От Изумрудного Города до Восточного Мордора

Когда в секцию пришел новенький, Вадик кинул на него быстрый взгляд – оборвыш какой-то, зыркал на всех исподлобья, дикий совсем. Пацаны шептались, что тот детдомовский, – у кого-то из них как всегда брат друга брата был из той самой школы. Тренер сразу втянул его в занятие, похвалил за какой-то прием, но Вадик на это не купился. Он тут круче всех, ему конкурентов не надо, особенно в борьбе за соревы. Плевать даже, что пацан был явно младше. Тренер Вадика всегда хвалил, он в своем возрасте был лучше всех – в их секции так точно. – Ты бы если пособраннее был, давно бы город выиграл, – говорил тот. Раздевалка у них старая, с облупившейся на стенах краской и засиженными лавками. После тренировки Вадик плюхнулся на скамейку, переобулся, не торопясь. Завязывая шнурки, лениво подсматривал, как новенький вел себя, и окончательно решил, что наедет – чтобы тот сразу понял, кто тут главный. После Вадик нарочито случайно влетел в него в дверях раздевалки, пихнул локтем: – Хера ли ты лезешь, места мало? Пацан – Олег, на самом деле Вадик сразу запомнил его имя, – толкнул в ответ, огрызнулся. Чего от него ждать, было неясно. Вадик, конечно, постарше на пару лет, физически сильнее, но черт их знает, какие у них порядки в детдоме, если он действительно оттуда. Может, у него заточка с собой и он ебанутый, так-то не скажешь. Но пацан повелся на провокацию, Вадик возликовал – сработало. На тут же организованной стрелке за пристройкой у школы Вадик не стал церемониться – сразу врезал в бок, но Олег отбивался молча, даже как-то ожесточенно. Сжал зубы и колотил, когда мог дотянуться, даже умудрился повалить его на землю, за что Вадик напоследок заехал ему по ребрам и отполз в сторону. Он не ожидал такой прыти, поэтому повалял немного для острастки и отстал, даже зауважал немного – силы-то явно были не на стороне Олега. И Вадику бы успокоиться после первого раза. Ну показал он себя, ну понял, что пацан не прогнется, что еще надо? Но это наоборот только раззадоривало сильнее, он не переставал при случае задевать и подначивать, давил на больное – шутил про мамку и детдом, про обноски и объедки, про стремную прическу даже – про все, что приходило в голову, специально бесил, чтобы Олег вызверился и подрался потом с ним за гаражами. Вадика это веселило и бесило одновременно. – Нахуя ты ведешься каждый раз? – Вадик раз за разом спрашивал, пока они катались в грязи за спортшколой. – Пизды тебе дать охота каждый раз. Олег скалился в ответ, огрызался и посылал нахуй настолько витиевато, что Вадик удивленно даже подцепил у него пару формулировок. Не сговариваясь, они колотили друг друга только по скрытому одеждой телу, чтобы не схватить пиздюлей ни от кого из старших, потом расходились каждый в свою сторону. Измазанный травой Олег в свой детдом, Вадик – получать нагоняй за грязную одежду и за то, что, по мнению матери, вел себя недостойно. – У этого мальчика и так достаточно сложная жизнь, – терпеливо объясняла она, заливая его ссадины марганцовкой. – Ты не делаешь ее легче. Лучше бы помог ему. Он понимал прекрасно, что цеплялся к Олегу просто из вредности, не было в нем ничего такого, из-за чего Вадик бы по-настоящему бесился и хотел его за это избить. Все стало намного хуже, когда он поймал себя на стремной мысли, что цеплялся к Олегу так же, как в прошлом году доставал понравившуюся одноклассницу. Когда вдруг осознал интерес и начал цеплять ее по делу и без, зажимать в школьных коридорах, ни разу не предложив унести домой рюкзак, а больше откровенно бесил ее – прятал учебники, щелкал резинкой лифчика и громко отказался сесть за одну парту, когда весь класс в начале очередной четверти тасовали по рядам. Девчонка в итоге достаточно неприятно и унизительно послала его, но Вадик даже расстроиться не сумел толком. Разбираться в себе было сложно и болезненно, а эта мысль вдобавок пугала и заставляла думать про себя разное. Конечно, они во дворе передавали друг другу шутки про «голубых», но это было позорно, грязно, Вадик знал, что нельзя добровольно вписывать себя в них. Он задавал себе вопросы, но ответы были слишком сложными или страшными. Осознать, что он просто хотел привлечь внимание Олега, было странно и неловко. Вадик все понял пару недель спустя: после очередной тренировки задумчиво собирал вещи, комкал их, как всегда – опять мама ругаться будет, что все мятое, – и бросил случайный взгляд на Олега. Тот пихнул в рюкзак майку, взъерошил короткие волосы, не переставая болтать с Лехой и улыбаться – что-то веселое они обсуждали, приятное. Вадик не слышал, потому что залип, сердце пропустило удар – знакомо, но пугающе, и он в ужасе сбежал домой. Неужели правильно думал про себя? Неужели он из… этих? Руки чесались поискать в интернете, но из дома было страшно – вдруг родаки в истории увидят, да и минуты драгоценные жалко, лучше поиграет потом. Он пару недель откладывал деньги с обедов, и в день, когда не было тренировки, поехал в соседний район, купил минуты в интернет-салоне. С алеющими ушами искал нужное и читал, что иногда мальчикам нравятся мальчики, что это нормально, что даже у Александра Македонского был слишком близкий друг, ради которого тот готов был на все. Вадику было дико стыдно, страшно, но домой он поехал более спокойным. После этого он стал присматриваться к Олегу получше – как тот общался с другими, как вел себя на тренировках, что говорил. Должно же быть что-то, что Вадима в нем привлекло? Олег был чуть ниже его, пока еще щуплый, но ходил на секцию исправно, значит, скоро будет похож на Вадика – вытянется и окрепнет. У него были темные коротко подстриженные волосы, карие глаза, острое лицо, цепкий взгляд и крепкие удары – уж это Вадик на себе прочувствовал. Какой у него любимый фильм? Что он любит на завтрак? Теперь все это казалось важно узнать, и он решил, что надо подружиться с Олегом, хотя бы попробовать. И он перестал открыто задирать его, стал втягивать в болтовню с пацанами, пару раз звал погулять после секции – вместе со всеми, конечно, не вдвоем. Подначивая друг друга, они курили первые сигареты за все той же пристройкой, где пиздились в первый раз. Все шло своим чередом, и постепенно между ними установилось молчаливое перемирие. Все пацаны в секции вздохнули с облегчением – веселиться над дерущимися Вадиком и Олегом всем нравилось только в первые пару раз, потом уже надоело. Тренер хвалил их, что разобрались и больше не цапались. Олег стал подпускать Вадика поближе, рассказывать про детдом и своего единственного друга, про свою школу, про то, как в прошлом году попробовал ходить на бокс, но не сложилось, как они один раз отложили денег и сбежали с уроков в соседний парк есть мороженое – Вадик все это слушал внимательно и запоминал. Так закончилась хмурая осень и пришла мерзкая зима, которую Вадик никогда не любил. После тренировок они теперь ходили толпой, по пути от нее откалывались пацаны – кто на автобус, кому в соседний район по заброшке быстрее. Олег сворачивал в переулок, и Вадику хотелось хоть раз пойти за ним – посмотреть, куда тот уходит, кто его там ждет. Всю осень они готовились к отборочным соревам, сначала внутри спортшколы, потом, если повезет – повезут на город. Вадик в своем возрасте был лучшим, он свои схватки выиграл уверенно и болел за Олега – кричал в финале, срывая голос даже, а потом позволил себе подумать, что, может, это его поддержка и помогла Олегу победить. Теперь оба поедут на городские соревнования, и это круто. Олег только ходил и мрачнел с каждым днем, и Вадик не выдержал – однажды свернул за ним в переулок, пошел следом в незнакомую темноту. – Че ты тухлый такой? Вадику пришлось переформулировать вопрос еще пару раз, чтобы Олег наконец угрюмо признался: – У меня борцовок нет. А без них не допустят. Ну да, тренер им разрешал хоть босиком – главное слушайся и борись. Вадик почесал щеку и прикинул. – Я тебе свои старые отдам, размер должен подойти. Олег в ответ смотрел недоверчиво; Вадику сложно было разобраться даже в своих чувствах, как суметь распознать еще и чувства Олега. Вадик не до конца понимал, обрадовался тот или это была обычная подозрительность ребенка, который чаще получал от жизни неприятные сюрпризы. Даже когда он притащил свою прошлогоднюю пару на следующую тренировку, Олег все не мог поверить: – Ты серьезно, что ли? Блин, – он с силой провел по коротким волосам, помялся еще, но по взгляду Вадик уже узнал простую нерешительность. Мама тоже одобрила, решив, видимо, что Вадик перевоспитался. Ох, даже близко не так, – выскочек ему все так же хотелось отпиздить, а о том, чтобы рассказать ей про свою внезапно осознанную симпатию, не могло быть и речи. За неделю до соревнований тренер подробно рассказал, куда и как они будут добираться, где встречаются, что с собой взять и все такое. Вадик прослушал половину – все это он уже знал, к тому же это был удачный момент, чтобы попялиться на Олега, сидевшего с внимательным и чуть напряженным лицом. Когда тренер спросил, есть ли у кого вопросы, тот дернулся было, даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же осекся и замолчал. Кажется, этого даже никто не заметил. Вадик не забыл, и по дороге домой, в сумерках уже толкнул его плечом в плечо: – Че ты у Петровича спросить хотел? Олег кинул на него настороженный взгляд, но быстро сдался: – А можно я с собой друга возьму? Ах точно, у Олега ведь есть еще друзья, он рассказывал. Да и Вадик был ему не то чтобы прям друг, учитывая его маленький секрет. – Он не шарит, просто поболеть захотел, когда я сказал, что отобрался, – Олег уже будто оправдывался. – Да можно, кому он там помешает, – у Вадика предательски екнуло сердце, но он не подал виду и успокоил Олега, что на таких сборищах часто бывают родители и другие ребята. В день соревнований он увидел их издалека, правда, не сразу понял, что это они – внимание Вадика привлекла тощая рыжая девчонка, и только спустя полминуты до него дошло, что это парень с такой прической, а рядом с ним шел Олег. – Это Серега, – Олег кивнул на того, кого Вадик минуту назад считал девчонкой, потом указал на него самого: – Это Вадик. Серега протянул руку, хватка у него была внезапно крепкая, несмотря на нехарактерную внешность. Вадик кивнул, пожал ладонь, но понял, что подружиться у них не выйдет. Не то чтобы Серега его сразу взбесил, просто вот так иногда бывает – не нравится тебе человек с первого же взгляда, смирись. С этим Серегой было именно так. А еще Вадик ревновал – сильно, захлестывающе, знал, что ему нельзя себя выдавать, даже намеком, сдерживал все злые шутки про Серегу и грыз себя бесконечно. От этой темной ревности отвлекали только экзамены. Но мысли путались, мешая зубрить, и вместо билетов приходилось повторять как мантру слова о том, что Олег ему как друг, что нельзя портить дружбу вообще ничем. Это помогало лишь на время, и к своему выпускному Вадик уже был абсолютно уверен, что влюблен по уши. Он признался в этом себе и даже не ужаснулся этой мысли – словно она все время была рядом, но он просто не давал себе возможности поверить в нее. Его томила тоска о том, чего хотелось и чего никогда не могло быть, еще как назло чуть не у всех одноклассников случились первые влюбленности со всеми этими вздохами, записками, провожаниями после школы и прочей чепухой, которой Вадиму тоже жутко хотелось. Но в его случае можно было только смотреть, иногда представлять себе что-то смелое, но даже касаться – только под предлогом, и то не слишком часто, чтобы не подумали чего, и в первую очередь сам Олег. Закончив школу и успешно сдав экзамены на исторический, Вадик по инерции заглядывал на тренировки следующие два года. На правах пусть и бывшего, но все же лидера он продолжал уверенно делать вид, что присматривал за мелкими, даже убедил в этом себя самого. Тренер благодарил за помощь и просил не бросать спорт. Не мог же тот знать, что во всей греко-римской борьбе Вадику был интересен один-единственный человек. Который теперь вытянулся – почти догнал Вадика по росту. – Тощий ты только, в зал ходишь? – Я не тощий, я жилистый, – Олег заразительно улыбался, знал уже, что эти подначки – скорее признак доверия, чем попытка задеть. Вадик безмерно радовался, что они все же нашли общий язык. Откровенно говоря, они бы так или иначе подружились, если бы Вадик с первого дня знакомства не решил проверить Олега на прочность. А теперь они могли болтать обо всем подряд, и Вадик все удивлялся, как они могли быть абсолютно согласны в каких-то вещах и непримиримо не соглашаться в других, будто в маятнике Бедини сходились и расходились бесконечно движущиеся кольца. Он все пытался выспросить ответы на стандартные вопросы – нравится ли Олегу кто-нибудь или куда тот пойдет учиться. – Мы в Москву поедем, – Олег говорил это нехотя. Помолчав, объяснил: – Серега в компах шарит, хочет в МГУ. Говорит, там лучше всего учиться. Черт, Вадик был настолько глубоко уверен, что Олег останется в Питере, что даже не думал над другими вариантами. Ему показалось, что в тот момент словно от сердца откололся кусочек, раскрошился в пыль. Разбежалась по венам отрава. Разошлись кольца, остановился маятник. – Но ты приезжать-то будешь? Олег пожал плечами, будто даже не думал над этим. Может, будет, если деньги найдет. Вадик заметался тогда, все думал, что он мог сделать, чтобы Олег остался. Даже хотел поцеловать его, но потом понял, что сделает этим только хуже. Поэтому он кивнул молча и крепко-крепко обнял на прощание, задержав Олега в объятиях дольше положенного, но у них был вроде как особый случай, можно. Он надеялся, что они будут видеться хотя бы иногда, и они переписывались время от времени, но первый семестр навалился на обоих слишком тяжелым грузом. Потом Вадика так затянула студенческая жизнь, что он все чаще забывал написать Олегу, и с тем, очевидно, случилось то же самое – так Вадик думал, когда ловил себя на наблюдении, что они не списывались уже… месяц? А забыть даже самую яркую влюбленность, когда нужный человек где-то далеко и вы не виделись уже полгода, проще простого. Когда спустя семь лет к Вадику, уже закончившему истфак, отслужившему положенные два и теперь сидевшему на контракте в спецназе, перевели новую группу, Вадим заметил знакомую бритую башку и поначалу не мог поверить. В том, что это Олег, сомнений у него не было. И в том, что Олег тоже был очень рад его увидеть, Вадик тоже ни капли не сомневался. – Вад! – Олег сам кинулся навстречу, обхватил за шею, хлопнул пару раз крепко по спине. – Офигеть, Вад! Как будто они войну прошли, а не возились в пиздючестве на потном ковре в секции по «классике». Был огромный плюс в том, что не пришлось объяснять остальным, почему они стали практически неразлучны: старый друг, все дела, сто лет не виделись, вот это удача. Олег не сходился близко ни с кем даже в той группе, с которой приехал, поэтому для других парней могло выглядеть странно, что теперь он держался с Вадиком ближе всего. – Ты не пойми неправильно, Волчик, но че ты тут забыл? – Вадим утащил его подальше от толпы и пытал новостями. Олег рассказал в двух словах – бросил универ, отслужил, вот в спецназе бегаю твоей командирской роже на радость. – Домой давно ездил? – только произнеся вслух, Вадик понял, насколько тупо и ущербно это прозвучало. Олег провел ладонью по коротким волосам. – Да мне там делать особо нечего, – он даже звучал растерянно, и Вадик напрягся. – А как же этот дружок твой? Рыжий, – он вкладывал все напускное равнодушие, молясь, чтобы в его словах не мелькнул интерес. – Разбежались, что ли? Вадик шутил, он очень сильно хотел, чтобы это звучало как шутка и на самом деле было ею, но Олег в ответ промолчал, только смотрел широко распахнутыми глазами. У Вадима поджалось все внутри – неужели попал, не бывает же такого. Разговор свернулся, но через пару дней Вадик снова завел его, когда Олег был к нему больше всего не готов – после нудной тренировки, когда из них выбили, кажется, всю дурь. – Я осуждать не стану, – он сразу предупредил и очень сильно надеялся, что не получит по роже. Олег отмахнулся – в другой раз. В другой раз, в выходной, выпив по паре бутылок пива, поделился: в старших классах между ними действительно вспыхнула определенная симпатия, они попробовали встречаться, но сложно быть парой сначала в детдоме, потом в общаге – все время у всех на виду. Еще Олег признался, как решил бросить учебу и уйти в армию и как Серега этого не понял, как они разругались вдрызг. На этом моменте Вадик внутренне мстительно возликовал – тупой рыжий Серега, тебе такой Волчик больше никогда не перепадет. – Ну мы помирились потом, когда я после армии приехал, – нехотя признался Олег. – В друзья во «Вместе» добавились, теперь только открытки шлем на праздники. Это прохладное приятельское общение и встречи раз в год Вадиму уже не очень нравились, но все же это открывало для него все возможные двери, и он пообещал себе, что заглянет в каждую. Вообще откровенно говоря с самим собой, он думал, что его уже давно отпустило – столько лет прошло, он другой, Олег тоже наверняка изменился. Вадик заводил отношения, пока учился, даже встречался годик с прекрасной Олей с экономического, пока не пришла пора писать диплом и думать, что дальше делать со своей жизнью. С парнями он тоже пытался – чисто в качестве эксперимента, проверить отклонения у своей шкалы Кинси. Но дальше дрочки с незнакомцами дело не заходило, ему было просто неинтересно. Но вот увидел Олега и снова… заинтересовался. Олег теперь был одного с ним роста. Он заметно окреп, раздался в плечах – армия помогла ему нарастить мышцы и слепить идеальное тело. Черты лица заострились и стали четче. Вадик видел, как после выходного у Олега пробивалась темная щетина, и хотел потереть ее пальцем, проверить, настоящая ли. А еще у Олега окончательно зацементировался характер с тем стержнем уверенности в себе, своих поступках, правоте, мыслях, мнениях, которым Вадик и восхищался в юности: если Олег в чем-то уверен, он это покажет и докажет, если нет – никогда не будет возникать. Вадим так не умел, ему всегда хотелось влезть во что-то и потом уже разбираться с последствиями. Эта будто врожденная мудрость у Олега всегда подкупала и влекла к себе. Повзрослев и окрепнув, Олег стал очень красивым, и Вадик зависал на нем непозволительно. Новая группа вливалась, как это всегда бывает, с тупыми спорами на слабо, и, когда Вадику выпало на счет отжиматься на больших пальцах против Олега, он силой отводил взгляд от покрывшегося румянцем лица, по которому стекали капли пота. Однажды Вадик чуть не спалился по глупости: судил спарринг, где ничто не предвещало – Олег стоял в защите, блокировал и уворачивался, а в следующую секунду внезапно рухнул на пол от удара в челюсть снизу. Вадим стоял на ковре чуть в стороне, чтобы не мешать, но в ту же секунду метнулся к Олегу, упав на колени, обхватил лицо в шлеме, убедился, что тот глаза открыл – уже хорошо. – Ты живой, Волчик? – взял его за плечи покрепче, чтобы не видно было, как дрожат собственные руки. Тот кивнул и даже попытался подняться, но Вадим потянул завязки шлема и отправил Олега отдыхать. – Пару раундов посиди. На замену, один человек, в защиту! – крикнул в толпу и отвлекся на новый спарринг. Вечером в тот день его окатило воспоминанием, словно ледяной волной, – как это выглядело со стороны? Не слишком рьяно он кинулся, насколько видно было его панику, когда Олег рухнул на маты? Хотя он за любого из своих пацанов так же переживал бы, но с Олегом все иначе, это очевидно. Он даже радовался, что на следующий день был выходной. Можно сходить в город, развеяться, за целый день все про них забудут. Он позвал с собой Олега, но тот сначала мялся и отказывался. – Дай отлежаться, я вчера ногу потянул. – А так жопу отлежишь, пошли, – Вадик легко толкнул его в здоровую ногу. Олег усмехнулся и встал переодеваться, стянул майку, стоя к Вадику спиной. Он откровенно залип на фигуре – идеальной, с широкими плечами, сильной спиной, узкой талией – Вадим бы, наверное, сумел обхватить ее целиком своими огромными лапищами. Сильные бедра, которые угадывались под форменными брюками, накачанные руки… – Эй, земля вызывает, – Олег насмешливо щелкнул пальцами у него перед носом. Пиздец. Пришлось нелепо отшучиваться, и в который уже раз? С этим Вадик мог справиться, скрывая за смехом внезапное волнение. Развеяться действительно нужно было обоим, если честно – Вадим тоже плесневел сидеть на месте. Да и Олег на улице чуть отпустил себя и расслабленно заулыбался, снова стал похож на себя. В будний день городской парк почти пустовал, хотя стояла приятная весенняя погода. Они заняли лавочку под набиравшей цвет яблоней и перекидывались ленивыми ничего не значившими репликами. Вадик раскинулся на лавке, растекся, его разморило на солнышке и от того, насколько ему комфортно, и он подумал, что было бы неплохо тут поспать минут десять. Олег молчал, и Вадику показалось, что тот тоже начал засыпать, но Олег внезапно тихо произнес: – Будешь так пялиться на меня – по ебалу оба выхватим. Вадик усмехнулся, лениво приоткрыв один глаз, глянул в его сторону. – Ух, какой дерзкий Волчик. Охуенно, – и больше ничего добавлять не стал. Несколько дней после этого они как ни в чем ни бывало пахали – то выезд, то тренировки, жизнь шла своим чередом. В очередной безликий день после спаррингов Вадим топтался в душевой, когда вдруг услышал сзади шепот Олега: – Стой тихо, – и Вадик замер на месте. Олег положил тяжелые ладони ему на бедра, повыше тазовых костей, между ягодиц проехался твердый член. От неожиданности, напора, возможности быть застуканными у Вадика встал моментально, как будто не гонял в голове только что даты правления всех Людовиков по порядку, начиная с последнего. Он прогнул спину и уперся рукой в кафель, стараясь не производить вообще никаких звуков, даже сдерживал дыхание, чтобы их возню не услышали из предбанника. Удача, что им вообще повезло оказаться тут наедине. Он дрочил себе быстро, стараясь не отвлекаться – вряд ли у них много времени. Олег сзади старательно двигался в таком же быстром темпе, сжимая его чуть ниже талии. Вадик про себя подумал, что не отказался бы там от пары синяков, чтобы точно помнить потом, что все это было на самом деле. Олег громко дышал ему на ухо и внезапно завел правую руку вперед, положил поверх его ладони на член. Ощущения были настолько потрясающие, что Вадик потерялся, запрокинув голову, убрал руку с члена и потянул за яйца, коснулся ладони Олега – как будто все еще не мог до конца поверить, что все это вправду происходило. Он кончил первым и, не давая себе шанса передумать, развернулся к Олегу и обхватил его член. Олег коротко глянул Вадику в глаза и опустил лоб ему на плечо. Пары движений хватило, но отстраняться сразу не хотелось, а обниматься сейчас было странно даже для них. Но Вадим понимал, что если они сейчас просто разойдутся, у него не будет второго шанса, вообще больше не будет Олега так близко, поэтому осмелился – коснулся щеки, поднял его лицо и коротко поцеловал в губы. Без языка, просто обозначил намерение, но Олег ответил ему – потянул за верхнюю губу и тут же отстранился, ушел в свою кабинку. Пару дней они держались на некотором расстоянии, которое было заметно только им – со стороны никто даже не заметил, что что-то изменилось. А потом словно прорвало плотину, и такой секс стал для них регулярным – они пользовались любой возможностью, толкая руки друг другу в штаны или отсасывая по-быстрому. Хотелось уже потрахаться нормально, по-взрослому, и, обсуждая возможности, они решились на тупую подростковую авантюру: в очередной выходной сняли квартиру – хотя ладно, снял один Вадик, отправив Олега в аптеку. А после он мысленно дико зажимался, но лапал Олега уверенно и надеялся, что его знаний теории хватит, чтобы сделать все правильно. Когда Вадик стащил полотенце, в котором тот вышел из душа, то прилично охуел от того, что Олег себя уже растянул. У Вадика тогда голову не сорвало огромным усилием воли, пусть арендованный диван они все равно стыдливо обкончали несколько раз. А еще ему теперь можно было целоваться с Олегом, и это было даже охуеннее секса. Он вел сам и позволял вести, то кусался и цеплял зубами, с силой толкался языком, то позволял обшаривать свой рот, поглаживая в ответ своим языком, зарываясь цепкими пальцами в волосы и хватая за спину, плечи, бока. Вадим не боялся ему навредить, потому что ответить Олег мог с такой же силой, и их поцелуи превращались в настоящее искусство. Вадим понимал, что пропадает в нем все сильнее, но загадывать вперед не хотелось. Хотелось просто кайфовать. Дело шло к осени, и каждый новый выезд вгонял Олега в тоску, но он молчал, и первым не выдержал Вадим. – Давай уволимся нахуй отсюда, – предложил после очередной прогулки по городу. Олег молча рассматривал его лицо. – Куда? – В частную контору. Деньги там другие. Рассказал, что знакомый знакомого как раз искал толковых ребят. Оставалось дотерпеть до конца контракта, подписать нужные бумаги у своих новых нанимателей, и так через месяц они очнулись уже посреди пустыни на своем первом деле. Удивительно было наблюдать, насколько наемничество подходило Олегу. Он словно раскрылся, получил возможность высказать свое мнение – чаще всего рациональное – и проявить себя как лидер. Он умел находить подход едва ли не к каждому в разношерстной команде и делать так, чтобы заказчики были крайне довольны результатом их работы. Сам Вадик будто выгуливал своих демонов, когда была возможность быть чуть жестче, чем это принято в приличном обществе, а еще в нем внезапно заново открылась тяга дописать-таки свою научную работу, задвинутую в настолько далекий ящик, что пару лет Вадик о ней даже не вспоминал. Теперь было время, вдохновение и иногда еще и культурные ценности прямо под носом. Время летело настолько легко и стремительно, что прошедший год они едва ли успели заметить. Дела шли гладко, отношения между ними – какими бы они ни были – только укрепились и стали еще доверительнее и прочнее. И боже, им наконец-то можно было взять отпуск! Невероятно, но начальство отпустило их одновременно, проглотив вранье про кучу общих знакомых и едва ли не общую прабабку. С учетом всех возможных манипуляций им выписали аж месяц отпуска. С их ебанутой работой не было выбора, куда ехать: это нормальные люди хотят в тепло, где песок. Они с Олегом этого песка уже наелись на три жизни вперед и под солнцем нажарились тоже, Вадик аж выгорел почти добела. Поэтому в конце промозглой осени они вернулись в Питер и сняли квартирку на весь месяц на безликой окраине подальше от семейных вадимовых маршрутов. Первые два дня даже не выходили из квартиры – не могли натрахаться вволю, чтоб вслух, со шлепками и стонами, и чтобы бежать никуда не надо было, никаких срочных заданий и чужих глаз. Чтобы можно было под бормотание телика готовить завтрак или смотреть за тем, как это делает Олег. – Ну ты просто хозяюшка, – Вадик подошел к нему со спины, положил руки на бедра и глянул, как Олег переворачивал блинчик. В следующую секунду он осознал себя с заломленной за спину рукой и с лицом в опасной близости от столешницы. – В следующий раз лицо сразу на сковородку попадет, – по голосу было понятно, что Олег не обиделся, но новое прозвище ему явно не понравилось. Ну, в таком случае у Вадика была еще сотня вариантов. Он хохотнул, выпрямился, потому что Олег давно его отпустил, и предложил: – Тогда будешь Поварешкин. На это Олег тоже поморщился, но обошлось без мордобоя, чему Вадик был несказанно рад – хотел заниматься любовью, а не войной, и все такое. Осень в Питере никогда не была милосердна, поэтому Вадим купил себе пальто – теплое черное пальто в пол, лишь бы не мерзнуть. Олег отпустил было пару шуток на тему агента 007 и службы на страже ее величества, но после очередной их вечерней прогулки не пустил Вадима дальше прихожей – упал прямо там на колени, торопливо расстегнул пальто, ремень, стянул брюки и отсосал так, что Вадик натурально считал звезды. – Бесит твое пальто, стоит на него постоянно, – признался тот, когда, сглотнув, полез к Вадиму грязно и пошло целоваться. – Прям на пальто? – Вадик был готов поверить, что Олег высосал у него весь мозг. Олег потерся стоявшим членом о его бедро и мотнул головой в сторону комнаты. – Пошли на диван. Такого Олега Вадим хотел бы себе навсегда. Пока они жили этот месяц на гражданке, Вадима посещали эти стремные мысли о том, как было бы здорово тут остаться, замереть в этом вечном отпуске. Но он отдавал себе отчет, что их жизнь другая, она там, далеко, где песок, или джунгли, или палящее солнце, или дикий холод, или тропические ливни, где лихорадка и голод, где война. Другая жизнь им положена по крупицам. Одной ночью Олег после какого-то чересчур нежного для них секса признался, что хочет в кино. Вадим сначала даже не вник до конца. – Да у нас в детдоме вечно денег не было. Это шоколадку в магазе украсть можно, а билет в кино никак, – Олег помялся сначала, но все же рассказал, усмехаясь. – А потом как-то не до кино было. Вадим на следующий же день потащил его на проходной боевик в кинотеатр с огромным экраном. Взял билеты на последний ряд и горячо убеждал, что именно так люди в кино и ходят. Они сосались почти весь фильм, как подростки, ржали над экшн-сценами – их оправдывало только то, что в будни на дневном сеансе кроме них там была еще пара таких же случайных зрителей. Вадим любовался его профилем в темноте зала, подсвеченным вспышками с экрана, запоминал его таким и укладывал эту картинку себе поглубже в память. Вадим вообще очень хотел показать Олегу тот Питер, который знал сам, поделиться всем возможным и даже отчасти воплотить что-то из наивных юношеских фантазий, которые нахлынули, едва Вадик вернулся в родной город. Они много гуляли вместе, а еще Олег каждый раз провожал его до архива или библиотеки, где Вадик собирал материалы для своей работы. – Чем потом займешься? – Вадик старался, чтобы в его вопросе звучал только искренний интерес и совсем не слышалось контролирующих ноток. – За продуктами зайду и домой, – Олег все понял правильно, пожал плечами и сказал это так обыденно, словно этот диалог у них происходит каждый день уже полжизни. От него эта фраза звучала так естественно, что Вадим снова одергивал себя – это не ваша жизнь, вам дали возможность в нее заглянуть, но это не навсегда. Скоро снова на войну, не расслабляйся. За что Вадим был благодарен себе и жизни – что пусть на короткий отрезок, но у Олега в жизни наконец появилось место, которое он может называть домом. На этом месте мысли Вадика все время коротило. Пока была такая возможность, они чрезвычайно много трахались, и даже в тесной ванной типичной однушки, где невозможно было разойтись двум огромным мужикам, они могли пристроиться грудью к спине, задрать ногу на бортик ванной, отвернуть душ в стену, чтобы не мешал, и старательно сдерживать стоны, чтобы их не услышали соседи. Они словно старались запастись на год вперед, до следующего нормального отпуска, в их сексе было место и жадности на границе с грубостью, и нежности, пусть редкой. Одной ночью Олег брал его настолько чувственно, двигался размеренно и почти каждым толчком задевал простату, что Вадик смутно подумал – если так продолжится, то он сможет кончить без рук. Олег нависал над ним, накрывая собой, они без конца целовались, прикрыв глаза. Оргазм маячил уже близко, и Вадику хватило пары движений по ноющему члену. Олег, быстро стянув с себя презерватив, кончил следом ему на живот, смешав сперму. После улегся головой Вадиму на грудь, уже по привычке провел пальцем по драконьей морде – пока только по покрытому корочкой контуру, закинул ногу на бедро и о чем-то громко задумался. – Мне так хорошо, – Олег произнес это так естественно, словно позвал пить чай. Вадик нашел его пальцы, сжал несильно. Наклонился и прикоснулся губами к волосам, куда дотянулся, помолчал немного. – И я тебя. Вадим бы хотел, очень сильно хотел провести с Олегом остаток жизни. Без белого забора и прочего, но хотя бы прожить ее вместе. Им здорово повезет, если они состарятся естественно, а не помрут от шальной пули или не подхватят где-нибудь в Африке неизвестную человечеству болячку, от которой тоже скоропостижно скончаются. Иногда он думал – а к черту все. Останутся в городе, Вадим пойдет преподавать в родной вуз – его все равно звали после диплома, найдут Олегу местечко в службе безопасности какой-нибудь корпорации, будут ходить на работу пять через два, по выходным покупать продукты в гипермаркете, заведут собаку и будут лениво трахаться по утрам до будильника. От такой картины было волнительно и в то же время тоскливо. Вадика приводило в легкий трепет даже то, что они притерлись в бытовых привычках. Он понимал, что был разбалован жизнью в окружении семьи. Раньше не задумывался, но это выражалось в простых незаметных вещах – он мог выпить чай и оставить кружку на столе, раньше за ним бы убрали. Олег тоже убирал, после него вообще всегда был порядок. Вадиму ничего не говорил, но он сам, немного помучившись этой стремной мыслью, старался следить за собой. Смахивал крошки со стола, уносил вещи в стирку, вытирал зеркало в ванной. Оказалось не так сложно, как он думал в юности. Олег это, кажется, заметил. – Как приятно жить с воспитанным человеком, – посмеиваясь, он наблюдал, как Вадик пытался запустить стиралку. Под конец отпуска в голове бесконечно билась одна идея, и она Вадиму казалась в равной степени бредовой и потрясающей. Он лихорадочно обдумывал ее, ликуя, что вообще настолько осмелел. Потом понял, что если не сделает этого сейчас, то потом уже никогда не решится. Кольцо выбрал простое, без камней и гравировок, без каких-то примет – обычная гладкая обручалка. Коробочка тянула карман, и он шел счастливый, улыбался даже встречным прохожим. Вадим представлял это как подарок, хотел, чтобы у Олега было что-то от него. Олег носил кулон, может носить и кольцо. Даже, в общем, без разницы, на какой руке. Перед самым домом купил еще цветы – внезапный порыв, увидел и зашел в сияющий в темноте ларек. – Подарок от поклонников? – Олег усмехнулся, открыв ему дверь и тут же вытирая руки полотенцем. Ну вот, оторвал его от кухни своим приходом. – Подарок от поклонника! – Вадим шутливо поклонился и протянул ему букет. У Олега во взгляде интерес сменился замешательством, перетек в теплую улыбку. Если Олег будет так улыбаться в ответ на его сюрпризы, Вадиму придется очень много работать, чтобы подарить ему весь мир. Что ж, много так много. Кольцо достать так и не решился – не придумал, что скажет, поэтому просто толкнул в рюкзак вместе с одеждой и увез с собой в пески, думая, что удачный момент сам найдет себя. Но, вернувшись в успевшую забыться пустыню, они словно наступили на ту самую черную полосу, состоявшую из кромешной тьмы. Все пошло по пизде на первом же задании. Вадик так до конца и не понял – сдал их кто-то или они затупили сами, но их атака на крохотное селение была жестоко отбита, а сам Вадик очень тупо подставился. Следующие дни или недели – он на самом деле не помнил, сбился со счету на вторые сутки – он провел в беспросветном аду. Запомнил только жар, запах паленого мяса – его собственного, очевидно, – жажду и боль, бесконечную боль по всему телу. Когда ему вырывали ногти, когда срезали кожу и от праздного любопытства тыкали острием ножа рядом с яремной веной, угрожая на незнакомом крикливом языке. Не то, что Вадик хотел бы помнить. Он то и дело отключался, а, когда приходил в себя, снова были только боль и мрак. Его освободили, конечно, и тот день стоило бы запомнить как второй день рождения. Принудительное нахождение в больничке Вадик обернул было в позитивную сторону: Олега пускали к нему нечасто, поэтому они освоили переписку и достигли в ней определенных высот. Не сразу, но, как только таблетки стали отпускать, у Вадика снова начал вставать, и теперь в душе он мог читать их сообщения друг другу как эротический роман и любоваться откровенными фотками Олега. Вадик уже строил планы, как он выпишется и оторвется, но Олега внезапно дернули на новое задание, от которого у Вадика было нехорошее предчувствие. «Прикинь, закинули в Питер. Как будто не возвращался». Вадик отбил ему короткий ответ, а внутри заскреблось тревожное. То ли Олег темнил, то ли интуиция подсказывала верно. Что за заказчик в Питере? Какое дело? Олег не делился деталями на расстоянии, и Вадику пришлось ждать. Сначала Олег писал, что дело оказалось сложнее, чем он думал, потом прислал короткое: «Лечу в Венецию». Внутри все орало от неправильности, все шло не так. Это не простое дело. Вадик сорвался бы в Италию сам, но пока он едва мог дойти до туалета, не шатаясь. Через пару дней Олег вышел на связь с другого номера. – Это Серега. – Вадим сначала даже не сразу вспомнил, о ком он. – Серега заказчик, с которым мы с детдоме росли… ты помнишь. О, Вадим помнил. Он здорово ревновал к нему в юности, когда Олег водил Серегу за собой везде, где мог. Потом чуть бесился из-за его рассказов о прошлом и их несложившихся отношениях, злился из-за того, как тот повел себя с Олегом, но мстительно радовался, что заграбастал Олега себе. Теперь Вадиму оставалось метаться от бессильной ярости. Потом все перекрыл шок, Вадим не верил новостям и слухам, у него не укладывалось в голове, что где-то там далеко тупой рыжий Серега просто взял и убил Олега, он совсем поехал крышей? Вадим хотел разорвать его голыми руками. Он метался, брал билеты и сбрасывал бронь – он там ничем не поможет. Впервые в жизни ощущал себя настолько беспомощным, что мог только кричать в пустоту и молиться богу, в которого не верил. Его истерика плохо повлияла на выздоровление, и он торчал в ненавистной больнице еще целый месяц, даже не понимая, зачем вообще цеплялся за жизнь. С каждой капельницей росло желание дождаться, пока из нее по вене пойдет воздух, и лежать так до темноты в глазах, но за ним следили слишком пристально, словно догадывались о чем-то. Он задержался в стадии отрицания надолго, на слишком большой срок, чтобы это было нормой. По привычке писал еще сообщения Олегу, но быстро понял, что только сходил с ума. Ловил себя на том, что может сидеть, глядя в одну точку часами, словно кататоник. Он хотел бы заплакать, но вместо слез были только пустота, боль и неверие. Прийти в себя ему помогла, как это ни странно, работа. Едва он выписался, его отправили в Гонконг – когда-то он уже брал заказ у этого особо важного гондона из лесного бизнеса. Видимо, тому понравилось, как Вадик решил проблему, да и платил более чем щедро. Очередное дело было чуть сложнее предыдущего и требовало присутствия Вадика там на довольно продолжительное время, но теперь ему было похуй, он готов был сменить ебучие пески на такую же ебучую влажную жару. На месте он даже не сразу осознал, насколько везучим подлецом оказался. Со временем он понял, что ему сама в руки пришла та самая карта, в которой он мстит Разумовскому, – а это единственное, что заставляло Вадика вставать с кровати по утрам. На его удачу внук заказчика сильно пострадал в теракте, который устроил этот рыжий придурочный в Питере. В совпадения Вадик не верил, но верил в судьбу, и она дала ему шанс. Пацана звали Алтан, найти к нему подход оказалось проще, чем он, наверное, сам себе представлял, а дальше в ход шло тонкое искусство манипуляции. День за днем, неделя за неделей Вадик вкладывал Алтану в голову одну простую идею: Разумовский разрушил его жизнь, Разумовский должен за это заплатить своей жизнью. Алтан даже сам придумал теорию, что тот еще жив, и эта идея двигала его вперед – вот они уже гуляют по заповеднику, тренируя его ноги, вот спаррингуют в их личном зале с видом на океан, вот садятся в самолет до Питера. Алтан даже похлопотал насчет продления контакта с Вадиком, что было приятно – кажется, пацан ему доверял. Жизнь в Питере неслась со скоростью летящего под откос поезда, но Вадим не позволял себе останавливаться: чуть только замрешь, задумаешься, и накроют воспоминания. Поэтому он работал, пил, снова работал, очень много работал и снова пил. Выследив Чумного Доктора, Вадик был уверен, что убьет его сам. Вот сейчас откроется дверь, и Вадик просто выстрелит в мерзкую рожу и ощутит бесконечное счастье. Увидев Олега, он охуел настолько сильно, что на самом деле забыл все слова. Он выдавил только сиплое «Поварешкин?» и отослал своих парней, соврав, что они выследили не того. – Не хочешь рассказать, что произошло? – спросил, едва за ним закрылась дверь. – Я тебя похоронил. Это была не совсем правда, крохотная часть сознания продолжала совершенно тупо верить, что Олег жив, а на связь не выходит… почему-то, есть причина, неважно. Олег долго молчал – пока готовил чай, вертел кружку в руках, то и дело поднимая взгляд на Вадика, – а потом сбивчиво рассказал то, от чего у Вадика дыбом встали волоски на руках. Про психическое расстройство, бега, международный розыск, и, что хуже всего, – про собственную зависимость. – Он теперь контролирует меня во всем, – Олег мрачно усмехнулся. – Читает сообщения, отслеживает перемещения. Так бесился, когда нашу с тобой переписку нашел. – А ты не можешь просто… – Свалить? – Олег покачал головой, словно думал об этом сотни раз. – Он болен, ему нужна помощь. Он все-таки мой друг. – Напомни, сколько в тебе дыр от его дружбы? Хотелось что-то сломать или разбить, исколотить грушу в зале, хоть как-то выплеснуть то, что так долго копилось. Он боялся, что Олег начнет спорить, доказывать, что все делал правильно, но тот сложил руки перед собой и обреченно уронил на них голову, проговорил глухо: – Я так устал. И Вадик подумал, что попробует с этим разобраться. Многое в жизни можно решить, если найти правильный подход. Он задумчиво положил ладонь на грудь, где под плотной водолазкой на цепочке болталось то самое кольцо. В голове уже крутились шестеренки нового плана, словно заново начал ход застывший во времени маятник. – А ужином у вас кормят? Соскучился по твоей стряпне ужасно.