***
Близился день рождения Хуа Синьи, и мысли о подарке вытеснили все планы. Шэнь Юань раздумывала посетить аукцион для поиска интересных вещиц. Ближайший по времени планировался в южной столице Империи, куда она добиралась полтора дня. Нынешний уровень развития позволял долгие полеты на мечах, и она сумела выделить несколько дней для своего путешествия. По дороге девушка завернула в деревушку Байюэ, где покупал для нее чай старый маразматик. Байюэ славилась своими редкими сортами чайных листьев, именно там в первой жизни Шэнь Цинцю купила кое-что для своих экспериментов. Результаты она собиралась использовать против Лао Гунжу. Деревню она покинула с несколькими пакетиками, чувствуя себя по меньшей мере наркодилером. Люди заполнили южную столицу в преддверии крупного аукциона, и это позволило Хуа Юань смешаться с толпой. Как обычно за пределами секты она надевала вуаль. Есть риск встретить тех, кто вспомнил прошлое, а с удачей Хуа Юань это будет кто-то из Цанцюн. Пока ей удавалось остаться не узнанной, но кто знает, сколько будет длиться подобное везение. Меньше всего она хотела встретиться лицом к лицу со свидетелями ее падения. Никто в здравом уме не оставит Шэнь Цинцю в живых после ее грандиозной неудачи, что привела мир совершенствования к краху. Хуа Юань вошла в дом некоего местного лорда, зарегистрировавшись под вымышленным именем. Ей показали место, откуда она будет наблюдать за вносимыми лотами на сцене. Зал был почти заполнен, главная ученица Хуаньхуа проскользнула к своему сидению и застыла там, стараясь не оглядываться. Незачем привлекать чужое внимание, тем более она ощущала несколько крупных источников ци. С такой силой это могут быть члены великих сект, что не приведет ни к чему хорошему. Плохо, что они находились на уровень выше, в приватных комнатах, так эти культиваторы видели Хуа Юань, а она не могла увидеть их. Когда объявили начало аукциона, занавес, скрывающий мини-сцену, открылся, показывая ведущего шоу. Мужчина активно начал представлять товары, первыми пошли различные мелочи типа таблеток одноразовой любви, низкопробного меча, трав не лучшего качества. Все это представляло интерес для простого народа, но оставило равнодушными верхние палаты и Шэнь Цинцю. К середине она начала жалеть, что выбралась сюда. Обычно аукцион от данного лица придерживался единой темы, и пока все, что показывали на сцене, относилось к той или иной категории афродизиаков и прочей чепухи. Да, даже меч. Он предназначался для свидетельствования девственности невесты и очевидно являлся ужасной копией Яньчжэня с пика Ванцзянь. По крайней мере, Яньчжэню не нужно присутствовать при половом акте, чтобы собрать лезвием появившуюся кровь. Видимо, эта штука нужна, если кто-то из новобрачных захочет скрыть проблему путем обагривания простыней другой кровью. Хуа Юань проглотила отвращение, твердо намереваясь уйти не оглядываясь на этот фарс. Однако внезапный шум отвлек ее от этого желания. На сцену как раз вынесли цветок рассветной любви, когда ещё до объявления цены чья-то рука с табличкой номера и громовой голос прервал речь ведущего. — Позвольте! — уверенно сказал некий мужчина, сидящий через несколько мест от Хуа Юань. — Является ли данный цветок рассветной любви тем самым, что вернул Цинь Жуолань из забытия, напомнив о ее истинной любви к Чжао Ляню? — Эм, что… Простите, я вряд ли понимаю о ком вы? — ведущий выглядел сбитым с толку, как, собственно, и все в зале. Кроме Шэнь Цинцю. — В романе «Моя прекрасная и строгая шицзе любит меня» говорилось о неком цветке, что позволял окунуться в воспоминания о первой любви. По описанию он очень похож на этот цветок рассветной любви. У него такие же свойства? — глупый любитель бульварного чтива совершенно не смущался такого внимания. Примерно в это время раньше книжонка, о которой заговорил покупатель, завоевала популярность всех шимэй на пике Цинцзин. Из-за этого Шэнь Цинцю пришлось отложить разработку сверкающих чернил, чтобы ознакомиться с данной литературой. Будучи главным учеником пика учёных она отвечала за цензуру, поэтому ей часто приходилось читать, смотреть и слушать столько бредовых произведений, что Шэнь Цинцю боялась окончательно испортить свой вкус. К сожалению, исключительная память не помогала забыть весь этот ужас. Так что, да, она помнила сюжет данной дрянной книжонки. Пока ведущий объяснял, что может быть? но он не уверен? так как никогда не читал данную книгу, однако если покупатель считает цветок тем самым, то возможно ему стоит приобрести его. Очевидная манипуляция для продажи дерьма, и любитель романов купился, радостно открыв торги с непомерной суммы. Он выиграл. Не то, чтобы кто-то боролся. Хуа Юань решила, что с нее хватит. Аукцион закончился после продажи ещё одного лота, и Хуа Юань пришлось покидать зал вместе с толпой, которая подхватила ее прямо к выходу. Боясь раскрыть инкогнито, она не стала сбегать, внутренне полыхая от негодования. Когда она оказалась на улице, то выяснилось, что люди в процессе давки оттеснили ее к идиоту с плохим вкусом. Мужчина своим ростом и комплекцией явно мог посоревноваться с Юэ Цинъюанем в годы лидерства над сектой. От него исходила уверенность, мужская сила, некоторая наглость — словом, все, что ненавидела Шэнь Цзю в мужчинах. Казалось, он искренне любовался своим цветком, когда Хуа Юань едва не протаранила его. До боли знакомые темные глаза, в которых таились звёзды, обратились на нее, и Шэнь Цинцю снова оказалась в Водной тюрьме. Кислотный пар окутал лёгкие, Шэнь Цинцю попыталась уйти от навязчивого воспоминания, ограничить свой разум от отголоска прошлого, в котором мягкая улыбка таила в себе жестокость. Самые худшие ожидания сбывались в том месте. Мужчина снова взял контроль над ее жизнью, держа крепко словно одержимый. Лицо зверя выглядело отстраненным, все ещё хранящим в себе бурное детское любопытство. Шэнь Цинцю видела, как недоумение искажает черты зверя, как звёзды в глазах вспыхивают, как его насмешливый рот кривится, складываясь в слова. Она не слышала. Вечный холод навсегда проник в ее тело, будучи Шэнь Юань она одевалась в закрытую одежду и спала под несколькими одеялами. Будучи Хуа Юань совершенствование несколько уменьшало фантомное замерзание, но каждую ночь лишь тепло Хуа Синьи помогало уснуть. — С вами все хорошо? Она с трудом сглотнула вязкую слюну и усмехнулась. Беспокойство демона отдалось уничижительной ноткой внутри. Подумать только: его сын разрушил все, что было дорого ей под этим небом, а он сам испытывает беспокойство! Что за ирония. — Это не стоит… — «чтобы говорить об этом?», «чтобы ты тратил свое время?». Шэнь Цинцю не знала, что подразумевала, будто дар речи атрофировался. Боясь своих эмоций она лишь кратко кивнула и поспешила прочь. Какая самонадеянность! Куда делись холодные расчеты, как использовать Небесного демона? Неужто встреча с ним, напоминавшим о сбывшемся кошмаре, настолько выбила ее из колеи? Годы пыток мгновенно напомнили о себе, вся выстроенная защита рухнула в одночасье. Как же она собирается претворить свои планы, если не способна мыслить нормально? Шэнь Цинцю больше всего на свете пожелала никогда не встречать Тяньлан-цзюня. Пусть идёт к черту со своим дурным семенем. Однако, к сожалению, судьба снова свела их вместе в книжной лавке. Хуа Юань после небольшой передышки вернулась к поиску подарка, а Тяньлан-цзюнь задумчиво выбирал между тремя желтыми книжками. Едва увидев его, она тут же развернулась, намереваясь покинуть город. Но и он заметил ее. — Обидел ли я вас чем-то, юная мисс? Подскажите, отчего даже дышать со мной одним воздухом вы отказываетесь, — высокая фигура появилась между Хуа Юань и дверью, загораживая выход. Сердце предсказуемо забилось быстрее от близкого контакта — жар тела Тяньлан-цзюня проникал через многочисленные слои ее одежды, заставляя задыхаться. Шэнь Цинцю подняла взгляд, передавая убийственное намерение. С удовольствием она отметила, как напрягся демон. — Как высокомерно полагать, что ваше присутствие чем-то влияет на меня. Всегда ли вы радуете незнакомых дев своим вниманием, совершенно не взаимным? — ядовито произнесла Шэнь Цинцю. — Только тех, кто пытается сбежать словно за ними черти гонятся. Этот господин отнюдь не так плох, чтобы вызывать отвращение одним лишь своим видом. Даже скрыв демоническую энергию и печать, Тяньлан-цзюнь отнюдь не походил на рядового городского жителя, за которого хотел сойти. Похоже, что чистокровность в родословной играла свою роль — Ло Бинхэ, будучи Императором трёх Царств, не внушал такого чувства собственного достоинства, торжественности, даже в лучших своих одеждах. Его отец же, одетый как какой-то торговец, с ужасными романами в руках и окружённый скудной обстановкой книжной лавки, выглядел столь царственно, что у Шэнь Цинцю невольно поджимались губы. Проклятые демоны. Даже через пятьдесят лет она едва ли одолеет Тяньлан-цзюня в соревновании голой силы. Четыре великие секты с трудом сумели заточить его под горой Байлу. Стоит ли так рисковать и дерзить ему сейчас? — Перестаньте принимать все на свой счёт. В тот раз толпа людей ненароком столкнула нас, не самое лучшее место и время для душевных разговоров. Ныне же я не увидела в лавке того, что искала. Все эти события не относятся к вашей персоне, — как можно чётче, дабы не сорваться на язвительность, сказала Шэнь Цинцю. Волевой разлет бровей и обсидиановые глаза Тяньлан-цзюня больше не накладывались на другое лицо, однако схожесть их по-прежнему повергала Шэнь Цинцю в тихое разрушение. Она хотела уйти. — Но это не объясняет вашего взгляда, — с лёгким давлением сказал демон, наклоняясь ближе. Этого Шэнь Цинцю вынести не смогла, непроизвольно сделав шаг назад. Она опомнилась поздно — Тяньлан-цзюнь несомненно обнаружил эту слабость. Его недоумение стало явственнее, и Шэнь Цинцю мысленно выругалась. Что за надоедливая порода! Яблоко недалеко от яблони падает, одержимость Ло Бинхэ к незначительным деталям передалась от отца. — Что же не так с моим взглядом? Не можете вынести равнодушия незнакомого человека? — Равнодушие вынести легко, но вы испытываете точно не его. Глаза — зеркало души, а ваша отчего-то беспокоится рядом со мной. — Так не доставайте меня. Какой же человек выдержит необоснованное внимание? Хватит тратить мое время, отойдите с дороги. Демон принял задумчивый вид, словно всерьез мог бы торчать на том месте сутками. — Позвольте поинтересоваться, презрение ко мне распространяется и на вещи вокруг меня? — и не дожидаясь ответа, Тяньлан-цзюнь потряс книгами перед ней. — Что вы думаете об этих романах? Вы выглядите как эксперт, так подскажите, на какую книгу мне потратить свое время. Раздражение неслыханных размеров нахлынуло на Шэнь Цинцю. Угомонится этот идиот или нет?! Невольное уважение к Су Сиянь, связавшей свою жизнь с таким типом, проклюнулось в ней. Поистине, чтобы выдержать энтузиазм заинтересованного демона, женщина должна обладать недюжинным терпением. — Все они одинаково отвратительны. Берите любую и не прогадаете. С этими словами Шэнь Цинцю обогнула Тяньлан-цзюня, соприкасаясь с ним плечом и содрогаясь от физического контакта. Демон бросил на нее любопытный взгляд из-за плеча, но останавливать не стал. Костеря себя за проявленную уязвимость, Шэнь Цинцю пролетела мимо торговых рядов как метеор. Лишь краем глаза она заметила изящную шпильку и остановилась, чтобы купить ее. Лавочник показал скрытый механизм, благодаря которому кончик шпильки вынимался, обнажая острое лезвие, и Шэнь Цинцю купила ее не раздумывая. Для нежного образа Хуа Синьи подобное оружие подойдёт лучше всего. Более не задерживаясь нигде, Шэнь Цинцю отправилась в Хуаньхуа. Лишь на территории леса Байлу она остановилась с глубоким вздохом, выпростала руку из объемных рукавов и поймала маленькую белую змейку, затаившуюся среди слоев одежд. Шэнь Цинцю посмотрела в умные глаза твари и щелчком пальцев удавила ее.***
Как старшая ученица Мастера изящных искусств, Хуа Синьи потихоньку перенимала часть работы по управлению сектой. Дочь благородного семейства не имела ранее навыков ведения столь обширной организации, поэтому частенько задерживалась за документами допоздна. Чжу Юньмин по своему характеру не относился к трудоголикам, предпочитая проводить свое время за праздным рисованием, распитием духовного вина с пика Цзуйсянь, а также на людских землях, в борделях. О подобном увлечении знал лишь ограниченный круг, в который Шэнь Цинцю попала случайно, когда они пересеклись в Теплом красном павильоне и сделали вид, что незнакомы. Беззаботность наставника в некоторой степени играла на руку Хуа Синьи и Хуа Юань, занимавшихся внедрением различных новшеств для учеников, не спрашивая его. Чаще всего, Чжу Юньмин лишь напускал вид учёный и строгий, на публику журя ученицу, но никак не препятствуя. Он явно подозревал во всём руку Хуа Юань, но не лез в болото. Никто из Мастеров не хотел портить отношения с Лао Гунжу из-за подобных пустяков. Все знали, как сильно потворствует своей любимице этот бессмертный. Хуа Юань привыкла слышать подобные речи за спиной и не дергалась. Действительно, ей ли привыкать к фаворитизму и отчуждению на почве него? Юэ Цинъюань благоволил ей на протяжении всей жизни, боевые братья и сестры буквально не могли терпеть Шэнь Цинцю из-за этого. Поэтому ничего нового для себя Хуа Юань не обнаружила. Кроме разве что намерений, которые в корне отличались у вечно виноватого Юэ Цинъюаня и жаждущего Лао Гунжу. — Благодарю Юань-мэй за чудесный подарок, — безукоризненно вежливая Хуа Синьи позволила себе приобнять Хуа Юань. Как обычно, та воспользовалась шансом погреться о нежное тепло девушки, что стала ей настоящей сестрой. Их отношения нельзя назвать слишком близкими, однако доверие за столько лет укоренилось меж ними прочно. С самого начала Хуа Синьи мягко восприняла девочку неизвестного происхождения, которую ввела в семью ее мать. Она спокойно показала, где что находится в родовом поместье, помогла обустроиться и ненавязчиво опекала от излишних взглядов любопытствующих. Тогда никто из девушек не знал, что в будущем дистанция сократится настолько, что они всерьез начнут планировать свержение Лао Гунжу, будучи лишь вдвоем против целой секты. Хуа Синьи стала первым камушком преткновения на саморазрушительном пути Шэнь Цинцю. Она мгновенно примкнула к ее планам, едва обнаружила, как грязно смотрел на ее младшую сестру лидер Хуаньхуа. Она, пылая гневом, явилась к Шэнь Цинцю с обличающей Лао Гунжу речью, готовая забрать ее против воли, если бы она не поверила простым словам. Шэнь Цинцю тогда была столь шокирована желанием Хуа Синьи защитить ее, что не сумела отпереться. Исключительная проницательность Хуа Синьи не раз помогала им в претворении этапов плана в жизнь. В отличие от холодной логики Шэнь Цинцю, старшая ученица Мастера изящных искусств полагалась на чувства более эфемерные и тонкие. Она умела чувствовать атмосферу, угадывать чужие эмоции, настроение другого человека никогда не было тайной для Хуа Синьи. Никогда ранее Шэнь Цинцю не сталкивалась с таким человеком. Единственная, кто приходила на ум, это А-Йи, которая благодаря своей «работе» вынужденно научилась предугадывать желания клиентов. Боль кольнула в районе сердца, и Шэнь Цинцю поспешила отвлечься от этой мысли. Хуа Синьи относилась к Хуа Юань столь деликатно, что та не сразу заметила. Очевидно, что неприязнь к физическим контактам не стала секретом для нее. Даже несмотря на совместный сон, Синьи держалась на небольшом расстоянии, не пересекая его без разрешения. Посему подобное проявление чувств показывало, что подарок ей действительно понравился. Хуа Юань смягчилась и аккуратно подвела сестру к чайному столику в ее покоях. — Позволь себе расслабиться хотя бы сегодня, — с этим она начала готовить любимый чай Хуа Синьи. — Ты балуешь меня безмерно, такими темпами я совсем позабуду, кто из нас старшая сестра. Шэнь Цинцю скрыла улыбку за непроницаемой маской. Она не была образцовой милой мэймэй, втянув сестру ни много ни мало в настоящий переворот. Да и посчитать все прожитые года, так она и вовсе в бабушки по человеческим меркам годится. Уверенный стук прервал разговор. Хуа Синьи поспешила к двери, и их глазам предстала высокая стройная фигура. Она наклонилась, заходя в кружок света, и стало ясно, что Су Сиянь вернулась с задания. Золотая униформа боевого направления сидела на ней как влитая, подчеркивая узкую талию, а высокий воротник добавлял характера в образ. Су Сиянь собирала волосы в длинную косу, используя тяжёлую заколку. Хуа Юань не раз становилась свидетелем того, как взметнувшаяся коса била демонов с неожиданной стороны, выигрывая для них немного времени. Эта девушка и правда со временем превратила в оружие каждую часть своего тела. — С днём рождения, — сказала Су Сиянь, передавая Хуа Синьи брякнувший свёрток. — Я присоединюсь к вашему чаепитию, если никто не возражает. Хуа Синьи мгновенно пригласила ее за стол. — Ты вернулась довольно быстро, — заметила Хуа Юань, глядя, как осторожно села Су Сиянь, оглядываясь так, словно боялась что-то сломать. Не удивительно, учитывая количество раздробленных перил, разбитых чашек и сломанных вееров Хуа Юань. Никакого злого умысла та не преследовала, просто не в состоянии справиться с огромной силой. Благо, тот период закончился, и Су Сиянь полностью взяла под контроль свое тело и свою ци. Если подумать, то в прошлом у Лю Цингэ и Юэ Ци были такие же проблемы. У первого более выраженные, но и второй не раз случайно ломал дверные ручки на пике Цинцзин. Из-за этого раздражение Шэнь Цинцю становилось сильнее, и она выбрасывала Юэ Цинъюаня с пика ещё до того, как тот извинится в очередной раз. — Мы повстречали шифу, он помог нам убить демона. Хуа Юань припомнила, что Мастер меча покинул Хуаньхуа пару недель назад по личным обстоятельствам. — Ох. Они обернулись к Хуа Синьи, держащей в руках арбалет. Картина столь несовместимая, что Хуа Юань моргнула дважды, чтобы затем перевести взгляд на невозмутимую Су Сиянь. — Спасибо за подарок, Су-шимэй, — с добрым выражением лица поблагодарила ее Хуа Синьи, проводя пальцами по деталям оружия. — А ты себе не изменяешь, — бросила Хуа Юань. — Ей же нравится оружие, в чем проблема? — Брось! Ты даришь штуки, которыми можно убить, всем. — Очевидно почему. Вы должны уметь защитить себя, если меня рядом не будет. — Но это не повод организовывать военный арсенал в наших покоях. — Шицзе, если есть проблема с моими подарками, скажи прямо. Не нужно иронизировать. — Остановитесь, — строго прервала обмен любезностями Хуа Синьи. — Полагаю, вы явились ко мне не для того, чтобы грызться друг с другом. Обе девушки одновременно покачали головой. Хуа Юань подвинула чашку с чаем сначала Хуа Синьи, затем Су Сиянь. Они на самом деле редко спорили вот так, находясь в гармоничных отношениях боевых сестер. Однако настроение Шэнь Цинцю оставалось плохим с момента встречи Небесного демона, и она изливала недовольство по любому поводу. Су Сиянь же не любила пикировки, предпочитая спокойное прямолинейное общение. Глядя на нее, становилось неясным, куда же пропало все благоразумие в ее сыне? Демоническая часть превалировала над человеческой? — Все ли хорошо с твоим шифу? — Почему ты спрашиваешь? — нахмурилась Хуа Юань, останавливая чашку у рта. — Я заметила, что Мастер трав посещал его, а также в его кабинете витал запах лекарств. Ты что, собака, Су-шимэй? — Шифу немного устает в последнее время, полагаю период вступительных тестов отрицательно сказывается на его здоровье. И это правда. На Лао Гунжу навалилось много работы, связанной с политическими вопросами. Хуаньхуа слыла богатой сектой, здесь приветствовали вступительный взнос и смотрели на родословную кандидата, в отличие от Цанцюн. Однако Мастера все равно отслеживали, дабы случайно не пропустить богатого, но проблемного ученика, чья семейная ситуация могла принести только вред дворцу. Данный аспект Лао Гунжу не пропускал ещё потому, что таким образом мог лично выбрать учеников задолго до их личного прибытия. Вероятно, поэтому сестер Хуа он встретил собственной персоной. — Скажи мне, если я могу чем-то помочь, — попросила Су Сиянь. Хуа Синьи безмятежно вглядывалась вдаль, не показывая своего раздражения данной просьбой. Видя искреннее восхищение Су Сиянь всеми Мастерами дворца, и особенно Лао Гунжу, они не рассказывали ей о своих планах. Идеалы Су Сиянь разрушатся в любом случае, рано или поздно. — Что это, Син-цзе? — неожиданно Хуа Юань заметила стопку писем сомнительного содержания, судя по вычурным конвертам. Хозяйка комнат замерла, как кролик. Су Сиянь взяла одно из писем и вчиталась. Некая бесцеремонность всегда присутствовала в ней. — «И я смиренно прошу прекрасный цветок принять скромные ухаживания этого ничтожного человека», — вслух зачитала Су Сиянь и перевела на Хуа Синьи невыразительный взгляд. Под натиском та сдалась, неопределенно взмахнув рукой. — Ах, честно говоря, письма донимают меня довольно продолжительный период времени. Я пыталась отвечать каждому, однако со временем просто не успеваю даже вскрыть их. — Тогда не вскрывай. Что за наглость, отправлять подобный надушенный вульгарный конверт. Су Сиянь небрежно швырнула бумагу в стопку. Хуа Юань молча согласилась с ней. Она и раньше замечала шевеления вокруг их персон, однако никто не осмеливался приблизиться. Не считая тех, кого окучивала она сама для получения выгоды. — К сожалению, некоторые письма предназначены не для моих глаз, — мягко возразила Хуа Синьи. — Большая часть для тебя, Юань-мэй, и парочка писем для Су-шимэй. Названные застыли в недоумении. Отчего их письма оказались на столе другого человека? Разве отправитель настолько глуп, что очевидно перепутал получателя? — Полагаю, почта главной ученицы проходит проверку, и подобные письма застревают в самом начале. Касаемо Су-шимэй у меня нет предположений. Голова Шэнь Юань закружилась от осознания. Это старый ублюдок, верно? В прошлом ходили слухи, что к Су Сиянь лучше не приближаться. Настолько тонкие и тихие шепотки, что о них узнала только ее шицзунь, а после подсказала Шэнь Цинцю быть осторожным с дворцом Хуаньхуа. Неужто Лао Гунжу решил действовать так же по отношению к ней? Ограничивать ее почту, затем ее действия. В таком случае, и эти глупые ухажеры начнут пропадать. Шэнь Цинцю проглотила чай, не чувствуя вкуса. Следующая мысль поразила. Несколько лет назад Су Сиянь сообщила, что ее шиди куда-то пропал. Тот самый, через которого Хуа Юань подбиралась к Су Сиянь. А тот мальчик?.. Как же его звали? Ли что-то там, один из тех, что приветствовал сестер Хуа в Павильоне изящных искусств. После Конференции Альянса Бессмертных он начал частенько захаживать в ее кабинет для уточнения каких-то деталей к заданиям, чем достал до самых печенок. Старик сделал ему замечание, заметив, что он явился к ней в очередной раз. Озноб охватил ее тело. —…немногое потеряла, — уверенный голос Су Сиянь втиснулся в опустевший разум Шэнь Юань. — У меня нет намерений искать партнёра по совершенствованию, так что довольно этой чепухи. — Мудрость Су-шимэй глубока не по годам, — согласилась с ней Хуа Синьи, с силой стискивая пальцы Хуа Юань под столом. — Признаться, меня немного утомил однообразный процесс написания ответа, поэтому я пыталась найти копирующие чары в библиотеке Павильона. — О, а ты полна сюрпризов, — бросила Су Сиянь, явно поразившись коварству своей нежной как облачко шицзе. — Нашла? — Я отдала предпочтение талмуду об отражающих защитных массивах, — скромно заявила Хуа Синьи, и Су Сиянь изумлённо усмехнулась. Казалось, за один только диалог будущая Мастер меча раскрыла для себя новые стороны личности Хуа Синьи.***
Шэнь Юань аккуратно закрепила вуаль, поправила верхнюю мантию цвета цин и огляделась. Она, наконец, сумела выделить время для посещения Теплого красного павильона. Для людей, желающих зайти в бордель и сохранить инкогнито, действует особая система входа. На окраине города есть небольшой дом, чья входная дверь связана массивом перемещения с приватной комнатой внутри павильона. Для активации массива требуется пароль, и Шэнь Цинцю конечно его знала ещё с прошлой жизни. Она не часто использовала данный способ, так как в то время слухи о развратнике из Цанцюн защищали бордель от неблагонадежных лиц. Ей нужно было поддерживать репутацию любителя горяченького, да и будучи Повелителем пика Шэнь Цинцю уже наплевала на секретность. Какая разница, если её не видят в обществе проституток? Значит этот распутник просто скрывается! Так что не было смысла. Однако сейчас будет опасно связывать главную ученицу Хуаньхуа с таким местом. Хуа Юань активировала массив перемещения и через мгновение оказалась в небольшой уютной комнате, наполненной мягким запахом сандалового дерева. Не самый любимый аромат. Молодая прелестница, встретившая ее, была знакомым лицом. В груди потеплело при виде старой подруги. Хуа Юань тихо вздохнула, держа осанку ровной. Ей не привыкать терпеть. — Надеюсь, ваш путь оказался приятным, — пропела женщина, пряча недоумение в профессиональных улыбках. — Я рада приветствовать вас в нашей скромной обители. Есть ли у вас особые пожелания? Хуа Юань откашлялась. — Добрый вечер. Я бы хотела отдельную комнату и Няньну на всю ночь. — Позвольте проводить вас, — изящным жестом девушка пригласила ее следовать за ней. Благодаря политике Теплого красного павильона по отношению к их клиентам, никто не собирался допрашивать ее, откуда она знает пароль. Если все пройдет хорошо, значит клиент сам будет вести себя прилично. Ну а наглецов, считающих себя пупом земли, никакой допрос не остановит. В этом случае ему мягко укажут на дверь и внесут в черный список для посещения павильона через массив. Не понравилось особое отношение? В таком случае заходи через главный вход и будь как все. Няньну в данном промежутке времени как раз начала завоёвывать популярность своим волшебным голосом и красотой. В будущем, при поддержке Шэнь Цинцю, она станет руководить борделем вместо уже престарелой владелицы. У той, в силу профессии, уже не было возможности иметь детей, да и какая мать захочет связать жизнь своей дочери с продажей людей? Поэтому она выбрала Няньну как свою преемницу и не прогадала. Хуа Юань комфортно расположилась на кучке подушек и приготовилась ждать. Когда прекрасная юная девушка вспорхнула в покои, сердце Шэнь Цинцю замерло от тоски. Белые руки, столько раз спасавшие ее от кошмаров, персиковые глаза, смотревшие с извечным уважением и заботой… Которые наполнились слезами при виде Хуа Юань в черной вуали и маленькой шляпке. — А-Цзю! — всхлипнула Няньну, и они обе замерли. — А-Йи, — выпалила Шэнь Цзю, придя в себя первой. Тотчас объятия задушили ее. Тепло окружило девушек, запахи духов Хуа Юань, благовоний борделя и масел, что использовала Няньну с юности, перемешались. Она готовила себя к тяжёлой встрече, к радушному отчужденному поведению старшей сестры, но никогда не представляла себе тот мир, в котором А-Йи помнит ее. Помнит именно ее, Шэнь Цзю, Шэнь Цинцю, женщину, ставшую мужчиной, что бежала от ужасной участи быть просто игрушкой в чужих руках. Не просто раба под номером Девять, которого одаривала заботой рабыня под номером Один. Которого эта рабыня считала мальчиком. — Как же я рада тебя видеть, моя дорогая! Я не представляла, где же ты, никто вокруг не помнил ни нас прежних, ни тебя, ни того ужасного прошлого. Когда слезы кончились, девушки сели на огромные подушки, отодвинув закуски в сторону. А-Йи держала ее руки в своих руках, но сейчас размер их позволял сцепиться плотнее. — Когда же ты вспомнила? — спросила Хуа Юань севшим голосом. Она впервые плакала осознанно в этой жизни. — Не очень давно, — грустно улыбнулась Няньну, опуская взгляд. — Я бы не хотела сейчас говорить об этом, А-Цзю. Вероятно… Это было неприятным процессом. — Если бы я знала, что ты здесь в непонимании, то пришла бы раньше. — Ты пришла тогда, когда наступило правильное время. Я знаю тебя, А-Цзю, ты не могла прийти раньше. — Я бы что-нибудь придумала. — И подвергла себя опасности? Брось! Где бы ты ни была, тебя всегда преследует битва. Я не нашла тебя в Цанцюн, клиенты говорили, что главный ученик Цинцзин некий молодой господин Не. Так я поняла, что ты где-то в другом месте. — Мне больше нет места в Цанцюн. Держись подальше от них, только беду на себя навлечешь. Я уверена, что без меня эти обезьяны наворотят тут дел, — Шэнь Цинцю нахмурилась, вспоминая некоторые пьяные драки, за которые прибегал краснеть от злости Лю Цингэ. Почему-то тогда никто не пускал слухи об учениках Байчжань. Наоборот, те активно сплетничали о ней, хотя они буквально находились в десяти метрах друг от друга в те ночи в борделе. — Пока не было инцидентов с участием учеников Цанцюн, не беспокойся, — заверила ее А-Йи. Хуа Юань готова была лопнуть от злости. — Кто тут беспокоится? Да и о чем?! Неотёсанные дикари могут умереть в борделе только от чрезмерного усердия. Смерть позорная, но ожидаемая для них. — А-Цзю! Я уверена, что никто из моих сестер не пожелает смерти клиентов в подобной ситуации! Как ужасно, твоя речь все так же вульгарна. — Неужто ты ожидала, что во мне проснутся манеры по отношению к скотам? Я тебя разочарую, у меня ноль терпения, и ничто не изменит этого. — По крайней мере, прояви уважение! — Если я когда-либо проявлю уважение к байчжаньским отродьям, можешь смело убить меня, потому что это буду не я, — сухо сказала Шэнь Цинцю, не обращая внимание на недовольное фырчание. Они закончили препираться только после того, как всплеснувшая руками в притворном раздражении А-Йи уронила кувшин с вином. Они отвлеклись на уборку и продолжили разговор уже на другие темы. Няньну, рабыня Йи, не узнала, что один из мальчиков, о которых она заботилась, стал лидером могущественной секты. Шэнь Цинцю никогда не говорила ей после безобразной сцены, когда Юэ Цинъюань пришел за ней в бордель и мимоходом оскорбил его работниц. Он не говорил прямо, но подразумевал, что Шэнь Цинцю следует больше следить за своей репутацией и не предаваться утехам, что могут разрушить его совершенствование. Как будто что-то может сломать уже сломанное. Вероятно большой болван не имел в виду то, что сказал, но слово не воробей. А-Йи находилась в трёх шагах от них и прекрасно все услышала. Шэнь Цинцю не хотела ранить ее ещё сильнее, раскрыв личность Юэ Цинъюаня. В прошлом у Шэнь Цзю не хватало денег, чтобы выкупить её. Когда она стала Повелителем Цинцзин, то первым делом пришла в Теплый красный павильон с мешочком золотых монет. Но А-Йи уже стала правой рукой мадам Чен и отказалась от выкупа, заявив, что все равно не в том возрасте, чтобы начинать что-то с нуля. К тому моменту она преодолела тридцатипятилетний порог, и в мире смертных эта цифра уже считалась внушительной. Стремясь продлить отпущенный ей срок, Шэнь Цинцю учила ее техникам совершенствования, но мало чего добилась. Возраст А-Йи стал непреодолимым препятствием. Как оказалось позже, они обе погибли раньше времени. Шэнь Цинцю не спасло с трудом выращенное золотое ядро, что уж говорить о внушительной, но смертной мадам Ван? Этой ночью Шэнь Цинцю спала спокойно, сжимая в объятиях ту, что не раз спасала от кошмаров. В этой жизни Хуа Юань вернёт ей долг.