Малыш

      Нейтан выдохнул шумно, медленно, сквозь зубы. Расслабился, вдохнул жгучего воздуха с ароматом одеколона Виктора — морской бриз и дорогой виски. Нейтан сжал и разжал пальцы, сминая шелковые простыни. Салли подошло бы не виски, а вино. Шёлковые простыни, мягкий матрас на большой кровати, дорогой номер отеля на последнем этаже, секс на закате, влажная кожа, мерцающая в золотых лучах.       Лопатки сведены вместе, натянутые мышцы создают греческие изгибы обнаженного мужского тела. В ушах плавает тихая музыка с пластинки, — в номере стоял проигрыватель, который был ещё древнее Салли. Виктору нравилась чуть шершавая музыка с пластинок, а на возражения «ты что, денди из 80-х?» он отвечал, что Нейтан напрочь лишен эстетического чувства. Парень возразил с усмешкой. Виктор с вызовом стал наступать на него, заставляя пятиться к кровати. Мелодию гармонично дополняло громкое дыхание их двоих, звук касания тел, движение, шорох простыней, приглушенный шум города за окном.       Виктор прикрыл глаза, откидывая голову на подушки и процеживая сквозь зубы:       — Полегче, малыш, — Он придержал его бёдра. Кожи Дрейка коснулся прохладный металл наручных швейцарских часов, заставляя сделать лишний вдох. Этот холодок металла отличался от тёплых шершавых ладоней и мозолистых пальцев.       — А может ты уже слишком древний и тебе просто нужен тайм-аут?       — Я — древний? — Салли приподнял бровь и посмотрел на Нейтана. Припомнил спор, ставший поводом к сексу: — Что, как проигрыватель?       Салли приподнялся на локтях и двинул бедрами, входя в Нейтана глубже. На языке парня заиграл солоноватый, дразнящий вкус крови — разбитая губа после сегодняшнего успешного дела.       — Кажется, ещё древнее, — на выдохе, зажмурившись, но пытаясь открыть глаза.       — Вот как?       Вновь толчок, резче, глубже. По низу живота — разливающееся тёплое желание и наслаждение. Мышцы пульсировали, впуская его глубже.       — Ага, — кадык дёргается, но Нейтан открывает глаза и с очевидной усмешкой смотрит на мужчину.       — О тебе же забочусь, но к чёрту, совсем не ценишь.       Виктор боевым приёмом сталкивает парня с себя, оказываясь сверху и ближе к краю кровати. Встаёт и ухватывается за верёвку с кольцом, болтающуюся на шее Нейтана. Тянет к себе, заставляя встать. Секунда — и движением корпуса лопатки Дрейка прижаты к стене, а руки Салли закрывают ему все пути, упираясь в стены по бокам от него.       — Всё ещё старый, а?       — Явно теряешь хватку, — говорит уже даже не сам Нейтан, а его пылающее желание, жар, охвативший всё тело, эпицентр которого — низ живота.       — Ты грань-то не переходи, малыш, — предупреждающе произносит Виктор глухим голосом и обхватывает руками его бёдра, закидывает одну его ногу себе за пояс.       — А то что? — если раньше он нарочно смотрел в глаза Салли, сталкиваясь с ним взглядом и высекая искры возбуждения, теперь верх взяло желание — он не мог отвести глаз от обветренных сухих губ, вырывающих из лёгких Нейтана воздух своим глухим «малыш».       — Мелкий засранец, — Виктор качнул головой и решительно закинул себе на пояс вторую ногу парня, крепко припирая его спиной к стене. Легкая помощь рукой, он чуть ослабил хватку, чтобы Нейтан сам съехал на его член с жёстким выдохом. Пальцы парня вцепились ему в плечи.       Виктор усмехнулся и сначала медленно, а потом всё быстрее начал двигаться, вдалбливая Нейтана в стену.       Салли чувствовал накаляющийся, пульсирующий узел в паху, когда грубые рваные выдохи парня превращались в трудно сдерживаемые стоны, когда губы не смыкались, когда по вискам катились капельки пота, задерживаясь в складках от зажмуренных глаз, когда юношеские пальцы до красной боли впивались в его плечи, а всё его тело отдавалось на каждый толчок. Когда парень терял терпение, а одна его рука соскальзывала с плеча Салли, и он начинал ласкать ею свой член между их влажными обнаженными телами. Он видел дрожание пресса Нейтана, видел непроизвольные изгибы в свою сторону, видел, как порой губы беззвучно движутся между стонами, а язык вычерчивает его имя. И это чертовски возбуждало.       — Давай, малыш, можешь уже начать стонать моё имя, — Салли едва мог собирать слова в предложения, в голове пульсировало.       — Иди к черту…       Виктор схватил его руку, которой Нейтан нещадно двигал по своему члену, захватил в эту же хватку вторую, держащуюся за плечо, и припечатал их к стене над головой Дрейка.       — А сейчас?       Ж а ж д а.       Жажда прикосновений.       Невыносимый огонь, выжигающий дотла.       Другая рука Салли удерживала Нейтана за бедро, но ему хотелось прикосновений к члену, он дергался и пульсировал, не просто желая, но чувствуя смертельную необходимость в этом. Трение между их телами недостаточно. Этого до боли мало.       — Вот дерьмо, — сквозь зубы и влажные, с привкусом крови губы.       Между их телами болталась верёвка с кольцом — единственное, что осталось на Нейтане. Швейцарские часы — единственное, что было надето на Викторе.       — Просто скажи, — рельефные пальцы Салли сильнее сжали запястья Нейтана, который предпринял слабую попытку освободиться.       — Отпусти мне руки или сам… — дальнейшая фраза утонула в глухом стоне, потому что Салли толкнулся в него.       — Не то, малыш.       — Пожалуйста…       Салли сжимал его руки и чувствовал, как в его выступающих от напряжения венах стучит бешеная кровь.       — Ну же.       — Придурок, — задыхаясь, откидывая мокрую прядь волос со лба, — Салли, пожалуйста… Салли, я, блядь, сейчас сам кончу.       Виктор выпустил его руки и ухватился за подбородок, притягивая к себе, проникая в рот горячим языком, прижимаясь губами и чувствуя и на своём языке едва заметный привкус его крови. А вместе с кровью — сладкий привкус жвачки. Баббл гам.       Нейтан обхватил одной рукой свой член, второй — плечо и шею Салли.       Блядь.       Виктор превосходно целовался.       Движения: возбуждающие и уверенные, влажные и горячие. Они вызывали на сопротивление, на состязание в мастерстве. Огрубевшие жесткие пальцы держали его за подбородок и направляли.       Салли недавно выкурил сигару. И теперь кубинский привкус дорогого дыма сплетается со вкусом баббл гама. Хреновый коктейль. Но только если не соблюсти в точности нужные пропорции. Смешать такой под силу лишь опытному бармену. Или чертовски настойчивому Салли.       Нейтан не мог думать. Все эти движения — он ощущал их не только языком, силой одурманенного страстью воображения они переносились на его член. Будто Салли мокро и жарко ласкает его. Каждый раз Нейтан не выдерживал, он задыхался, его член до боли дёргался, требуя касаний и разрядки.       Первые грубые рваные стоны поглотил поцелуй, но затем Салли отстранился, перехватывая его за бёдра обеими руками, до красноты впиваясь крупными пальцами в кожу и двигаясь на предельно высоком темпе, упираясь носом в щёку парня, не смыкая влажных губ из-за глубоких, заглушенных стонов. Из-за нестерпимо быстрых движений Нейтану пришлось вцепиться Салли в плечи двумя руками, чтобы удержаться, на что тот сам одной ладонью обхватил его член и в том же молниеносном темпе стал двигаться и по нему.       Нейтан не знал, стонет ли он во весь голос во время оргазма — кровь барабанит в висках с громкостью огромного колокола, сотрясаемого частыми ударами. Он не знал, просто ли это стон, имя ли Салли, или нечто другое. Он лишь чувствовал, как его губы движутся, а горло издает звуки. Волна накрывает его всего. Помимо собственной пульсации он чувствует и пульсацию внутри. Виктор.       Руки, держащие его, слабеют. Плавно опускают на пол. Он его не чувствует, но ноги чего-то касаются, потому что он не падает. Салли всё ещё утыкается носом ему в щёку, пытаясь унять бешеное дыхание и пульс. Одной рукой Нейтан упирается в стену позади — ему нужна дополнительная точка опоры несмотря на то, что всё его тело прижато к ней. Другой рукой он перебирается с шеи Салли ему на затылок, едва сжимает пальцами влажные волосы. В поле зрения, помимо стоящего перед ним обнаженного мужчины, медленно вплывают очертания комнаты: смятые простыни, валяющаяся одежда, играющий проигрыватель, откупоренная бутылка алкоголя на маленьком столике, два бокала, брошенные на пол рюкзаки с поблескивающими из карманов алмазами, открытая дверь на балкон и извивающиеся от теплого воздуха шторы.       — Хэй… — Салли хотел сказать сразу, но его голос звучал слишком глухо и низко, и мужчина сглотнул, чтобы продолжить: — Причёску попортишь.       Он не торопился выпрямляться. Его руки упирались в стену по бокам от Нейтана, и парень видел напряженные бицепсы, слегка проступившие вены и полусогнутые мозолистые пальцы, упирающиеся в стену. На правом плече слегка кровоточил порез от сегодняшнего падения на разбитое стекло.       — А ты в ресторан собираешься или что? — Нейтан нарочно продолжил перебирать пальцами жесткие волосы. Движения успокаивали и помогали унять дрожь в приятно обессилевшем теле. Хотелось упасть и лежать. Желательно вместе с Салли. Обязательно вместе с Салли.       — Планировал напиться в баре, празднуя дело и победу в споре над самонадеянным мальчишкой. Но, видимо, не судьба. К счастью, есть личный бармен, — Виктор в последний раз тяжело выдохнул, напоследок как бы случайно задел губами шею Нейтана под ухом — нежно и тепло — и выпрямился, переводя взор на парня.       — С такими заявлениями смотри, чтобы бармен не подмешал тебе чего-нибудь в напиток, — Дрейк насмешливо улыбнулся.       — Придётся не спускать с него глаз, — Салли будто с благодарностью за полезный совет кивнул, но его голос так и сквозил наигранной насмешкой.       — Придётся, — согласился Нейтан.