Разделение

      Утро. Очередное ничем не примечательное утро. Но только не для Уэса и Флинна. Сегодня был день их разделения. Они ждали этого дня уже очень долго, хотя правильнее было сказать: этого ждал Уэс. Флинн же наоборот каждый день пытался оттянуть момент неизбежной экзекуции. Не вышло. Солнце как всегда осветило своими яркими лучами небольшую комнату двуликого человека. Тот поёрзал немного и, громко зевая, встал с кровати. Раньше их было две, но за ненадобностью одну пришлось продать. Одежда, что они ежедневно носили, сегодня была некстати. Достав из давно забытого места свои старые вещи, они оделись и побрели на кухню в ожидании гостя. Фен постучал в дверь их дома за пять минут до обозначенного времени ритуала. Поприветствовав друг друга, они пустили его внутрь, отдав всё нужное в его распоряжение. Все странные ингредиенты, добытые специально для них по древнему рецепту для обряда очищения, были у бородатого мага. УэсФлинну оставалось только выпить приготовленный отвар. Тогда всё начнется и кончится. Пути назад больше не будет.       — А мы точно не отравимся этой бурдой? — скептически смотря на жидкость в чаше, процедил Флинн.       — Эта бурда, — выделил Фен, пародируя светловолосую половину, — единственный способ оставить вас двоих в живых при разделении.       — Флинн, не упрямься, — надавил нетерпеливый Уэс.       — Ладно-ладно, — он тяжело вздохнул и протянул руку к чаше, что уже держала его половина.       — И не забудьте, — серьёзным и низким голосом сказал маг, — вы должны отпустить друг друга не только физически, но и психологически.       — Ну, погнали, — произнесли синхронно Уэс и Флинн, выпив до дна неприятную, густую и красную, как кровь, жидкость.       Она и на самом деле отдавала металлом. А все потому, что одним из основных ингредиентов этого отвара действительно была их кровь. «Лишь бы получилось», — разнеслось в их общих мыслях. «Обязательно», — последовал ответ. Руки перестали слушать хозяев, ослабли, и чаша вдребезги поцеловалась с деревянным полом. Горло начало жечь, как и в принципе всё тело, температура поднялась настолько, что на лбу обоих тут же выступили капельки пота. Глаза застлала пелена, а в уши будто запихали вату. Солнечный свет из окон ярко слепил, приходилось щуриться. Командующий голос Фена раздавался эхом где-то далеко-далеко. Опьяняюще сладкий запах забил нос, а к горлу подступил ком. Говорить что-либо было невозможно, только тяжело дышать и кашлять в попытках выплюнуть из себя эту гнилую жижу. «Я умру!» — носилось из угла в угол, ударяясь о стенки черепной коробки. «Потерпи ещё немного», — успокаивало с другой стороны.       — А теперь, — последовала команда от дубайского мага, еле слышная для Флинна, — положите руки на сердце, — Уэс услышал её явно лучше, и Флинн, последовав его примеру, положил их руки одну на другую.       Сердце громко тарабанило, словно пыталось пробиться сквозь грудную клетку, горели огнем и ладони, тут же вспотевшие, но не смели двинуться ни на сантиметр. «Как жарко, я не могу дышать…» — жалобно стонал от боли Флинн. «Сейчас упаду…» — закончил за ним Уэс. Веки всё тяжелели и наконец сомкнулись. Их общий разум провалился в сон или это всё бред? Образы из прошлого, как фотокарточки, мерцали, появлялись на мгновение и затухали. Общие для двоих, чужие для каждого. Детство, их знакомства, первое приключение и первая ссора. Каждый счастливый момент резонировал и перекликался с каждым печальным. Стоп-кадр. Они снова тут. В том самом дне, в который так не хотелось возвращаться, никогда.       — Пожалуйста, только не это, — изнурённо и хрипло простонал Флинн дрожащим от подступающих слёз голосом. — Не хочу, пожалуйста, хватит, — перейдя на шёпот, продолжал повторять он.       Закрывая голову руками, затыкая уши, он боялся. Не хотелось слышать собственный голос, что подстрекал пойти туда. Всё, что он сказал в тот день и неделей после, хотелось забыть, как страшный сон. Хотелось забыть все те болезненные крики, все те слёзы, всю ту печаль. Упав на колени, Флинн уже рыдал навзрыд. Рана, что он прятал, снова разошлась по швам. Его вывернули наизнанку, оставив гнить. Безжалостно и беспристрастно.       — Я с тобой, — прозвучало со спины и так нежно и крепко обняло. По аморфному телу пробежали мурашки. Вдруг стало так тепло и спокойно. Как раньше.       Как по щелчку пальцев всё исчезло. Не было больше чужого присутствия, да и сами чувства словно пропали. Темнота. Холодная и удушающая. Она обволакивала тело, и оно текло в ней, как в ледяной реке, не смея противостоять потоку.

Свет. Яркий и ослепляющий горел вдалеке. Он бежал к нему, щурясь, сжигая кожу на пальцах, хотел прикоснуться к теплу.

      — Зачем ты это сделал? — смотря на себя, спросил Флинн не своим голосом.       — Я всего лишь хотел, чтобы мы всегда были вместе, не разлей вода, — начал оправдываться Уэс, стоя перед собой, хрипло плача и закрывая лицо руками. — Как в детстве.       — Но мы ведь уже давно не дети, — безразлично, смотря сверху вниз продолжал второй.       «Это странно. Лицезреть собственные слёзы и оправдания. Винить самого себя. Разве так можно? Смотреть себе в глаза и видеть презрение, слышать холод в голосе, бояться себя и собственного приговора. Так нельзя»       — Ты ведь обещал, — взгляд был устремлён прямо в собственное лицо, — что никогда не бросишь, а потом, — Уэс запнулся от подступающего кома в горле, но, сглотнув его, продолжил очень тихо, уже смотря себе под ноги, — ты сказал, что хочешь путешествовать. Хочешь уехать. Бросить меня.       — Я никогда не хотел, чтобы ты себя так чувствовал, никогда. Но почему же ты не поддержал, как сделал бы настоящий друг? — говорил Флинн самому себе.       — Вот именно, как друг, — он замолчал на мгновение, пытаясь подобрать слова. — А я уже давно не вижу в тебе друга, оттого мне так тяжело отпустить тебя.       — Если ты правда любишь, то сможешь.

Прости меня. Прости за все.

      Весь тот тяжёлый для обоих день пронёсся перед глазами общим воспоминанием. Чувства обоих стали понятны друг другу в тот проклятый день. Они прикоснулись к нутру друг друга, непозволительно глубоко засунув руки в колодец из чувств и тайн. Всё для обоих стало ясно. Чувства одного стали своими собственными на миг. И этого хватило. Хватило, чтобы понять, чтобы простить, чтобы забыть все обиды, чтобы снова любить.       Они смотрели друг на друга, вглядываясь в знакомые черты, как в зеркало. Ещё пару минут пытались осознать, что не являлись частью одного целого. Что мысли их больше не сплетены и они больше не один двуликий человек. Что их Я это больше не два. Что можно снова обняться и пожать друг другу руки, смотреть ему в лицо, при этом не видя себя в зеркале. Что всё теперь снова на своих местах.       «Так непривычно быть одному в своем теле», — одному пронеслось эхом в голове Флинна.       — Привет? — Уэс и Флинн произнесли это одновременно. Топорно и неуклюже. Как же по-детски нелепо это, наверное, выглядело.       «Мы ведь с тобой давно знакомы, и почему вдруг стало так неловко?» Их руки, что так давно исчезли, вновь потянулись друг к другу, сцепляясь в замок. Пальцы дрожали, то ли от волнения, то ли от долгого бездействия. Они уже и забыли, каково это — иметь две руки. Две своих собственных руки. Флинн осторожно провёл своими пальцами от ладони Уэса к впадине его локтя, как бы проверяя, взаправду ли это всё. «Настоящая, и такая холодная…» — отвечая себе одними губами, он продолжал смотреть на неё. Глаза намокли, и слёзы сами начали стекать по щекам, что тут же заметил Уэс и этой же рукой смахнул хрустальную слезу. Как же давно Флинн не видел этой нежной улыбки. Голова упала на обнажённое плечо, и из уст вырвался тяжёлый выдох. И вправду, камень горечи и вины наконец спал с плеч парня. «Прости», — сказал Флинн про себя. «Прощаю», — послышалось сверху, и руки темноволосого обняли, медленно поглаживая чужую спину.       Кашель Фена прервал молчаливое объятие, чем заставил парней смутиться. Они уже и забыли, что были в комнате не одни. Откашлявшись в кулак, Уэс взял Флинна за плечи и отодвинул чуть в сторону, дабы подойти к магу, что стоял за его спиной. Благодарности лились из уст Уэса, когда тот пожимал руку спасителю и улыбался, но искренне ли? Что-то в его глазах выдавало иное. Неужели печаль? Не может быть, ведь так?       — Я надеюсь, вы не забыли о побочных эффектах? — напоследок спросил Фен, уже стоя в дверях.       — Конечно, нет, — ответили в один голос парни и попрощались, забрав небольшой мешочек с лекарством. Они должны будут его принимать, пока не пройдут все последствия ритуала.       Весь оставшийся день они провели в разговорах о прошлом, обо всех переживаниях и тревогах. А уже на следующее утро пришли мучительные симптомы их разъединения. Кости обоих болели как никогда. Уэсу было невыносимо от ледяного холода, а Флинна словно сжигало изнутри. Только через неделю или около того боль постепенно спала, и их магия пришла в норму. Так их отношения наконец прояснились.

***

      — Уэс, ты ведь ещё вернёшься, правда? — держа в руках сумку с вещами друга, Флинн смотрел на сидящего в повозке.       — Обязательно, не сомневайся, — закинув вещи, он уехал.

***

Осталось лишь одно напоминание о том дне — шрам у каждого на груди.