Выдыхай

С неба впервые за эту зиму падает снег. Не тот, который похож на замерзший дождь и тает едва коснувшись земли, а настоящий снег, валящийся крупными хлопьями, медленно скрывающими серый асфальт. Ветра совсем нет и снежная пелена опускается как в замедленной съемке. - Все-таки тебе стоило надеть куртку. На улице совсем не холодно, но Сандыль все равно нацепил пальто, когда выходил на балкон. Вместо ответа ему в лицо выдыхают тонкую струйку табачного дыма, от которой щиплет глаза. В этот раз сигареты еще крепче, чем обычно. - Я же просил так не делать! Возмущается он, кидая в Шину горсть снега, от которой тот уворачивается. Сам Сандыль не курит и не любит, когда при нем курят. Даже на общем балконе в другом конце дома. Обычно он вырывает сигарету, даже если человек ее еще не прикурил, и выбрасывает куда подальше. Раньше он еще и начинал читать лекцию о здоровом образе жизни, что неимоверно бесило всех окружающих, но теперь стал более сдержанным и все чаще обходится недовольной миной. - Ну а я просил не читать мне нотаций. Когда Шину начал курить не знал никто, а он сам не спешил признаваться. Но это случилось еще до их знакомства, как казалось Сандылю. Пагубную привычку парень скрывал как мог, пока в его сумке однажды не нашли пачку и не выдавили признание. Точнее даже выдавливать ничего не пришлось, на вопрос "Это твое?" тот просто кивнул и, вытащив сигарету, закурил уже в открытую. Он был одним из тех людей, которые просто не любили отпираться - им проще было признать свою вину, чем придумывать десятки оправданий; за это Сандыль его и любил. Любил так, как мог, но все время пытался изменить под себя. Переставлял будильник на час раньше, покупал хлеб в другом магазине, складывал носки в корзину для белья и постоянно выбрасывал сигареты из сумки Шину. Когда вы живете вместе, следить за чьим-то образом жизни становится сложнее в разы, но Сандыль учитывал абсолютно все и надеялся, что сможет дойти до победного конца. Пока что единственное, чего ему удалось добиться, так это чтобы Шину курил не на балконе квартиры, а на общем балконе их этажа. Правда постоянно приходилось следить за появляющимися из квартир соседями, которым всегда казалось, что абсолютно весь мусор под окнами дома от этих двоих. Мусора, собственно, под окнами никогда не было, но поскандалить-то надо. И все же одного Сандыль боялся. Боялся до дрожи в коленках и панических блестящих мух перед глазами. - Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берешь? Этого разговора. Он знает, что наступит тот момент, когда Шину перестанет его терпеть. Знает, что даже у столь спокойного и понимающего человека терпение рано или поздно заканчивается. Знает, но продолжает пытаться строить свой собственный мир со своим собственным человеком. - Нет, я все понимаю, но это уже слишком. Он снова делает паузу и Сандыль слышит, как потрескивает сигаретная бумага. Он готов поклясться, что в эти бесконечные минуты, он слышит даже падение каждой снежинки и собственное дыхание. Хотя собственное дыхание он и не слышит. Он просто не может дышать. Боится, что если вдохнет полной грудью и выдохнет, то просто сдует этот хрупкий мир, который так старательно выстраивал и который так быстро дал трещину. - Правда слишком. Ему хочется закрыть уши и заорать так громко, как он только может. Чтобы Шину заткнулся, чтобы не говорил такого бреда, чтобы успокоился и перестал так над ним издеваться. Внутри его маленький человечек уже сделал так. Его маленький человечек бьется в истерике. Человечек плачет. А Сандыль не может. Он вообще ничего не может и просто молчит, ожидая очередной фразы, которая вопьется в сердце. - Я терпел слишком долго, тебе не кажется? Шину меланхолично смотрит на стоянку перед их домом, закуривая очередную сигарету. Уже шестую или восьмую по счету. Он спокоен настолько, что верить в его спокойствие просто нереально. - Знаешь, почему я терпел? - Не знаю. Наконец подает голос Сандыль. На балконе снова устанавливается тишина. - Потому что ты вот, как они, - Шину тыкает тлеющим окурком в ошалевшего Сандыля, - без тебя невозможно, но и с тобой больше вреда, чем пользы. И вот теперь ему становится страшно. *** Они живут вместе уже почти четыре месяца, встречаются больше года, и Шину успел привыкнуть ко всему, что вытворяет его чудаковатый парень. К тому, как он держит ложку, к тому, где хранит свои носки, к плюшевым кошкам под кроватью и "Спокойной ночи", когда они уже почти уснули. Он заранее знает, куда Сандыль пойдет и что скажет, даже если тот старается навести обстановку строжайшей секретности. Потому что любит. Но ему сложно. Сложно держать в руках это маленькое солнце, не обращая внимания на ожоги. Солнце светит слишком ярко, забывает о том, кто его хранит и бережет от дождя, отгоняя тучи. Именно с того момента, когда они познакомились Шину пристрастился к сигаретам. Он не мог выпускать пар так, как все нормальные люди, отпуская эмоции. нет, он дымил табаком, вдох за вдохом успокаивая себя и мысли. Он втягивается неожиданно быстро, а бросить не может. С каждым днем его солнце все больше и горячее, держать его в руках еще больнее, но отпустить его он не может - разобьется и погаснет. Солнце разгуливает по квартире в его нижнем белье и интересуется, кто съел последний апельсин. Солнце улыбается, когда видит на столе нового плюшевого кота. Солнце готовит завтрак. Солнце урчит во сне. Солнце выгибается и стонет неприлично громко. Солнце стесняется и краснеет. Его солнце. Может быть такой глупый ребенок, но заботливый до умопомрачения. Шину думает об этом в тот момент, когда Сандыль приходит к нему на балкон с курткой в руках и делает вид, что он тут просто так. Такой смешной. Шину кажется, что падающие на его голову снежинки весят целую тонну. *** - Я что-то делаю не так? - Да. Лучше бы Шину промолчал. Говорят, что слово страшнее пистолета. Сандыль теперь понимает, что слово страшнее атомной бомбы, сброшенной на родной город. Он разворачивается, делает шаг к двери и в следующую секунду оказывается прижат к груди Шину. - Кто-то разрешал тебе уходить? - Он улыбается куда-то в макушку Сандыля, - Я не договорил. - О чем тут еще говорить. Давай я просто уйду и мы на этом успокоимся. Тебе же так... - Ты меня любишь? - Да. Быстро, не задумываясь ни на мгновение. Сандыль в сказанном уверен и своего решения менять не намерен. Пусть его любимый человек и иногда храпит по ночам, разбрасывает носки по всей квартире, оставляет пустые пакеты из-под молока в холодильнике и даже курит. Привыкнуть ко всему этому он уже успел. Как и к тому, что теперь засыпает в обнимку не с маленьким плюшевым котом, а с большим и теплым сопящим мишкой. И этот мишка его. - Вот и все. Знаешь. Я понимаю, что ты строишь какие-то свои планы и лестницы в небеса. Я готов помочь тебе. Только не надо слишком стараться, решая за двоих. Я тоже умею думать и я хочу, чтобы с моим мнением ты считался. Ты теплый, но иногда пугаешь. Шину шепчет куда-то в макушку Сандыля, продолжая обнимать его одной рукой, а другой ловить падающие снежинки. - Я погорячился, - Странно слышать от него это слово, потому что он абсолютно не способен вообще как-либо показывать отрицательные эмоции, а уж поступать необдуманно тем более. - Я в чем-то был неправ. Но я не хочу, чтобы твоя лестница в небо оказалась расшатанной стремянкой, которая сломается едва ты на нее встанешь. Слышишь, - Шину трясет его, - я готов помочь тебе. Давай все делать вместе, а? Если согласишься - я брошу. Сандыль не знает, что и кто собрался бросать. Курить, его с балкона, апельсины в дверь соседям, кошек в стены. Но почему-то уверен, что теперь он может выдохнуть с облегчением.