Утро Уён встретил в прекраснейшем настроении. Отличный ортопедический матрас, в меру жесткая подушка, мягчайшее одеяло и горячее тело, подгрёбшее его под себя. Чан почти полностью лёг на Уёна, прижимаясь грудью к его спине и обвив его ноги своими. Уён восторженно смаковал ощущение полной защищенности и надежности, пока организм настойчиво не сообщил, что пора вылезать из этого кокона в злой, жестокий, а, главное, холодный мир. И, естественно, при попытке выскользнуть из кровати он был сжат еще сильнее.
— Ну куда ты собрался? — пробурчал ему в затылок заспанный Чан.
— В душ, красавчик, — хихикнул Уён, выворачиваясь-таки из-под руки Чана. — Потому что вчера меня кто-то не отпустил туда. Помнишь?
И, не дожидаясь ответа, Уён, слегка прихрамывая на отлёжанную ногу, удалился в ванную, с удовольствием ловя краем глаза плотоядные взгляды на свои тылы, щедро украшенные вчера засосами. Ну кто бы мог подумать, что Чан НАСТОЛЬКО страстный? Или это он так изголодался? Намыливая плечи, Уён с легким замешательством вспоминал, как Чан вчера извинялся за несдержанность и говорил, вроде, что в последний раз с кем-то спал где-то полгода назад. С его-то внешностью? В любом случае, не то, чтобы Уён жаловался. Тело болело, но это была та приятная боль, что появляется в мышцах после хорошей тренировки. Или очень жаркой ночи. И его не только всё устраивало, ему хотелось ещё. Поэтому Уён задержался в душе еще немного, готовясь ко второму раунду. Выключив душ, Уён прислушался. В общежитии по-прежнему тихо. Это, конечно, не значит, что все спят, но в общих комнатах пока никого нет, так что и ему выходить необязательно. Можно ещё немного поваляться. Или провести время как-то более приятно. Уён закусил губу в предвкушении, забил на принесенные с собой шорты с майкой, обмотал бедра коротким полотенцем и в таком виде пошел обратно.
— Чанни, ты уже проснул… — Уён запнулся, увидев сидящего на краю постели Чана. Его сгорбленная фигура прямо-таки излучала какой-то непонятный негатив. — Что случилось?
Уён бросился к Чану, хватая его за ладони и пытаясь заглянуть в глаза.
— Уён, ты… — хрипло начал Чан, но откашлялся и продолжил уже боле нормальным голосом. — Я понимаю, такое простить сложно и я пойму, если ты решишь отселиться от меня. Я… Чёрт, я даже не знаю, что мне теперь делать. Что нам всем делать. Я могу только просить тебя, чтобы ты не предавал это всё огласке и…
— Чан, тормози! — Уён тряхнул Чана за плечи, ловя, наконец, его взгляд и холодея от той тоски, что на него выплеснулась из чужих глаз. — Когда я в душ уходил, все было нормально! Что случилось за эти несчастные двадцать минут?
— Я понимаю, это подло с моей стороны, и не считай, пожалуйста. что я пытаюсь тебя купить, но я… Я заплачу, сколько скажешь…
— СТОП!!! — рявкнул Уён, снова встряхивая парня за плечи. — А теперь четко, внятно и по порядку: что случилось?
— Я вчера принудил тебя к близости… — тихо сказал Чан, не поднимая головы. — И был очень несдержан.
— Надо же, как разительно отличаются наши с тобой воспоминания об этой ночи, — Уён толкнул Чана в плечо и уселся ему на колени. Полотенце едва держалось на его бедрах. — А мне казалось, что это я сумел-таки развести тебя на секс. Мне, кстати, понравилось, я еще хочу.
— Е-ещё? — ошалело посмотрел на него Чан.
— Ага. И можно вот прямо сейчас, пока остальные еще по своим комнатам спят.
— Подожди, — Чан положил руки ему на грудь, немного отстраняя. — То есть ты… Тебя действительно всё устраивает и ты не собираешься…
— Утраивать скандал? Шантажировать тебя? Трясти с тебя компенсацию? — весело закончил за него Уён, но осекся, видя выражение глаз Чана. — Погоди, ты что, хочешь сказать, что твои партнеры обычно ТАК тебя благодарили за шикарный секс???
— Минусы популярности… — негромко вздохнул Чан и попытался снять Уёна со своих колен.
— Знаешь, у меня вот сейчас ни одной цензурной мысли в голове нет относительно этого трэша, — покачал головой Уён. — Но я тебе так скажу — я устрою тебе грандиозный скандал в пределах одной, конкретно взятой комнаты. Я буду действовать тебе на нервы со всей своей изобретательностью, а ее у меня, поверь, более чем хватает. Я буду постоянно смущать тебя в нерабочее и иногда, совсем чуть-чуть — в рабочее время. Я из шкуры вывернусь, но я вытреплю тебе приличный кусок нервов, если ты прямо сейчас не завалишь меня вот на эту самую кровать и не…
Густо покрасневший Чан зажал Уёну рот и укоризненно посмотрел на него. Паника, едва не начавшаяся во время экспрессивной речи Уёна, схлынула и перед глазами начали всплывать воспоминания о вчерашней ночи. А Уён, в свою очередь, лизнул ладонь, зажавшую ему рот, и принялся активно елозить по бедрам Чана, пытаясь одновременно вытащить из-под себя одеяло, которым прикрывался Чан, и стянуть с себя полотенце, и так уже держащееся исключительно на честном слове.
— Да что ж ты делаешь-то? — судорожно вздохнул Чан и прижал к себе Уёна, чтобы тот замер. — Ты и так моими стараниями на гепарда похож.
— У тебя есть тональник с плотным покрытием? — Уён высвободил руки из объятий и проказливо улыбнулся.
— Да…
— Тогда, если ты реально чувствуешь себя таким виноватым, — Уён притёрся своей, еще немного влажной после душа, грудью к груди Чана. — С тебя реально второй раунд. Или ты думаешь, я просто так в душе столько торчал?
— То есть ты…
— Чан, заканчивай эту нездоровую фигню. Мы с тобой оба взрослые люди. Наше влечение, смею надеяться, взаимно. Мы доставили друг другу удовольствие. Что не так?
Чан молча смотрел в глаза Уёна, как будто пытаясь разглядеть что-то в глубине его души.
— А если у тебя есть такое непреодолимое желание потратить на меня деньги, то у меня есть виш-лист и семеро болтливых друзей, которые с удовольствием сдадут меня и без него, стоит только поставить им по стаканчику кофе. Некоторые из них, если накормить их мяском, даже выдадут мою полную биографию. Но если накормить мяском меня, то я не только всю свою биографию расскажу, но и покажу, чему именно я в свое время учился на бананах. А то вчера как-то до этого не дошло…
— То есть ты действительно не… Черт, даже не знаю, как сформулировать. — Чан в растерянности потер лоб.
— Я уже не знаю, как тебе еще доходчивее об этом сказать, но я постараюсь, — Уён сел на чужих коленях ровно и посмотрел Чану в глаза. — Вчерашний секс был по обоюдному согласию. Меня всё устроило. Я не имею к тебе никаких претензий по этому поводу. Я не собираюсь никак вредить тебе, твоей карьере, твоей группе или твоим близким. Я не собираюсь шантажировать тебя, заниматься вымогательством сливать куда-то фото, видео, аудио или какие-либо другие записи нашего с тобой секса. Я не собираюсь красть твои вещи, украшения, белье, интеллектуальную собственность или биологические материалы и потом продавать их на аукционе.
— Биологические материалы? — задушено пискнул обалдевший Чан.
— Не у тебя одного были неудачные знакомства, — пожал плечами Уён. — Так вот, я достаточно конкретно и понятно изложил свою точку зрения?
Чан кивнул. Он действительно был в легком шоке. Да, у него были серьезные проблемы с доверием в личных отношениях, а когда выпьет — с контролем тоже становилось всё не ахти. Поэтому он, собственно, почти никогда и не пил. И утром, проснувшись окончательно и вспомнив прошедшую ночь, ожидал он практически любой реакции, но Уён его удивил. Сразу поверить ему Чан, конечно, не мог, но… Но очень хотелось. Хотелось поверить, что, в кои-то веке, кто-то хочет его. Не айдола, не богатого парня, не продюсера-композитора-автора и черт знает кого еще, а просто его. Бан Кристофера Чана. Хотелось… Да черт возьми, хотелось этого конкретного Уёна, который с сумасшедшими бесенятами в глазах и абсолютно неприличным видом облизывался и призывно изгибался на его коленях.
— Значит, еще хочешь, — ухмыльнулся решивший, наконец, забить на свои тревоги Чан и сжал бедра Уёна.
— О да… — блаженно простонал Уён.
Чан одним рывком перебросил восторженно взвизгнувшего Уёна на кровать и тут же навис над ним, перекинув ногу через его бедра и опершись на подушки рядом с головой Уёна, накрывая его своим телом. Одеяло, которым он обмотал свои бедра, потянулось за ним, скромно прикрыв потерявшего-таки полотенце Уена. И в следующую секунду Чан горячо поблагодарил за это все высшие силы, потому что в дверь быстро постучались и тут же открыли ее.
— Уён, ты просну…
Сонхва застыл на месте с открытым ртом. Уён же, выглянув из-под Чана, недовольно фыркнул и, нашарив рукой маленькую подушечку, кинул ее в своего товарища.
— Хён, скройся и не порть момент, будь человеком, — прошипел он.
Подушечка ударила Сонхва в грудь, тот отмер, моментально покраснел и захлопнул дверь, отсекая от себя непотребство, которое увидел.
— И если ты сейчас скажешь, что настроение ушло и ты меня больше не хочешь — я тебя укушу. Больно, — серьезно заявил Уён, поворачивая голову обратно к Чану.
— Хотел сказать тебе то же самое.
Одеяло стыдливо прикрыло лежащее на полу полотенце, а спокойный сон окружающих был сохранен только благодаря хорошей звукоизоляции, установленной буквально на днях.
***
Сонхва пулей вылетел из чужого общежития. Он уже даже забыл, зачем ему понадобился Уён, а лихорадочно бьющееся сердце и горящие огнем уши напоминали, что ему ничего не привиделось. Хонджун ему, конечно. шепнул, что Уён собирается соблазнить Чана, но, если честно, Сонхва не думал, что у того это получится так быстро. Вернувшись в свое общежитие, Сонхва застал Минхо, занятого ревизией холодильника.
— Привет, хен, — мило улыбнулся он, завидев Сонхва.
Знающие Минхо люди сказали бы, что улыбнулся он ПОДОЗРИТЕЛЬНО МИЛО.
— Я тебе уже кофейку налил, — продолжил Минхо, не убирая с лица улыбки. — Там, на столе стоит. И, кстати, кружка, в которой оно налито, теперь твоя.
Всё еще отходящий от увиденного во втором общежитии, Сонхва прошел к столу, взял кружку и отхлебнул кофе. Вкусно. А потом он рассмотрел саму кружку и у него появился только один вопрос.
— Минхо, не объяснишь мне, какого черта? — озадаченно повернулся к своему соседу Сонхва.
На иссиня-черной кружке были нарисованы мелкие звезды и большая желтая луна, рассеченная силуэтом классической ведьмы, летящей на помеле. А по нижнему краю вилась надпись: «Да, я ведьма, и что?».
— Сонхва, ты случайно не ведьма? — вместо ответа спросил Минхо.
— Нет…
— А как ты меня тогда приворожил?
Минхо шкодливо улыбнулся и мимолетно скосил глаза на лежащую на столе коробку из-под кружки, принесенной курьером пять минут назад. Индивидуальный принт и экстренная доставка вылились в определенную сумму, но вид вспыхнувшего румянцем Сонхва того стоил.
А Сонхва слегка подвис. Минхо снова намекнул на свою симпатию и это выбивало из колеи. Но это было… приятно. Очень приятно. Сонхва улыбнулся и снова сделал глоток кофе. Это тоже приятно. Он ведь, кажется, всего один раз при Минхо говорил, какой кофе любит. Но Минхо запомнил.
Минут через десять из своих комнат вышли сперва Ёсан с Чонином, а затем и Сан с Сынмином. Уткнувшись носом в закрытую дверь ванной, Сынмин взял Сана за руку и поплелся на кухню.
— О, утречка, — поздоровался с ними Минхо.
— Жизнерадостный Минхо-хён с утра пораньше — к пакостям, — зевнул Сынмин. — Железная примета.
— Какой ты злой, — усмехнулся Минхо, закрыл холодильник и снял с него пакет. — Я ему подарок приготовил, а он…
— Оно взорвется? — скепсиса в голосе Сынмина было на троих, но он осторожно, двумя пальцами, принял подарок.
— Нет, — Минхо, кажется, наслаждался ситуацией.
— Оно будет орать?
— Нет.
— Оно ядовитое?
— Нет.
— Я прямо теряюсь в догадках, — Сынмин раскрыл пакет, недоуменно хмыкнул и достал из него бухту тонкой, мягкой веревки, на которой висело несколько крупных карабинов. — Так что это?
— Это — набор юного альпиниста, — хохотнул Минхо. — Урезанная версия. Но для покорения не слишком неприступных гор хватит.
Сынмин смерил его нечитаемым взглядом, убрал веревку обратно в пакет, оглянулся на Сонхва, поймал взглядом его новую кружку, ухмыльнулся и внезапно сказал:
— Сонхва-хён, у Минхо-хёна спина — очень эрогенная зона. Почти вся. И шея тоже.
Сонхва подавился только что отпитым кофе, Сан моментально покраснел, а Минхо проворчал:
— Один-один.
— И тебе доброе утро, Сынмин-сонбэ, — выдавил из себя прокашлявшийся Сонхва. — Но зачем мне эта информация?
— Ну как же, — подмигнул ему Сынмин. — У каждой уважающей себя ведьмы должен быть кот, который будет мурлыкать в ее руках.
Дверь ванной хлопнула и Ёсан с Чонином присоединились к остальным на кухне.
— Всё, альпинист, вали умываться, — Минхо отвернулся ото всех и снова закопался в холодильник.
— Почему альпинист? — негромко спросил Сан у Сынмина, когда они направились в ванную.
— А как переводится твое имя? — улыбнулся Сынмин.
— Гора… Подожди, это он имел ввиду…
А Сонхва все еще прятал взгляд в кружке с кофе и пытался понять, чего ему хочется больше: провалиться сквозь землю или расплыться счастливой лужей? В конце концов он решил, что об этом можно подумать позже. А пока стоит сходить и разбудить Юнхо с Феликсом.
И да, жизнь его ничему не учит.
Эта мысль — последнее, что успело мелькнуть в его голове, прежде чем он, так же, как двадцатью минутами ранее во втором общежитии, распахнул дверь не дожидаясь разрешения войти.
— ЛИ, МАТЬ ТВОЮ, ФЕЛИКС!!!
В свою защиту Сонхва мог сказать только, что вид красочных засосов на ребрах голого Юнхо, прикрытого простыней лишь до пояса, выбил его из колеи. А Феликс, удобно умостившийся головой на груди Юнхо и прижавший его к себе своими загребущими руками, просто добил.
Около Сонхва практически мгновенно материализовался Минхо, схвативший его за талию и не давший разъяренной фурии, в которую превратился парень, ворваться в чужую комнату. Непонятно как просочившийся мимо них Чонин хмыкнул: «Зачетная штанга,» и рывком накрыл подскочивших Юнхо и Феликса с головой. Простынь имела вполне конечную длину, поэтому из-под нее показались их ноги в джинсах. Миниатюрные стопы Феликса смотрелись совсем крошечными на фоне ног Юнхо. Минхо же, поудобнее перехватив Сонхва за пояс, приподнял его над полом и вынес обратно в кухню, совмещенную с гостиной.
— Пусти меня немедленно! — шипел Сонхва, пытаясь выбраться из железной хватки Минхо.
— Зачем? — Минхо тряхнул Сонхва и тот, клацнув зубами, замер. — Если я тебя сейчас отпущу, ты ломанешься обратно и попытаешься сожрать моего донсена. А потом до тебя дойдет, что разница в габаритах и силе у них явно не на стороне Феликса. Значит, что бы у них там не произошло, оно было по обоюдному согласию. Тогда, возможно, ты попытаешься сожрать и своего донсена.
— Ты не понимаешь, Юнхо бы не стал сопротивляться…
— А Феликс не стал бы настаивать, если бы понял, что что-то не так.
Сонхва опустил взгляд и тихо шмыгнул носом.
— Сонхва, что такого у тебя случилось, что ты так не доверяешь людям?
— Я…
— Если ты не хочешь говорить — не говори, — перебил его Минхо и поставил, наконец, Сонхва на пол. — Просто пойми — мы тебе не враги. И твоим ребятам тоже.
***
— Ебал я такую побудку, — ворчал Феликс, выпутываясь из простыни. — Сонхва-хён у вас что, полиция нравов? Или он — гомофоб?
— Нет, — Юнхо стянул простынь с них обоих и спустил ноги на пол, сладко потягиваясь. — Он просто сильно за нас переживает.
— Ты, насколько я помню, обычно на сцене не раздеваешься, так что засосы на ребрах — это не критично, — Феликс попытался пригладить свою шевелюру, но она упрямо топорщилась в разные стороны. — Че он орет тогда?
— Думаю, он испугался, что ты сделал это против моей воли.
Феликс скептически смерил взглядом Юнхо.
— Знаешь, я очень сомневаюсь в своей возможности сделать с тобой хоть что-то против твоей воли.
Феликс слез с кровати и стоял около шкафа, выбирая вещи, в которые он переоденется после душа, продолжая вслух рассуждать о том, что Юнхо, на секундочку, выше, больше, сильнее и вообще… А Юнхо следил за ним с печальной улыбкой и думал:
«Если бы ты только знал…»
