Человек без имени

Искусство фехтования было не единственным, чем Генкиши учился. После демонстрации своих умений главному иллюзионисту — Констанцио Валенти, занимавшему эту почетную должность уже два десятка лет, тот преисполнился желанием помочь Генкиши отточить его иллюзии до совершенства. Несмотря на то, что Констанцио для своего возраста был еще крепок и телом, и духом, он решил, что его обязанности стоит передать кому-то помоложе, и выбрал Генкиши в свои приемники. Ария всецело поддержала это решение, посчитав, что нет более достойного кандидата. Сила пламени Тумана еще не гарантия успеха. Эта сила всегда таила в себе коварство, нередко случалось, что иллюзионисты теряли контроль над пламенем, и оно грозилось обратиться против своего обладателя и его окружения. Генкиши это давалось легко в силу темперамента. Его рассудительность и сдержанность были хорошим подспорьем, но Констанцио всегда считал, что лучше перестраховаться. Поэтому если Генкиши не находился в тренировочном зале, где оттачивал мастерство владения мечами, то медитировал в специально оборудованной комнате. Время от времени Констанцио устраивал ученику испытания и проверки, которые Генкиши раз за разом проходил. Поэтому Гамма, который постоянно справлялся об успехах Генкиши, был немало удивлен, когда в его двери постучал обеспокоенный Констанцио и сообщил, что его будущий приемник заперся в комнате медитации и не выходил оттуда уже больше суток. — На стук он не реагирует, что нормально для глубокого транса, но это слишком долго. Даже для него. Гамма последовал за провожатым к комнате медитации и тоже решил сначала попробовать дозваться до друга. Но и его попытки оказались тщетны. — Вы слышите? Констанцио вдруг прижался ухом к запертой двери. Гамма последовал его примеру и услышал из-за нее какое-то странное шуршание и шелест. — Так, достаточно. Отойдите-ка! Гамма отошел на шаг и с силой пнул дверь в замок. Раз, другой, и тот не выдержал такого обращения. Дверь распахнулась, пропуская их в комнату. — Матерь Божья! Это еще что?! Генкиши обнаружился на полу. Он сидел, скрестив по-турецки ноги, уставив перед собой недвижимый взгляд. Все остальное пространство комнаты было заполнено кузнечиками. Насекомые самых разных размеров ползали по стенам, полу и потолку. То и дело одно из них пыталось подобраться к Генкиши, но того словно окружал невидимый барьер, который они не могли преодолеть. Когда Констанцио и Гамма вошли в комнату, кузнечики взлетели со своих мест, сбились в плотный рой и ринулись на хранителей. Гамма хотел было ретироваться, но насекомые растворились в воздухе, не долетев до него всего ничего. — Что происходит? Гамма обратил взгляд на Генкиши, который и задал этот вопрос. — Это ты скажи, что тут происходит? — сердито сказал он, обводя рукой помещение, в котором секунду назад кишели насекомые. — Сидишь тут больше суток с саранчой, на стук не отзываешься… — Так долго? В голосе Генкиши Гамма не услышал даже тени волнения. Даже наоборот, было похоже, что тот приятно удивлен такой продолжительностью своего отсутствия. — Это что, хорошо по-твоему?! — взвился Гамма. Генкиши хотел было ответить, но его перебили. — Что из этого ты принимал? Гамма обернулся к Констанцио, который был занят тем, что изучал расставленные на низком столике баночки с порошками и блистеры таблеткок. — Мескалин и ЛСД, две марки. Гамма уставил на Генкиши пораженный взгляд. Этот парень, кажется, и кофе-то не пил, а теперь выяснилось, что он наркоту лопает горстями. — Я кажется уже говорил насчет того, что это нужно делать в моем присутствии! — Констанцио повысил голос. Он выглядел расстроенным и раздраженным, но Генкиши продолжал стоять на своем. — А я уже отвечал, что вполне могу справиться, — сухо ответил он и медленно вытянул вперед ноги, потирая лодыжки. Гамма переводил взгляд с одного иллюзиониста на другого. Судя по всему Констанцио был не против того, что его ученик принимает ЛСД, а злится только потому, что его не позвали? — Можно для не посвященных объяснить, какого дьявола ты объедаешься наркотиками?! А вы, — Гамма ткнул пальцем в сторону Хранителя Тумана, — ему это позволяете?! Констанцио тяжело вздохнул. — Это одна из самых полезных практик для иллюзионистов, — принялся он за объяснения. — Рассудок тех, кто обладает пламенем Тумана, должен уметь справляться с видениями и галлюцинациями. Причем, как теми, которые приходят извне, так и теми, что может породить его собственный разум. Прием… хм… определенных веществ в умеренных — это важно! — количествах, помогает приспособиться к возможным негативным последствиям. — Это кто сказал? Кастанеда? — огрызнулся Гамма, который все еще не мог поверить, что ему это говорят всерьез. Генкиши поднялся на ноги и потянулся. Похоже, что он и вправду был в полном порядке и совершенно не разделял опасений друзей. — Может, для кого-то это и чересчур, — он легко пожал плечами и напомнил. — А я уже не в первый раз преодолеваю воздействие препаратов на разум. Констанцио нахмурился. Как ни крути, но в этом Генкиши был прав, и его наставник был осведомлен об этой странице в его непростой биографии. — Но если вам так будет спокойней, — проговорил Генкиши, — впредь подобные медитации я стану проводить в вашем присутствии, синьор. Пожилой иллюзионист задумался. В нем явно боролись два противоположных чувства: объективное понимание возможностей Генкиши и вполне объяснимое беспокойство за ученика. Но доводы Генкиши оказались сильнее. — Хорошо, будь по твоему. Генкиши вежливо склонил голову, и Констанцио удалился, продолжая впрочем под нос ворчать о своенравии современной молодежи. Гамме этого обещания было не достаточно. Когда Генкиши обернулся к нему, Гамма все еще был хмур и напряжен. — Со мной все в порядке, — повторил Генкиши. Гамма громко фыркнул, обозначив свое мнение об этих экспериментах с сознанием. Его не убеждало даже виденное им ранее: то, как Генкиши справлялся с галлюцинациями, обретшими видимую в реальности форму. Тот сокрушенно покачал головой. Они были достаточно давно знакомы, чтобы Гамма научился разбираться в скупых проявлениях его эмоций. Во взгляде Генкиши по большей части отстраненном и даже холодном, Гамма заметил на миг мелькнувшую тень обиды. И он знал, откуда взялось это чувство. Несмотря на то, что Генкиши был далеко не самым юным членом семьи Джилло Неро, и уж точно не самым неопытным, Гамма все равно проявлял довольно много внимания к его обучению. И он, по всей видимости, принял это то ли за слишком привязчивую опеку, то ли за отсутствие доверия. — Ты хоть предупреждай в следующий раз, — не слишком охотно произнес Гамма. — Представляешь, как это со стороны выглядело? Генкиши опустил взгляд и чуть виновато улыбнулся. — Хорошо, предупрежу, — согласился он и добавил. — Извини. Не хотел, чтобы ты беспокоился. Гамма ободряюще похлопал того по плечу. Все таки история кончилась благополучно. Да и результаты тренировок Генкиши, что уж таить, его весьма впечатлили. У него действительно был талант. — Кстати! — вспомнил Гамма еще об одной вещи. — Почему кузнечики? Генкиши на миг скривился в брезгливом отвращении. Галлюцинации, вызванные наркотиками принимали для него самые разные формы. Иногда они были даже приятными, но от этого становились еще более коварными. Вплетались в мысли, просачивались в самую их глубину. Сулили несбыточное. Разум не хотел их прогонять, и освободиться от их плена было даже сложнее, чем от тех, что вызывали страх. Удивительным было и то, как из глубин подсознания на свет выходило то, о чем Генкиши забыл много лет назад. — Я их ужасно боялся в детстве, — ответил он. — Один болван в младшей школе решил подшутить — вытащил мое бенто и напихал туда наловленных где-то кузнечиков. Они выпрыгнули прямо на меня, как только я открыл крышку. Генкиши внимательно поглядел в лицо Гаммы, чтобы удостовериться, что тому, в отличии от присутствовавших в тот момент одноклассников, это не показалось смешным. Но Гамма только сочувственно кивнул. — Какое-то время их стрекотание наводило на меня настоящую панику, — продолжил Генкиши. — Но я уже давно перестал их бояться. Что бы Гамма не думал о такой практике, Генкиши решил, что она стоила небольшого риска. Куда лучше узнать о подобных сюрпризах заранее, чем оказаться с один на один с парализующим страхом, о котором давно забыл. — А я их ел, правда жаренных. В Таиланде, — неожиданно произнес Гамма, но тут же осекся, и теперь уже сам адресовал собеседнику виноватый взгляд. — Я тоже, — чуть улыбнулся Генкиши. — К слову, я проголодался. — Тогда предлагаю перекусить Гамма хлопнул приятеля по плечу и махнул рукой в сторону выхода. — Только не кузнечиков. — Хорошо, уговорил.