разрушены вышедшими из строя барьерными талисманами. Благодаря скорому вознесению наставников большинство из них полностью отстранились от дел, предоставляя наследующим ученикам возможность возиться в песочнице. Пик Укрощения зверей был одним из первых в череде номинально присутствующих Повелителей. Именно поэтому Ши Циншуэй оказался лицом к лицу с беспорядками на пике и не был в состоянии следить за делами вокруг. Когда Ши Сюань прибыл на Цюндин, в кабинете главы ордена его встретили старший наставник и Лю Цингэ. — Ши-шичжи, Лю-шичжи, я вверяю вашим заботам эту проблему. Не задерживайтесь надолго, жители города не могут долго терпеть неясную угрозу миру и спокойствию. Ши Сюань, несмотря на легкий характер, был хорошим эмпатом и знал, когда лучше промолчать. — Ну что ж, брат Лю, — с улыбкой резюмировал Ши Сюань. — В путь-дорогу. Лю Цингэ кивнул. *** Тягучая медлительная работа на пике Аньдин встретила Лю Цингэ поздним вечером спустя два дня. Привычные к нему ученики указали, где находится их старший, и юноша прямиком отправился к павильону в отдалении. Он нашел человека, сгорбившимся над непонятной штуковиной из металла и дерева, слишком сосредоточенного, чтобы заметить его. — Шан Цинхуа. — Лю-шиди? Ох, ты уже вернулся? Который час, нет, день?.. Шан Цинхуа потер воспаленные глаза и широко зевнул. — Миссия прошла успешно. — А Ши-шиди? Что-нибудь выяснил? Лю Цингэ отрицательно покачал головой, усаживаясь напротив. — Что и следовало ожидать, — рассеянно заметил Шан Цинхуа. — Ты не взял с собой почту, верно? Легкое смущение одолело Лю Цингэ. Новая система отправки сообщений до сих пор казалась ему слишком муторной. Он не привык к этому, по большей части не нуждаясь каких-либо запросах. На заданиях Лю Цингэ действовал в одиночку, а в секте и вовсе был подобен ветру. Вот он есть, а сейчас уже нет. Так что смысла использовать нововведение для него не было. — Было что-то срочное? — Я в какой-то момент вспомнил, что в Сиане проводится крупный аукцион, и было бы замечательно получить приглашение. — Я был с Ши Сюанем, — прямо сказал Лю Цингэ. Все знали, что Ши Сюань очень общительный человек, и почта для него сродни любимому вееру. Лю Цингэ не понимал, почему Шан Цинхуа вообще решил написать ему, а не социальной бабочке Цанцюн. — Его почтовый ящик заспамили, хотя я в упор не понимаю, как это возможно в условиях сянься и общей идеи локальной сети. Поэтому я собирался заняться его починкой на днях. Подозреваю, что второй постигла та же участь — он даже не вытащил мое письмо. Лю Цингэ вспомнил, что половина болтовни Ши Сюаня содержала жалобы на множество писем, ждущих его ответа. Не то чтобы тогда ему было до этого дело. — Второй ящик? — не понял Лю Цингэ. В его голове не укладывается, как кто-то может на полном серьезе использовать две почты. Он и первый бросил где-то в комнате. Внезапно Лю Цингэ нахмурился. — Погоди, у него всегда была запасная почта? — Да, так получилось, что в первую же неделю он развил обширную переписку, и мне пришлось забрать его почту на ремонт. Но он так яростно просил, что я отдал ему еще одну. Еще больше монологов Бога ветра всплыло в памяти. — У него было много слов на эту тему, — и, видя недоумение собеседника, Лю Цингэ продолжил: — Что ему нужна вторая почта. Шан Цинхуа медленно моргнул. Затем, не говоря ни слова, он вытащил на свет узорчатый деревянный сундук в цветах Аньдин. — Лю-шиди. — М? — Мой чат с Ши Цисюанем 2.0 пуст. Словарный запас Шан Цинхуа вызывал у многих вопросы в этой жизни. Он то и дело сыпал терминами, которые никто никогда не слышал, а иногда уходил в себя, бормоча под нос что-то слишком быстро для обычно уставшего человека. До приезда Шэнь Цинцю главный ученик Аньдин и вовсе был похож на тень самого себя. Лю Цингэ не обращал на его необычное поведение особого внимания, занятый поисками, пока полностью не разоблачил его и себя. Сейчас юноша ожил, но стал странным по-другому. В общем-то, Лю Цингэ было плевать на тараканов в чужой голове. Однако конкретно в данный момент он хотел бы, чтобы шисюн выражался яснее. — Это значит, что мое письмо было взято. Какой смысл скрывать от тебя тот факт, что у Ши Сюаня есть еще один почтовый ящик? Нет, подожди, если учитывать наши подозрения, то смысл имеется, однако не в характере Ши-шиди лгать. Повод слишком ничтожен. — Даже если так, то в чем смысл? — повторил его вопрос Лю Цингэ. — Ты сам сказал, что связь устанавливается только с двумя людьми. — Да, но… — Нет, как тогда его почта была забита письмами, если изначально связь для учеников была установлена с Юэ-шибо и Юэ Цинъюанем? — Ты прав, — медленно сказал Шан Цинхуа, чье лицо портилось все сильнее. — Поначалу так и было, я лишь недавно усовершенствовал систему, когда Шэнь-шицзе была в секте. Ей не понравилось ограничение, и я не спал неделю, решая этот вопрос. Что приводит нас к Ши Сюаню. Ворвавшийся младший ученик прервал разговор прежде, чем они додумали до конца опасную мысль. — Шан-шисюн! Шан-шисюн, пик Цзуйсянь горит!